***
Германская Империя скрипнул вилкой по плоскости тарелки, после чего Пруссию передёрнуло от неприятного звука. Империя закусывает внутреннюю сторону щеки и откладывает вилку в сторону о чём-то кропотливо думая, что не остаётся без внимания. — Что-то не так? — Пруссия отодвинул тарелку от себя и потянулся к бокалу. — РИ действительно был прав, ты закрылся от всех в своей комнате, да и ещё нахамил ему. — Я занимаюсь работой, которую должен выполнять ты, — вздёрнул бровь. — Но я ценю твои усилия. — Нет. Во-первых, твоё «общение» с РИ… Словно тебя не обидело то, что он сделал на встрече стран, м? — покрутил вилку. Пруссия скривился: он ненавидит, когда ему указывают на настолько явные ошибки, которые он пытается игнорировать и закрывать на них глаза. — У него были причины. — Одна глобальная причина, имя которой ты знаешь. — Германия, я же просил! Не зли меня, и не порть своими комментариями ужин! Имя «Франция» было запрещено произносить в доме с относительно недавних времён. К сожалению, ГИ не застал, как Пруссия со смехом и цинизмом относился и смаковал каждую букву этого мерзкого имени. Причиной тому было то, как РИ иногда с большой любовью и горькой тоской произносил это имя и вспоминал о былом. Бесконечные ненужные сравнения, которые доводили пруссака до изноя, ведь он хотел владеть партнёром полностью. Чтобы к нему относились как к самому лучшему в своей жизни и ставили на один уровень с Богом. Но отвратительное, режущее ухо «Франция», «А вот Франция…», «Помню, Франция…». Германии не была понятна причина такой терпеливости и прощению. — Я не хочу это обсуждать, какие ещё претензии? — Ты размяк. — Ха-ха-ха! — он расхохотался. — Германия, не дури. Я слишком долго пахал, стремясь к объединению территорий, создании тебя, что сейчас я имею полное право созидать и отдыхать. Германия так не считал, он так много читал и слышал о его подвигах, а сейчас видит расслабленное нечто, которое занялось личными делами и проблемами, взвалив обязанности на него. Империя хочет видеть прежнего Пруссию, того, кого боится и уважает. Возможно, РИ послужил причиной такого поведения отца, но, значит, ГИ должен стать катализатором к его возвращению. — А после извиняешься перед союзом. Ты же извинялся перед ним? Признайся, — спокойно спросил. — Тебя настолько это волнует… Меня обвиняет тот, кто сам желает наладить отношения с союзом. — Я не опускаюсь до того, чтобы извиняться перед союзом Англии. А наладить отношения, возможно, с нашими будущими партнёрами через их союза — дело иное. Такой внимательный, что аж тошно становится. Пруссия хотел ему колко ответить, но прикусил язык, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. Его до глубины души оскорбляло общение РИ и Франции в тот день, и он сам, возможно, поторопился обратив своё внимание на Великобританию. Но он не первый раз чувствует неуважение в свою сторону, в то время как его привлекает то, как спокойствие союза перемешивается с гневом. То, как он смотрит, зная, что загнан в угол. Однако во время прошлой их встречи Британия оставил своим поведением лишь след разочарования. Рука непроизвольно сильнее сжала бокал от злости, а лицо осталось таким же неподвижным, и лёгкая улыбка никуда не делась. Ему нравится, когда предмет обожания кажется недоступным, не даётся так легко и его можно покрутить в руках словно драгоценную статуэтку. И слышать после настолько грубый и хлёсткий отказ — неприемлемо, да и от кого? От союза? Который является лишь инструментом и то что ему дозволено немного больше, чем остальным — случайность и совпадение, не иначе. Пруссия понимал, что он, возможно, сам подливал масло в огонь всячески поощряя это поведение и подзадоривая. Представить не мог, что это обернётся против него. После пощёчины он впервые за долгое время ощутил нахлынувший стыд из-за того, как низко он опустился, поддавшись собственным желаниям и страсти. Но по дороге домой внезапно почувствовал нарастающее в груди чувство удовлетворения?.. Это было иное ощущение, не как в отношениях с Россией, где порой бывает не то что не приятно, а противно. Британия зацепил в нём что-то неизвестное, дарующее наслаждение, плавно трансформирующееся в собственный позор перед самим собой. — Я не должен отчитываться перед сопляком за своё поведение. Ясно? — улыбнулся шире. — Я больше не собираюсь продолжать разговор на эту тему. — Хорошо, — он не собирается делать ошибок и давить на него, ведь ссориться не хочет. Глупо из-за такого бреда портить с ним отношения в такой важный момент. — Я думал долгое время и хочу обсудить это с тобой. — Я знаю о чём ты хочешь поговорить. Эта тема касается Англии, верно? — отставил бокал и сложил руки на груди, не дожидаясь ответа продолжил. — Мой совет — не лезь туда. — Причины? — опёр голову о сложенные ладони. — Тебе может показаться, словно их семья — это пирамида, которую толкни пальцем, и она разрушится. И хочешь ты сбросить именно верхушку, надеясь, что-либо остальные закроют на это глаза, либо поспособствуют этому. Хоть тебе и может показаться, что они далеки друг от друга, но я бы не рекомендовал проверять это суждение. — Мне кажется, ты привёл неправильную аналогию, это не пирамида, это… башня, словно сложенная из кубиков и на вершине башни, крайний кубик — это Англия, в этом ты прав. Но башню, может, и не с первого раза, может, попытаться раскачать. Достаточно её толкнуть или резко оторвать верхушку — она качнётся, а удержит ли она равновесие — вопрос открытый, — ГИ лишь пожал плечами. — Германия, башня — относительно статичное сооружение, только если ты не начнёшь её толкать из стороны в сторону. Но мы говорим о странах. Я давненько видел Уэльса, одноглазый отсиживается дома, пока хозяин-Англия помогает ему. То же касается Шотландии, но там чуть другая ситуация. Как бы они, возможно, не были не согласны с Англией, но если что-то случится — они могут объединиться, — он смял бумажную салфетку и бросил её в Империю, тот даже не моргнул, когда она ударилась о его грудь. Пруссия иногда любил вытворять что-то подобное, чтобы развлечь себя таким образом, потому Империя уже перестал реагировать на это. — Ты же так любишь рассуждать, так вот подумай, сопля. Он сам чуть засмеялся в конце, словно аплодируя самому себе, ведь насколько была хороша и резонна его речь! Сколько фактов! Германская Империя же редко смеялся, а с такого он даже специально не хихикнет — совсем не собирается тешить его эго. Однако самое печальное, что его отец был прав и каким бы он не был порой раздражающим — он явно что-то понимает, и прислушиваться к этому стоит. Прислушаться, сделать выводы и усовершенствовать свой план. — Я тебя понял, но я хотел поговорить о другом, — отодвинул свою тарелку в сторону. — Это тоже касается Англии, но я хотел тебе предложить идею, от которой ты не сможешь отказаться. Да и я в любом случае хочу начать её реализовывать. — Ну-ну? — Англия славится своим флотом, экономикой и, конечно же, умением завоёвывать новые колонии. Я замечаю, что мы отстаём не только от Англии, до уровня которого нам, честно говоря, ещё ползти, но мы отстаём и от… — Я понял! — оскалился и потёр пальцами переносицу, признавая, что в некоторых аспектах они отстают даже от ненавистного Франции. — Я молчу уже об США, который носом землю роет. Даже твой любимый РИ пытается занять лидирующие позиции в качестве колонизатора. — Знаешь, чтобы объединить земли, всех союзов, которые были созданы — и сотворить тебя!.. Я потратил на это не один год! Это были огромные усилия! — начал размахивать пальцем и кричать. — Я знаю… — прошептал. — Потому я предлагаю начать наращивать силы во всех сферах. Меня не интересует ни соперничество с РИ, ни с Францией… Ой, простите, пожалуйста. Он сказал это с издёвкой и даже не глянул на Пруссию, визуализируя в голове его реакцию, а тот был готов от злости перевернуть стол. — Нам стоит ориентироваться на Англию в качестве эталона колонизации, экономики и также наращивать индустриализацию и промышленное производство, поглядывая на США. Я тебе говорю откровенно и правдиво. Но моя цель — не Америка. Мы должны не то, что сместить Англию с пьедестала короля континента, правителя всего мира, мы должны сбросить его оттуда. Откровенно: я не спрашиваю твоего мнения, я говорю тебе постфактум, даже если ты скажешь нет — я проигнорирую. — Мне нравится твой настрой, — он чуть расслабился и улыбнулся. — Только