***
Как ответственный командир части, Зубов тоже не остался равнодушным после новости о проверке по культурно-воспитательной части. Поэтому, осуществив визит к замполиту, подполковник был намерен узнать, как проходит подготовка. Он понадеялся, что майор будет докладывать о выполнении нужных работ, хотя от него часто можно было ожидать совсем противоположного. — Ну что, замполит? — сняв фуражку, Зубов присел за стол. — Чем будете удивлять это «жюри»? — Ну… — майор замялся, — мы с Кулешовым решили придумать какой-то интересный номер для клуба. — Хм, любопытно, — подполковник почесал подбородок. — А в чём заключается суть этого «интересного номера»? — А этого мы ещё не придумали, Николай Николаевич. — Не придумали, говорите? — командир части оскалился. — Что-то мне подсказывает, что ты даже не брался думать. На Кулешова всё свалил, как всегда? — Ну, товарищ подполковник, Вы сами подумайте: он начальник клуба, поэтому организация мероприятий — это его работа. — А что тогда является твоей работой, замполит? — подполковник внимательно посмотрел на Приходько. — Ну… это… — майор явно растерялся. — А я сейчас подберу тебе работу: пока начальник клуба ломает голову над мероприятием, ты проверишь наличие свежей наглядной агитации в ротах. Между прочим, в пятой роте уже месяца два не обновляли боевой листок! — Да ладно… — Приходько посмотрел на Зубова аки новичок, которого только-только назначили на должность. — Дожили! — командир части хлопнул ладонью по поверхности стола. — Наш замполит, оказывается, совсем не в курсе дел. Разленился ты окончательно! Приходько лишь смиренно кивнул, мол виноват, товарищ подполковник. Подчеркнув необходимость исправляться, Николай Николаевич пригрозил замполиту, что будет лично после проверки проводить ревизии по ведению воспитательной работы с личным составом. Явно взволнованный Приходько тут же взялся выполнять приказ, испугавшись регулярных проверок.***
Елена прекрасно понимала всю сложность ситуации с проверкой, поэтому она решила взяться за дело после окончания служебного дня, дабы уже на следующий день Кулешов мог редактировать готовые тексты. Уж тем более, ротная знала, чьей помощью она могла бы обзавестись. Во «всеоружии» Волкова приплелась к дверям в комнату Шматко. Когда тот выглянул из своей тесной комнатушки, он увидел у входа явно нетрезвую Елену, у которой ещё и глаза от анаши покраснели, как у быка. Если нетрезвое состояние ротной не удивило старшего прапорщика, то последнее малость обеспокоило его. — Ё… ё-моё, Волкова, — из уст Олега Николаевича понеслась несвязная речь. — С тобой, это самое… всё нормально? — Лучше не бывает, — Лена негромко посмеялась, после чего без разрешения пошла внутрь и поставила на стол вытянутую из пазухи мешковатого халата бутылку с самогоном. — Вот! — Них… ниху-ху-ху… нихрена себе! — выпучив глаза, Шматко почесал пузо. Когда Лена попросила старшего прапорщика помочь с частушками, тот без лишних раздумий согласился. Мужчина всегда отличался своей способностью придумывать смешные и колкие фразочки. А уж тем более, помощь оказалась не бесплатной, поэтому «сотрудничество» удалось: для Шматко выгода всегда была в приоритете, даже если в её качестве выступала бутылка с крепким напитком.***
Петя изрядно обрадовался, когда получил от Елены листок с уже готовыми частушками о службе. Осталось только исправить там, где надо — и проверка была бы не такой уж страшной. Но как только лейтенант взялся за редактирование, его настроение вдруг поменялось в худшую сторону: исправлять рифмованный текст оказалось не так уж и просто. Тут как минимум несколько часов пригодилось бы. Но тем не менее, спустя некоторое время Кулешову удалось отредактировать пару-тройку куплетов. И именно за этим занятием Зубов застал начальника клуба. По правде сказать, подполковника не удивило то, что лейтенант оперативно приступил к работе: он никогда не имел к Пете претензий, в отличие от его непосредственного начальника. К тому же, командир части одобрил идею, которую Волкова подбросила товарищу. Зубов сразу понял, что лейтенант что-то редактировал, но работа была только начата. Поэтому старший офицер поинтересовался оригиналом. Взяв со стола листок, мужчина сосредоточенно всматривался в содержимое, не подавая лишних эмоций. Это безусловно