Oh! We have no feelings!

      Отложив письмо с приглашением в сторону, он зашагал в спальню к своему гардеробу, перебирая в голове возможные варианты. Женские вещи в его шкафу были в дефиците, это не публичное увлечение, а для себя, и ему хватало несколько вещей, которые он иногда обновлял. Благо он успел пополнить свой гардероб, старый остался похоронен под толщей пепла и перекрытий. А сейчас нужно отыскать что-то красивое для прогулки.       — Два дня… — тяжело вздохнул. За два дня ему придётся найти платье и отправить его перешить мастеру. У себя не нашёл ничего подходящего, понимая, что придётся купить что-то новое в кратчайшие сроки.       Поиск платьев всегда давался ему с трудом, обычно устраивал театральное представление, когда шёл со знакомой в ателье, и она якобы выбирала себе платья, а он рядом существовал. В этот раз всё было точно также, он на глаз прикинул влезет ли он в одеяние, а потом понёс его к мастерице. К сожалению, им не повезло, и наряд чуть не порвался сначала в талии и снова не сходился в плечах. Пока швея крепила булавки на ткани, которые периодически или ломались, или отлетали в сторону от одного вдоха Франции, он рассматривал себя в зеркале. И чувствовал себя шутом гороховым. От смущения он покраснел и как-то стушевался. Одно дело, когда подобным страна увлекался наедине с собой, посвящая только избранных в это или когда использовал такую одежду во время плотских утех, чтобы удивить партнёра или партнёршу. Те девушки, которые оказывались в его постели, и которым он мог открыться совсем не были против его странного увлечения, а лишь хихикали и с интересом наблюдали за ним, и процесс им нравился. Это было необычно, это был вызов. Но совершенно иное, когда ему приходится выходить в этом на улицу, разговаривать с обычными людьми и как-то сосуществовать в обществе. Отвратительно, ему не нравилось это, не получал от этого удовольствие, а только волнение и стресс. И снова повторяется ситуация, когда ему приходится жертвовать своими удобствами и принципами. Франция хотел увидеться с Великобританией, но хотел бы это сделать в обычной одежде, а такую преподнести для чего-то… более яркого в их отношениях. А не чтобы на него пялился каждый прохожий. Он уже мечтал о скорейшей поездке домой. Хоть бы их «променад» прошёл успешно и без эксцессов. Его случайно укололи иголкой, а очередная булавка выскочила и отправилась в свободный полёт.       — И сколько у меня времени? — швея уже смирилась с необычными увлечениями клиента. Тем более клиент был такого статуса, она держала рот на замке, никому об их встречах не рассказывала, а ему, разумеется, замечаний не делала. А то ещё отправит в ссылку или запроторят в тюрьму за лишнюю болтовню.       — Максимум до завтрашнего вечера, — посмотрел на неё через плечо.       — Тут надо перешивать плечи и талию. Плечи особенно, они слишком малы, — прошептала, как бы говоря не с ним, а сама с собой. Хотя Франция и так понял, что это была жалоба, а не мысли вслух.       — Я щедро заплачу.       — По рукам.       Шляпу с вуалью было не тяжело найти. В подобные моменты он благодарил Господа Бога, что когда-то давно смог урвать туфли, которые налезают на его ногу. С обувью всегда была отдельная проблема, мог надеть узкие и неудобные, чтобы показаться в них один раз или порасхаживать дома. Больше получаса ходьбы не мог выдержать: ступни ныли и растирались в кровь. Если и находил нужный размер обуви, в большинстве случаев, она не подходила ему по ширине. Потому единственную пару дамских туфель, в которую без труда смог уместить свою ногу — хранил у себя долгие годы и, благо, отыскал он её после войны с Пруссией. Из-за этого подбирал платье под цвет обуви, а не наоборот, как это делают обычно. К вечеру второго дня платье было готово. Ночь для Франции прошла тревожно, он не спал, уж слишком было нервно перед поездкой. Он уже возненавидел этот день и свой наряд, за перешив которого он отвалил до хрена денег.       С раннего утра Великобритания уже был на месте, он то и дело проверял время и дожидался спутника. На удивление, чувствовал себя спокойно, только что-то ему подсказывало, что английские развлечения Франции не придутся по нраву. Людей было мало, на улице достаточно свежо: поздняя осень. Наблюдал за прибытием грузовых кораблей, и за отплывом пассажирских, но тех было совсем немного, большинство стояли возле причала и ожидали. Любит он это время суток: большинство ещё не успели проснуться, приятная прохлада ласкает голые участки кожи, чувствуется умиротворённость в воздухе. Через пару часов тут будет столпотворение, а пока можно насладиться моментом сполна. Заметил, как подплыл пассажирский корабль, но торопиться не стал, а продолжил сидеть на месте, вглядываясь. На землю сошла девушка с вуалью на лице, она чуть приподняла её и оглянулась. Франция. Великобритания встал с места и подошёл к нему, протягивая руку. Благо, для многих это не было в новинку, что член правящей семьи встречается с разного рода дамами, многие приняли её за аристократку. Платье плотно обхватывало силуэт тела страны, снова подчёркивая широкие плечи, что было сделано не специально. Талия была обтянута корсетом, из-за чего было тяжело поворачиваться из стороны в сторону, и делал это Франция всем корпусом, а не грациозно, как обычные девушки. Платье было глубокого синего цвета, неброское, спокойное, юбка практически доставала земли, рукава не были в облипку, но и не слишком свободные, чтобы кожи рук не было видно, заканчивались манжетой, обрамлённой кружевами. Поверх плеч была накидка, которая застёгивалась на груди, чтобы совсем холодно не было, а на руках белые перчатки.       — Рад приветствовать, — сказал союз.       — Н-да, — послышался голос Франции. — Ой, то есть, я тоже рада тебя видеть.       Изменил голос и сказал это не скрывая сарказма, благо, вуаль на этот раз была не самая плотная и он мог видеть, что происходит вокруг и лицо собеседника. А тот на секунду улыбнулся. Франция почему-то даже не удивился этому. Странно, что только улыбнулся, думал, он начнёт смеяться с него, как увидит. Ха-ха, как комично.       — Ты чем-то… расстроена?.. — снова мелькнула улыбка. Очень редко, когда Британия находится в таком приподнятом настроении — и это нельзя было не заметить.       — Посмейся ещё, — прорычал и толкнул его в плечо, а затем запрятал руку. — Это ведь ты меня попросил это натянуть.       — А, то есть, это я виноват? А ты безгрешный и совершенно невинен в своих помыслах и желаниях, верно? Ведь это моя фантазия захотела видеть тебя в этом, а твой шкаф девственно чист и не содержит компрометирующие вещи.       — Я не выхожу в этом на публику, — махнул рукой. — Давай уже, веди куда хотел. Мы оба в это вляпались, чего уж там.       Он пытался скрыть своё смущение сарказмом и иронией в голосе от него. И у него это получалось. Взяв Францию под руку, союз провёл его к частному омнибусу, тот перехватил его ладонь, упёрся, чтобы забраться туда. Британия помог ему с подолом юбки, чтобы ткань не зацепилась и не порвалась, крепко держал его руку, ведь тот может запутаться в собственных ногах и грохнуться. Это не ушло мимо внимания Франции, он был благодарен ему за помощь, хоть всё ещё чувствовал себя некомфортно. «Некомфортно» — это лишь малая часть его чувств, которые он испытывал, находясь в этом наряде. Нужно расслабиться, по крайней мере попытаться. Британия сел рядом с ним, и кучер ударил плёткой по крупу лошадей, и омнибус сдвинулся с места. Страна стянул с себя шляпу с вуалью, ведь их не было видно, в небольших окошках вряд ли прохожие смогут что-то разглядеть. Они сидели друг к другу довольно близко, из-за чего ткани юбки помялись: их буквально зажали между телами. Заметив это, Великобритания аккуратно поправил, отсаживаясь дальше.       — Благодарю, — Франция не поспевал. Кроме их двоих внутри омнибуса было ещё нечто третье, не подвластное стране: плотные ткани шёлка и бархата.       — Рад быть полезным, — у него это вырвалось случайно, слова острием влетели в уши Франции. Союз не придал своим словам значение, они казались ему обычными, а вот второму это совсем не понравилось. — Доедем до Лондона, погуляем, если у тебя есть желание, могу провести и показать выставки, местные их очень любят.       — Спрашиваешь… Конечно, я хочу, — улыбнулся.       