Oh! We have no feelings!

      В воздухе повис вопрос, который одновременно всплыл в голове у союза и у незнакомой ему страны. Британия мельком посмотрел на Уэльса, чтобы уловить его реакцию на происходящее, но тот даже сказать ничего не смог. Снова уставился на Ирландию. Он выглядел очень побитым и потрёпанным: короткая стрижка, каштановые волосы торчали в разные стороны, через весь лоб шла трещина, далее она опускалась на переносицу и бежала вниз по щеке. Она была самой большой и широкой, от неё исходили борозды поменьше, тонкие, но заметные. Левая часть лица, по которой проходил основной разрыв, почти не двигалась, хоть Ирландия стоял скривившись и нахмурив брови, уголок рта и бровь на этой стороне почти не изменили своего расположения. Щёки у него были впалые, и одежда на нём висела: явно была не по размеру. Голубые глаза рассматривали союза сверху вниз, оценивая. Великобритания знает, что относительно недавно он пережил голод, поджал губы, смутился. Глупо ожидать, что после таких мучений он будет смотреть на него как-то по-другому. Страна засунул руки в карманы и чуть наклонил голову, послышался негромкий хруст, ведь на шее тоже были трещинки, где-то их было больше, а где меньше. Перепалка была неминуема, но страна лишь облизнул губы, развернулся и пошёл назад в дом — ему нужно было взять сумку и отправиться домой. За рукав Британии ухватились и потянули тоже внутрь, Уэльс кивнул головой и провёл его. Втроём продолжали молчать, Ирландия собирался не быстро, его движения были чёткими и выверенными, чтобы случайно не повредить себя. Он бросил взгляд на союза, а затем на валлийца, — и оскалился.       — Не принимай это как за предательство, — прошептал Уэльс. — Мне показалось-       — Dhealraigh sé an Bhreatain Bheag. Dhealraigh sé duit. , — снова нахмурился, но левая часть его лица осталась неподвижной. Это выглядело жутко.       Великобритания слабо понимал, о чём он говорит. Ранее он изучал ирландский, но со временем забросил, потому что как таковой практики у него не было. В родительском доме всегда было запрещено говорить на двух языках: французском и ирландском. Да и Англия, и Шотландия очень редко упоминали страну, никак его не описывали и не рассказывали ничего. Хотя Британии было известно, что они ему иногда пишут, но более этой темы не касались. Также никак не вовлекали союза в политические неразберихи, не обсуждали с ним решения в отношениях Ирландии. Ни слова. За десятки лет. По ходу анализа, Британия понял, что определённые действия этих двоих привели к трагедии, о которой ему удалось прочитать лишь в газетах. Помнит, что ему приходили письма от Османской Империи, европейских стран, даже Франция интересовался не нужна ли им помощь. Но стоило союзу разворачивать письмо и доходить до слова «Ирландии» — сворачивал его и прятал назад в конверт. Не решался прочитать «официальные» письма — сразу направлял к родителям. А вот письма Франции читал и узнавал много оттуда. Было невероятно стыдно. Ему нелегко теперь было смотреть в глаза Ирландии. Великобритания хотел бы заговорить, но страна как натянутая струна, не стоит ему лезть, иначе перепалка, которая так и не состоялась и плавно сошла на нет, может снова замаячить. Закончив, тот допил в своём стакане остатки алкоголя и снова облизнул губы. Казалось, что это была ошибка приглашать этих двоих. Уэльс специально задумал и распределил время так, чтобы они точно встретились, но и при этом, чтобы Ирландия не задерживался, поскольку не был уверен в его реакции.       — Ирландия, мне жаль. Простите, — Британия осмелился сказать это вслух.       — Tá brón orm?! — правая бровь взмыла вверх, а левая даже никак не дрогнула. — Dochreidte.       — Я не снимаю ответственности за тот ужас, что Вы пережили.       Ирландия был чем-то похож на Шотландию, не только внешне, казалось, что злились они одинаково, потому союз несколько сжался, уж слишком сильное сходство у них было. Обычно, Скотт после таких громких слов взрывался и срывался на нём. Но в последнее время Шотландия был намного спокойнее и безразличнее к нему. Не мог найти этому причины, может, потому что состояние Англии стало отличным от обычного, он тоже поддался влиянию. А от Ирландии даже не знал, что стоит и ожидать.       — Союз, я не принимаю твои сожаления, но попытка хорошая. Англия попросил или собственное решение? — сжал в руке стакан.       — Собственное.       — Вау, — покивал. — Вручите медаль!       — Ирландия, Великобритания не имеет власти над Англией и Шотландией, и-, — прошептал Уэльс, но его снова перебили.       — Да мне нет дела до этого. Видишь? — страна указал пальцем на своё лицо, союз кивнул. — Я ничем этого не заслужил, в этом исключительно вина твоих родителей. Эти борозды должны быть на твоём лице, тебе нужно жить с этим, а не мне. Но как я вижу, в семейной жизни Англии и Шотландии всё хорошо, а ты в добром здравии. Увы.       Он развёл руками в стороны и с гулким звуком поставил стакан на стол, хотя очень хотел запустить его в Британию.       — Мне насрать на твои сожаления, ведь я умираю, — снова повернулся к нему. — Моя жизнь — бесконечная борьба, для меня возможность стоять здесь — благословение, везение, снисхождение Господа ко мне. Но я никто, существую за счёт Англии. Мне Уэльс относительно давно рассказывал, что он был знаком с ними в молодости, и они были иными, но я не застал этого. Я знаю этих двоих такими, какими они есть сейчас, и что-то не пробивает на слезу, обо мне бы кто-нибудь поплакал.       Бросил взгляд на Уэльса, явно намекая, ведь знал, как тот печётся о тех двоих, раньше были хорошими друзьями, но это осталось в далёком прошлом. Раздражало, что валлиец не мог отпустить их, забыть и жить своей жизнью, благо, от собственного одиночества он первым написал ему письмо. Ирландия сначала думал проигнорировать, не отвечать, как на множество весточек от Англии, но из-за того, что сам жил один, и у него самого не было друзей среди стран — решил откликнуться. Уэльс отличался от тех, с кем ирландцу уже доводилось видеться: слишком эмпатичный. Только вот иногда его эмпатия ко всему живому только вставала костью в горле, как сейчас. Он не выдержал и снова схватил стакан в руки, хотел замахнуться, но что-то хрустнуло, и рука опустилась. Выдохнул и отошёл от стола, у него нет такой физической возможности, чтобы размахивать конечностями, как он хочет. Взял в руки сумку и направился на выход, Уэльс поспешил за ним, чтобы попрощаться. Диван тихо заскрипел под весом Великобритании, когда тот сел, сложил руки на коленях, дожидаясь валлийца и обдумывая слова страны. Ему невероятно жаль, что эти испытания свалились на плечи Ирландии и да, он действительно медленно умирает. Но сочувствия правда не помогут, потому оставалось молча наблюдать. От этой мысли ему не было легче, она только ещё больше отягощала. Насколько он как личность ничтожна, не может минимально повлиять на ситуацию. Входная дверь закрылась и Уэльс подошёл к нему, опустив голову.       — Мы давно знакомы. Поскольку я перестал поддерживать общения с Англией и Шотландией, через время я отыскал Ирландию. У него тяжёлый характер, но он…       — Но он прав, — продолжил.       — Да, — кивнул. Задумался, как можно повернуть разговор в другое русло. — Похож на Шотландию, да?       — Особенно, когда злится, — в голосе слышалась грусть.       — Но они разные, по крайней мере были. Шотландия, хоть и был вспыльчивый, но он легко шёл на контакт, был общительным, открытым. Этот же всегда был упёртый и замкнутый, ставит себя выше других. Правда, в последнее качество отходит на второй план в отношении со мной. Храбрится, что может уйти в любой момент и покинуть меня, разорвать наше общение. Но мы нужны друг другу, наше общение важно. Он всё ещё себя считает лучшим, но сейчас говорит мне об этом намного реже: его сломали.       — Его лицо. Это из-за трещин?       — Да, поскольку перед тем, как треснуть — все процессы в теле замедляются, ему не повезло, что трещина пошла именно по лицу.       — Знаю. Организм становится сонливым, будто перед спячкой, кровь может сбиться в сгустки и её выталкивает наружу, кожа твердеет и сушится, в последствии от давления крови она трескается.       — Но кровь не успевает вылиться наружу, а застревает в трещинах, кристаллизируясь, — подхватил его мысль. — Раньше с мимикой его лица всё было хорошо, но из-за этих метаморфоз в теле — левая сторона почти застыла. Благо, правая сторона тела ещё работает как нужно, но он говорил, что трещины находятся везде, а лицо — это лишь первая ласточка, поскольку оно первым попало под удар. Руки, как ты видел, у него ещё более-менее в порядке, надеюсь, хуже не станет.       — Я… Я ничем не могу ему помочь, — сколько боли в их семье, сколько разрушений они принесли другим, как много людей сломали, как жестоко обошлись с соседом Ирландией. Никто из них не счастлив, возможно, был в прошлом, но сейчас в душе каждого из них полное опустошение, и они умудряются существовать, ещё больше травмируя друг другом.       — Я не пытаюсь тебя подтолкнуть к каким-то действиям, не подумай. Решил поступить так, чтобы вы хотя бы взглянули друг на друга, — пожал плечами. — Я тоже никак не могу ему помочь, увы. Но хотел бы. Наши разговоры его успокаивают… Ему легче, он сам об этом говорил.       Уэльс тоже не имел над Шотландией и Англией никакого контроля, они даже на его письма не ответили, но это было ожидаемо. В душе теплилась надежда, они их сохранили. Но по словам Британии, он не знает, что с письмами стало, ведь как только он затрагивает эту тему — те уходят от разговора, в буквальном смысле.       Несколько часов они разговаривали, персоны Ирландии больше не касались, но союз отметил у себя в голове некоторые моменты. Когда Уэльс уходил в другую комнату чтобы что-то взять или отлучался, Великобритания погружался в раздумья. Наверное, не стоит соваться к ирландцу, он как красная тряпка для него. Тем более Британия его понимал, у них совершенно разные ситуации, и стране намного хуже, чем ему, ведь находится при смерти и мирно жить свою жизнь, жалуясь на неё периодически — две полярные проблемы. Потому, если он к нему явится, то не будет принят тепло, как было с Уэльсом. Может, ему действительно попробовать повлиять на Англию? Он же, наверное, в курсе о состоянии Ирландии. Также помимо мыслей о сегодняшнем конфликте Британия думал, стоит ли поделиться подробностями личной жизни? Но потом махнул головой, понимая, что это слишком, даже в общих чертах описывать не будет. Дурацкая идея, абсолютно. Ему не с кем поговорить об этом, вот и от одиночества на стенку лезет и рассказывает даже о маленьком событии в своей жизни. А Уэльс не лез ему в душу, как это делал Франция, но и без того у него удавалось находить болевые точки, ведь у него были точно такие же. Но личных, любовных тем, они никогда не касались, сам валлиец, наверное, не хотел лишний раз смущать, а сам союз тоже считал подобные вопросы не тактичными. У них и без того диалог хорошо строился. В конце подобных встреч Великобритания вроде и чувствовал себя уверенно, и у страны на душе становилось легче, но в головах обоих всё равно было осознание безысходности ситуации. И сколько ещё их мучения продляться — неизвестно. Сегодня они совсем разговорились, хотя они казались спокойными, может, это Ирландия и его общее состояние повлияло на них, ведь они все не вечны, а столько ещё не затронутых тем осталось. Уэльс рассказывал о людях, десятилетиями общался только с подобными им, если не считать ирландца, потому совершенно случайно коснулся темы, в раздумья о которой Британия погрузился не так давно. Страна что-то расставлял на полках, то и дело поправляя свои светлые прямые волосы. Великобритания заметил, что практически никогда не видит подобную длину волос у мужчин, если не считать собственного отца. Когда к нему повернулись спиной отметил небольшой залом на его волосах, видимо, от того, что Уэльс постоянно завязывает их в низкий хвост. Кончики практически достигали поясницы. Передние локоны иногда спадали на лицо и постоянно приходилось заправлять их за ухо. Рассматривая его, Британия внимательно следил за рассказом, валлиец описывал некоторых своих знакомых, которые были не странами и даже в политике никак не участвовали. Они были простыми людьми.       — Как-то так получилось, что тянет меня к смертным, — пожал плечами Уэльс, а потом чуть улыбнулся. — Этот слух про меня оказался правдой.       И в правду, в узких кругах, если речь заходила об Уэльсе, то страны обязательно обсасывали тему его увлечений с разных сторон. Многие диву давались, как можно привязываться к людям, считали это глупым и инфантильным.       — Но разве тебе не печально с ними расставаться, когда они умирают?       — Безумно, потому я стараюсь не привязываться или не заводить слишком долгие отношения с женщинами. Э-э-э, не в смысле того, что они плохие, я просто в основном встречаюсь с ними, больше душа лежит. Иногда задумался о долгих отношениях, но потом представляю, как она будет умирать — сердце кровью обливается.       Британия словил себя на мысли, что никогда не слышал запретов на отношения стран с людьми, потому поинтересовался об этом у Уэльса.       — Был раньше такой закон, но давно. Пришли к выводу, что нерационально так поступать, ведь судебный процесс — дело небыстрое, а некоторые люди успевали умереть или покончить с собой до того. Они такое могут, особенно последнее. Очень хрупкие и впечатлительные. И закон сняли, да и не часто можно встретить отношения страны и человека, я о таком давно не слышал, страны не заинтересованы в подобном. А у тебя как?       — Не заищу в любые отношения, у меня-то и выбора нет, — соврал. Было неудобно так поступать с Уэльсом, но сказать боялся, он сам ещё не разобрался в собственных чувствах и в статусе их «отношений» с Францией. А можно ли это назвать «отношениями»? Что произошло между ними? Боялся проговаривать такое вслух, вдруг его могут услышать родители даже за десятки километров?.. Но это невозможно. Или могут прознать об этом. Как хорошо, что они не могут читать его мысли, а то совсем позор был бы. В ответ послышался грустный вздох, страну удручало то, как относятся к союзам в их обществе, благо, Великобритания может хоть немного открыться ему.       Дни шли, а Британия так и не решился написать Франции насчёт следующей встречи. В ближайшее время никаких поездок не планируется, он не сможет снова по случайности где-то «задержаться» в дороге, как он объяснял свои опоздания Англии раньше. Ему приказано сидеть дома и никуда не соваться. Не сказать, что он горел желанием увидеть Францию, ему нужно было многое с ним обсудить, но союзу было бы намного проще скрыться от их общей «проблемы» и забыть её как страшный сон. А такой ли уж страшный? В голове невольно возник тот самый рассказ, а затем и страна в женском одеянии. Британия никогда не понимал подобных увлечений, хотя святым назвать себя отнюдь не мог, творил многое, но всё было в рамках разумного. Слышал о том что некоторые мужчины могли переодеваться в женщин, но делали, в основном, это для преступлений, либо чтобы что-то украсть или изнасиловать. Но подобное наверняка могло быть чьим-то грязным, тайным увлечением. Прогуливаясь улицами, он читал объявления о возможных развлечениях, которые вскоре будут проводиться в городе, выбирал, какое может прийтись по душе. Долгое время думал, будет ли оценено такое приглашение, ведь, насколько ему известно, в Англии виды досуга очень отличаются от общепринятых. Ближе к вечеру вернулся домой и сел за письменный стол, подобрал несколько мероприятий, которые не испугают или не вызовут отвращения. Да и спиритические сеансы он сразу не рассматривал, ведь там уж слишком тесный контакт, придётся держаться за руки, он не готов к такому. Хотя достаточно вспомнить, что между ним с Францией уже было, но то было по случайности… Союз потёр переносицу. Нет, для подобных долгих контактов, как соприкосновения руками, ещё слишком рано. Подготовил и разложил несколько бумаг перед собой, взял стальное перо и принялся писать. Каждое слово шло с трудом, никак не мог их собрать в единое предложение и логически закончить мысль. Он будто искал какие-то объяснения своему поведению и хотел что-то доказать Франции. Покрутив в руке перо, он замер, не зная, как продолжить. Просто пригласить? Глупо. Начинать оправдываться? Франция всегда смотрит с улыбкой и долей иронии, когда перед ним начинаешь объясняться. Неужто ли это выглядит настолько неуместно, что хочется засмеяться? Описать свои мысли? Ему намного легче изливать душу на бумаге, а потом старательно делать вид, будто это не он писал, но, благо, страна не акцентировал на этом внимание. Перечеркнул написанное, взял новый лист и стал писать по новой, но перечитывая понял, что написал бред и тоже зачеркнул. Никак не получается что-то выдавить из себя. Отодвинул листы и конверты в сторону. Ему нужно настроиться, чтобы правильно сформулировать свою мысль. Взял другую стопку бумаг и письма, которые пришли ему. Нахмурил брови и взял в руки три конверта письмами внутри. Разве их было не четыре? Уже не в первый раз недосчитывается некоторых конвертов. При чём все важные были на месте, но один постоянно куда-то ускользает. Странно, от кого и кто их берёт? Ни одного письма от Франции. Ожидаемо.       — Диана, — позвал. На пороге появилась девушка, вопросительно посмотрев. — Пускай Агата зайдёт ко мне, у меня есть разговор.       Диана поклонилась и через несколько минут её сменила Агата, которая переступила порог кабинета.       — Слушаю. Вы хотели меня видеть. Что-то не так?       — Да. Тут должно было быть четыре конверта. Я ошибаюсь? — показал ей их. В ответ лишь молчание. Удивился такой наглости, мысленно убеждаясь, что писем было именно четыре. — Кто? Кто взял? Я не буду ругаться.       — Ваш сын попросил, — ответила.       — Ты видела от кого они были? — заметил, что она немного нервничала, видимо, Канада попросил её не говорить об этом. — Признавайся, тебе некуда деваться.       — Ну… Франция, — прошептала.       — Понятно, — выдохнул. — Я не буду говорить Канаде, что ты мне рассказала.       — Простите, я не хотела воровать, — сложила руки перед собой, заметила, как его брови на секунду взмыли вверх.       — Я не злюсь, но… Если я не досчитаюсь какого-либо письма ещё раз — будут проблемы. Информируй меня, когда приходят письма для Канады. Конверт ведь подписан?       — Да, есть письма для Вас, а есть для Канады. Те, которые для Вашего сына — я относила ему. Извините, я теперь буду Вам говорить.       — Постарайся, — твёрдо сказал. — Мне не понравилось твоё враньё, но я не буду кричать или увольнять. Запомни мои слова и не делай больше таких глупых ошибок.       — Да, конечно, ещё раз прошу прощения, — поклонилась.       — Свободна, — дождался, пока она выйдет, и отложил в сторону почту.       Интересно получается, ни Франция, ни Канада ни слова ему об этом не сказали, а в тихую переписывались. Неужели он настолько строгий, что ему боятся об этом говорить? Он мог бы задать этот вопрос напрямую Канаде, но, наверное, сначала поговорит с Францией об этом. Странно, если канадец боится его, ведь сам Британия боится его не меньше. Опасается совершить какую-то ошибку в отношении его, как по случайности и неопытности случилось с Америкой. До сих пор тяжело и стыдно за своё отношение к нему. Потому ему легче дистанцироваться от него, нежели указывать, как жить. Но недоговорки — звоночек.       