почему Англия? Почему не лягушатник? Он ближе, слабее, да и, откровенно говоря, сам за себя, у него нет тыла, как у Англии. — За мою недолгую жизнь мне уже осточертело, что вы все смотрите Англии в зубы и словно боитесь соперничать. Я не боюсь его, я никогда не буду бояться старой страны, который уже настолько пылью покрылся и иногда бывает настолько труслив, что не выбирается за пределы собственной родины иногда годами, я разве не прав? — Пруссия закивал в знак солидарности. — Вы все, в том числе и ты, решили забыть о его «странностях», полностью игнорируя его поведение и называя его «чудаком» или: «Ну, это же Англия, он такой, с этим нужно мириться». Хватит. Его место в Бедламе, там как раз лечат подобных ему. — Меня не интересуют проблемы Англии, его беда меня не касается. Я иногда вижу его на светских встречах, его вскрики, повышение голоса и порой странные мысли… Мне плевать. И то, что происходит в границах их собственного дома — их собственное дело. Но меня удивляет, что настолько пожилое творение, как Англия, до сих пор является лидером, несмотря на его кашу и мусор в голове, — вздохнул и почесал рукой подбородок. — Ключевая мысль из твоего монолога: тебе. Я считаю, что ему давно пора заняться лечением, а не отвлекающими помехами. Даже такие, как Священная Римская Империя, уже ушли на покой, а он всё живёт и живёт, — постучал пальцами по столу. — Что скажешь? Конечно, ему было интересно Пруссии, несмотря на то, что он сказал ранее. Какой бы Пруссия не был эгоистичный, самовлюблённый, не слушающий — он действительно понимает многое. Самому стоит прощупывать почву и предварительно советоваться с ним, чтобы не наделать ошибок. — Да, идея хорошая, но это займёт не один год. Ты прав, нам действительно пора выбираться из ямы и завоевать статус сверхдержавы! — поднял бокал, выпил содержимое до дна и шумно поставил его на стол. Германия мысленно себе кивнул, убедившись, что он думает в правильном направлении. Правда, его это сильно утомляло. Он давно лелеял надежду о возможном переезде в собственный дом, но знает, если сделает это сейчас — потеряет возможную связь с ним. Каким бы Пруссия не был бестактным, он живёт дольше и может рассказать больше интересных подробностей. Однако за столько лет Империя понял, что у него невозможно спросить что-то в лоб, ведь тот из принципа это не расскажет. После этого ГИ закатывал глаза, а отец хитро улыбался, поскольку, по его мнению, Германия сделал «недостаточно», чтобы знать некоторые подробности, которые он годами собирал и хранил в своей памяти. Да и раз сам Пруссия не хочет идти на прямую конфронтацию с Англией и не желает, чтобы его наследник в этом принимал участие. Потому в дальнейшем следует действовать аккуратно, и переезжать сейчас точно не стоит. Германия вздохнул, поблагодарил за обед и встал из-за стола.***
Великобритания водил пальцем по столу, стоя в верхней одежде. Во второй руке он держал карандаш, а сам смотрел на календарь. Он запланировал поездку в Индию на завтра, и Англия одобрил его предложение. В таком случае ему нужно обязательно купить сегодня подарок и почти сразу же отправить. Отложил календарь, чувствуя лёгкое волнение внутри, ведь ответ Франции он сможет прочитать только через неделю, а то и полторы из-за поездки. Если страна ему ответит — его письмо будет долго пылиться на столе, пока Британия не вернётся. Нервно поправил рубашку, застегнув верхнюю пуговицу. А вдруг подарок придётся не по душе? Франция выразит своё недовольство через письмо, а он не сможет скоро на него ответить, извиниться и оправдаться. Мысль о гостинце казалась ему прекрасной, когда он ехал из Египта и хотел как можно быстрее добраться домой. Но по возвращении стал излишне нервничать, что идея для подарка, — мягко говоря, не очень. Казалось бы, стоило расслабиться, отправить подарок вместе с письмом и спокойно принять отказ или благодарность. Может, стоит ещё немного подумать и купить сувенир уже после приезда из Индии? Британия взял сумку и замотал головой, понимая, что не выдержит столько терпеть. Лучше принять позор как можно раньше, а после попытаться стереть это из памяти. Вспоминая о Франции, Британия невольно вдохнул воздух. Заметил, что его одежда могла пропахнуть дымом и духами, из-за чего по возвращении домой приходилось просить служанок стирать не только верхнюю одежду, но и штаны с рубашками раньше времени. Всегда присутствовало волнение, что его могут раскрыть, потому настаивал, чтобы конкретно эти одеяния стирали раньше остальных, а не бросали в общую кучу вещей. Странные чувства нахлынули после той ночи, когда Франция в женском платье ночевал в одной из комнат после прогулки по Лондону. Впервые Британия настолько обратил внимание на запах, оставшийся в комнате, на одежде и на постельном белье. Ранее, когда между ними была вражда и исключительно деловые отношения, Великобритания не обращал внимание на эту деталь. А теперь зайдя в ту комнату после ночи он поймал себя на стыдливых мыслях: он может узнать запах тела Франции, его одежды и сигарет, что влечёт за собой отвлекающие мысли. Закинув сумку на плечо, он поторопился на улицу, в ближайшую дорогую табачную. В его семье курил только Шотландия, но никогда не просил союза покупать ему табак. Обычно эта обязанность ложилась на плечи служанок, которые знали точное место и марку сигар, которые страна любил. На пути в магазин, по мере приближения к нему, всё больше начинал волноваться, что придумал неудачную идею. Как будет оценён его подарок? Британия не привык что-либо дарить, последние его попытки были в детстве, когда он хотел сделать приятно родителям. Однако что Англия, что Шотландия никогда не были рады такому, первый говорил, что ему не к чему ненужные вещи и стоит приносить то, что он хочет и когда он хочет. А второй так и вовсе смирял его взглядом и не благодарил, а иногда и злился. Получалось совсем не так, как в книгах, которые Британия поглощал, не было ни слов благодарности, ни улыбок, а все гостинцы улетали в мусорку. Единственный человек, кто был хоть немного заинтересован — Мэри. Она никогда не просила что-то дарить, тем более что-то дорогостоящее. Она была скромна и ласково его обнимала, даже если он просто читал ей, что делала она, увы, очень плохо. В основном он преподносил ей красивые платья, которые она надевала лишь у себя в комнате перед зеркалом или показывалась ему. Поводов куда их надеть не было. Иногда Британия мог подарить украшения, но она говорила, что это дорого и не стоит так тратиться. Больше Великобритания не может припомнить подарков, которые дарил от сердца, даже не задумывался о том, чтобы преподнести что-то подобное приходящим время от времени девушкам. Это не имело смысла. Но некоторые дамы намекали ему на подарки, однако ему не удавалось считывать эти намёки и осознание, что это была просьба — доходило до него намного позже. Отыскал табачную, открыл дверь и глянул на мужчину за прилавком. С порога попросил показать ему на выбор несколько табакерок. Подошёл ближе и подождал, пока мужчина разложит перед ним несколько штук, но Британия замотал головой, сказав, что нужны дорогие. Продавец покрутил пальцами усы, присматриваясь к своему клиенту: ему точно не показалось — член королевской семьи. Потому извинился и сгрёб дешёвые, понадеявшись, что это не сочтут как за оскорбление. Наклонился под стойку прилавка, поправил перчатки на руках и аккуратно достал самые дорогие, которые явно отличались от предыдущих. Некоторые из них были откровенно женскими, но Британия всё равно взял в руку сначала одну, открыл и рассмотрел. — Вы коллекционируете? — начал разговор продавец. — Не совсем, ищу на подарок. Решил рассмотреть некоторые чуть детальней. Красивые, — придержал пальцем крышечку и перевернул верх дном, чтобы не пропустить ни одну деталь. А затем снова посмотрел на крышку: там была изображена дама, которая плела себе косы. Прекрасная вещица, да и сделана предельно аккуратно. — Вы не курите? — Нет, выбираю исключительно из эстетических соображений, — поставил одну снова на стол. Рассмотрел дальше. На некоторых был изображён город, как гравюра. Британии очень нравилось, выглядит спокойно и непринуждённо, но Франция, если бы он выбирал сам, вряд ли купил бы такую. — Я так понимаю цена совсем не важна? — решил уточнить на всякий случай, вдруг Британия окажется скрягой. — Совсем нет, я выбираю исключительно