напрягло Петю, ведь тот мог остаться недовольным из-за обилия ругательных слов в текстах. — Волкова, что ли, сочиняла? — полюбопытствовал командир части. — О, Шматко, вижу, тоже свои старания приложил. — Товарищ подполковник… — Кулешов попытался выкрутиться из, вполне возможно, несуществующей проблемы, — эта версия уж точно не распространится: я вот исправляю. — Ну и молодец, что исправляешься, — подполковник изобразил одобрительную гримасу. — А в целом, очень даже весёлые частушки получились. Проставишься потом перед помощниками? — Непременно, Николай Николаевич, — широко улыбнувшись, Петя закивал головой. — Ладно, Кулешов, — Зубов положил ладонь на плечо лейтенанту. — Я тогда скажу замполиту, что присмотрел за тобой, и чтобы в клуб не заходил. А то если бы он увидел эти «красоты» русского языка, тебе бы не поздоровилось. Продолжай работать. Отдав воинское приветствие, Кулешов вздохнул с облегчением: поведение Зубова внушало спокойствие. Петя был безумно рад, что именно командир части решил проконтролировать выполнение работы, а не замполит. Иначе случилось бы всё так, как Зубов высказал выше. С этой мыслю начальник клуба снова сосредоточился на частушках.***
Решающий день наступил, и часть дождалась проверки. Всё произошло по классике: командование при полном параде встретило проверяющего — полковника Васильева, который прибыл из штаба округа. Для эффектности на плацу были построены некоторые солдаты, которые рассказывали коротенькие стишки. Офицеры надеялись впечатлить проверяющего и хоть как-то смягчить его строгость. Однако, судя по выражению лица полковника, такое зрелище ему не шибко понравилось. Ему стало до чёртиков скучно наблюдать за унылыми лицами солдат и слушать то, как они без особой интонации растягивали по небольшие четыре строчки. У него сложилось впечатление, что он находился на школьной линейке, а не на плацу боевой воинской части. — И к чему эта вся показуха, товарищи офицеры? — насупив седоватые густые брови, возмутился проверяющий. — Ну, товарищ полковник, — подключив свою болтливость, Приходько попытался выкрутиться, — это наглядный пример того, какие культурно-воспитательные мероприятия мы проводим с личным составом. — Вы хотите сказать, что солдаты каждый день встречают офицеров какими-то низкопробными стишками? — Никак нет, — подал голос Зубов. — Мы организовываем подобные мероприятия по праздничным случаям. — Товарищи офицеры… — Васильев тяжело вздохнул. — Я пришёл в эту часть для того, чтобы посмотреть, как выполняют свою работу ответственные за воспитательный процесс кадры. Эти построения на плацу, которые больше походят на школьную линейку, совершенно ни к чему! — Товарищ полковник, мы показали Вам далеко не всё… — промямлил замполит. — Ладно, — проверяющий прошёлся взглядом по напряжённым лицам Зубова и Приходько. — Пройдёмся по ротам, чтобы разузнать всё поближе.***
Тем временем у лейтенанта Кулешова были другие хлопоты. Он вовсе не переживал по поводу проверки, ведь подготовка была проведена на уровне. Причиной волнения стало нечто другое. Пете не давало покоя чрезмерное последним временем пристрастие Лены к алкоголю. Она практически не бывала трезвой, и это могло бы заметить командование части. И вдобавок проверяющий. В таком случае репутация Волковой резко упала бы. Возможно, Кулешов волновался бы не так сильно, если бы Елена не проявила желание остаться с ним в клубе и уже здесь дождаться проверяющего. На первый взгляд, не было заметно то, что ротная пьяна, однако начальник клуба всё равно очень боялся за неё. Тем не менее, старший лейтенант попыталась успокоить друга тем, что она хороший конспиратор, поэтому никто ничего не заметит. А в клубе она решила остаться для того, чтобы поддержать Петю. — Лена, ну ты хотя бы сейчас не пей, а? Дождись хотя бы окончания проверки. — Да не ссы ты! — гаркнула девушка. — Никто пить не собирается. Тем более, при мне ничего такого нет сейчас, чтобы выпить. — А вот тут ты меня удивила, — Кулешов попытался подколоть подругу. — Я так понимаю, у кое-кого чувство юмора прорезается, — Елена оскалилась.***