Британия чуть наклонил голову вбок. Местные выставки очень отличаются от тех, что у Франции на родине, но эти нюансы он решил не озвучивать. Наверняка страна осведомлён об этом.       — Ты ведь мало успел побывать в Лондоне?       — Да, я всегда пробегал в спешке, чтобы не быть замеченным. И маршрут был одинаковый, чтобы не потеряться случайно. Тем более твой дом находится почти за городом, как и, наверное, дом твоих родителей.       — Они живут ещё дальше, чем я. В городе я не захотел жить, слишком утомляюще, а пригород как раз подходит. Но мне приходится вылезать из собственного дома по делам намного чаще, чем моим родителям.       — А мы к тебе зайдем?       Великобритания диву даётся, насколько иногда он бывает прямолинеен. Только сейчас заметил, что он снова подсел к нему, стараясь не удавить юбку, но и быть поближе. Не стал делать стране замечание, ведь это было бы странно… Франция заметил удивлённое лицо после вопроса, что ставило в неловкое положение. Будто он спросил что-то запретное и скрытное, хотя это обычный вопрос в романтических отношениях. Ах, точно, у них что-то неясное и подвешенное в воздухе.       — Не наглей, — опёрся подбородком о руку. — Вечером домой поедешь.       Франция, не скрывая, закатил глаза, по всей видимости он любит так делать.       — Как однажды сказал твой отец, мы оставим важные разговоры на более поздний час, мы ведь не хотим пока расстраиваться? — улыбнулся.       — Да, давай не сейчас, — больше прозвучало как «давай вообще не будем обсуждать то, что происходит между нами».       Дорога не была долгой, на выходе Британия снова помог Франции выбраться из средства передвижения, и дождался, пока он удобно станет на ноги, чтобы туфли не давили.       — Ну что ж, добро пожаловать в столицу Британской Империи, — сжал его ладонь.       Перед Францией открылся великолепный вид на огромный сад с возвышающимся над ним стеклянным сооружением, которое удивило своими габаритами.       — Хрустальный дворец? — не отводя глаз спросил Франция.       — Да, — кивнул и чуть улыбнулся. — Решил не только водить тебя по районам Лондона, а дать возможность посетить чудо света, одну из главных достопримечательностей, которую нигде больше не встретишь, а только у нас.       Он явно не скрывал своего восхищения, страна сам наслышан о красоте архитектуры Хрустального дворца и не раз хотел побывать здесь. Всё-таки англичане хотели перепрыгнуть по известности французские выставки, и, к своему собственному удивлению, им удалось это сделать. Франция, конечно, не хотел сильно обольщаться красотой сооружения, но его помпезности нельзя было не отметить. Решил не язвить и взял союза под руку, и тот повёл его вдоль тропинки. Многие кланялись при виде Британии, тот лишь кивал в ответ, из-за чего стране тоже приходилось оказывать вежливость и кивать в ответ. На траве на тонких пледах сидели и девушки, и мужчины, что-то увлечённо друг другу рассказывая, другие наслаждались одиночеством, молчанием, заглядываясь на прекрасные виды. Присутствовали и уличные художники, которые что-то чирикали на бумаге, поглядывая на дворец, а затем сверяли с нарисованным. Помимо английской речи Франция отчётливо слышал и французскую. Судя по акцентам некоторых джентльменов, они умело жонглировали сразу двумя языками, то говорили своим собеседникам что-то на французском, который немного резал Франции уши из-за некоторых ошибок в произношении, а потом снова переходили на чистый английский с характерным акцентом. Вокруг было достаточно детей, чьи семьи принадлежали к среднему классу и выше, держались маленькими кучками или рядом со взрослыми, но некоторые отбегали далеко и мочили руки в фонтане. Великобритания купил им билеты, чему страна был несказанно рад, наконец-то его траты закончатся и сегодня он может не думать об этом. Союз даже оставил больше денег, чем нужно, как сказал он сам: на пожертвования. Внутри помещение казалось бесконечным, там не было перегородок, а лишь внешние стены очерчивали контур. Но несмотря на это людей было полно, не только посетителей, а ещё и различных прилавков. Невольно Франция поднял голову к стеклянному куполу: поддерживающая арматура красиво переплеталась между собой, таким образом создавая геометрию на стекле, свет пробивался сквозь голые участки, красиво играя и стекая по прилавкам. Помещение было невероятно светлым, но солнечные зайчики то появлялись под ногами страны, то снова пропадали. Толпа вокруг быстро плыла, тоже восхищаясь красотой, о которой они ранее читали лишь в сказках. Дворец было невозможно обойти за весь день, он был слишком огромен.       — Ну как тебе? Ты впечатлена? — Британия вспомнил об их небольшой игре, вокруг слишком много людей, он должен быть предельно аккуратен.       — Да… — прочистил горло и ответил. — Дворец действительно уникален.       Союз направлял его, один зал плавно перетекал в другой, открывая новые выставки, чуть дальше Франция заметил, как танцевальная площадка ограждена небольшим заборчиком, люди собрались вокруг, чтобы посмотреть, как танцуют профессионалы. На стенах висели флаги Британской Империи, Англии, Шотландии и Уэльса, длинным полотном они спадали по стеклянным стенам. Взгляд зацепился за огромное дерево в зале, оно было окружено фонтанами и деревьями поменьше. Внезапно Британия предложил купить выпить, тот, конечно же, согласился. Алкоголь был очень дорогой тут, был намного дешевле чай или молоко, но союз решил раскошелиться.       — Больше ничего рекомендовать не стану, мы же не хотим тебя случайно отравить, верно? Но, может, ты хочешь запечённую картофелину? — отставил пустой бокал в сторону, и его сразу же убрали. Намекал на то, что не ручается за качество продуктов здесь.       — Воздержусь, пожалуй, такого и у меня дома полно, — тоже осушил свой и оставил, продолжая рассматривать красивые скульптуры.       Великобритания думал продолжить небольшую экскурсию, но Франция остановился, наблюдая за танцами. Приятно смотреть, когда это делают другие, а не исполнять самому. Они двигались в такт музыки, кружась по залу, солнечные зайчики лизали их ноги и пропадали. Посмотрев по сторонам, его внимание привлёк фонтан, который находился довольно далеко. Дёрнул Британию за рукав и кивнул в ту сторону, тот пошёл за ним. Чем ближе они туда подходили, тем больше было различных выставок. Франция останавливался у тех, которые интересовали его больше всего. Рассматривал различные зарисовки механизмов, в инженерии он понимал мало, потому мог оценить только идею и внешний вид. Великобритания сам что-то спрашивал и ему объясняли, как будет работать то или иное, страна лишь слушал и внимал. Замечая, что спутнику неинтересно, Британия быстренько сворачивал разговоры и проводил его дальше. Рассматривали различные зарисовки архитектуры и прилагающиеся к ним макеты, были выставки с картинами, портретами и пейзажами. Ближе подошёл к фонтану из светло-розового стекла, он был похож на маленький дворец. В отражении воды увидел собственное отражение. Британия внимательно наблюдал за его интересом, мягко улыбнулся, как бы Франция не бухтел, что выставки и архитектура лучше у него, но дворец никого не оставляет равнодушным. Обойти его за весь день казалось невозможным. Были выставки с сувенирами из Индии, которые страна долго рассматривал, спрашивая что-то и уточняя. В одно сооружение смогли уместить целый мир. Длинную юбку чуть задевали пробегающие мимо дети, Франция покрепче сжал предплечье союза, улыбнувшись одному из них, мальчик лет семи засмущался и убежал в сторону.       — Вопрос.       — Слушаю, — повернулся к нему.       — Здесь можно хоть весь день гулять, можем остаться и посмотреть на конные соревнования, — кивнул в сторону.       — У тебя ещё есть варианты куда пойти?       — Конечно, но если хочешь, можем тут провести весь день.       — Я хотел бы ещё что-то посмотреть, — кивнул.       Не спеша Великобритания выводил его из залов и направлял к выходу. Признаться, Франции здесь понравилось, что-то есть тут чарующее. Помнит, как читал в газете об открытии этого дворца, сюда прибыла вся знать и иностранцы в том числе. В тот день, как писали, Англия был в восторге и, как высшей мерой похвалы, воскликнул: «Невероятно!». И правда, невероятно.       