по внешнему виду. — Тогда могу предложить ещё несколько. — Да, я не против. Перед ним выстроились как солдаты более старинные и дорого выглядящие табакерки. Одна из них была не просто прямоугольной формы, а чуть загибалась дугой. Взял её и по сравнению с его рукой она была небольшой, потому приходилось помогать второй рукой, чтобы не уронить или не сломать. На ней были изображены различные сюжеты из незнакомых Британии картин, сама она была сделана из тёмно-фиолетового камня, который отливал черным, была украшена золотом и небольшими едва заметными камешками. — Эта непростая, позволите? — протянул руки. — Конечно, — протянул ему, продавец дотронулся до боковой грани и вместо круглой картины на крышке появилось зеркало. Великобритания удивился и наклонился, чтобы рассмотреть, ему снова вложили в руки вещь. — Для чего предназначено? — Ну, тут уж кто как захочет, если вы дарите даме, то ей пригодится зеркальце, чтобы смотреться в него, если приятелю, то он тоже может использовать по его прямому назначению, но можно и, к примеру, узнать что-то сокрытое, например, если играете в карты, то поверните её под нужным углом, чтобы никто не заметил, и сможете подглядеть. Ну, и для прочих вещей. — А как это работает? — Сбоку, рядом с ребром, находится пружина, — подлез ногтем, нажал — и зеркало исчезло, а картина снова появилась. У Британии получилось не с первого раза, поскольку его палец, да и ладонь, были больше, чем у продавца, потому первая попытка вышла несуразной. Нахмурился, нажал на пружинку и у него получилось: увидел своё отражение. Вновь взял в ладонь: она была небольшой и компактной, подумал, поместится ли она в ладонь Франции. Быстро глянул на руки продавца, отметив, что у страны ладони похожего размера, а у него вещица лежит хорошо. — Она одна такая? Или есть ещё что-то интересное? — поднял глаза. — Единственный экземпляр, есть более простые, могу предложить их. — Нет-нет, я беру, — поставил её и достал кошелёк. Продавец кивнул и взял табакерку, чтобы упаковать. Расплатившись он взял картонную коробку, поблагодарил и вышел из магазина. Покрутил её в руках и нервно выдохнул. Осталось лишь написать письмо и отправить, только что утром Британия не знал, как правильно составить письмо, что сейчас. Всю дорогу домой он репетировал в голове, что напишет и будут ли его слова в письме восприняты правильно, понравится ли подарок. Дома же попросил Еву сделать чай и принести в кабинет, а сам шмыгнул в комнату. Ева закивала и лишь кинула взгляд, принявшись выполнять задание. Британия сел за стол и сразу же достал лист бумаги, практически сразу начав строчить. Он хотел бы написать как можно больше, но из-за неуверенности написал несколько предложений. Думал вывернуть душу и написать как сильно он волнуется и как сильно надеется, что табакерка придётся ему по душе. Но отдёргивал себя, ловя на мысли, что открывает перед Францией свои самые слабые и уязвимые стороны. Нет, этого ни в коем случае нельзя делать, он излишне откровенен с ним. Ева постучалась и принесла поднос с чаем, глянула на Великобританию и увидела, насколько он серьёзен и напряжён. Хотела ему что-то сказать, но решила не отвлекать. Заметила картонную коробку и то, насколько Британия сосредоточился на написании письма: в этом она ему точно не советчик, потому удалилась как можно быстрее. Великобритания поднял голову как только дверь закрылась, и вздохнул, что так увлёкся и не поблагодарил её. После поставил последнюю точку и перечитал то, что написал. «Франция, здравствуй. Я не могу не отметить твои усилия и то, как ты стараешься для каждой нашей встречи, будь то Неаполь или Лондон. Я решил преподнести тебе небольшой подарок, надеюсь, он понравится тебе. Как-то ты обмолвился в письме, что на твоём столе царит беспорядок, может, подарок окажется полезным. Увы, не знаю, когда сможем встретиться, возможно, в следующем месяце, если у тебя будет время. По поводу коробки: она с потаённым зеркальцем, отыщешь справа у боковой грани на дальнем ребре небольшую щёлку: там пружина, нажмёшь ногтем и увидишь себя.» Выглядит неплохо, вполне достойно, правда, Франция может не оценить настолько краткое содержание письма, но подарок может помочь это сгладить. Запечатал письмо и позвал служанку, попросив отправить рукопись и посылку. Он хотел бы получить ответ прямо сейчас или хотя бы увидеть лицо Франции, его реакцию, попытаться по ней угадать понравилось или нет. Расспросить и поговорить, услышать ответ сразу после заданного вопроса, наверное, впервые признаётся самому себе, насколько не хватает живой коммуникации. Однако завтра ему предстоит нелёгкая встреча с Англией, а после долгая поездка и часы, проведённые наедине. Ночь, как и большинство предыдущих, прошла бессонной, собираться в поездку он начал рано утром, благо, в дом родителей ему не придётся заходить. Шотландия долго умолял Англию остаться дома, но тот всё говорил, что они вдвоём давно не ездили в Индию, да и как его одного можно оставить дома вновь? Правитель был непреклонен, и Британия буквально позавчера узнал, что Скотт упал с лестницы и сильно ушибся. Первым делом Великобритания спохватился, что это Англия мог его сбросить оттуда, но придя к ним в дом, чтобы уточнить в силе ли поездка — его сомнения развеялись. Отец был настолько зол и кидался предметами в служанок, да и в собственного союза, что посеяло убеждение, что Шотландия сам «случайно» поскользнулся. Жаль, что обычный отказ практически никогда не действует и приходится прибегать к таким методам. Собравшись, Британия направился в порт, где и ожидал своего отца. Впервые за долгое время будет плыть именно на королевском корабле с помпезностью, а не на обычном пассажирском, как он обычно делает, чтобы не привлекать много внимания. Англия как всегда был громким и недовольным, несмотря на то, что было раннее утро, он толкнул Британию и даже никак не поздоровался. Тот смиренно вздохнул, спокойно приняв его поведение. Неделя обещает быть утомляющей. Англия поднялся на палубу и практически сразу отправился в свою каюту, не забыв гаркнуть на персонал. Британия попытался раствориться в воздухе и приведением проследовал на палубу за ним. Насколько он помнит, Англия хотел поговорить о Египте именно во время поездки, но сейчас этого делать точно не стоит, иначе закончится это плачевно. Он дал отцу время успокоиться и сам проследовал в личную комнату, чтобы почитать книгу. К собственному удивлению, Англия не трогал его до вечера, видимо, отдыхал и отсыпался, наверное, ночью не спал, что для Британии не является новостью. Лишь ближе к ночи в дверь каюты Великобритании постучались и попросили пройти наверх. Вскочив с места, союз поправил одежду и поспешил на выход. Его уже ожидал Англия, страна держал в руке яблоко, а затем жадно откусил, его лицо свело от кислоты. Он фукнул и запустил его в свободный полёт, оно громко плюхнулось в воду. Британия наблюдал за этим со стороны и только после всплеска подал голос. — Добрый вечер. — Добрый-добрый! — развернулся к нему. — Надеюсь, ты понял, зачем я позвал. — Поговорить об Египте? — предположил. — Да! — улыбнулся. — Я тебя слушаю! Ты сказал, что всё прошло хорошо. — Он согласился на наши условия и выразил готовность пустить Вас в собственную политику, — подошёл к нему. — Хорошо… — расслабился. — Что ещё сказал? — Сказал, что не хочет видеть Францию в лидерах и желает оторваться от него. Англия щёлкнул пальцами, чтобы Британия перестал говорить, рука осталась висеть в воздухе. Глубоко вздохнул, будто хотел закричать, но после широко улыбнулся. — Это я также хотел услышать. Должен с тобой поделиться новостью, которая посетила мою светлую голову! Британия выпрямился и приготовился его слушать. — Как бы я не хотел, но никак не удастся выдавить Францию из Египта. — Вы грозились войной, разве нет? — Британия вздёрнул брови. — Грозился! Британия, я не настроен воевать с Францией сейчас… Меня расстраивает и раздражает то, что он возрождается, как империалист после долгого застоя, и знаешь, я решил, что будет глупо идти с ним в открытую конфронтацию. Скажи, что меня так сильно интересует? — Суэцкий канал… — Через который, кстати, мы будем держать путь! Ах, спасибо, великодушный Франция, что пролил свет на нас, пещерных, и словно Колумб открыл для нас путь в Новый Свет! — закричал, взмахнул руками и закрутился на месте, его волосы красиво развивались