— Смирно! Дежурный по роте, на выход! После сигнала дневального пение и бренчание гитары прекратились. Военные-музыканты, нехотя оторвавшись от посиделок, приняли стойку смирно. Они явно не рассчитывали, что проверка нагрянет в шестую роту так быстро. Поэтому с неким волнением девушки были морально готовы выслушать тирады командования части. — Ну всё, мы попали, — вполголоса констатировала Узелкова. — Сейчас нам всем по выговору выпишут, — поддакнула Аня Санина. — Да не ссыте вы, — с удивительным спокойствием протянула Токарева. — Из армии уж точно выгонят. — Товарищ полковник, — тем временем перед офицерской процессией появилась дежурная по роте, — во время моего дежурства никаких происшествий не случ… — Не случилось говоришь? — командир части перебил сержанта, бросив строгий взгляд. — А чем же Вы недовольны? — Васильев вопросительно взглянул на Зубова. — Как по мне, ничего криминального. Вот такое времяпровождение я уважаю! Замполит и командир части в недоумении выпучили глаза. И это немудрено: такая реакция строгого проверяющего была крайне неожиданной. Тем более, после его недовольства наглядной агитацией предыдущих рот. Командование части морально было готово к тираде возмущения, но к счастью, полковник не имел замечаний. — Какие у вас напряжённые командиры: даже проверять неинтересно, — покряхтев, Васильев присел на табуретку. — А ну-ка, сержанты, похвастайтесь, какие песни знаете. Вам, товарищи офицеры, советую присоединиться: это уж куда лучше, чем рассматривать плакаты с банальным и скучным содержимым. — Есть похвастаться, — с довольной улыбкой Токарева накинула на плечо ремень гитары.***
Кулешов и Волкова в то время готовились к прибытию проверяющего. Петя уже успел приготовить листок с отредактированным текстом частушек на случай, если полковник захочет, чтобы их кто-то исполнил на сцене. А Елена, скорее всего, ещё не сполна налюбовалась своим творением, поэтому попросила у лейтенанта оригинал. Как только ротная собиралась взять у Кулешова листок, в помещении солдатского клуба появился Васильев в сопровождении командира части и зама по воспитательной работе. Петя и Лена синхронно поприветствовали старших офицеров, на что проверяющий в ответ бросил фразу наподобие: «И вам не хворать», после чего взялся рассматривать объект. Попутно полковник поинтересовался, кто его приветствовал. После беглого осмотра Васильев обратил внимание на листок, который всё ещё держал Кулешов. — А что это у вас тут? — он взял бумагу в руки. — Разрешите полюбопытствовать. Без всяких подозрений полковник читал содержимое. По изображающим испуг лицам молодых офицеров, Зубов и Приходько поняли, что в руки проверяющего попала не та версия. Васильеву не было дела до их эмоций, поэтому он продолжил читать. И вновь его реакция стала неожиданной: он негромко смеялся время от времени. — Довольно весело получилось. Вижу, что тут и обычные частушки переведены в армейский лад. Но и это требует стараний, — прокомментировал проверяющий. — Начальник клуба вряд ли такое сочинил, поэтому спрашиваю: кто автор? Испытав некое спокойствие, Волкова представилась как автор. Проверяющий лишь ухмыльнулся, мол какая ротная, такие и бойцы. По выражению его лица было ясно: чувство юмора Лены он оценил по достоинству. Но тем не менее, Петя предложил полковнику почитать отредактированную версию.***
Миновав проверку, сержанты шестой роты решили расслабиться за стаканом чая в каптёрке вместе со старшиной. По идее, такая проверка особо не напрягла их, уж тем более, если проверяющий остался довольным, но сам факт присутствия в казарме строгого полковника поначалу заставила волноваться. И поскольку история с проверкой закончилась для роты более, чем хорошо, девушки вполне могли позволить себе отвести душу. — Ну что, не получили прочухана от наших бравых командиров? — поинтересовалась Ледяева, разливая горячий бергамотовый напиток по стеклянным сосудам. — Да уже подумали, что отгребём по полной, — ответила Катя Токарева. — А проверяющий этот мировым дядькой оказался. — По правде говорю: было напряжно, — подала голос Узелкова. — А я говорила, что вы ссыкухи, — отрезала младший сержант. — Такой кипеш развели, будто нас из армии выгонять собрались. — Ой, да тебя бы и разжалование не испугало, — гаркнула сержант Санина. — Мне тебя искренне жаль, если ты думала, что за несуществующий залёт нас могли разжаловать. — Вы бы ещё тут мордобой устроили, — возмутилась прапорщик. — Вас чаем не пои, дай погаркаться друг с другом. Сержанты тут же осознали, что споры в данном случае были явно неуместными. Старшина ведь пригласила их на тихие посиделки, дабы обсудить итоги проверки, а они вновь повели себя в своём репертуаре. Разумеется, Ледяевой было неприятно. Тем более, проверку рота миновала на позитивной ноте. А это был повод радоваться и только радоваться. С этой мыслью Соня снова пригласила девушек к чаепитию.***
