В гареме султана Мамору Великого.

«Наконец он заснул» — подумала Берилл, глядя на четырёхлетнего черноволосого мальчика, спящего на тахте. Весь вечер накануне маленький Морион — так звали сына Берилл и Мамору — очень сильно кашлял, хотя всего лишь три дня назад выглядел очень даже здоровым, и женщина думала, что её шехзаде, несмотря на все сплетни в гареме и прогнозы лекарей поправится. Но это облегчение оказалось обманным. Берилл, конечно же, любила своего сына — по-своему. Если же говорить начистоту, то Берилл-султан любила только себя саму и свою власть. Ещё с первых дней в гареме, куда она, представительница знатного рода, попала волей случая, она поняла, что выживает здесь только тот, кто имеет власть. А чтобы женщина обрела власть — она должна родить мальчика от султана или от его сына. И когда тётя тогда ещё шехзаде Мамору — Гюльбахар-султан — выбрала Берилл из числа новоприбывших девушек в гарем для своего племянника, торжества её было не передать. Вскоре Берилл забеременела, родила мальчика, которому счастливый отец дал имя Мориона — за его чёрные волосы, и получила наконец титул «султан», что добавлялся с того дня к её имени. Так она стала Берилл-султан — госпожой, матерью наследника. Женщина словно летала на крыльях. Но как известно, в любой бочке самого лучшего мёда всегда найдётся ложка дёгтя. Шехзаде уродился слабым и больным, и едва-едва научился говорить. Но всё было более-менее нормально, пока у Мориона не обнаружили туберкулёз, причём на весьма поздней стадии. Берилл была одновременно и напугана и в ярости. На то были две причины: во-первых, она могла потерять своего сына, которого она всё-таки любила, во-вторых — она могла потерять власть. Ведь за эти четыре года жизни в гареме она хорошо успела изучить все местные правила и обычаи. И ей было прекрасно известно, что если ребёнок наложницы умер, то её отсылают в Старый Дворец. А это означало потерять власть, чего Берилл совсем не хотела. Больше всего Берилл боялась, что у неё появиться соперница. Так что когда во дворец привозили новых девушек, у неё начиналась просто какая-то паранойя. И однажды опасения Берилл сбылись: Мамору обратил свой взор на семнадцатилетнюю Сецуну-хатун — обладательницу тёмно-карих глаз, и необычного цвета волос: чёрных, но отливающих изумрудно-зелёным отттенком. А когда новая фаворитка ещё и понесла от султана, то Берилл пришла в настоящую ярость, и избила Сецуну до смерти. Наложницу и нерождённого ребёнка похоронили. Раздался стук в дверь. –Да? –Госпожа, у меня срочные новости — раздался из-за двери голос Эсмерод-хатун — служанки Берилл. –Зайди сюда — велела султанша. В покои вошла невысокая девушка с длинными зелёными волосами в чёрном платье. На её шее сверкали изумрудные бусы — подарок госпожи за верную службу. Это и была Эсмерод. –Что случилось? Говори! — властно произнесла Берилл — Только негромко: мой сын только что уснул. –Там... там внизу... привезли новых наложниц — еле-еле выговорила Эсмерод, ибо ей было как никому известно, что подобные новости действуют на Берилл-султан как красная тряпка на быка. –Что? Новые наложницы? Сколько их? — султанша во все глаза уставилась на свою служанку. –Трое. –Они очень красивые? –Ну... я не всех разглядела. Только двоих. У одной глаза голубые и светлые волосы.... причём... уложены в такую глупую причёску: два пуска и хвосты! И она такая неуклюжая! Вторая довольно красива: тёмно-каштановые волосы и изумрудно-зелёные глаза с длинными ресницами, и держится она так , словно она уже стала фавориткой повелителя — так спокойно и величаво! Ой, простите, Берилл-султан... — пробормотала Эсмерод, видя как её госпожа изменяется в лице. –Ничего. Блондинка мне точно не соперница, а с зеленоглазой как-нибудь справлюсь. Можешь идти, Эсмерод. Когда же служанка вышла, Берилл взмахнула рукой, и случайно столкнула со стола своё зеркальце. Когда же подняла его, то увидела на нём две трещины крест-накрест. «Дурной знак... — подумала было госпожа, но потом отмахнулась — Глупости. Ничего не случится. Мой дорогой султан, мой Мамору будет любить меня и лишь меня!» И сама она не догадывалась, как сильно ошибается...