на ветру. — Глупо идти на него с оружием и пытаться отнять господство над Египтом и контроль над каналом, Британия, нужно быть хитрее и… Он приблизился к нему и проговорил шёпотом. Его большие карие глаза глядели Британии в душу, словно вот-вот её заберут, как будто Англия питается всем его существом, черпая оттуда неиссякаемую многолетнюю энергию и остатки здравого разума. Может, он действительно отнимал его у остальных?.. — И что Вы предлагаете? — Партнёрство, — прошептал. — Вы ненавидите его. Англия звонко цокнул и поднял палец, но затем сжал руку в кулак и взмахнул им. — Как мне это мешает?! Чем ближе держишь своего врага — тем лучше. У нас есть ресурс на войну, пока Франция до сих пор выхаркивает последствия войны с Пруссией, казалось бы, идеальный момент для ножа в спину! Но нет, не сейчас, я не чувствую необходимости делать это. Придётся… делиться, но некоторое время! Я должен контролировать Египет изнутри и держать Францию в поле своего зрения. Он и сам не дурак, если согласится на это, поймёт, что сегодня мы партнёры, а завтра — как придётся. — А после? Вы разделите контроль над Египтом, а после завоюете его самостоятельно? — Ты описал идеальный вариант развития событий, не знаю! Хотел бы я? Конечно! Но это цель не на ближайшее время так точно, иногда приходится довольствоваться малым, к сожалению, — он изменился в лице: стал заметно серьёзнее, однако совсем не злился. — Я понял Вашу мысль. — Приступим к исполнению. Для этого мне придётся написать Франции письмо, ненавижу это делать! Потому ты мне поможешь! Напишешь от моего имени, понял?! — Что писать?.. — по его спине пробежался холодок. — О том, что я хочу поговорить по поводу Египта, у меня есть предложение, если он готов его услышать — жду ответ! — заморгал глазами. — Но это по возвращении домой! Если бы Англия только мог представить, сколько он уже написал писем Франции… Британия от стыда был готов покраснеть, свёл брови к переносице, но затем снова вернул себе спокойное выражение лица. Ненавидит думать о том, как нагло он врёт своим родителям, он чувствует себя последней тварью и скотиной. Говорит Англии в лицо одно, а за глазами делает абсолютно иное. Отправляет двузначного содержания письма Франции, а перед отъездом приложил и подарок. Он предатель, лгун. Внезапно в голове запульсировала тревожная мысль признаться о письмах. — Отправишь?.. — Англия словно что-то знал, продолжал сверлить его взглядом, дожидаясь ответа, но создавалось впечатление, что он ждёт чего-то ещё. Внутри Британии всё задрожало и затряслось от страха, ладони вспотели, он был готов опуститься перед отцом на колени и расплакаться. Он ненавидит себя за каждую секунду, проведённую с Францией, за то, как ему было хорошо, за радость и все мимолётные улыбки. За все касания, на которые решился. — Британия, не молчи, — нахмурился. Достаточно вспомнить их крайнюю встречу. Самое ужасное — поцелуи, ощущение которых вновь появилось на губах. Как Франция жадно сжимал пальцами его волосы, притягивая к себе ближе специально, как он обожал его внешность и целовал веки и ресницы. Давно забытое чувство настолько ласковых касаний тела и лица, это исходило не от человека, который пытается заигрывать с членом королевской семьи. Это исходило от высокопоставленной страны, его пальцы и руки стали родными и знакомыми, раньше он бы не смел смотреть на уста стран и желать о чём-то большем — немыслимо. А сейчас удостоен того, чтобы смотреть, трогать и тем более целовать, находиться настолько близко, случайно в порыве страсти стукаться зубами или задевать друг друга носами. Великобритания приближается как можно ближе, чтобы получить хоть что-то похожее на человеческое отношение к себе, к сожалению, он находит его именно во Франции. Находит и получает дурманящую разум отдачу, она сбивает с ног, он чувствует пьянящий его запах парфюма и тела. Золотые неповторимые глаза, смотрящие в душу и сквозь неё, в них читается что-то давно не видимым самим Британией. Внутри всё кричало и вопило о неправильности. Он мысленно задавался вопросом, что чувствует к Франции. В начале отношений с Мэри он не чувствовал такого влечения и волнения, относился к ней как к данности. Только спустя время он ощутил сильную жажду за отношениями, за ней и её вниманием. Она навсегда пропала из его жизни и потребовались годы, чтобы почувствовать подобное. И ради чего он это делает? Ради… себя?.. Отвратительно, ужасно, стыдно. Его смысл жизни не лежит в собственных наслаждениях и желаниях, он должен направить все силы и своё собственное существование в другое русло: служение до гроба своим создателям. Британия сжал руки в кулаки и чуть приоткрыл рот, чтобы признаться в страшном грехе, в собственной девиации. Представил как после правды Англия разразится громом, схватит его за ворот одежды и закричит ему прямо в лицо. Как страна со всей силы ударяет его по голове или хватает нож, спрятанный в складках одежды, и вонзает ему прямо в сердце. И это будет правильно, так нужно. Он обязан ему признаться, это его долг. Но страх сковывает его тело, а голова начинает болеть сильнее, будто мысли разорвут её изнутри. Должен, но его парализует. Британия бессилен перед самим собой, не может признаться самому себе в этих противоречивых чувствах, потому он запихивает их как можно глубже. А открыться перед Англией он, кажется, не может. — Да, конечно. Я напишу всё лучшим образом, — еле выдавил из себя каждое слово. Единственное, в чём он готов себе признаться, это то, что, кажется, он выбрал себя. Англия выпрямился и всплеснул руками. — Хорошо… — улыбнулся. — Займёшься этим, когда вернёшься, сразу, не откладывая. — Да, — тихо ответил он. Британия всем своим существом всю поездку хотел убежать от отца или встречаться с ним минимально, однако, как бы он не пытался, если его вызывали — должен был явиться обязательно, чтобы не вызвать лишних вопросов. Если будет слишком нервничать, показывать страх или часто отводить взгляд — вызовет лишнее подозрение. Когда-то он боялся, что его отец может читать мысли, но нет, однако он чувствует его волнение. С появлением Франции проблем стало лишь больше, а причин для того, чтобы себя выдать — не меньше. Но противоречивые чувства и приятные воспоминания липли к нему самостоятельно и на время общения с отцом ему удалось об этом забыть, поскольку был занят иными проблемами. Всё-таки Англия заполнял собой всё пространство и забивал голову Великобритании, обхватывая длинными пальцами его мозг и впиваясь в него ногтями. Это было привычно и так… хорошо. К его собственному сожалению, пришлось вновь напрячься, когда они оказались совсем близко к Египту. Побледнел от страха, когда Англия посреди ночи завопил, чтобы он вставал с постели и срочно поднимался наверх. Британия буквально подскочил, испугавшись, что что-то произошло. Крушение? Нападение? Оказалось куда прозаичней, но от того и страшнее. Они проплывали Суэцкий канал. Англия раскинул руки в стороны, позволяя ветру обдувать тело, он взял Британию за ворот рубашки и попросил смотреть внимательно. Столько сил, времени, денег и человеческих душ было вложено в его постройку. Франция сделал всё ради того, чтобы одержать первенство в мировой торговле. Великобритания заметил, как горят глаза его отца, как он сильно сжимает его рубашку от злости и гнева, но его рука дрожит от возбуждения и предвкушения. Союз словно в его глазах может прочитать: «Он будет наш.» Встретили их богато, как того и ожидалось. Англия скинул все обязательства на Британию и мог не заботиться о нюансах и переговорах. Как только они оказались в Калькутте — их встретила собственная делегация и сам Индия. На голове у него был завязан синий тюрбан из шёлка, вокруг него были обвязаны золотые украшения, в центре сиял огромный каплеобразный драгоценный зелёный камень, он был обрамлён серебром и золотом, узор вокруг чем-то напоминал силуэт лебедя. От центрального украшения опускались две тяжёлые ленты из золота, что выглядело как диадема, тонкие розовые нити с камешками были обвязаны вокруг тюрбана, сверху туго, а ближе к низу были закреплены не так сильно и водопадом спадали вниз, почти касаясь плеч. В центре лба украшение с маленьким камешком в центре и выглядело как солнце, тонкая цепочка была заправлена под тюрбан и скорее всего была закреплена на волосах. Уши были проколоты и в мочках были вдеты круглые серьги. На шее было тяжёлое