Даже несмотря на образовавшуюся проблему, он не мог выдавить из себя письмо Франции. Поздно вечером вернулся к написанию, но лишь почеркал бумагу, случайно разорвав её кончиком пера, вздрогнул и потёр пальцем стол, проверяя на наличие царапины. Не мешало бы отдохнуть, но вряд ли сможет заснуть, хотя очень устал. Рисовал на бумаге различные узоры, выводя их к краю, не заметил, как что-то на первый взгляд красивое и абстрактное превратилось в месиво. Прикрыл глаза, мечтая о крепком сне. Невольно в голове всплыла настойка, которая так и осталась валяться в ящике. Не настолько плохо он себя чувствует, чтобы снова видеть странные сны, нужно переждать, может, сможет уснуть хотя бы на два часа. Сложил руки на столе и опустил на них голову, предварительно отодвинув всё в сторону. В нос ударил сильный запах чернил. Снова начал прокручивать их недавний разговор с Францией, до сих пор слабо верилось в произошедшее. Где-то на задворках сознания пульсировала мысль, что, может, страна хочет им воспользоваться и прознать какие-то тайны. Но эмоции Франции были слишком настоящими, как ему показалось. Ещё и поцелуи, которые были уж слишком пылкие и торопливые, а после… Взъерошил ладонью волосы, прикрыв ею глаза, будто стыдясь этих воспоминаний. Абсолютное непонимание внутри себя, хотя он ничего не обещал Франции. Разве что написать письмо, которое не может одолеть. Никаких серьёзных отношений, ведь их даже существовать не может между ними. Но понимая это, ему ничуть не легче. Особенно больно то, что он нагло врёт своим родителям ради чего? Ради простого общения и чтобы не сойти с ума от одиночества? В голове возник образ Франции. Лицо, которое он знал множество лет, теперь видит его совершенно в новом амплуа. Закрыл глаза и глубоко вздохнул, сосредотачиваясь не на размышлениях, а на внешних звуках. Перед этим посмотрел на время, чувствуя, что кажется засыпает. Бесконечная темнота, посреди которой находится он сам, в бесконечной тишине. Уже не раз тут находился, думал, что это недра его души, в которые ему удаётся зарыться время от времени. Даже абсолютное ничего не дарило ему спокойствие, тишина наоборот пугала. Даже не знает, что лучше: открыть глаза в комнате, где мебель обтянута кожей родителей или находится здесь наедине с самим собой. В тот раз он не был один, хоть и вокруг были лишь трупы и остатки тел — всё равно не было всепоглощающего чувства одиночества. Посмотрел на свои руки, а затем и на тело: был абсолютно голым. Присел на невидимый пол, потерев ладони между собой. Рассматривал свои руки, чуть поцарапав ногтем внешнюю сторону — ничего. Надавил чуть сильнее, впиваясь ногтями в кисть, всё равно ничего не ощущая, с каждым разом всё сильнее и сильнее давя на кожу, раздирая её. Выдохнул, что прозвучало невозможно громко, перевернул руку ладонью к верху и провёл пальцем по выпирающей вене. Обхватил запястье и с усилием надавил ногтем на вену, пытаясь расковырять кожу. Но как бы он не пытался — не получалось, оставались только красные следы и вмятинки. Покрутив руку, прикинул и поднёс запястье к своему рту, вгрызаясь туда зубами. Сцепил челюсти, разгрызая кожу, не отрываясь ещё сильнее сжал зубы, погружая их в собственное мясо, чувствуя, как кровь брызнула в рот. Оторвал руку ото рта, разглядывая разгрызенную руку, сдавил пальцами, выдавливая кровь.       Вздрогнул и открыл глаза, слишком резко поднимая голову, от чего шея заныла. Посмотрел на часы: прошёл лишь час, который будто длился целый месяц. Посмотрел на свои руки, чтобы убедится, что он ничего с собой случайно не сделал. Всё в порядке. Опустил голову снова на стол, закрыв глаза, зная, что уснуть второй раз точно не получится. По телу пробежали мурашки от неприятных воспоминаний, никогда в здравом рассудке не сможет с собой такого сделать, разве что во снах. Осталось четыре часа до утра, как только пробьёт шесть утра — начнёт убирать на столе, затем снова занимая себя работой, отвлекаясь от внешнего мира. Поскорее бы уже утро. Решил занять свою голову иными мыслями, чтобы хоть как-то оживить себя. Несколько лет назад у них произошёл конфликт с Индией, который перерос в восстание. Он всячески пытался стереть с памяти эти воспоминания, но сегодня решил к ним вернуться.

***

      Англия снял очки и протёр пальцами глаза, ему было невероятно тяжело сегодня отрываться от подушки, хотел бы проваляться в кровати весь день. Прочистил горло и попытался сбить сонное состояние.       — Образовалась проблема, — сел за стол, подвигая к Британии бумагу. Тот взял её в руки и внимательно прочитал.       Убийство гражданских британцев в Индии местными мятежниками. В городе поднялось восстание из недовольных, которые нападали на европейцев и христиан, угрожая, а иногда и применяя насилие. Британия потёр пальцем нижнюю губу, отложив в сторону бумагу с новостями.       — Вот так и приноси аборигенам цивилизацию. Мы построили канал, открыли различные учебные заведения, научили их английскому языку. Мы проводим отличную политику, пытается искоренить насильственную культуру в отношении женщин, отвратительные религиозные традиции! Сжигать вдов на кострах! Уму непостижимо! В то время как мы прошли сквозь века, осознав, что это неверный путь, а там это до сих пор любимое и обожаемое дело! — хлопнул в ладони, широко улыбнувшись. — И что мы получаем вместо «спасибо, господа европейцы, спасибо за то, что сделали из нас людей достойных цивилизованной жизни! Спасибо за помощь, обучение и изучение дополнительного языка, который открывает множество возможностей!». Мы получаем… Это.       Клацнул ногтями по столу, указывая на бумагу. Члены семьи не знали, что ответить на его слова, Шотландия никак не хотел это комментировать, поведя бровями, снова скинув ответственность на несчастного Великобританию. И вопросительный взгляд Англии теперь был направлен на союза. Он лихорадочно поправил край рукава, не собирался ему перечить. Англия ведь понимает причинно-следственную связь? Рост налогов, крах экономики из-за развития промышленности, религиозные предубеждения и столкновения. Особенно плохо было то, что в армии, которая находится в Индии, много местных наёмников. Ранее они решили экономить и не гонять своих людей туда-сюда и нанять местных на работу. И, похоже, они и подняли революцию. Несмотря на то, что это было вполне ожидаемо, они совершенно не готовы к спорам и внутренним конфликтам. Сложно держать восстания под контролем и это может перерасти в войну, которая им абсолютно не нужна.       — Да, нехорошо, — выдавил из себя, отведя взгляд в сторону.       — Они уходят в Дели, и основные очаги восстания теперь будут там, но могут подхватить и другие города. Нужно поторопиться, ведь они продолжат убивать местных иностранцев, потому нам следует перебросить армию из других направлений и отправить их в Дели, — сказал Англия.       Британия кивнул, мысленно предполагая откуда можно перебросить военных. Скорее всего из Персии. Хотел бы записать свои мысли, но, увы, ничего с собой не взял.       — Нужно связаться с местными и узнать, все ли настроены против, сколько их. Я очень сомневаюсь, что абсолютно все поддерживают местных мятежников. Отыскать таких людей и присоединить к нашей армии, будут не словом, а делом помогать. Займись этим. Понял?       — Да, запомнил, — кивнул.       Ехать туда явно не стоит, пошлёт других людей, которые будут контролировать ситуацию. Чувствует, если сунется туда — ему отрубят голову.       — А Индия что? — спросил Шотландия.       — Игнорирует. Ах, ну и попытайся с ним выйти на связь, хотя это бесполезно, как же, — хихикнул. — Ничего страшного, мы поговорим после.       