Серый цвет моих крыльев

      В моей жизни… Нет, не так, в моём теле (так просто конкретнее) есть один ясновидящий орган и, как вы догадались, это не глаза — жопа, мать его, реальная такая с булками. Вот она много чего так предсказывает и одновременно описывает в моей жизни. Иногда к ней в гости заглядывают два её друга, точнее усугублённая форма первого: пиздец и полный п… Именно этими гостями можно описать последствия той вечеринки.       Не, ну, а чё? Он же не с табличкой в руках ходит: « Я сын Сатаны, сам, мать его Люцифер». Хотя, это было бы забавно и точно спасло меня от друзей жопоньки.       Прекратив ржать как лошадь и кое-как вернув дыхание после истерики, Мими поведала мне о мстительной и злопамятной натуре этого феникса. Сказала, что пережить сегодняшнюю ночь уже за счастье, ибо с ним так даже отец не разговаривает, и посоветовала — молиться. Ну, спасибо, подруга, успокоила! Теперь точно научусь спать с открытыми глазами.       Несмотря на выпитый алкоголь, а порой мне пробки нюхнуть достаточно, сон обошёл меня стороной. Я ворочалась в кровати, наматывая простынь на крылья, искала позу, чтобы расслабиться — всё тщетно: подрываюсь от каждого шороха — все он пришёл по душу мою. Зато Мими дрыхла, как сурок. Вот лежит себе мирное существо, и не скажешь сейчас, что эта миленькая девочка (без боевого раскраса она такая) сущий демон. Улыбается, морщит носик… Интересно, что ей снится? Хочу так же тихо, мирно…       Окончательно потеряв надежду отдаться царству Морфея, я перенесла свои пиздострадания на подоконник. А хули, тут тоже удобно… «Не сквернословь!» да-да…       Небо в предвкушение рассвета волшебно. Оно все ещё хранит тайны совершенные при звёздах, но уже готово пробудить к новым подвигам живых. Жёлтый диск затмевая собой все стоны, слёзы, крики, дарит новый день для новых свершений, подогревая своими лучами почву для них.       Может всё обойдётся? Кто его знает, что на вечеринке было ещё? Мы с Мими ушли рано, а значит: всех событий не застали. Вдруг, кто-то подрался или там разыгралась драма, сцена ревности, оргия… Не ну мало ли чем там они пьяные занимаются? Жертвоприношение тоже вариант… Моё, например, на следующей. Так, стоп, не в ту степь! Мандраж всё ещё не попускает, как и поток мыслей, возвращая меня к исходной точке — мне пиздец. «Не сквернословь!»       «Что я только могла ему наговорить… Опять на новый круг захожу… Благо, хоть на мат не перешла, там такое бы началось…»       Хватаюсь за голову, то зарываю пальцы в волосы, то закрываю лицо ладошками…       Вовремя, как же, мать его, вовремя Мими меня забрала… Правду говорили мне: однажды ты пострадаешь от своего острого языка, но не после смерти же. Наверное, именно им Люцифер перережет моё горло… или просто вырвет. Я прям чувствую его руки на своей шеи и жар… Да, такое сложно забыть. Вот что это было? К чему? Богом клянусь, я думала, что поцелует. Так рассматривать шею, ключицу, он сам еле сдержался, чтобы не укусить, я чётко это чувствовала, так же ясно как моя жопа сейчас чует приближение своих друзей. До сих пор ощущаю его руки на талии, такие крепкие, сильные, рельефные… Стоп, что? Ты не о том думаешь, девочка. У тебя считанные минуты жизни остались, а ты тут о грёбаном коршуне расплылась… Он тебя завтра заклюёт нахрен, как удав заглотнёт цыплёнка и не подавится… Очнись, солнце всходит!       Первый раз в жизни рассвет забирает у меня надежду на будущие. Грустным взглядом провожаю линию теней по двору, что отступает к зданию, гонимая лучами жёлтого карлика, и замечаю знакомую фигуру свой бессонницы. А ты что здесь забыл?       — Не поднимай глаза, не поднимай глаза, блять! — молю я, уставившись на силуэт. «Не сквернословь!» — слышу уже в полёте с подоконника. Хоть бы не заметил. На всякий случай прижимаюсь спиной к стене, и судя по мелькнувшей тени Люцифера, тот взлетел на крышу. Ещё подожду.       — Ты чего на полу сидишь? Так и не уснула, — спрашивает сонная Мими. Видимо я разбудила её, когда с грацией слона спрыгивала, прячась от тени за окном. — Ложись в кровать, сегодня он не придёт. Там Ости, Лилит… Занят он… — зевнула, поворачиваясь на другой бок, соседка и тут же уснула.       Тем временем тень проносится в обратном направление. Хорошо, что я решила не высовываться со своего убежища. Нет, ты точно не занят моими поисками. Было бы это правдой, ты был бы в этой комнате, а не во дворе. Все видели меня с Мими и гложут меня смутные сомнения, что ты не знаешь, где она живёт. Ну вот какого хрена разлетался тут, нагоняя страх на маленьких девочек с длинным языком. Лежал бы там со своими демонессами, или чем вы там занимались. А так нет, на тебе: новый круг размышления на тему «Какого хера забыл здесь Люцифер». «Не сквернословь!» — да-да неугомонная моя. Уже и рассветом перед смертью спокойно полюбоваться нельзя!       Последующие две недели мы не пересекались, хотя я отчётливо чувствовала на себе алые огни Преисподней, но оглянуться в их сторону боялась. Мне было настолько, мать его, ссыкотно, что я никогда и нигде не оставалась одна. «Не сквернословь!»       Хвостиком ходила за своей парочкой непризнанных: у Лоры уже глаз дёргается от моей невозмутимой и реально дебильной улыбки, а Энди начал думать, что у него всё же есть шанс. Х… овощ там! (сигнализация доконала). Мои глаза обретают форму сердечек лишь при виде Дино. К слову, не только благодаря инстинкту самосохранения (где ж ты был раньше), но и неподдельному желанию видеться чаще, я уломала его на полноценный портрет. А не все эти мечтательные зарисовки карандашом, о которых он не знает даже.       Мими помогла достать краски и холст со словами: «Нет, нет, что ты. Мне не надоела до тошноты твоя компания, но иди, порисуй что-то вдали от меня», — выпихнула нафиг из комнаты. И я полетела на крыльях любви к моему ангелочку. Почти каждый вечер мы виделись: он позировал, я любовалась. Он молчал, и я молчала. Да, не полноценное свидание, но хоть что-то.       Именно эти ванильно-розовые мечты усыпили мою бдительность, окутали ясновидящую жопоньку туманом, а радар поиска неприятностей вывели из строя.       И вот за две, мать его за ногу, долбаных недели всего лишь один-единственный раз (не ну я так частенько делаю, но в безопасности) затупив на своего красавчика, я отбилась от стада и в гордом одиночестве побрела в свою комнату. В глазах любовь, на щёчках румянец, на губах самая глупая улыбка, а в мыслях виновник — Дино.       Предаваясь мечтаниями и смущаясь их, я дошла до центра своей комнаты, как радар вспомнил о своём существовании и начал вопить в раз сто сильнее сигнализации о выражениях. Глаза по рублю, хватаю воздух ртом как рыбка, коленки подкашиваются, руки дрожат, а сердце застыло на месте вместе со мной. Причина?       Пернатый лежит на моей кровати, со скучающим видом откладывает какую-то книгу в сторону, и, заметив меня, в его глазах вспыхивает огонь, клянусь, в них я видела, как жарится моя душа в собственном соку — его личное блюдо к ужину; и тут же погас, уставившись на двери. Как оказалось, следом за мной, буквально через несколько секунд, в комнату влетела Мими:       — На выход! — рявкает она в сторону кровати.       