украшение, которое свисало ниже груди из-за веса, камни на нём блестели и сияли, ослепляя. Верх чем-то напоминал пиджак, но был удлинён и низ почти доставал до колен, а штаны были ярко красными. Индия поклонился Англии, тот склонил голову в ответ, в знак приветствия. — Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома. Англия лишь улыбнулся и попросил провести его в аудиенцию. Разумеется, ему ответили согласием, и множество слуг забегали вокруг, готовясь их провести. Пока они держали путь к мечети, Великобритания не мог не заметить, как косо на них смотрят местные, только он замечал их взгляды, те сразу отворачивались или уходили. Вполне ожидаемая реакция, хоть местные и пытались скрыть свою ненависть к ним, но приходилось старательно игнорировать их поведение. Добравшись до храма, который Британии напоминал о доме, ведь замечал схожие элементы с европейской неоклассической архитектурой, возможно, именно потому был выбран именно он. Это был целый комплекс из храмов, некоторые были соединены длинными залами и коридорами. Их явно вели в конкретный, видимо, другие посещать нельзя, или в этом был сакральный смысл. Они поднялись по лестнице и внимание даже издалека привлёк портал: сам храм был песочного цвета, выделялась ярко-красная дверь. Она была утоплена чуть вглубь и обрамлялась сложной формы аркой, которую поддерживали полукруглые пилястры. Пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть узор: привычной в античной архитектуре арки из камня, передняя часть словно сразу перетекала в пазуху, которая словно вывеска магазина демонстрировала лепнину. Глаз за столько лет привык к знакомым акантовым листам, что Великобритания даже не сразу заметил, что вместо него изображались листы и стебли незнакомого растения. Англия довольно рассматривал владения Индии, ничего не говоря, лишь чуть улыбался. Они попали в просторный зал, но слуги провели их влево, избегая правые комнаты, которые были закрыты. Британии пришлось немного наклонить голову, чтобы увидеть реакцию своего отца, но тот был абсолютно спокоен и не удивлён. Он знает, что в некоторые залы храмов иногда стоит не попадать, ведь они предназначены для религиозных празднований или для свадеб, а в некоторых находятся брахманы, и к ним есть доступ у Индии. Несколько столетий назад он бы отнёсся к этому ревностно, желая заглянуть в каждый уголок, однако сегодня он готов позволить иметь местным уголок, куда он не заглянет. Они следовали вдоль длинного коридора, каблуки цокали о плитку. Стоило опустить голову, как перед глазами яркими бутонами вспыхивают пёстрые цвета бордово-жёлтой плитки. Туфля ступала в целый водоворот, который, казалось, вот-вот расколется и они попадут в потусторонний мир. Каждая плитка пыталась загипнотизировать, остановиться и рассмотреть жадно каждую деталь и остаться тут навсегда, заворожённым магией местной культуры, которая отображалась даже в столь небольших деталях. Англия поднял голову, рассматривая паутину сводов: они напоминали ему об уже знакомой готической архитектуре и удивляться ею на родине он привык и не восхищался так сильно. Однако здесь это было чем-то родным и знакомым, будто специально позаимствованным, чтобы вызвать у обычного европейца тоску по дому. Храм был компиляцией различных стилей, стены и потолок были украшены богато, даже пол вопил о достатке. По телу невольно побежали мурашки, Англия был готов остановиться на месте и с открытым ртом рассматривать, но его отвлекал элемент арки, сквозь которую они вот-вот должны были пройти. Это было похоже на крещение или на перерождение, страна кончиками пальцем на ногах почувствовал, как только они пересекли только ему видимую линию, проходя под массивом арки. У Британии были довольно-таки скудные познания в архитектуре, он изучал её на примерах колоний, иногда ездил в другие страны и рассматривал буквальные примеры, но считал, что у него бедная насмотренность. Потому восхищался каждой деталью, особенно рядом арок из симметричных элементов: лопатевых розеток. Каждая деталь была сделана будто не людьми, а местными божествами, чьи руки ласково касались листьев розеток на потолке, остриев арок и тонких талий колонн. Вошли в просторный зал, где невозможно было не заметить огромную статую божества. Мужчина из камня сидел в позе лотоса, его глаза были приоткрыты. Великобритания пригляделся и чуть нахмурился: находил явную схожесть статуи с Индией — достаточно большие глаза. Сам Индия, наверное, сошёл с картин или являлся живым изваянием. Недаром он был главным брахманом, его по истине огромные глубокие глаза, наверное, могут смотреть сквозь пространство, время и всё материальное этого мира. На голове крупной статуи был высокий пучок, а остальная часть волос спадала по спине, один локон задержался на левом плече. Вокруг шеи мужчины обвилась змея, чей взор был направлен на гостей. У него было четыре руки, левая, самая ближняя была развёрнута ладонью к ним, дальняя рука держала трезубец, вторая правая рука была опущена вниз, касаясь ног, а последняя держала перевёрнутый кувшин. Насколько Великобритании известно, перед ними был Шива — бог разрушения. Союзу совсем было не близко то, что он здесь ни один раз наблюдал, рисунки с божествами с синей кожей, множество статуй божеств с не одной парой рук от чего-то вызывало тревогу. Англия не раз говорил, что его утомляет преданность, что Индии, что местных жителей богам, в количестве которых можно запутаться. После этого правитель всегда смеялся и закатывал глаза, проявляя своё неуважение, однако, здесь он относился к этому терпеливо и молча рассматривал архитектуру. Поскольку Англию нужно развлекать, их попросили присесть, как только они вошли в достаточно большой зал. У дальней стены находилась большая статуя Шивы, вокруг которой были разложены цветы. Британия отвёл взгляд, пытаясь зацепиться глазами за что-то другое. Через время им принесли сладости, Индия подвинул поднос к Англии, предлагая угоститься. Тот уж очень хотел распробовать, но его глаза горели огнём в ожидании представления, так был возбуждён и заинтересован, что даже в горло ничего не лезло. Индия это заметил, потому попросил поторопиться с приготовлениями. После его замечания представление началось раньше. Зазвучала музыка, зал был достаточно большим, что мог вместить музыкантов, а позже присоединились и танцовщицы. Их было немного, до десяти, все они были одеты в пышные длинные сари, их животы были открыты, волосы были собраны в тугую гульку. Глаза были пёстро накрашены, тонкие чёрные брови были подчёркнуты, глаза подведены чёрным карандашом, а к виску велась длинная стрелка. Помимо украшений на голове, шее и браслетов на руках, в носах тоже красовались кольца, у кого-то побольше, у кого-то меньше, у некоторых тонкая цепочка от колечка на носу была соединена с серёжками. Англии безумно нравилось представление, он хлопал в ладоши и постоянно дёргал Индию, чтобы тот побольше рассказал о нюансах танца, тот же спокойно отвечал. Видя, как отец радуется, Британия понял, почему он так сильно хотел сюда поехать, ведь ему очень нравятся подобные аудиенции, которые сделаны будто исключительно для него. Его забавляло, как все вокруг танцуют, он слышит шуршание ткани и как бряцают украшения на руках и шеях девушек, а сладости такие вкусные, их очень много, и он может поесть сполна и отведать каждую. Но сдерживал себя, ведь нельзя относится к подобным дарованиям слишком зверски и сметать всё, что есть на тарелке. Союз заметил насколько энергичней стал Англия, даже обращался к танцующим девушкам, и его голова качалась в такт музыки, это нельзя было остановить. Каждая девушка улыбалась только Англии лично, словно заигрывая с ним. Умелые музыканты также иногда поглядывали на страны, отбивая ритм музыки на барабанах. Все отвернулись от божества Риты Шивы, обращая все свои взоры и силы исключительно на Англию, даже забыв о своём главном брахмане. Девушки сначала двигались плавно и мягко, медленно скользя голыми ступнями по холодному полу. Зажимали пальцы в причудливых фигурах, поднимая и опуская руки. Музыка ускорялась, танцовщицы чуть подпрыгивали, но мягко приземлялись на плитку, как вдруг вознося руку и задерживаясь, балансируя на одной ноге. Традиционные танцы предназначены в знак благодарности богам: вездесущному Вишну и грозному Шиве. Но Англия стал на пару минут их прямым воплощением, он стал