Великобритания неуверенно кивнул. Уж лучше согласиться и махнуть рукой, нежели спорить с ним. Единственное, уточнил о переброске сил с других стран в Индию, чтобы иметь силу подавить восстание, с чем Англия и согласился и сказал распоряжаться людьми самостоятельно. Перед возвращением домой изучил имена высокопоставленных военных, которые на данный момент находятся там, некоторые показались ему знакомыми. По ходу домой задумался о том что можно привлечь людей из Сингапура, потому что военных в Пензии может не хватить. Судя по всему, ситуация может серьёзно закрутиться. На протяжении следующих месяцев он был полностью погружён в их общую проблему. Не раз пытался выйти на связь конкретно с Индией, обращался к нему через третьих людей, писал письма, но никаких ответов не следовало. Единственное, что ему сказали, это то, что страна не желает общаться на данный момент. Они могли бы поговорить и решить проблему за считанные месяцы, но, похоже, Индия не горит желанием этого делать. Восставшие мятежники ранее перебрались в Дели, и город является центром восстания, потому брать в окружение нужно именно его. Дал приказ, как и советовал ранее Англия, найти несогласных в Бенгальской армии, и, как ни странно, их было достаточное количество. Но даже имея в запасе дополнительные силы им всё равно не хватало людей, и чтобы перебросить их из других стран понадобилось время. Перевели войска через Китай и ввели в страну. Некоторое время были проблемы со взятием города, заняло это несколько месяцев, а как только произошло, так до Британии начали доходить весточки о повешенье и об убийствах мирных людей. Он сразу сообщил эту новость Англии, но тот ответил не вмешиваться, довольно расплываясь в улыбке. Говорил, что по делом им. Чем больше убьют сейчас, тем меньше недовольных будет после. Великобритания попытался влезть, но страна его сразу осадил, сказав, не совать нос не в своё дело и выполнять нужную функцию, а не вести переговоры. Вместо этого попросил готовиться к поездке в страну, когда ситуация уляжется совсем.       Разумеется, раз Англия сказал готовиться, то Британия отправился туда в скорейшем времени, заранее отправив стране новость, чтобы тот знал, кого ожидать. Конечно же, никто его не ждал с распростёртыми объятиями, специально встретили британские военные, чтобы безопасно провести к Индии. Великобритания старался не смотреть по сторонам, но вид разрушенного Дели притягивал к себе взгляд. Вокруг были разбитые артиллерийскими снарядами дома, некоторые сносили, а другие пытались отстроить заново. Заметил, что местные стараются не поднимать голову и не смотреть на него, если завидели издалека, то уходили в сторону, либо прятались в уцелевших домах. Союз сам отводил взгляд в сторону, чувствуя, что не может смотреть на них. Встретился с Индией в уцелевшей мечети. Перед ним стоял мужчина в золотых одеяниях и такого же цвета тюрбане, который был украшен драгоценностями. Индия молча вышел к нему, без улыбки на лице, ни один мускул на его лице не шевельнулся. Кланяться он не стал, поскольку перед ним находится союз, наоборот, сам Великобритания чуть склонил голову, прикрывая глаза. Индия протянул руку, перстни заблестели на солнце, браслеты тихонько забряцали — Британия пожал её. Обычно страна носит длинную тунику в пол, но сейчас на нём красовались чёрные башмаки, а туника заканчивалась на уровне колен и была многослойной. Тихо пригласил внутрь мечети, указав рукой, куда следует пройти. Кинул взгляд на военных позади Британии. Будет нехорошо, если кто-то из них будет присутствовать во время разговора, потому союз приказал ожидать на улице. Ему предложили взять в сопровождение хоть одного человека, но он отказался, чтобы не напрягать страну перед ним. Кивнул Индии и тот повёл его внутрь мечети. Поднялись по лестнице, молча проходя сквозь пустые коридоры. Было довольно свежо, это контрастировало с высокими температурами на улице, хотя была осень. Стены излучали прохладу, расслабляя. Было тихо, только цокот их обуви, будто внутри больше никого не было, может, их специально попросили покинуть сооружение. Пока они шагали, заметил, как ткани туники колыхались и оголяли ярко-красные элементы на юбке. Осмотрелся вокруг: потолки были чрезвычайно высокие, стены кирпичного цвета с различными белыми узорами. Индия остановился перед большой дверью и аккуратно толкнул её рукой, приглашая внутрь, на удивление, помещение было практически пустым. Оставил приоткрытую дверь и указал на мягкую подушку на ковре. Даже спустя время, Британия никак не может привыкнуть сидеть на полу в дорогом костюме, хоть и на подушках. Они опустились вниз, Великобритания опёрся рукой о мягкий ковёр, чтобы удержать равновесие. После подал голос:       — Благодарю за радушный приём. Здесь очень красиво.       — Не за что, чувствуйте себя в безопасности, — кивнул.       — Я приехал не ругаться с Вами, — тоже хотел его заверить в безопасности.       — Слушаю, — сложил руки на коленях.       — Англия интересуется Вашей безучастностью в местных беспорядках.       — Что Вы имеете в виду?       — Вы игнорировали, когда с Вами пытались выйти на связь. Причины? — мягко спросил.       — Прошу прощения. Я бы ничем не смог вам помочь, а только бы мешал, — спокойно ответил.       — Вы уверены? — вздёрнул брови. Это был явный уход от ответа, даже слишком неумелый.       — Да, — его спокойствие настораживало, и Британия сделал вывод, что никаких объяснений ждать не стоит.       — Если Вы не хотите отвечать — я перейду к делу. Я приехал к Вам с предложением о сотрудничестве, — его внимательно слушали. — Вы полностью переходите под наше управление, с вашими правителями мы не будем спорить и пытаться сместить, а будем содействовать. Повлияем на феодалов, решим проблему с жильём для местных. Как Вы смотрите на это?       — Заманчиво, я подумаю, но только примите моё условие, — посмотрел ему в глаза, Британия приготовился его слушать. — Прекратите убивать людей. Отдайте приказ военным остановиться, я хочу, чтобы они понесли наказание. Дети ни в чём не виноваты, отпустите женщин и невиновных мужчин, на которых ваши люди повесили ложные обвинения. Остановите резню — и я приму условия.       — Я передам Вашу просьбу Англии.       — Сейчас этого сделать нельзя? Пока Вы будете держать путь домой мы можем потерять драгоценное время.       — Я не имею такой власти, — замотал головой.       Индия ожидал такого ответа, но всё равно разочаровался. Замолчал, набрал воздуха, прищурившись.       — Вы, как колонизаторы, привнесли множество изменений в нашу внутреннюю политику и культуру. Вы строите школы, но месяц назад артиллерийский снаряд прилетел в местную мечеть, разрушив её. Я имел честь беседовать с Нидерландами, он появился тут, как только я выучил английский, он рассказал мне о Верховном суде, где является голосом правосудия. Рассказал о вашей иерархии, от которой я далёк. Мы следуем вашим писаниям, потому что вы их привнесли сюда. Вы говорите не нарушать своих законов, но вносите правки в нашу религию. Я мог просить вас о многом, вместо этого прошу отпустить людей и перестать их терроризировать.       — Я обязательно передам Англии Вашу просьбу. Но Вы можете сейчас согласиться на нашу сделку, а не ждать.       — Нет, я подожду. Желаете посмотреть мечеть? Город? — поднялся на ноги.       — Я приехал сюда не мечети разглядывать, — поднялся вслед за ним. — Моё предложение будет актуально, Вам достаточно прислать одно письмо о согласии и мы всё решим. Но если Вы готовы ожидать, то пускай.       Страна повёл бровью, несогласие читалось в его глазах, хотя он пытался его скрыть. Ему бы очень хотелось решить проблему прямо сейчас, но из-за закона это в принципе невозможно. Да и терзают его сомнения, что Англия так просто сжалится и выполнит просьбу в кратчайшие сроки. Неизвестно, сколько ещё придётся терпеть издевательства и убийства. Иногда приходится ступать по земле залитой высохшей кровью. Индия лишь чуть склонил голову и указал рукой на выход.       — Будь Вы империей, я бы склонил свою голову ниже, но Ваши законы трактуют иное, — негромко сказал он и посмотрел на Великобританию. В этом не было издёвки, которую Британия часто слышал из уст европейских стран. Здесь был интерес, хотя Индия казался уж очень холодным и даже отстранённым. Но казалось бы простая констатация факта поставила союза в ступор.       Они оба вышли в широкий коридор, Британия посмотрел в сторону. Оказались на свежем воздухе, навес опирался на колонны, прикрывая их от солнечных лучей, пока они двигались вдоль к лестнице. Союз рассмотрел военных, которые окружили мечеть и следили за происходящим вокруг.       — С чего решили акцентировать на этом внимание? — вернул своё внимание к Индии.       — Я не хотел Вас оскорбить, простите, — прикрыл глаза.       — Ответьте на вопрос.       — Я и мои люди находимся в составе Британской Империи, хоть и не полностью подчиняемся вашей короне, много разговоров слышу о неизвестной мне Империи, которую в глаза не видел. Флаги Британской Империи везде… — сказал он.       Спустились вниз по лестнице, но страна не торопился от него уходить.       — У этого есть причины? — ступал по дорожке из аккуратно выложенной плитке. Британия прищурился, ему показалась странная формулировка вопроса. С чего бы Индию интересует это? Из-за скорости принятия решений? Его не устраивает союз в роли посредника? Разумеется, у него есть свои интересы, связанные с внутренней политикой и убийством мирных людей.       — Мне кажется, это не ваше дело, — намекнул ему, что разговор нужно сворачивать, тот вздрогнул и украшения на тюрбане зазвенели.       — Да, простите, Вы правы, — замахал руками, подумав, что он действительно перегнул палку и теперь его слова могут восприняты неправильно. Это уж очень может повлиять на рассказ союза и дальнейшее решение Англии об урегулировании огромной трагедии. — Я действительно влез не туда, куда надо. Мне стало это интересно, как брахману.       — Брахман? — переспросил.       — Принадлежу к высшей касте, — объяснил. — Я, наверное, ошибся в своих суждениях, мои знания не характеризуют меня как брахмана, есть множество других мудрецов, я склонен совершать ошибки. Как и многие мои действия могут не указывать на то, что я брахман, это нормально.       У него были суждения? Обычный, казалось бы, вопрос сбил с толку, отчего Великобритания почувствовал себя ещё более некомфортно, находясь здесь. Его даже это немного разозлило, только понять из-за чего и на кого. Этот вопрос волнует и его самого, не удивительно, что даже колонии не до конца понимают в чём причины отсутствия империи, как персоны. Британия засунул руки в карманы, кивнув, готовясь прощаться. Невольно ногтем разодрал кожу большого пальца.       — Я слишком предал значение Вашим поступкам и поведению, пожалуй, мы общались не так много, чтобы я делал выводы.

***

      Открыл глаза снова и устремил взгляд на часы, осталось около трёх часов до рассвета. Поёрзал на стуле, утыкаясь носом в плоскость. Опустил руки ниже стола и сжал левое запястье. Начинает закрадываться мысль, что вопрос Индия задал не случайно, как будто угадал волнения союза. Он не ощущал изменений или трансформаций внутри себя, да и не особо понимал, какими они должны быть, на каком этапе он сейчас находится. Не получается самостоятельно найти ответы на свои вопросы, наверное, стоит поговорить с родителями на эту тему. Может, его смогут направить в правильное русло размышлений. Уверен, что верховный судья знает ответ на его вопрос, но ехать к Нидерландам и мучить его допросами — родители вряд ли оценят. На задворках сознания, отчасти, надеялся, что он пройдёт переход от союза до империи, ведь так будет легче жить. Не будет висеть тяжёлым грузом на шее у родителей, появится больше прав и возможностей, общение с Францией не будет настолько опасным для них двоих. Вся возможная литература о союзах хранится в библиотеке Англии. У Великобритании тоже есть подобные книги, буквально точно такие же, как и в родительском доме. Отыскать что-то новое архисложно, ведь множество книг являются засекреченными и находятся у верховного судьи. Они передаются от судьи к судье, хранятся в недоступном для остальных месте, а их содержание кому угодно не рассказывается. Странам, которые собираются создавать союз — даётся базовая информация и книги доступные всем. Говорят, что содержание секретных писаний может использоваться против союзов и страны могут превышать свои полномочия, используя их как марионеток. Многие засекреченные писания касаются не только союзов, а и стран, и империй. Огромный склад знаний держатся в неизвестном месте, а все книги передаются строго из рук в руки избранным, которые в последствии становятся верховными судьями.       На утро Великобритания на выходе из дома столкнулся с Агатой, чуть не сбил её с ног, но удержал. Она держала в руках единственное письмо и она молча протянула его. Отправитель был США и отправил его на адрес Великобритании, но на конверте огромными буквами было написано: «для Канады». Проведя пальцем по боковой стороне конверта и отдал его снова служанке.       — Отдавай Канаде, я не буду читать. Благодарю, что поставила меня в известность. Пожалуйста, передай ему, что я хочу поговорить, пускай ожидает меня.       — Да, конечно.       Кивнув, Британия покинул дом и направился к родителям, думая, как лучше сформулировать вопрос. Вряд ли они знают сверхсекретную информацию, но, может, получится узнать что-то новое. Не верит, что Англия ни разу не задавался вопросом об отсутствии персонифицированной империи. Встретил главу семейства в оранжерее, которая была построена не так давно по велению Англии, уж очень он хотел наслаждаться красотой цветов, не выходя за участок. Постучавшись, союз привлёк внимание, страна повернулся, но быстро утратил интерес, проводя пальцем по лепесткам роз.       — Я тебя не вызывал, — скривился.       — Да, я пришёл сюда по собственному желанию.       — Что ты хочешь, не томи, — повернулся к нему спиной и пошёл по узкой дорожке к небольшому фонтану.       — Я хотел увидеть Вас лично, чтобы… Уточнить кое-что.       — Быстрее, — подставил руку под тонкую струйку холодной воды.       — Вы никогда не задумывались о создании Британской Империи?       Встряхнув руку, Англия развернулся к сыну, чтобы посмотреть ему в глаза. Ответ последовал не сразу, трудно было сказать просто ли он выдерживал паузу, чтобы помучить Британию, либо обдумывал ответ. Но в правдивость второго варианта союз не верил, ответ уже точно был в голове Англии.       — Задумывался! А тебя волнует этот вопрос? Может, думаешь, почему Британская Империя существует исключительно на карте и в границах различных колоний?       — Да…       Англия тяжело вздохнул, постучал ногтями по толстому стеклу, которое заменяло стены в оранжерее.       — Вопрос интересный, и я не дам тебе на него ответ, — улыбнулся и выставил руку перед тем, как Британия успеет что-либо сказать. — Я не закончил. Я не смогу точно ответить на этот вопрос. У меня нет никакого желания разбираться в этой теме, потому что твоё сознание вряд ли сохранится, если ты станешь империей.       — Было бы намного лучше и удобнее, если бы я стал империей, даже если это повлияет на мою личность и-       — Нет! Тебе показалось! Послушай, у меня нет никакого желания участвовать в создании персонифицированной империи, я не заинтересован в этом, ты, как союз, знаешь довольно много и помогаешь нам во многом. Ты только представь, твоя жизнь тянется более полутора столетия и ты действительно имеешь опыт, который будет очень жаль потерять. У меня нет ни сил, ни желания воспитывать «нового» тебя. Твои мысли, память, суждения, воспоминания не сохранятся, если ты прекратишь своё существование как союз и продолжишь как империя. Я пускаю ситуацию на самотёк, если так случится — хорошо, если нет — не буду этому способствовать. Тебя удовлетворил мой ответ?       — Но… Мы бы могли избежать многих проблем. Существует проблема, например, с воспитанием мною ранее США, а сейчас-       — Чш! — громко шикнул на него. — Проблема? Да, она есть, и? США ведь в обиде на тебя?       — Можно сказать и так, — тихо ответил. После гражданской войны у них действительно было напряжение в отношениях. США не жаловал всю их семью и, к сожалению, Великобритания пытался найти множество причин, но родители снова не допускали его к вопросам, касающиеся Америки. Насколько ему известно, США не раз приезжал сюда, но союзу это становилось известно только после его отъезда. Задавшись вопросом почему, так Англия ему просто ответил, что Америка попросту «не хочет его видеть».       — Если США будет держать язык за зубами, то никто и не узнает о небольшом нарушении. Я не собираюсь менять концепцию из-за того, что колония себе что-то вздумала.       В представлении Англии США всё ещё являлся колонией, и ранее Британия его осмелился поправить, что вылилось в долгую истерику, что независимость Америки — это ошибка и случайность. В общем эта тема злила его, он заводился по щелчку пальцев, стоило только назвать имя страны. Великобритания никак не мог добраться до сути проблемы, ведь уточнять — бессмысленно.       — Ну?! — гаркнул.       — Вы объяснили доступно, благодарю.       Англия что-то пробурчал себе под нос и повернулся снова к цветам, продолжая себе что-то говорить. Великобритания ощущал сильное желание освежиться и прогуляться, чтобы поразмыслить о сказанном. Уж очень резало слух «не знаю». Действительно ли страна не в курсе, почему он не стал империей или знает, но не хочет давать точный ответ? Вполне возможно. Стоит обязательно самому изучить этот вопрос и порыться в собственной библиотеке, там точно осталось чтиво, которое он в молодости стащил у родителей. Ранее очень бегло прочитал все книги, не задаваясь глубинными вопросами. Может, он что-то упустил? Да и над ним висела огромная туча в виде обещания Франции.       До полудня он гулял по окраинам города в одиночестве. Время от времени останавливался у досок объявлений и читал приглашения на то или иное мероприятие. Его внимание привлекла афиша, изучив детальней, он понял, что несколько раз был там. Не помнит, чтобы во Франции существовали подобные сооружения, потому стране это может показаться интересным. Но приглашать его к себе… Идея звучит рискованно. Франция точно не сможет расхаживать по улицам, особенно вместе с ним. Стоит распланировать их возможную встречу, ведь объясняться на письме Британия не хотел, нужно увидеть Францию воочию и поговорить в реальном времени. Не сможет долго бегать от него или ждать ответ на письмо длиной в неделю. По возвращению домой заметил Канаду, который сидел на лавке и листал какую-то книгу, явно ожидал возвращение Великобритании и готовился к разговору. Услышал, как зазвенели ключи, и скрипнула дверь высокого железного забора. Повернулся и помахал отцу, приглашая к себе, в ответ ему сдержанно кивнули. Британия закрыл забор на замок, спрятав ключи в карман, присел рядом с Канадой, поздоровавшись.       — Ты хотел поговорить. Это касается письма от Америки? — не дав Британии начать, сказал он.       — М-м-м, да, — пришлось соврать. Видимо, в этом письме было нечто интересное, раз Канада начал разговор именно с него.       — Он хочет со мной встретиться на следующей неделе. Приглашает к себе. Прости, но хочу поехать, мы уже очень давно не виделись. Всё письма, да письма.       — Я не против, можешь ехать. Не хочу, чтобы ты подумал, что я тебе что-то запрещаю, — мягко намекнул ему.       — Хах, не волнуйся, я не рисую из тебя деспота. Нет, ты достаточно строгий, особенно то, как ты воспитывал нас с Аме в детстве, — задорно махнул рукой. — Сейчас ты другой, более спокойный, может, это связано с переездом Аме, а может и с чем-то другим. Да и с годами ты будто становишься всё более сонливым.       Британия ему едва улыбнулся, посмотрел в его карие глаза, заметил, как они сверкают. Канада явно его не боялся, даже несмотря на то, каким союз бывает отстранённым и действительно иногда излишне строгим по отношению к нему. Но замечает в его поведении нечто знакомое и это отзывается болью внутри.       — Я не имею в виду, что ты был тираном, нет, ты редко кричал, но твоего строгого голоса иногда было достаточно. По крайней мере мне, не Америке, он-то испытывал тебя на полную, — улыбался и делился с ним воспоминаниями.       