Снова забравшись в омнибус, Франция вопросительно посмотрел на Британию, мол, куда дальше, тот сел рядом и сказал:       — Не могу же я раскрыть все карты сразу.       — Хах, ну, хорошо, — хохотнул.       Они так легко беседуют, будто Франция не сидит перед ним в платье, а тот, несмотря на храбрость, иногда стыдливо отводил взгляд. Бывало его глаза скользили по платью, задерживался на его руках, талии, рукавах и юбки. Пытался это скрыть, но страна это замечал, это не было чем-то пошлым или липким, он видел немой вопрос и интерес в его глазах. Пока они сидели рядом друг с другом, Великобритания снова сосредоточился на его одеянии, и как их взгляды столкнулись — сделал вид, будто вообще не туда он смотрел. Франция улыбнулся, заметив это, и промолчать не смог:       — Ты будто слона увидел, хватит делить вид, что тебе не интересно, — наклонился, встретившись с ним взглядом.       — Ох, я просто думал, как… Как оно выглядит на тебе, то, как сидит на тебе, но- — запнулся, это значило совсем не то, что он хотел сказать, из-за чего махнул рукой, пока Франция ещё шире улыбнулся.       — Я понял тебя, — не было ни в словах, ни в глазах союза похабности, даже старался держаться подальше от него, боясь даже его рук коснуться. Франции это нравилось, веселило и забавляло, но и было в этом что-то смущающее.       — Я никогда не видел подобного воочию, потому моя реакция может быть такой.       — Да понял, я понял, не оправдывайся, — хихикнул, тому не понравилось, что с него снова смеются, потому нахмурился и отвернулся.       И они оба не совсем понимали, что для них значит этот самый день. Они ведь наверняка должны обсудить свой статус отношений, но никто не мог на это решиться, да и нужного момента не находилось. Даже сейчас затронули абсолютно глупую интимную тему, хотя висит вопрос намного важнее. Они оба оставили тяжёлый разговор на потом. Через время они снова остановились и вышли из омнибуса. Британия повёл его вдоль улочек, сказав, что пройдутся исключительно по благоприятным районам, но пошутил, что можно сделать их променад более экстремальным и залезть в трущобы. Юмор не был оценён должным образом. Франция отметил, что Британия шутил редко, и когда это происходило — это было не смешно. Приходилось неловко выдавливать улыбку. Таким образом союз пытался снять напряжение, но страна всё равно чувствовал на себе давление этого города, ведь он больше, чем Париж, самый огромный из всех существующих. Видно, что над ним стараются и вкладываются, хотя вместе с огромными габаритами пришли и огромные проблемы, о которых принято не упоминать. Но Франция всё же решил.       — Наверное, тяжело следить за Лондоном, — мягко намекнул на неприятный разговор.       — Если ты имеешь в виду бедность, трущобы и опасные районы — да, проблемы есть, и очень заметные. Очень много людей сюда съезжается отовсюду, и это имеет свои плоды. У нас не один раз поднимался вопрос о жилищных реформах тут, даже пытались разгонять людей, чтобы они селились в дом не по шестьдесят человек, но не в какую. Меня мало посвящают в подобные проблемы.       — Но посвящают? Тебе разрешают копаться в подобных вопросах? — поднял брови от удивления.       — На удивление, да, — кивнул. — Но, опять же, многое Англия и Шотландия оставляют на своё рассмотрение.       — Но иногда советуются с тобой, — хитро улыбнулся.       — М-м-м, — наклонил голову.       Заметил, что Британия не особо хотел отвечать на вопросы, связанные с его общением с семьёй, тот давить не стал. Всё-таки союза очень напрягают подобные темы, Франция понял, что своим любопытством может испортить момент, потому быстренько свернул тему. Не хочется, чтобы он от него закрывался, тогда их прогулка будет испорчена. Продолжил рассматривать улицы и архитектуру, затем союз потянул его смотреть на подземное движение поездов. Называлось это «метро». Страна наслышан, и при проектировке участвовали и французы, чему он несказанно рад, но в Париже таких изысков ещё нет, проект только зарождался и планировался на далёкое будущее. Нельзя было не заметить хорошее настроение у Великобритании, оно и понятно, ведь самая первая подземная станция была построена именно у них, а позже и американцы подхватили идею, создав метро и в Нью-Йорке. Лондон развивался с бешеной скоростью, Париж был немного медленнее, но в последствии, оглядываясь на своих соседей, старались не отставать и подхватывать подобные идеи. Как раз в последнее время задумывались о возможном расширении города. Франция рассматривал пыхтящие паровозы и вагоны с небольшими окошками, необычно и интересно. После они выскочили из метро и продолжили гулять, союз довольно был разговорчив, страна даже боялся его перебивать, но позже активно вклинивался, что-то отвечая. Британия был на эмоциональном подъёме, он будто снова переживал моменты, когда оригинальные сооружения возводились и это было в новинку для всего мира. И это было только у них. Вспоминал те моменты, когда они всей семьёй радовались таким инновациям и индустриализации, гордясь этим — это были такие редкие и очень ценные моменты для него. Он запомнил эти дни навсегда, а теперь имеет возможность показать это Франции и поделиться впечатлениями. Пока он рассказывал, страна замечал окружение вокруг себя, людей, которые идут мимо: большинство из них одеты с иголочки, красиво, он даже бы сказал вычурно, как будто на показ. Некоторые ловили его взгляды, и кто-то смущался, кому-то нравился его взор, но все они были одеты как на праздник, чтобы показать свой достаток. Далее Франция остановился возле какой-то витрины и наклонился, рассматривая.       — Тебе нравится такое? — Британия тоже чуть наклонился.       — Ну, это интересно, у нас такого нет. По крайней мере я не видел.       За витриной находились чучела животных, но выглядели они прилично, и наряжены в человеческую одежду. Вот, слева чучело рыжего кота сидит за небольшим игрушечным столиком, нижние лапы закинуты друг на друга, а в передней правой закреплена чашечка. Напротив него сидит чёрненький, на морде надеты чёрные круглые очки, а в лапах газета. Выглядят как настоящие, только, увы, это шкуры сдёртые с животных, которых перед этим выпотрошили, а после их оболочку натянули на фигурку в определённой позе. Справа он увидел крысу учительницу, а мышата сидели за вытянутыми столами, держа в замерших лапках кусочки графита.       — Довольно мило, — Франция наклонил голову.       Союз тоже рассматривал чучела и никак не прокомментировал, но животные выглядели симпатично, многим нравилось подобное. Выпрямившись, Франция решил совершить вольность: думал перехватить руку Британии и продолжить их прогулку, но тот её вывернул, не дав попытки сделать это. Не принято на улице держаться за руки, француз знал это и хихикнул. Остаток их прогулки проходил размеренно и не спеша, Великобритания описывал ему архитектуру, а страна не перебивал и внимательно слушал, хотя в любой другой день заскучал бы от таких бесед. Но он впервые за столько времени настолько разговорчив, Франции не хотелось его затыкать, пускай разговаривает. Союз практически никогда не говорит о личном и не проявляет свои эмоции, а о родном городе он болтает свободно и много. Где-то через несколько часов страна понял, что, может, не стоило отказываться тогда от картошки, потому что есть ему хотелось. Он коснулся пальцем плеча Великобритании и тот замолчал.       — Ты картошку предлагал, — захлопал глазами.       — Хорошо, — Франция даже удивился его ответу.       