единственным и неповторимым, было достаточно нескольких минут, чтобы почувствовать себя выше, мудрее и мощнее. Девушки закончили танец, поклонились, а затем вместе с музыкантами удалились. Перед гостями остался постамент божества, который даже не удостоил их своим взглядом, смотря каменными глазами куда-то в пол. Британия выдохнул, ему предложили угоститься местными блюдами, но он замотал головой и выставил руку. Что-то дурно себя чувствует, а есть тем более не хочет, находясь в этой комнате. Индия попросил проследовать слуг в другой зал и оставить их одних. Англия улыбнулся и чуть поменял положение, сидя на подушке, Великобритания же провёл всех взглядом и ожидал неприятного разговора. С ними осталось лишь несколько людей: приближенные к самому Индии, они были допущены. — Я рад, что Вы вновь посетили нас, давно этого не было, — сказал Индия. — Да, благодарю за тёплый приём, но я приехал не только развлекаться, а и провести беседу, — Англия сложил руки на коленях. — Конечно, — чуть прикусил нижнюю губу. — Вы получили моё письмо? — Да, и считаю волноваться пока не стоит. Понимаешь ли, Индия, у меня тоже есть разные предчувствия и, если бы я обращался к каждому из них — было бы очень время-и энергозатратно. Мой совет тебе: не отвлекай меня от важных дел, пока причин на то нет. Настоящих причин, — он заправил волосы за уши, чтобы они не мешались. Британия увидел, как сильно Индия сжал челюсть, что губы сузились и заиграли желваки. Англия взял с подноса одну каджу катли: эта сладость была им особенно любима, хотя была сделана просто: из молока, сахара и орехов. — Дальше… До моих ушей дошли некоторые слухи, и я думаю, ты знаешь, что я имею в виду, — прожевал и наклонил голову. — Даже предположить не могу, — он заметно напрягся. — Мы с тобой договаривались, что убийств на религиозной почве больше не будет, я против этого. — Ох, я не могу уследить за каждым домом и за каждым верующим, потому подобное может случаться. Ваша просьба принята во внимание и подобные вспышки, как вы говорите, жестокости пресекаются, — украшения на его тюрбане зазвенели. — Надо же, а я обладаю иной информацией: ты закрыл глаза на ритуал обезглавливания. Если бы это был единичный случай — пускай, но я не хочу получить очередное письмо от Верховного Суда с вопросами, почему у вас вновь вспышки массовых ритуалов жертвоприношения. — Вам, европейцам, не понять наши традиции, преданность нашего народа к Тёмной Матери. — Об этом даже ничего слышать не хочу! Моё недовольство касается не только ритуалов! Искоренили ли вы ритуал сати? Я пошёл тебе навстречу сделав закон о запрете не настолько жестоким! И что я слышу? Как у вас в поселении Джайпур нескольких женщин сожгли на костре? — Это было по их добровольному желанию, Англия, — наклонил голову. — Женщина не может остаться без мужа, если с её супругом что-то случилось — это её тяжёлая ноша, вина, которую она должна искупить. Все женщины у нас знают это с малых лет. Я, как брахман, буду до последнего защищать эту традицию. — Традицию?! У нас женщин сжигали на кострах практически два столетия назад, и сейчас от этой варварской привычки ничего не осталось, мы давно прошли этот этап. А вы… Тебе следует пересмотреть свои взгляды на жизнь, раз ты вхож в цивилизованное общество, понимаешь? — стукнул пальцами серьгу в ухе Индии и заулыбался. Та звонко зазвенела. — Никто из нас, в том числе и я, не позволяет себе лезть в ваши традиции и религию. Если этих женщин сожгли — причины на это были, возможно, какой-то один случай был убийством, может, месть, но не более, — прикрыл глаза. — Послушай, я тоже не лезу в вашу религию, я не имею ничего против вашего… — махнул рукой, глянув на статую Шивы в другом конце комнаты. Из его уст чуть не вырвалось слово «мракобесие», однако он сдержал себя. — Ты даже представить не можешь, что будет, если буду против и что будет с вашей религией. Индия, не расстраивай меня, это в твоих интересах. — Я Вас понял, исправлю, простите, — ему пришлось согласиться, ведь он верит ему. Всё могло обернуться намного хуже. Но Индии от этого ни на толику не становилось легче, от него будто отрывают часть, часть жизни, часть смысла его существования. Всегда был верен религиозным писаниям, а колонизатор отнимает это, навязывая свои правила и выдуманные правила жизни. Индия старается быть деликатным, выбора у него нет, если он продолжит спор — это отразится не только на нём, к сожалению. Британия опустил голову и поник, Индия тухнет на глазах. Пара тёмных чёрных волос выбились из-под ткани тюрбана, он даже не пытался их заправить назад пальцем, как это делал обычно. Англия забирает его жизненные силы и душу. Однако это был далеко не конец разговора и пытки над Индией продолжатся, только Британия даже подумать не мог, что следующая тема будет косвенно касаться и его. — Я поговорил с Шотландией, с королевой и с другими приближенными ко мне, и они все желают похоронить Ост-Индийскую компанию как можно скорее. Я хочу сделать это сегодня, раз я тут, ты согласен? — ему был неважен ответ, он в любом случае хочет подписать документ сегодня. Союз враз перевёл взгляд на Индию вновь, ожидая от него ответа или хотя бы удивлённого выражения лица. Но страна даже не глянул на него, чёрные брови чуть дёрнулись, выражение лица оставалось тем же, словно они не затронули острую тему вновь. — Вы будете подписывать документ? — посмотрел на Англию и впервые глянул на Британию. — Конечно! Британия обычно не подписывает документы, — ответил Англия. — Хорошо, я хотел бы, меня утомила компания, давайте завершим это как можно скорее. Сердце Британии рухнуло в пятки, он побелел так, что его действительно можно было перепутать с приведением. Все ведут себя словно ничего не произошло, как будто это был сон, засевший в голове на долгое время, слившись с реальностью. Почему Индия повёл себя настолько легкомысленно и спокойно? Он же знает, что документ с его подписью существовал, даже никак не удивился и не задал лишних вопросов. Великобритания хотел прочитать его эмоции, но они были слишком… обычными и спокойными. Союз не верит, что на него мог повлиять предыдущий разговор про религию, потому он настолько пассивный, нет, создалось впечатление, что он ожидал этого предложения. Оставлять собственную подпись на документе было огромной ошибкой, последствия которой Британия никак не может понять. Голова закружилась, и он чуть пошатнулся, был готов потерять сознание, но успел опереться рукой о пол. Строгая официальная одежда его душила, хотелось скинуть фрак и глубоко вздохнуть или хотя бы попросить воды. Лишь вытер пот со лба и тихонько охнул. Пусть будет проклят тот день, когда он согласился подписать этот злополучный документ. Благо, его больше не существует: Шотландия позаботился об этом и действительно спас его от страшной участи. Вряд ли сможет разгадать загадку или прочитать мысли Индии, стоит успокоиться и осознать, что самое страшное уже позади. — В таком случае, пройдём, — предложил Индия, и Англия первым поднялся с места. — К слову… Британия, идём, — начал Англия. Разумеется, делегация должна проследовать за ними. Индия медленно поднялся на ноги и прислушался к Англии, поправил своё одеяние, чтобы страна случайно не споткнулся о ткань и не упал. Великобритания, не имея никакого желания, проследовал за ними, дистанции он держался, ведь по правилам не мог подходить слишком близко. Однако разговоры он мог слышать. — Я потерял твой подарок. — Топаз?.. Вновь?.. Где Вы их прячете? Может, стоит начать записывать? — он искренне удивился, и Британия хищно зацепил за это взгляд. Британия замер на месте буквально на секунду. Весь мир остановился, и он услышал собственный тяжёлый вдох и стук сердца. Новость про какой-то камень, пускай и драгоценный, привёл его в большее замешательство, чем подпись второго по счёту документ?! Ресницы Индии задрожали, он несколько раз моргнул, не отворачиваясь от Англии. В зале воцарилась относительная тишина: были слышны шаги, цокот каблуков по полу, покрытым плиткой. Звон украшений Индии относил Британию в какие-то далёкие спокойные края. Звук был похож на музыку колокольчиков привезённых из Империи Цин, тонкие железные трубочки, напоминающие бамбук, игриво толкали друг друга даже от лёгкого дуновения ветра. Они всегда дарили чувство спокойствия, и Великобритания ассоциировал это с домом. Правда, настолько далёким и ещё