Послушно поднявшись, он равнодушно направляется к двери, как школьный хулиган после очередной выходки на ковёр к директору. Но поравнявшись с белоснежной статуей (всё норм, это я) шепнул на ушко одну фразу, от которой если бы могла — рассыпалась бы на месте:       — Бу! — ухмыльнулся и ушёл в сопровождении разъярённый Мими.       Каждая клеточка моего тела билась в конвульсиях от одного воспоминания нашей встречи, что снова и снова проносились в моей голове. Таким ступором меня ещё в жизни не накрывало: мне тупо страшно. Животный страх пробирается под кожу, от него кровь стынет в жилах и, кажется, сама душа покрывается инеем.       Не знаю, сколько времени я так простояла бы, если не вечная схема, что не даёт сбоя, особенно когда к столь желанному голосу добавить лёгкое, невесомое, тёплое прикосновение Дино. Мало. И, спишем всё на нервы и скорую смерть, я позволяю себе перейти черту — обнимаю, крепко прижимаюсь к ангелу. Руки дрожат уже от новых эмоций, да и я вся дрожу, и чем обескураживаю ангела, увеличивая время объятий. Высвободившись из моей мёртвой хватки, он всё же спрашивает причину моих бледности и тремора. Одними губами называю имя пернатого и зарываюсь уже в полноценные обнимашки. Да! Он, наконец- то, положил свои тёплые руки мне на спину и талию. Всё. Со спокойной душой могу умирать. Ну, вот кто бы знал, что ради этого надо было посраться с Люцифером? Эх, я бы сделала это намного раньше, хотя куда уже раньше, на следующий вечер после первого знакомства со школы.       — Что он тебе сделал? — так встревоженно звучит голос моего ангелочка.       — Ну пока ничего… А вот я ему… Ну, как бы это… Км-м… Я его так нехило обозвала на глазах у всех, — запинаясь, признаюсь я, глядя себе под ноги.       — Когда это было? Как? — ошарашенно вскрикивает Дино, хватая меня за руки, от чего поднимаю глаза на него. Он так обеспокоен и зол?.       — Случайно на вечеринке, — оправдываюсь и отвожу взгляд.       — Мы же разошлись по своим комнатам, когда ты успела? — градус его голоса растёт прямо пропорционально моему стыду.       — Нам не уточняли, по чьим комнатам разойтись, и Мими потащила меня на вечеринку, а там алкоголь, потом танец с ним и, собственно, сквернословие — грех, — как-то не очень разрядилась обстановка.       — Поверить не могу, ты была у них на вечеринке, ослушалась правил, ты ещё и пила. Ты танцевала с моим врагом… Ты… ты…       Мои бездонные океаны сковывает лёд в самых безобразных и опасных пиках. Он в гневе, ярость его страшнее Люцифера. Ладошки сжаты до побледневших костяшек, держится из последних сил. Под натиском его слов начинаю пятиться к своей кровати, моргаю, но всё равно ничего не вижу. О мой любимый уютный свитер, бальзам на мои раны, свет глаз моих, что я натворила… Ну почему всё хорошее заканчивается?       Дребезжание окон от хлопка двери оповещает меня об одиночестве, что позволяет разреветься в полную силу. Падаю на кровать, вжимаю лицо в подушку. Будто током — она до сих пор тёплая и пахнет… приятный парфюм. Так и лежу, укрывшись своими крыльями: новая форма транса — я в домике.       — Эй, что с тобой?       Схема ступор-голос плюс рука. Горячая, но нежная ладошка проводит по моим серым дрожащим крыльям. Вот если бы не её размер, я бы точно повторила свою недавнюю комбинацию с балдахином, чем только бы вызвала улыбку спросившей. Но настрой не тот… его ладонь шире…       — Я поссорилась с Дино, — поднимаю заплаканные глазки и грустную моську на Мими.       — И что, он стоит твоих слёз? — спрашивает она с недоумевающим выражением лица.       — Стоит, он стоит, — качаю головой и в подтверждение своих слов всхлипываю снова.       — Но ведь правила запрещают отношения между ангелами и непризнанными, — игриво улыбается соседка, дёргая бровями вверх.       — Ой, кто бы говорил о правилах, — чувствую, как волна возмущения поднимается и сейчас выплеснется наружу гневом.       — Это ты меня притащила на ту вечеринку, оставила одну без юбки под градусом, — бросаю криком в неё и только набираю воздух для продолжения своей гневной тирады как…       — И это я танцевала с Люцифером, влепила ему пощёчину за безобидный жест и обозвала на глазах у всех, — спокойным голосом продолжает за меня Мими.       — За безобидный? — выпячивая глаза, переспрашиваю я, оставляя рот открытым.       — Да, безобидный, поверь мне, — невозмутимо отвечает она, и тут же хитро щурясь, выдаёт фразу, от которой я зависаю:       — А если бы на его месте был бы Дино: поцелуй или пощёчина? Ох, ты ж, блять, знала, как надавить на любимое.       — Дино… — вздыхая, теряю весь боевой настрой выяснять отношения и снова падаю лицом в подушку. Я сама во всем виновата.       — Эй, страус, вернись в сознание. Идём, пройдёмся до столовой, — начинает сталкивать меня с кровати Мими.       — Зачем? — мычу я, не поднимая головы.       — Ну как же? Земные девушки заедают проблемы с парнями мороженым и прочими сладостями. Поищем их или приключений, — заговорщицки произносит последние слова соседка.       — Вот приключений мне хватит и так булки царские в опасности, — подрываюсь с постели я полная решимости найти сладкое. У самой была такая мысль, но одной отправляться на поиски стрёмно, другое дело в компании демонессы.       — Да, да, на них охотится серенький волчок, — ехидничает Мими.       — Адская гончая, — поправляю её, от чего она начинает хохотать звонким искренним смехом. Ну вот, не возможно от нее не заразится — сама стою, улыбаясь.       Не знаю как демон, но подруга из Мими замечательная: и пиздюлей выпишет и настроение поднимет! «Не сквернословь!» — да-да…       Что ж, пир во время чумы удался. К вкуснейшему шоколадному мороженому и такими же конфетами, жалейками и прочими виновниками целлюлита на щёчках и ляжках мы добавили красное полусладкое. Как по волшебству, оказавшейся заныканым, на всякий случай, в шкафу соседки. К слову, там не только вино, но об этом позже…        С каждым глотком и конфетой тремор покидал моё тельце, уступая своё место лёгкости не только в мышцах, но и на душе. Атмосфера вечера располагала к воспоминаниям. И усевшись на одну кровать почти в обнимку, я поведала Мими о прошлом. Как наша компания дурачилась на школьных вечеринках, как посещала театральный кружек из-за одного мальчика, так и не ставшего моим парнем — на то были причины, но о них может позже расскажу; как поступила и окончила универ. Сейчас вся земная жизнь кажется сном.       И что бы я окончательно не утонула в грусти и новых слезах, Мими поделилась историей о юбке- трофее. Всё банально просто. Скучно ей, мать его, было. Решила стащить предмет одежды со шкафа какого-то ангела в мужском крыле. Имени его не называла. Поскольку в краже обвинить демонессу он не мог из-за вероятности спалиться (там был не один предмет из женского гардероба), парень ничего лучшего не придумал как драться с Мими. И, судя по прилагательному к фатиновому изделию — победила моя дорогая соседушка.       — Кстати, а где юбка сейчас? — поинтересовалась я. Ну вот совсем о ней забыла.       Мими лишь пожала плечами:       — Да, пофиг! Хочешь, ещё у него стрельну что-то, — подмигивает она, коварно улыбаясь.       — Спасибо, обойдусь тем, что есть. И за вечер спасибо! — обнимаю соседку.       Когда сладости закончились, вино осталось каплями на дне бутылки, а разговоры потеряли смысл — мы разошлись по своим кроватям. Лишь коснувшись подушки хмельная голова тут же отключилась. Что же мне подарит новый рассвет?