Канада похож на Францию. Но ведь это… ожидаемо. Внешне они схожи разве что цветом волос, но некоторые повадки, интонация, жестикуляция. Франция всё же громче, чем он, занимает собой все свободное пространство, полностью поглощая союз, заставляя обращать внимание только на себя. В Канаде также прослеживалось такое поведение, но он делает это несколько деликатнее.       — Так о чём ты хотел поговорить? — положил руку на его плечо.       И всё же Канаде не хватает хитрости, которая есть у Франции. Но это приобретаемое.       — О письме Америки, — не готов раскрывать все карты, боится оттолкнуть его. Если у Канады переписка с Францией и он об этом не говорит, значит, есть доля недоверия. — Я видел, как ты общаешься со служанками, вы подружились?       — Я не могу назвать это дружбой, лишь общением, но Ева милая.       — Ева… — тяжело вздохнул. — Ох, она такая молодая и такая неумёха иногда бывает.       Канада заулыбался и хихикнул.       — Ты ругаешься на неё, если она неправильно заваривает кофе, а тем более чай. Она расстраивается, что не может исполнить твою просьбу правильно, — наклонил голову.       — Я не ругаюсь, я всего лишь прошу переделать.       — В следующий раз будешь думать, чтобы нанимать на работу двадцатидвухлетнюю, — его веселила ситуация и то, насколько Британия был серьёзен.       — Ей нужна была работа, она дочь женщины продавщицы, которую я давно знаю. Она боялась, что Ева попадёт в бордель, вот я и согласился, но я не думал, что она не умеет…       — Заваривать дорогостоящие чаи? Ты подобрал её в трущобах. Ты можешь её отправить стирать вещи или драить полы, но поставил её в помощницы к кухарке, — пожал плечами, заметил, как отец покачал головой. — Пожалел, верно. Но меня в ней всё устраивает, между прочим.       Пока Канада всячески пытался отбелить Еву, союз посмотрел на него внимательно. Казалось, самого Британию не так сильно волнует возраст и неопытность Евы в простых для него вещах. Уверен, что спроси страну о той же Диане или Агате — разольётся длинным рассказом, какие они хорошие и что им нужно давать второй, третий, четвёртый шанс. Особенно Агате… От пристального взгляда страна опешил и вопросительно посмотрел на него.       — Что-то не так? Когда ты так смотришь, значит, тебя что-то тревожит, — сказал Канада.       — Я хотел бы порекомендовать тебе заехать к себе на родину, а не только к США. Постарайся уложиться в короткие сроки, но мне кажется, тебе не помешает увидеть родные края. Всё-таки ты давно там не был, в основном сидишь здесь.       — Это будет чудесным подарком. Правда разрешаешь?       — Да, тебе, как стране, это важно. Я отпускаю тебя на время, — сложил руки на коленях.       — Спасибо, мне это важно. Я очень скучаю по своей земле.       Британии хотелось провести с ним больше времени, но Канада страна — он не может его удерживать вдали от родины. Его не отталкивает, что он похож на Францию, наоборот, он даже рад этому. Канада не боится его, улыбается и смеётся, он может себе это позволить. А союз не имеет права силой держать здесь и ломать так, как захочет, и так старается всячески отгородить от Англии. Нужно подобрать момент, чтобы поговорить с ним о письмах, о Франции, о будущем. Не хочет торопить. Задумался, что, кажется, именно сегодня сможет написать письмо. Встреча, как и разговор, — неизбежна.       Ничего, ни письма, ни какой-либо другой весточки, гонца, ни сизого голубя, с привязанной бумажкой на ножке, как в старые времена. Тишина и штиль. Может, он наврал? Ответил ему только ради того, чтобы побыстрее слинять. Если действительно так — печально. Франция остался у разбитого корыта и наедине со своими чувствами. Молчание со стороны Британии хуже любого наказания. Из-за этого настроение несколько дней подряд было подпорчено, а в сердце поселилась тоска. Решил не доставать его своими вопросами и очередной писаниной, он тоже имеет полное право отдохнуть и дать возможность Британии сделать шаг навстречу их отношениям. Внутри щемило, боялся, что слишком поторопился и совершил ошибку. Но не мог вытерпеть разлуку между ними длиной в недели, вяло тянущиеся дни одиночества, столь долгие месяца, когда пытался задавить в себе чувства. Даже не знает, взаимны ли они. Проверяя почту с придыханием заметил выделяющееся письмо. Дрожащими пальцами страна ухватился за конверт и тот затрясся в унисон вместе с рукой. Не мог дождаться, чтобы его открыть и прочитать. Чувствовал себя пубертатным девственником подростком, который получил гостинец от предмета его обожания, понимая, что ему может что-то и перепасть. От этих пошлых и глупеньких мыслей он заулыбался невольно. Не дойдя до комнаты, разорвал конверт и сразу развернул письмо. Поднимался по лестнице, чуть спотыкаясь, но не мог оторваться от рукописи.       «Здравствуй, Франция, пишу тебе, как и обещал ранее. Нам с тобой надо многое обговорить, потому я предлагаю тебе сходить на променад. Посетим с тобой несколько развлечений в нашем городе, думаю, тебе будет интересно. Чтобы наша прогулка не испортилась, рекомендую тебе надеть твой необычный наряд. Даю тебе на подготовку два дня, встретимся с утра в порту.»       Коротко. Франция, казалось бы, привык к таким письмам от него, но сейчас вглядывался в каждую выписанную букву, запятую и точку. Если бы он писал письмо, то обязательно описал свои чувства в красках, горячие мысли, осмысление их отношений. Считает короткие письма Британии своеобразным наказанием, слишком коротко, слишком мало, недостаточно. Но… Его ожидает встреча, где он сможет посмотреть на него вживую снова, потрогать, прижаться, возможно удастся поцеловать. Уперевшись лбом в дверь, он опустил руку и дёрнул за ручку, открывая её на себя. Идея звучит интересно, таким образом они прогуляются по городу, и он сможет остаться анонимным. За эти два дня ему нужно найти определённое платье, шляпа с плотной вуалью сгорела в его прошлом особняке, потому обязательно нужно отыскать новую. Но, признаться, он не хотел ехать в Лондон. Ему не так часто приходилось там бывать, и ориентируется он там не очень хорошо, но за то время, когда он там был — ему ни разу не нравилось. Тем более он слышал о «хвалённых английских развлечениях». Там тухло и неинтересно, лучше бы сходили в театр или в прекрасный парк, в лимонадницу, в салон, чтобы вести светскую беседу. А эти разговоры бывают совершенно разными, серьёзными и очень игривыми, Франция повёл бы его на более развращённые и смешные, чем на скучные политические. А что может быть интересное в Лондоне?.. Любимые люди даже не могут держаться за руки на улице, шептать что-то на ухо, громко смеяться, обниматься и целоваться — там держат дистанцию и общаются официально, наверное, даже с супругами. Невольно страна закатил глаза, но отказываться он точно не будет.