самому ему незнакомым, он никогда ранее там не бывал, но уже чувствовал каково находится там. Попытался мысленно перенестись туда, но голос Англии ножом разрезал его фантазии и сжимал их в кулаке. — Нет! Потерял, бывает! Тем более у тебя их много! — цокнул. — Подобные камни легко потерять! Индия заметно скривился и свёл брови к переносице. Британия уставился на него: нужно с ним обязательно поговорить, однако при присутствии Англии это будет сделать сложно. Пришлось стоять в стороне, напротив помощников Индии, пока две страны сели друг напротив друга за стол. Англия вытянул руку, и Британия подал ему папку, которую страна перевернул и открыл. После союз вновь глянул на Индию после того, как отец достал уже заранее составленный документ: удивления не последовало вовсе. Лист лёг на плоскость стола, Англия схватился за перо, первым оставил свою подпись, а затем перевернул его к брахману. Тот наклонил голову, читая, пока все присутствующие ожидали. Британия переминался с ноги на ногу, думая, как лучше поступить и какой момент подобрать, чтобы остаться со страной наедине. Рассмотрел спину отца и водопадом спадающие волосы, кончики которых ложились на сидение, вздрагивали каждый раз, когда тот дёргал головой. Что-то внутри Британии тоже дрожало, когда Англия поворачивал голову в его сторону. Вариантов, чтобы его выпроводить — нет, придётся лишь ожидать удобного случая, чтобы броситься к Индии с вопросами. Как только кончик пера коснулся листа, Индия чиркнул, словно оставляя клеймо. Великобритания чуть сощурился, ведь почувствовал пульсацию в ушах, но она была настолько тихой и, можно сказать, деликатной, что не вызвала тревоги. Англия замер, его руки зависли над столом, тишину нарушил лишь Индия, отложив перо. Англия не торопился хватать договор и ликовать, поставил кончик ногтя на лист, оставляя там вмятинку и подвигая к себе. Он явно чего-то ожидал, не выпускал из внимания документ, но и как хищник… прислушивался. Едва повернул голову в сторону Великобритании вновь, пока глазами пробегался по содержанию документа, который, кажется, знает наизусть. Ничего не произошло. — Чудесно, я рад. Это можно считать новым этапом в наших взаимоотношениях, Индия, — улыбнулся. Внезапная пауза минутой ранее не осталась без внимания Британии: отец явно что-то проверял, кажется, то, что он хочет избежать. Пришлось прислушаться ко внутреннему состоянию: ничего сверхсекретного, а пульсация в ушах быстро прошла. Но внутри росла тревога из-за неизвестности и непонимания, ему хотелось спросить, почему Англия так поступил. Может, стоит спросить у него на обратном пути?.. Однако были сомнения, что он получит ответ. — А теперь попрошу преподнести мне подарок! — вновь схватился за папку. — Да, конечно. Есть ли у Вас пожелания по цвету? — Индия повернулся к своим помощникам и обратился к ним на хинди: — Внимание. — Я бы хотел… нежно-розовый, а то и бежевый, — ему нравилось такое внимание к своей персоне, когда спрашивают, что бы он хотел. Именно потому ему нравились путешествия сюда, здесь всё было для него: танцы, выступления, песни, блюда. Все они наряжались для него и ради него, его встречают как истинного короля и поклоняются ему. Если он укажет пальцем на украшение — его подарят, запросит новый драгоценный камень — принесут новый. Всё сделают, чтобы задобрить. Улыбка постепенно расплывается на его лице от удовольствия. Жаждал этого всю жизнь, это его истинное и единственно правильное предназначение, которое пророчеством было выписано в его судьбе. Англия рад, что он смог доказать всем на что он способен. Индия послушно кивнул и передал просьбу на хинди слугам, те поклонились и отправились на поиски камня. — А я могу выбрать? — Англия решил не останавливаться на достигнутом. — Позвольте мы подготовим их, и у Вас будет такая возможность, — Индия даже слишком спокойно отнёсся к этому. — Я рад. Эти слова где-то глубоко задели душу Великобритании. Он знал, что Англия доволен материальным вещам, а не высоким и духовным, он рад не потому, что любит Индию, а потому, что имеет возможность его использовать. Пришлось прикусить губу, чтобы сдержать горькую эмоцию. Но он так редко слышал подобную радость, когда он выполнял его просьбы. Хочет слышать её из его уст, хочет быть её главной причиной, его ранит, ведь сколько не бьётся — всё зря. Смотрел на его спину, имея право находится лишь всегда позади: он никогда бы не посмел занять его место или затмить. Просит о малом, но находит подобное отношение от другой страны, абсолютно ему чужой. Британия падает в его руки и в надежде прижимается, и слышит то, чего так желает. Его это лечит, но временно, ведь не находит похвалы от самого родного и любимого им, что бы он не делал. А её он точно не получит, если расскажет об ошибке подписания злосчастного документа. Всё внутри стискается: вновь остаётся со своими проблемами наедине, но тут же приходит облегчение и осознание. Его проблемы останутся сокрытой тайной и не помешают в их взаимоотношениях. Британия сожмёт зубы сильнее, но получит желаемое. Казалось, прошла целая вечность его собственных размышлений, Великобритания поднял голову, когда услышал голос Индии. — Пройдёмте, — Индия попросил Англию поднялся и открыл перед ним дверь. Англия глянул на Британию и кивнул в сторону выхода, тот чуть подпрыгнул на месте и поспешил за ним. Их провели уже в знакомый зал, где появился длинный стол, на котором были разложены различные необработанные топазы. Справа находились бежевые камни, а слева, в дальнем конце стола, находились топазы другого цвета. Индия протянул руку, пропуская Англию вперёд, тот быстро подошёл к столу и схватил самый первый камень, клацнув об него ногтями. — Вы можете задать свои вопросы знающему человеку, — тихо проговорил Индия, сложив руки перед собой, его браслеты сползли по запястьям вниз. — Да, я знаю, — поднял один камень над головой и повернулся к окну, чтобы разглядеть его под лучами солнца. Великобритания медленно перевёл взгляд на Индию, пока Англия пристально рассматривал каждый камень. Брахман заметил, как гость увлёкся подарками, словно все камни, лежащие на столе, уже были его собственными. Но всегда он выбирал тот особенный топаз, который предназначен для его единственного, правда, вновь может его потерять. Чёрные глаза впервые за всю встречу проницательно посмотрели на Великобританию, союз немного качнулся, а затем сделал неуверенный шаг навстречу. Англия громко положил не понравившийся камень на стол, что заставило двоих за его спиной вздрогнуть от резкого звука. Как только он взял в руки следующий, Британия снова подошёл ближе к Индии. Из-за разницы в росте, пришлось чуть наклониться, однако продолжать выдерживать дистанцию, ведь союзу не положено настолько близко находится к стране, даже если это колония. Только было неизвестно, как правильно сформулировать свой вопрос, чтобы это не звучало как претензия. — Извините, но я хотел бы уточнить по поводу Ост-Индийской компании, — еле слышно прошептал. — Я Вас слушаю… — также тихо ответил Индия. — Вы обсудили с Англией документ, который мы с Вами ранее заключили? — Документ? — его брови взмыли вверх. — Вы о чём? — Мы… подписали его, относительно недавно, — он растерялся. — Я не помню такого. — Но как же… у нас ещё после был разговор… — Нет, Великобритания, Вы что-то напутали, — впервые за встречу губы Индии расплылись в широкой улыбке. Сердце Британии упало в пятки, он ненароком отшатнулся от страны из-за чего выпавший тонкий локон из-под тюрбана качнулся. В лице же брахман никак не изменился, даже не шевельнулся, но тихий стук камня о камень заставил его посмотреть в сторону, от чего уголки губ чуть опустились. Но его улыбка была издевательской, он пытался сделать из Британии дурака, делая вид, словно не понимает в чём суть разговора. — Британия, мы с Вами ничего не составляли. Разве нет? Тогда почему Англия о нём ничего не сказал? Зачем мы оставили свои подписи сегодня?.. Позвольте, предоставьте мне объяснение, — тихо проговорил. Его ресницы опустились, чуть прикрывая чёрную радужку глаз: зрачок тонул в бездне и не был заметен совсем. Цвет чернее угля, Британии казалось, что он поглощает свет, оставаясь дырой на контрастно светлом белке. — Значит, ничего не было? Хотелось придумать ответ, но смысла в этом не было. Индия не ответит на них, хотя знает как. Он унизил Британию одной лишь улыбкой, из-за