Тем временем, как ни странно, в клубе появился ещё и Шматко, которого «выдала» Волкова, когда сказала, что он соавтор. Васильев в свою очередь ждал подтверждения от старшего прапорщика. Тот поначалу испугался, но когда речь пошла об исполнении частушек, он тут же стал пободрее, гордо заявляя о том, что он действительно участвовал в организации мероприятия. На этой ноте Шматко и Волкова с радостью согласились выполнить просьбу проверяющего спеть ему под гитару именно оригинал. Когда Лена отправилась в каптёрку настраивать гитару, Васильев решил обратиться к Пете, дабы оценить и его старания. Он попросил Кулешова не обижаться на него, объяснив свою просьбу тем, что цензурная версия частушек прекрасная, но не настолько смешная, как оригинал. Полковник озвучил начальнику клуба довольно интересное предложение. Проверяющий решил, что частушки можно опубликовать в газете округа. Когда полковник в шутку сказал, что даёт Пете пять секунд на то, чтобы подумать, последний сразу же согласился. — Надо же, уложился в норматив, — хохотнув, Васильев взглянул на наручные часы. — Товарищ полковник, — подал голос замполит, — а разрешите полюбопытствовать: какие оценки будут? — За воспитательную работу с личным составом троечка. Сами понимаете: одна рота всю часть не вытянет, — Васильев подводил окончательные итоги. — За культурную часть твёрдая пятёрочка. Итого, общая оценка: четыре. Неплохо. Такие итоги явно не порадовали Приходько. Он был твёрдо уверен в том, что полковник оценит результаты его работы гораздо выше. Однако, Васильев имел свой свежий взгляд на культурно-воспитательную работу с личным составом. Майор про себя возмущался, что проверяющий слишком высоко оценил то, что младшие офицеры якобы глумились над армией. А Зубов в свою очередь был просто рад, что его часть прошла проверку, поэтому подполковник решил не вникать в различные нюансы. Для него главным было то, что проверяющий остался довольным. Командир части, разумеется, не забыл поблагодарить Кулешова, а также упомянул Шматко и Волкову, в шутку назвав их клоунами. — Кстати, Кулешов, тебе клоуны в клуб не нужны? — Зубов загоготал. — Не обижайтесь, если что: это была шутка! Выходите уже на сцену!***
Волкова еле дождалась окончания празднования. Девушка всё время думала лишь о том, когда же она сможет запереться у себя в комнате и остаться наедине со своими смутными мыслями. Вполне возможно, её друзья удивились бы, если бы узнали, что в этой пьянке она участвовала с неохотой. Она никому этого не показывала, дабы у сослуживцев не возникло лишних вопросов: ротной, разумеется, было что скрывать. Из-за ошибки хирурга, которую он допустил при вставлении глазного протеза, Лену мучили постоянные боли. Обезболивающие таблетки помогали лишь в первое время, но потом, по всей видимости, организм привык к медикаментам, поэтому они перестали действовать. Некоторое время Волкова, конечно же, старалась терпеть, но позже боли становились невыносимыми. Врачи, к сожалению, разводили руками, поэтому девушке приходилось спасаться самостоятельно. И под конец пьянки она больше не могла терпеть. Поэтому разогретый героин вскоре отправился со шприца в вену. Для Елены это был единственный способ приглушить боль. Хотя бы на некоторое время. Девушке не приносили морального удовольствия ни расслабленность и умиротворение, которые приносил ей героин, ни сам наркотик. Но терпеть боль постоянно Волкова не могла. Проблемы с алкоголем тоже никуда не делись: запои Лены не прекращались. Она чувствовала себя несчастной, поэтому алкоголь являлся для неё временным спасением. Когда его действие прекращалось, девушка тут же снова бралась за бутылку. Елена уже в который раз опустошала стеклянный сосуд с низкопробным самогоном, которым торговали недобропорядочные продавцы за сущие копейки. Окончательного спокойствия Волкова достигла, когда бутылка стала пустой.