Временно отпустил его руку, сказал, что пока осмотрится вокруг, далеко уходить не будет. Пока союз отлучился ему за пропитанием, Франция действительно хотел самостоятельно пройтись и оглядеться. Поднял голову, рассматривал крыши домов, затем снова обратил внимание на витрины магазинов. Целебные масла, лекарства, курительный опиум, далее красивые женские платья и мужские костюмы. Он замечал на себе сальные взгляды других мужчин, также намного раньше, когда гулял с Британией, улавливал взгляды прохожих, и они были не слишком одобрительные в его сторону. Здесь существуют особые правила для женщин, и Франция сегодня регулярно нарушал некоторые: взял мужчину под руку, заговорил с ним в полный голос и находился слишком долго в его компании. И, замечая это, он злился, будь он настоящей девушкой его репутация и репутация его семьи пошла бы крахом, его бы возненавидели, а множество поколений после бы вспоминали ему этот проступок. И это он находил отвратительным. Но лезть в это он права не имел, ведь не его дело. Благо, девушка, в которую он переоделся сегодня, не существует, а значит, нет той самой репутации, он пропадёт после этой прогулки, его персонаж канет в небытие. А Британия… А что Британия? Все закроют глаза, ведь он в первую очередь мужчина, а мужчина здесь ставится превыше всего. Скривившись от этих мыслей, он заскучал по дому, там совершенно другие правила, не такие строгие, и это прекрасно. Хотелось закурить, а сигареты остались дома. Нужно будет попросить союза чтобы купил, когда они уединятся — закурит. Иначе местная аристократия не переживёт увиденного. Пока у него на родине женщины могут получать высшее образование и гордиться своим дипломом бакалавра, здесь девушки боялись надеть не тот цвет туфель. Какое разочарование. Их индустриализация ушла так далеко, а аристократия осталась где-то позади. Разумеется, в низших слоях общества ситуация, возможно, немного другая, но это отдельная каста. Размышляя, он заметил толпу, которые что-то рассматривали, страна медленно проследовал туда и увидел за стеклом раскуроченное тело человека. Его брови взмыли вверх от удивления. Именно об этих «развлечениях» он думал, когда ехал сюда. К этому времени, Великобритания вернулся к нему, протянув еду. Молча он тоже глянул на тело, которое с остервенением все рассматривали, и людям нравилось копаться в грязи и обсуждать, что могло произойти с несчастным. Франция руками аккуратно взял картошку и откусил, тот хотел сделать ему замечание, что так делать на людях нельзя, но понял, что его даже слушать не станут.       — А вот и нечто аутентичное, — прожевал.       — Да, но я предпочитаю не посещать такое.       — Это многое говорит о вашем обществе, сэр Великобритания, — улыбнулся ему, пытаясь повторить английский акцент, а затем снова принялся рассматривать мёртвое тело.       Затем поманил к себе пальцем, и мужчина лишь чуть-чуть наклонился.       — Можешь купить мне сигарет? Я потом покурю, не при всех. Можно покрепче.       — …Ладно, — кивнул и отправился на поиски табака, пока Франция доел картошку, а затем снял перчатки с рук.       Отошёл от необычной выставки и посмотрел вдаль. Увидел не так далеко памятник на высоком постаменте, по длине волос сразу узнал, что это был Англия. Его каменная копия возвышалась над всеми, голова была повёрнута чуть в сторону, на голове красовалась корона, а сама статуя будто делала шаг вперёд, заведя одну руку назад. Он рассматривал памятник и от чего-то на душе стало дурно. Англия со своим супругом действительно сделали очень много, но мысли о будущем сотрудничестве, непростых грядущих временах давили тяжёлым грузом на Францию. Заметил, что скульптор прекрасно передал худобу страны, даже несмотря на слои одежды, было видно очертания ног и особенно в глаза бросались тонкие запястья и длинные ногти, которые решили запечатлеть в веках. Напротив скульптуры расположилась другая: Шотландия. Его изобразили статичным, голова была поднята, руки сложены перед собой, он опирался на меч, левая нога была заведена чуть назад. Сразу обоих? Даже рядом поставили. Они смотрелись красиво, местные вложили в Англию аристократию, светскость, статус и власть, а Шотландия олицетворял собой свободу, рыцарский дух, который остался далеко в прошлом, но прослеживался в скульптуре, мужество и львиную смелость. Многие говорят, как они хорошо смотрятся друг с другом, и Франция с этим согласен, они красивы, умны и пожили уже больше многих, их брак непоколебим. Француз вглядывался в статую Шотландии, пытаясь разглядеть черты лица. Было много вопросов, ведь до сих пор иногда вспоминает плач и истерики отца. Его вечное нытьё о прошлом, что Шотландия ушёл от него, покинул и оставил у разбитого корыта. Королевство говорил, что в этом виноват исключительно Англия, а сам Франция слушал его рассказы и наматывал на ус, в отличие от своего брата. Но со временем жалобы отца стали надоедать, всё сводилось к одному, что Шотландию чуть ли не околдовали. Странно это всё.       Его отвлёк громкий разговор небольшой компании, страна чуть повернул голову в ту сторону. По всей видимости, кто-то хорошо проводит вечер. Определил, что это были англичане, судя по акценту, один хлопал своих друзей по плечам, смеясь.       — Хорошо посидели! — сказал мужчина в чёрном костюме и с густыми усами. — Обязательно нужно повторить на следующей неделе. Жаль, что Джека с нами не было.       — Он же отправился по работе в Гонконг. Будет фотографировать местных, ему пообещали, что фотографии в газете опубликуют, — сказал другой мужчина: самый худой из них.       — М-м-м! Хорошо-хорошо! Но поскорее бы ему вернуться.       — Да пускай ездит! Он то в Индию, то в Гонконг, то в Австралию. Жаль только Империя Цин не наша, так бы свободно съездил ещё и туда. — вклинился третий.       — Да-да, эта Империя Цин. Могли целую огромную территорию отхватить, а в итоге имеем лишь Гонконг, да это капля в море, сколько там того Гонконга.       — Ну дури, это тебе не индейцы… Точнее индусы. Да и индейцы тоже, — что-то пробормотал один.       — Британская Империя тогда была бы необъятной! Ты только представь! — всё продолжал, накручивая усы на палец.       — Нам и так уже хватит, а то воевать отправят за Империю Ци, но если бы они сдались добровольно… — размечтался другой. — Но если возможностей нет, то пускай, Британская Империя и так вторая по величине.       — Должна быть первая!       Классические пьяные разговоры о политике. Отвернулся, теряя своё внимание к ним, но казалось бы обычный разговор натолкнул Францию на мысль, которая время от времени крутилась у него в голове. Плеча коснулись, он повернулся и увидел перед собой Британию, вопросительно посмотрел на него, тот кивнул, тем самым убедив, что он всё купил. Поскольку уже темнело, они оба молча согласились, что долго их разговор они оттягивать не будут. Ноги уже ныли от долгого хождения на каблуках, потому Франция был невероятно рад, когда снова оказался в транспортном средстве и наконец мог отдохнуть. Не стал спрашивать, куда Британия задумал повести его дальше, но затем, по приезду, заметил знакомый пейзаж. Это же совсем недалеко от его дома, даже не то что недалеко, до особняка Британии тут рукой подать. Разумеется, союз выбрал такое место, где их точно не заметят и не помешают, а это место уже считается его частным участком, потому посторонних там и быть не могло. Позволив Франции присесть на лавку, страна шумно выдохнул, откидываясь назад и снимая шляпу. Затем молча протянул руку и тот вложил в неё сигареты и спички, присел рядом.       — Мне понравилось, — чиркнул спичкой и поднёс её к сигарете, зажигая. Махнул кистью, потушив огонёк и затянулся. — Благодарю, по Лондону я бы не скоро погулял из-за запрета Англии. Потому спасибо. Здесь необычно.       — Я рад, надеюсь, ты честен со мной.       — Конечно, — улыбнулся. — Сегодня ты был необычайно нежен и галантен со мной, показал красивые и необычные места. Я хотел бы тебе когда-нибудь отплатить тем же.       Великобритания кивнул, он бы хотел посмотреть на людей, на местные развлечения, наверняка Франция знает все нюансы, лучшие места, куда можно сходить. Но, наверное, это останется лишь на уровне мыслей.       — Думал, тебе покажется скучной наша прогулка.       — Скучной?! — прыснул. — Я так глупо выгляжу, эта прогулка априори не могла быть скучной!       После этого он засмеялся, и откинув голову назад. Великобритания тоже снова улыбнулся, но совсем немного.       — Я исходил из того, что знаю про тебя. Твоё увлечение дало толчок к нашей встрече. Можно вопрос?       — Я удивлён, что вопросы об этом поступают только сейчас, — уселся удобнее.       — Ты надеваешь подобное, потому что… Чтобы что? Тебе нравится быть… В другом амплуа? Ты хочешь в нём остаться? — он слышал о таких случаях, но таких людей считали больными на голову и быстренько отправляли в определённые не столь далёкие заведения.       Очень обтекаемый вопрос, Франция поднял голову и снова засмеялся, приблизился, выдохнув густой дым ему в лицо. Союз вздрогнул, вдыхая запах табака.       — Нет, конечно. Не говори такие глупости никому, Британия. Я мужчина, был, есть и буду им. Подобный маскарад мне нравится, но доставляет удовольствие исключительно за закрытой дверью и при партнёре, которому можно довериться. Первый раз я вышел в женском на ту встречу и, вот, сейчас, у меня нет желания делать это добровольно. По крайней мере сейчас, мы же не знаем, что мне завтра взбредёт в голову, верно?       — Вынужден принести извинения, я имел неосторожность подумать о другом. Я заметил, что тебе было не по себе сегодня, признаюсь, удивился этому, — пожал плечами.       — Теперь знаешь чуточку больше обо мне. Но ты не виноват, не будь этой глупости — не было сегодняшнего променада для нас.       Тот ничего не ответил, Франция заметил, как он снова погрузился в свои мысли: очень сильный контраст, по сравнению с тем, что он видел сегодня. Британия понимал, что диалог необходимо выстроить.       — И давно ты этим увлекаешься? — неожиданно спросил союз.       — Да, но в этом мне подсобили.       — В каком смысле?       — В смысле спасибо моему дражайшему брату и его чертям в голове. Расскажу тебе нечто личное, — вздохнул. — В подростковом возрасте я начал замечать, что брат испытывает ко мне очень странные чувства личного характера, позже я стал отчётливо замечать, как меняются его касания, тон разговора и поведение. Я его раздражал, но и тянуло его ко мне с необычайной силой. Он любил меня и ненавидел одновременно, он с такой силой желал женщин, но он их совершенно не привлекал, уж так получилось, но со временем его стал привлекать я, как объект. Как бы я не хотел, со временем случилось то, что случилось. Я чувствовал себя осквернённым, я терпеть его не мог, до сих пор не простил его, и не собираюсь. Связь между нами происходила не часто, а отец знал об этом, но игнорировал, даже когда я просил помочь. Чтобы хоть как-то я подходил к его фантазиям, Династия однажды припёр несколько женских платьев. Он временами просил меня надевать их, чтобы я внешне хотя бы был похож на женщину. Он пытался хоть в своих фантазиях представить на месте меня прекрасную даму. Время шло, я действительно решил попробовать себя в новом амплуа для себя. И что-то в этом было необычное и завораживающее, притягательное. Но от того, что на мне надета юбка — женщиной я не становлюсь, и это со временем понял и мой брат. Династия умер, а моё скромное увлечение осталось.       Великобритания не перебивал его, глаза раскрылись чуть шире. Не ожидал он такой откровенности.       — Это ужасно… Разве есть твоя воля в том, что ты делаешь? Прошу прощения, я и знать не мог, — опустил плечи.       — Нет-нет, — замахал руками. — Я с этим уживаюсь, то есть, я не ассоциирую своего брата с переодеваниями. В начале, может быть, ведь он подтолкнул меня к этому, но, признаться, наряжаться подобным образом он не всегда просил, первое время всегда, а потом же прекратил вовсе. Наверное, считал это чем-то позорным.       После своих слов Франция хихикнул, вспомнив былое.       — Ты так легко об этом говоришь. Тебе разве не мерзко?       — Было мерзко, когда Династия поставил мне ультиматум и принудил меня к связи с ним в первый раз. Мне было больно, противно и печально, на то время не было в этом ничего плохого, если помнишь, многие аристократы и не только грешили этим. Но суть была даже не только в том, что он мой брат, я не переваривал его. Заставив лечь под него, хотел унизить меня и, какое-то время у него это получалось. Но Династия был слаб духом, он попытался поставить меня ниже себя, но в конечном итоге сам запутался в своих желаниях, потому тиран стал жертвой, всё очень просто. Никогда не прощу его, я бы мог убить его с остервенением, но вызверился я на своём отце, а ему всего лишь отрубил голову. Но я никогда не забуду, как он плакал о пощаде. Позже мне стало легче, намного легче.       — Ты убил отца таким образом, потому что он закрывал глаза на это, как тебе казалось?       — Да. Мой брат — грязь из-под ногтей, он всегда был тем, кем не являлся, а вот мой папа… Он как раз таки был личностью, по рассказам, я знал, каким он может быть. Я чувствую, что он знал и ничего не делал с желаниями любимого сына, Династия слишком явно приставал ко мне. Закрывал он глаза не только для того, чтобы старший сынишка мог хоть какое-то подобие власти иметь, хотя бы над кем-то. А потому, что у моего отца отсутствовало сочувствие. Оно просыпалось только к одной стране, и мы оба знаем, кого я имею в виду. Он никогда не отзывался о ком-то настолько тепло, с сожалением в голосе и со слезами на глазах, как о Шотландии. Даже к Династии он не относился с таким трепетом.       — Мне жаль, — в голосе мелькнула грусть, он стал тише, явно не хотел сказать что-то не то, был благосклонен к нему.       — Сейчас всё хорошо, когда я возвращаюсь мыслями в прошлое — мне не больно, они оба получили по заслугам, — улыбнулся, но заметил, что его собеседник помрачнел. — Что-то не так? Ты удивлён?       — Да, очень. То есть, даже тогда, ты не винил себя? Когда он делал с тобой ужасные вещи.       — Я?! Себя?! — воскликнул. — Первое время, может, ещё несколько лет. Всю свою ненависть, которая копилась во мне и отравляла меня — я со временем направил на него. Да пошёл он, ещё винить себя я должен. Надеюсь, Династия, что отец плавают в котле погорячее. Это помогло мне отпускать ситуации.       — Я рад. Это… полезно, — Великобритания опустил голову и посмотрел на свои руки.       Франция как будто мог слышать, как бурлят мысли в голове у того. Союз действительно признал, что это качество страны, наверное, одно из лучших, которое он имеет. Ведь он сам не умеет отпускать настолько легко, ему тяжело. Будь он в его ситуации, наверное, сломался бы. Но его сломало совсем другое. Посмотрел вдаль. Почувствовал зависть, ненавидит ловить себя на подобном, Франция сильнее него и свободнее. Поверх его костяшек на руках легки чьи-то пальцы. Они посмотрели друг на друга. Франция смял остаток сигареты, взгляд скользнул по его волосам. Хотелось снова дотронуться до них, мягко скользнуть пальцами вдоль передних локонов.       — Да, разговор, я помню, — вздохнул Британия.       — Я как будто тебя заставляю, — заметил, как чужая рука ускользнула от прикосновений.       — Ничего не изменилось с того момента.       — А? — не понял, что тот имеет в виду.       — Имею в виду свои ощущения.       Франция осел, его руки и плечи опустились, он вытягивает из него по слову, чувствует себя преступником. Решил рискнуть и снова положил свою руку поверх его, на этот раз крепко переплетая их пальцы. Наконец-то ощутил его шершавую и грубую кожу, от того стало тепло в груди. Их касанию ничего не препятствует, нет даже раздражающей тонкой ткани перчаток. В голове всплыл разговор мужчин на улице. Потёр пальцем жилы на его руке. Наверное, следующий вопрос может показаться некорректным, боится, что может обидеть его. Но интерес был сильным, и многое подталкивало их к этому разговору. Лучше спросить сейчас, чем ожидать неизвестно сколько следующую встречу, а то и хуже формулировать вопрос через письмо. Хочет видеть его реакцию и смотреть в глаза.       — Британия, — прошептал.       — М?       — Почему ты не стал империей? — наклонился к нему, союз же пожал плечами.       — Сложный вопрос. Я не чувствовал внутри себя изменений, даже не представляю, что они из себя представляют. Британская Империя не имеет конкретной персонализации, ею являемся мы все одновременно. Наверное, так нужно было, — он понимал, что вопрос задан не просто так, не потому что Францию волнует, почему Британской Империи как персоны не существует. Им было бы так намного проще, но, если верить словам Англии, сознание Великобритании не сохранится. И почему-то он в это верил, где-то далеко была мысль, что ему может повезти, но никогда об этом не слышал. Он бы канул в лету, а на его место пришёл бы новый. Интересно, как окружение отреагирует на это?       — Возвращаемся к беседе, не покидай меня, — Франция взял его лицо, союз будто вынырнул из глубины, как почувствовал касания.       — Бывает, — пожал плечами, думал, как перевести тему.       — Не подумай ничего плохого, это не значит, что не хочу видеть тебя союзом.       — Франция, пожалуйста, не нужно настолько трястись за меня, — посмотрел на него абсолютно серьёзно. — Давай кое-что проясним: мне не пять лет, не двадцать, и даже не сто, а больше, я понимаю, к чему был этот вопрос, я не обижаюсь.       — В таком случае, было бы лучше, если ты будешь проговаривать это вслух. Я несколько лет гадал твои мысли, сейчас ты можешь быть со мной откровенным. Правда, не хочу тебя оскорблять или унижать.       — Я знаю твоё отношение к союзам и представляю, как тебе бывает трудно, — полностью обхватил ладонью его запястье, прежде чем Франция успел что-то сказать — выставил палец вперёд, не касаясь его губ. — Не хотел это вспоминать, но так уж вышло. Не знаю, что я должен чувствовать и как должен себя вести, чтобы стать империей. Но Англия сказал, что не хочет видеть меня империей. По крайней мере, специально мы точно не будем прикладывать к этому усилия. Пускай будет так, я не против.       — Хорошо, — опустил руку. — Прости, моё отношение к союзам… Не распространяется на тебя, как бы это странно не звучало.       — У этого есть какая-то причина? — посмотрел на него.       — Ты серьёзно? — улыбнулся.       — Я имею в виду, ох, неправильно… — запнулся, но Франция переспросил, что именно он хотел сказать и продолжить. — Я сам не могу разобраться в своих чувствах, а хотел попросить у тебя сказать причину твоей…       Франция хотел сам дополнить, сказав «влюблённости», но опешил. Его передёрнуло от того, насколько он поплыл. Не чувствует отвращение к Британии, как это было к другим союзам, разрешает долго смотреть на себя, прикасаться, говорить без разрешения. Хочет дать ему свободу и уверенность, но забывает, что перед ним сидит отнюдь не самостоятельная единица. Чтобы Франция себе не думал и не рисовал их отношения, они навсегда останутся на разных уровнях. Слышал, что у таких, как Великобритания, иное сознание, они мыслят по-другому, их образ и смысл жизни отличается от общепринятого. Как бы сильно ему не нравился Британия нужно отдёргивать себя, заставляя успокоиться. Тем более если его родителям что-то взбредёт в голову и придётся воевать — будет беспощаден по отношению к нему. Иного быть не может.       — Причину? Мы так часто пересекались по жизни, что всё казалось бы и шло к этому. Ты оказался интересным, я смог отыскать в тебе личность, которую, признаюсь, игнорировал в иных союзах. Ты всегда говорил не так, как другие союзы, давал мне поблажки и в один момент что-то внутри меня щёлкнуло, и я посмотрел на тебя под новым ракурсом. Сложный вопрос. Ещё в чём смысл жизни спроси. Завоевать больше колоний? Или достойно умереть? А может выиграть больше войн? Некоторые любовники от меня добивались конкретного, чтобы я перечислял их качества. Как, почему, за что, когда я их полюбил, какой был месяц, день недели. Вопрос сам по себе абсурдный, — махнул рукой.       — Да, я понимаю, у меня нечто похожее. Даже сложнее, — вздохнул. — Кстати, если зашёл разговор об империях, ты ведь тоже мог ею стать.       — Растяжимое понятие, я, считай, колонизатор, но у меня республиканский строй, монарха у нас нет, в отличие от вас. Если людям удобнее называть всё мною завоёванное империей — пускай, мне ею не стать, — пожал плечами. — Но Французской Империей я уже был, но это отличалось от общепринятого понятия «империи».       — И ты не потерял личность?       — Нет, я не объединял в себе разные народы, у меня произошла смена характера правления. У моих людей нет внутренней раздробленности, как у Германской Империи. Германский союз раздробился на несколько союзов, Пруссия пытался их объединить, плюс к Империи присоединился Бавария, а они, как знаешь, считают себя отдельной единицей. Не дай Бог мне такого, это же с ума сойти можно. Завоевал я в своё время много, но долго это не продлилось. Возможно, я ею бы стал, если стал во главе всех тех государств, у меня были бы своеобразные европейские колонии… Не успел. А во второй раз наличие монарха не сделало меня империей. Ты вспомни, как долго Пруссия шёл к этому, — замотал головой. — Никогда не задумывался, что империя и союз — это очень тонкая грань?       Великобритания чуть кивнул. Есть схожие черты.       — Нидерланды нам что-то недоговаривает, я уверен, — толкнул его бедром.       — Не хочу в это лезть.       — Скажи, ты ведь решаешь много чего в своей семье?       — Франция, ты путаешь, я не главенствую над Англией и Шотландией, они не давали мне такого права, в отличие от того же Пруссии и Баварии. Я дополнение, а не что-то большее.       — Всё равно странно, — опустил голову.       Пока тянулась короткая пауза, они оба будто обдумывали сказанное.       — У меня был серьёзный разговор к тебе, — заметил, как Франция повернул голову, слушая. — Скажи мне честно, ты ещё ведёшь переписку с Канадой?       — А я-то думал, почему ты меня не отчитываешь за это, а ты оказывается… Не знал. Задавался вопросом, а почему ты об этом в своих письмах не упоминаешь, теперь ясно.       — И сколько уже?       — Тебе я пишу чаще, — захлопал глазами.       — Франция…       — Лет пять уже, — прошептал.       — Какой ужас, — потёр переносицу.       — Я не знаю, почему он тебе не говорил. Но о тебе ни единого плохого слова он не писал, клянусь. Может, он боится, что ты отберёшь эту возможность? Нехорошо, Великобритания, сам пишешь мне, а сыну запрещаешь, — постарался разрядить ситуацию.       Собеседнику было не до смеха, было видно, что он сильно разнервничался. Снова подумал, что точно сделал что-то не так и был излишне строг. Смотрел в сторону, не обращая внимание на Францию, потому пришлось взять его за подбородок и повернуть к себе.       — Поговори с ним об этом, он тебя уважает, всегда защищал тебя в любых ситуациях. Может, это было недопонимание, — погладил пальцем его щеку и опустил руку, продолжая смотреть.       — Да, я хочу, но думал, что это разозлит его, — в ответ Франция мотнул головой.       — И как долго ты вынашиваешь эту мысль?       — Четыре дня.       Франция скривился и отвёл взгляд, давая понять, что ждать было необязательно.       — Он собирается к Америке.       — М-м-м, — качнул головой. — Я имел опыт с ним общаться, в последнее время он как в воду опущенный, поговаривают.       Заметил, как Британия напрягся после этих слов. Замолчал, думая, что союз продолжит разговор, но ответа не последовало. По всей видимости, это новообразовавшаяся проблема, с которой он пока не готов делиться. Недомолвки вызывают тревогу, однако, если Великобритания слишком сильно увлечён проблемой — рано или поздно расскажет. По крайней мере, Франция надеется на это. Великобритания выровнял спину и расправил плечи, размявшись, прикидывая, что поговорит с Канадой ближайшие дни до его отъезда. Платье тихо зашелестело, стало неловко, что общается, когда он одет вот так. Понимал, что Франции некомфортно и намного стеснительнее, чем ему. Господь, если бы была другая возможность прогуляться по городу и остаться незамеченными — обязательно предложил бы. Опустил руку на скамью, крепко сжав ладонью край и зажав ткань. Казалось, они общаются один на один уже больше часа, а то и больше. Время летит незаметно, хоть и темы выбираются не самые приятные. Ему нравится беседовать с Францией, смог открыть для себя серьёзную его сторону, а не ограничиваться лишь бессмысленными разговорами ни о чём, подкрепляемые странным юморком. Хотя страна иногда вызывал улыбку своими комментариями. Рассматривал его вблизи, но одного уличного фонаря было мало. Физически ощущает, как страна вытаскивает его на белый свет. Благодаря Франции Великобритания наконец-то соприкасается с внешним миром. Беседы с Уэльсом не такие, они довольно ограничены, ведь валлиец толком никуда не ездит. Редкие путешествия по работе в колонии лишь обременяют Британию. А Франция как будто пришёл из другого мира.       Чтобы поменять позу и сесть удобнее, Франция чуть приподнялся, но застыл на месте: большой кусок ткани был зажат рукой Британии.       — Прости, я неуклюж, — отдёрнул руку.       — Не страшно, — подсел ближе к нему.       Его руки обвили шею Великобритании, поскольку союз сидел полубоком и от неожиданности чуть наклонил спину назад, чтобы не упасть, упёрся руками в скамью. Франция прижался к нему грудью и приблизился совсем близко к его лицу, крепко обнял его. Непривычен такой телесный контакт, страна уж очень тактильный, но от нежных прикосновений Британия совсем не расслабился, а наоборот. Все его мышцы напряглись, что Франция и заметил.       — Ты чего? — погладил рукой его спину. — Британия, если тебе не нравится — я не буду тебя заставлять. Но мне кажется, что, если бы я тебя раздражал — ты бы послал меня куда подальше в тот день, когда я тебе признался, и не приглашал бы. Я прав?       — Да, но я не теряю голову, я мыслю трезво, Франция.       — И свои чувства не можешь назвать влюблённостью, я помню, — охнул. Франция практически не мог вспомнить своих отношений, которые проходили гладко. И эти «отношения» не стали исключением, будь это кто-то другой он бы вспылил, ведь насколько нужно быть тугим, чтобы не уметь выражать свои чувства? Британию к нему тянет, но не может сформулировать что это — страна бы посчитал это чем-то странным, манипуляцией, враньём. Франция не хочет выглядеть жалким в чьих-то глазах, не нужно встречаться с ним из жалости. Но в данной ситуации у его партнёра тёмный лес в голове.       Британия замолчал, насколько несуразно звучит его утверждение, в голове куча сомнений и противоречий. Чувствует себя плохо и подавлено, Франция проявил к нему доброту, понимание, по крайней мере пытается это делать. Ненавидит то, что он плохо относится к союзам, но судьба его наказала. Наказала влюблённостью в такого, как он. И это сбивало Британию с ног, он не мог ужиться с этой мыслью. Почему он? А если бы на месте Франции был бы кто-то другой, позволил бы поцеловать себя? А говорить? Снова нарушить запрет и пригласить сюда на прогулку? Великобритания не понимает, зачем он это делает, какой толк в этом? Просто из-за милого отношения? Из-за внешности француза? Так он никогда не заглядывался на стран, ему нельзя было, вбил эту мысль в голову с молодости, иначе повлечёт этим необратимые последствия. Столько вопросов, на которые он не мог найти ответы, потому выглядел отвратительно со стороны. И его терпят, ведь не каждому понравится настолько неоднозначный ответ. Ощущает себя зверем в клетке, который метается из стороны в сторону, ударяясь телом об прутья. Его маска безразличия слетает, не может держать лицо при Франции, тот знает куда давить, и давит со всей силой, чтобы расколоть. И ему и нравится это, он чувствует себя нужным, но при этом хочется отшвырнуть от себя и запретить приближаться. Он близок с Уэльсом, они могут говорить о многих «запретных» темах, а это была его семья, но он не чувствует того к валлийцу, что чувствует к стране, что сидит перед ним.       Одна рука Франции медленно переместилась на ворот его сюртука, он прикрыл глаза и поцеловал его в губы. Мягкое касание тёплых губ помогает отвлечься от плохих мыслей, но затем приходит осознание ужасного. Великобритания вздрогнул, ему показалось будто он падает, перед глазами посыпались белые искры и поползли цветные пятна. Сердце застучало от страха, последний раз он ощущал себя так же, когда во сне на него прыгнула чёрная тень. И сейчас снова кишечник перевернулся, а внутри головы что-то быстро запульсировало, картинка перед глазами задрожала, как от сильного удара.       — Нет, стой, я не могу, — взял его за плечи и аккуратно оторвал от себя. Хоть и плечи Франции были прикрыты тканью и не было возможности увидеть голые участки кожи, Британия почувствовал под пальцами его кости, несмотря на внешний вид страна был крепок. Не думал, что сможет трогать его плечи, это интимно. Не видит полностью его шеи, а лишь малую часть, ведь кадык закрывает обтягивающий ворот платья. Тёмные волосы чуть прикрывают кожу и из-за темноты мало что видно. Франция ведь не хрупок, но и сам Британия не слаб, может легко сжать его до боли. Зная это, страна замечает насколько нежно было касание, ласковое прикосновение больших ладоней.       — Почему? — наклонил голову, повёл плечами и прижался щекой к его руке.       — Не здесь, я не могу, — опустил голову и убрал руки. Тому хотелось попросить этого не делать и продолжить держать контакт хоть как-то.       — Домой к себе хочешь пригласить? — улыбнулся, на самом деле он догадывался о чём он.       — Нет-нет, я не могу себя пересилить, — постыдно звучит. Только сегодня говорил, что ему больше ста лет, а на деле ведёт себя как мальчуган, у которого за стенкой родители, хотя от части так оно и было.       — Из-за Англии и Шотландии?       — Да. Это невозможно.       И правда, он так открыто чувствовал себя, когда был у Франции на родине, а здесь вздрагивает от обычного касания. Страна так мечтал и ждал их разговор, хотел обнять его и в конце концов поцеловать, но в итоге…       — Хорошо-хорошо, — отодвинулся, но аккуратно взял его за указательный палец и продолжил так сидеть, держа небольшую дистанцию между ними. Заметив, что резкой реакции на это нет — расслабился.       Британия молчал, думал в какое русло повернуть разговор. Чуть согнул указательный палец, за который держался Франция. Рассмотрел его, глаза скользнули от волос до низа платья. Уже довольно темно, даже не представляет, как отпускать Францию в таком виде в порт. Или прогонять его куда-либо. В этом и крылась главная проблема. Может толкнуть его в спину и бросить на амбразуру, чтобы справлялся сам с проблемой. Но чувствует, что не может этого сделать. Нахмурился, понимая, что придётся приглашать его в дом. Остальными тремя пальцами коснулся его ладони — та была холодной. Наверное, хватит держать его на улице. Вздрогнул только поняв, что Франция намекал, что хочет зайти к нему домой. Может, это было не из-за грязных и пошлых помыслов, а он попросту замёрз. Нехорошо получилось.       — Франция, у меня к тебе просьба.       — Да? — слушает его.       — Я проведу тебя к себе домой, но, прошу, веди себя тихо, чтобы никто тебя не заметил, — раз Канада общается со служанками, то они могут ему проболтаться, что по дому разгуливала странная «женщина».       Франция набрал воздуха, хотел сказать, что хочет увидеть Канаду, но, понимает, такой внешний вид будет архисложно объяснить.       — Хорошо, я постараюсь, — качнул головой.       — Даже служанкам на глаза старайся не попадаться.       — Я понял, — махнул рукой.       — Не говори с ними, — сказал серьёзно, интонация в его голосе изменилась.       — Буду только с тобой, — хихикнул, но улыбка быстро сошла с лица. — Великобритания, я не буду ни с кем беседовать.       Отыскав во внутреннем кармане ключи, он открыл входную дверь забора, пропуская Францию вперёд. Тот зашёл, дожидаясь, когда союз освободится. Далее прошёл за ним, иногда поглядывая в бок, проверяя нет ли кого рядом. Не знает, куда он точно его ведёт, приблизительно представляет планировку дома, всё-таки он не везде побывал. Британия, как только они вошли в дом, кивнул вправо, указывая, куда они дальше пойдут. Франция прикусил нижнюю губу, его даже заводила ситуация, то, как союз пытается скрыть их связь и спрятать его. Что-то зажужжало и завибрировало внутри, пока союз проворачивал ключ в замке двери — прижался щекой к его спине. Это произошло быстро, страна оторвался и отошёл от него, пока тот не успел что-то возразить. Но недовольный взгляд скользнул по Франции, когда Великобритания повернулся. Провёл его далее ко второй лестнице, дополнительной, чтобы пройти на второй этаж. Поднялись наверх, Франция изо всех сил старался делать маленькие и быстрые шаги, чтобы громко не цокать каблуками. Великобритания думал, в какой комнате его можно разместить.       — Ух-ты уже в спальню ведёшь? — прошептал Франция, когда Британия толкнул рукой дверь комнаты. Не удержался, чтобы не прокомментировать. — Даже и не знаю, готов ли я…       — Франция… — прорычал и смутился, но страна широко заулыбался.       — Я веду себя тихо и общаюсь только с тобой, как ты и просил, — продолжил шептать.       — Да ты… — не закончил мысль, взял его за предплечье и потянул внутрь комнаты. Франция чуть не споткнулся, в последний момент услышав шаги где-то далеко. Влетел в комнату и дверь за ним закрылась, прижался к ней, прислушиваясь.       — Ой! Простите! — послышался женский голос.       — Ева… Что ты тут забыла?       — Потеряла серёжку. Я не хотела Вам мешать, простите, — убежала в сторону. — Я попозже поищу.       Великобритания покачал головой, открывая дверь в комнату, случайно толкая Францию, тот чуть не упал, но успел отпрыгнуть назад.       — Я даже не удивлён, что ты подслушиваешь, — закрыл дверь за собой, тот в ответ по-дурацки улыбнулся. — Эта комната скромнее, отличается от той, где ты был в прошлый раз. Наверное, тебе нужна сменная одежда…       — Лишней не будет, — приземлился на кровать, скинув с себя туфли.       Попросить у дворецкого его одежду будет странно, потому придётся взять собственную. Сказал, что сейчас вернётся, вышел из комнаты, оставляя Францию одного. Тот выкинул на тумбу сигареты и спички, встал и дёрнул пальцем крючок на окне, чтобы открыть рамы. В комнате довольно душно, хотелось запустить хоть немного прохлады. Диву даётся до чего всё проходит невинно. Нужна комната? Предоставлю. Сменная одежда? Придётся принести свою. Увидеться и погулять по городу? Да пожалуйста, только выполни условия. Знал, что Великобритании многое не нравится в сегодняшнем дне, но не отправил в порт или в отель в таком виде. Франция как шут гороховый в этом платье. Вздохнув и достал сигарету, хотел зажечь, однако передумал. Это не будет оценено. В дверь постучались и Франция сказал, что можно зайти, Британия подошёл и протянул ему свои вещи.       — Они явно больше по размеру, но разберёшься, — сказал он.       — Да, конечно, — взял одежду и положил на кровать. Великобритания заметил одинокую сигарету, которая была ранее вынута из общей пачки.       — Пожалуйста, в доме не кури. Это моя просьба.       — Не буду. Слушай, поможешь? — повернулся к нему спиной и союз увидел цепочку из застёжек.       Кивнул и взялся пальцами за верхнюю, расстёгивая. Франция улыбнулся, хотелось даже засмеяться от абсурдности ситуации, особенно веселило насколько ответственно Британия подошёл к работе. Почему-то нет сомнений, что он думает именно о застёжках, а не о чём-то большем между ними.       — А почему Ева так отреагировала? — чуть повернул голову.       — Ева молода, любая другая без комментариев прошла бы мимо, а ей только внимание привлечь, — одна нитка запуталась в железном крючке и не давала расстегнуть.       — Ах, Ева… — охнул. — Она, наверное, подумала, что я одна из жриц любви, которых ты иногда приглашаешь.       Улыбнулся и повернул голову настолько, насколько смог, чтобы увидеть его лицо. Останавливаться на начатом не хотел, услышал, как союз недовольно выдохнул через нос. Он был сосредоточен не на одной нитке, а уже на целой косе из них, которые перепутались между собой. Ему нужно было поддеть и вытащить их через крючок, но его пальцы были большие и банально не удавалось подцепить нитку. Даже ещё и контекст, который добавляет Франция, раздражал и… Немного смущал.       — Теперь ясно под прикрытием кого я здесь нахожусь. Даже не знаю, мне воспринять это как за комплимент или оскорбление, — хихикнул. Заметил, что ситуация с расстегиваем платья затянулась. — Ты всегда такой медлительный? Я засну, пока ты будешь так долго возиться с одеждой.       Закрыл глаза и громко захрапел, почувствовал, как его легко встряхнули и засмеялся. Прислонил ладонь к пальцам Британии, которые возились с застёжкой.       — Запуталась нитка… — выдохнул.       — Ну так порви, что ты как мальчик, — был готов запрыгать на месте в ожидании ответной реакции, прикусил губы, улыбаясь.       — Я как мальчик? — недовольно ответил. — Это не я отпускаю похабщину, а потом отворачиваюсь и хихикаю. Я боюсь платье испортить.       — Сделай аккуратно, не сорви петельку и крючок. Это мы ещё до корсета не дошли… — потёр рукой лоб. — И я не говорю похабщину, тебе бы только дискредитировать меня.       Услышал, как что-то захрустело: Британия чуть дёрнул и нитки вытянулись из общей строчки и он смог поддеть пальцем и распутать из крючка. С остальными он справился довольно быстро. Франция только приготовился сбросить с себя платье, но не смог: за ткань ухватились и держали.       — А? — повернулся к нему.       — Не нужно раздеваться, — поправил на его плечах платье, чтобы не спало. Франция поднял руки, придерживая ткань возле своей холки. — Я прекрасно вижу корсет и так.       — Но…       — Франция, не стоит, — развязывает шнуровку на корсете.       Франция и вправду ни на что не надеялся, но и не видит в снятии платья ничего страшного. Наверное, он перегибает и нужно иметь больше терпения. Вечно куда-то торопится, у него есть сомнения, что их общение продлится долго, потому хочет успеть всё. Не просит его о многом, сам до конца не уверен готов ли иметь интимную связь с ним. Всё-таки волдыри по всему телу придётся прятать долгое время. Всего лишь желает увидеть хотя бы маленький голый участок кожи Великобритании, хочет, чтобы и он увидел его обнажённым. Казалось бы, это так мало, можно даже не касаться друг друга, а лишь рассматривать. Может, время ещё не пришло? Великобритания поднял голову, заметил, что Франция замолчал. Развязал шнуровку, чуть потянув корсет пальцами, чтобы страна смог его легко снять. Увидел тонкую дорожку из ямочек, которую образовывали позвонки, красные следы от корсета. Случайно взгляд скользнул выше к очертанию лопаток, по коже, покрытой мелкими шрамами. Сразу отвёл взгляд: Франция пришёл не оказывать ему услуги, не стоит облизывать его взглядом. Убрал руки, чтобы не соприкасаться с ним: всё ещё боится и не может пересилить себя.       — Готово. По ощущениям как? Ещё растянуть?       — Нет, всё чудесно, — отпустил части платья и повернулся к нему. Сцепил руки замком вокруг его талии и обнял.       Рост позволял прижаться щекой к чужой груди. Британия хотел возмутиться, но ничего далее не последовало. Это были простые объятия. Сразу стало тепло, союз вспыхнул и не знал куда себя деть. Франция услышал как быстро застучало его сердце, реакция на простые объятия умилила, но это быстро сменилось тоской. Большая ладонь взяла его за предплечье и мягко разорвала замок. Союз отступил от него на пару шагов назад.       — Я зайду к тебе утром в восемь. Пожалуйста, будь готов к этому времени, я помогу тебе одеться и проведу.       — С готовностью солдата буду ожидать, — улыбнулся.       — Доброй ночи, — попрощался и ретировался с комнаты.       Франция грустно вздохнул, подошёл к окну и закрыл его. Снял с себя вещи и надел рубашку, которая была мало того, что на пару размеров больше, так и ещё очень длинной. Штаны тоже были такими же, смог затянуть их на себе, чтобы не слетели во время сна. Лёг на кровать и перевалился на бок, обдумывая сегодняшний день. Заснул только через несколько часов, то и дело просыпался, снова проваливаясь в сон. Великобритания всю ночь просидел у себя, ходя из угла в угол, но позже решил отвлечься на книгу, чтобы не сойти с ума от своих мыслей. Его швыряет из стороны в сторону от бурлящих эмоций внутри, а это только вторая их встреча в новом «статусе». Ближе к восьми утра уже находился перед дверью в комнату, постучался и ему разрешили зайти. Уж очень страшился увидеть Францию в неглиже, потому медленно поднял глаза, тот как только мог удерживал незашнурованный корсет и расстёгнутое платье. Специально накинул на себя слои одежды, чтобы не смущать. В принципе, от вчерашнего вида не сильно отличалось, потому союз мысленно выдохнул. Туго затянул корсет и быстрее справился со шнуровкой, чем вчера. Погладил пальцем выдернутые нитки из платья, специально прихватил маленькие ножнички.       — Ты не против, если я отрежу лишнее?       — Нет, конечно, — пожал плечами.       Аккуратно отрезал лишние нитки, приведя маленькую часть платья в более прилежный вид. Франции была приятна такая забота с его стороны, хотя, наверное, он сделал это из эстетического соображения, нежели чего-то большего. Закончив, страна вернул ему вещи и спросил, может ли он умыться. Тот кивнул, сказав, что проведёт. Благо, никто вокруг особо не ходил, потому Франции удалось незаметно проскользнуть, пока Британия дожидался его в коридоре. Позже провёл его к личному омнибусу, снова помог забраться внутрь и сказал водителю, куда им нужно ехать. Всю дорогу до порта практически не говорили друг с другом, Великобритании это показалось загадочным. Франция вынашивает какую-то идею внутри себя? И он был прав. Только страна был готов озвучить её только перед своим уходом.       — Будешь проездом? — поправил вуаль.       — Когда-нибудь точно, — кивнул.       — Тогда прими моё приглашение. Зайдёшь ко мне? Может, тоже погуляем, — ласково улыбнулся, чуть прикрыв глаза.       — Постараюсь, — завёл руки за спину.       — Только предупреждай заранее, не за два дня, — скривился.