чего хотелось провалиться сквозь землю или распасться песком по холодной плитке, забившись под неё. И ведь брахман прекрасно понимает контекст и не пытается даже скрыть своё понимание в глазах. Все попытки что-то узнать пресекаются на корню, над ним смеются и затыкают рот, отталкивая как можно дальше. Однако реакция Индии была более отличительной, чем ответ Шотландии, тот дал понять, что документа, скорее всего, уже нет и, хоть и грубо, но попросил больше так не делать. Индия же смаковал каждое слово и что-то недоговаривал. Великобритания эти совпадения находил странными, ведь, насколько ему известно, лично Шотландия и Индия не общаются, только Англия крутится вокруг них двоих для собственных выгод. Союз зашёл в тупик и от этого его руки опускались. Возможно, это к лучшему, ведь Англия не узнает об ошибке. Но ему кажется, что что-то тут не так, подтверждением этого есть сильная головная боль. — Извините, моя ошибка, — Британия поклонился и тихо вернулся на своё место, снова посмотрев на отца. Англия вертел в руках крупный камень, но его ноготь зацепился за небольшую царапину, это его разозлило, и он отложил его. Муки выбора были долгими, это можно было терпеть, ведь страна делал это молча. Спустя долгое время он хмыкнул и взял в руки среднего размера бежевый топаз и повернулся к Индии и Британии. Камень в его руке выглядел красиво, помимо тонкого запястья, с которого хоть картину пиши, он лежал в изящной ладони, его обхватывали тонкие пальцы. Он словно держал не просто драгоценность, а державу. — Это Ваш выбор? — нарушил тишину Индия. — Да! — он был им доволен. — Это лучший… Не из лучших, но достаточно хороших. Однако некоторые были слишком плохи. Если у меня будет подобная просьба, то прошу подобрать варианты получше. — Конечно, извините, что это разочаровало Вас. Позвольте упаковать его, не в руках же везти, — он спокойно воспринял его замечания, хотя сам представленные камни плохими не считал. Англия кивнул и передал из рук в руки топаз. Далеко он не уходил, а остался наблюдать, как камень упаковывают, чтобы они случайно ничего не перепутали и положили не тот. Британии было плевать на камень, продолжил ожидать в стороне с опущенной головой. Чтобы как-то себя успокоить, задумался, как Франция отреагировал на посылку, ведь она уже должна была прийти к нему. Даже не представляет, какая может быть реакция на это. Любая мысль, которая не возникает в голове — приносит боль и множество рассуждений. — Чудесно! — воскликнул Англия и забрал коробку. — Благодарю за приём, но, Индия, не забудь поразмыслить над моими словами! Это была не просьба, а приказ, который Индия должен обязательно выполнить беспрекословно. Брахман прикусил внутреннюю сторону щеки, не став снова упоминать о своих волнениях по поводу возможного голода и смерти людей — он не будет услышанным вовсе. Англия улыбнулся и сжал коробку, вернулся к Британии и сказал, что теперь они свободны и могут отправляться домой. С души будто камень упал, Великобритания захотел облегчённо выдохнуть, но лишь кивнул. Ещё раз встретился взглядом с Индией, который вновь смотрел на него: вновь стало неудобно и тревожно от его внимания. Но страна вызвался их провести и сопровождал до самого корабля. После он не глядел на Великобританию, делая это специально, однако Британия совсем и не хотел смотреть ему в глаза и видеть дрожащие уголки губ. Пытка была закончена, и они наконец-то держали путь домой. Британия был рад, что на время смог уползти в свою каюту и провести время в одиночестве. Ему предложили вечерний ужин, но он попросил принести его в каюту лично, если Англия не против. Повезло, что стране было плевать, потому Великобритания смог позволить себе шикарный ужин в одиночестве. Правда, порция была достаточно маленькой, как и в прошлых его путешествиях. Всегда недоедал в подобных поездках, ведь не просил готовить ему одному в два раза больше, а довольствовался тем, что есть. Пшеничная каша была не из самых вкусных, рядом лежал небольшой кусочек вареной рыбы и овощи. Ужин выдался посредственным, но пришлось доесть, чтобы не свалиться с ног. Закончил он трапезу ночью, поскольку сам ужин был довольно поздний. После ему сообщили, что правитель хочет его видеть. Великобритания выпил стакан воды и поспешил к отцу. Англия вновь ожидал его на том же месте, но совсем не обратил внимание, когда к нему подошли. Морской ветер обдувал лицо, передние локоны Британии мешались, потому пришлось заправить их за уши. Реакции не последовало, страна продолжил думать о своём, потому пришлось начать разговор. — Прошу прошения? — обратился к нему союз. — Ничего, — отрезал. Британия не понял к чему это было сказано, было похоже, словно мысль Англии побежала вперёд и это слово непроизвольно вырвалось. — Как ты думаешь, как там Шотландия? Великобритания будто на вкус пробовал его слова и думал, как ответить. — Думаю, ему одиноко, но, может, он хорошо проводит время, — уклончиво ответил. — Хм, да-да, мы как раз недавно приобрели такое развлечение, «пазлы», знаешь? Нам РИ прислал, странно с его стороны, я думал выкинуть, но потом рассмотрел и оставил. Шотландии понравилось. Нужно ещё взять, самых разных, найдёшь? — Да, конечно. А Вам понравилось собирать? — Нет! Я запутался и мгх! — взял себя за волосы, крепко сжав, воспоминания об этом явно бесили. Не смог собрать пазл?.. А что там сложного? — У Российской Империи какие-то особенные пазлы? — Да нет же, дурень! Обычные! На американские чем-то схожи. Форма у пазлов несложная, ломаные многоугольники, которые можно собрать минут за десять, но, например, если это карта мира, то нам нужно повозиться. Но чтобы запутаться… Союза поражало это, его отец порой делает гениальные вещи, но спотыкается о самое простое. Ему говорил Шотландия, да и он сам заметил, что наступило затишье в безумствах Англии. Нет, он всё ещё был жесток к остальным, вспыльчивым, обидчивым и мстительным, но это было чем-то обычным, а не возведённым в абсолют, когда у него начинается та самая фаза. Такое бывало часто, это случается не впервой, потому Великобритания знал, что это лишь временно, вскоре у отца снова случится обострение и начнётся ад на земле. Также Скотт ему говорил, что иногда Англия может реагировать на что-то слишком медленно или не понимать очевидных вещей. Вот это как раз настораживало Британию. — Ясно. — Купи разных, много. Можешь попросить у США, может, какие-то привезёт, а то у нас есть несколько наборов. Шотландия только их и собирает-разбирает, собирает-разбирает, — замахал руками. — Да, по приезду займусь этим сразу же. Пришла почта и Франция заметил коробочку, к которой было привязано письмо. О нет, только бы не Российская Империя, обычно он начинает забрасывать подарками. По отношению к нему он всегда делал это в качестве извинений, чтобы задобрить. Чтобы долго не гадать, схватил коробку и выдернул письмо. «Великобритания». Брови изогнулись. А что он там прислал? Снова ухватился пальцами за коробку, чтобы побыстрее узнать, что же внутри. Что-то приятное? Это что, правда подарок? Ему?! Выругавшись от радости, решил сначала прочитать письмо. Пока читал не отпускал коробку, после широко улыбнулся и разорвал ногтями упаковку. — Табакерка? — засмеялся. Достал её и покрутил, она была холодная и на ней оставались его отпечатки пальцев. Неожиданно, никак не мог подумать, что Британия не будет читать ему нотации по поводу курения, а вместо подарит ведь, куда он может сгребсти весь свой табак. Рассмотрел крышечку, маленькие детализированные картины, загадочные вензеля и узоры из золота. Заметил, что на кончике вензелей находился маленький едва заметный камешек, скромно поблёскивая. Покрутил её, не сразу, но отыскал щёлку и вдавил пружину ногтем, вместо картины на крышке появилось зеркало. Посмотрел в своё отражение и улыбнулся. В такую жалко класть табак, уж больно изящная, да и очень дорогая. Её только отставить в сторону и рассматривать. Это он и сделал, аккуратно отодвинул и оглядел, как она блестит и играет под светом. Невероятно красивая. Нужно быть с ней предельно аккуратным, чтобы не разбить. Опёр подбородок на скрещённые ладони, задумавшись. Открыл крышку и повернул зеркальцем к себе, посмотрев на себя, заметил, как явно засмущался. Подобный жест от Великобритании был необычен, и тем самым очень ценен. Кажется, до союза наконец-то дошло, что и ему пора вкладываться в их отношения?