В гареме султана Мамору Великого.

–Что? Восстание? Как он посмел?! — Мамору был в бешенстве. На столе лежало письмо от Сапфира, в котором тот писал, что в его регионе вспыхнуло восстание. Северный регион был самым неспокойным, и восстания там не были редкостью, но это был особый случай. Особый тем, что его возглавил тот, на кого и подумать боялись. –Алмаз! Проклятый предатель! И почему я не отдал приказ казнить его? Ладно, сделанного не воротишь, пора отправляться в поход! Конечно, он волновался, ибо как-то страшно было оставлять беременную наложницу одну — мало ли что. Именно в то время, когда он был в походе, Берилл и избила Сецуну. «Впрочем... Берилл сейчас здесь нет... так что можно не беспокоиться...» — и юный султан успокоился. –Тётушка — зашёл он первым делом в покои Хафизе-султан — я должен на время уехать. –Что-то случилось, Мамору? Ты снова уезжаешь в поход? –Нет, не совсем. На севере поднялось восстание, и возглавляет его Алмаз-паша. –Алмаз-паша? Ты точно уверен в этом? –Да. Сапфир писал, что это именно он. А он ещё ни разу не врал мне. Впрочем, никогда не доверял Алмазу-паше — как будто сердцем чувствовал, что он способен на подлость. Ты ведь присмотришь за Усаги, пока я буду в отъезде? –Что за вопросы? Разумеется я присмотрю за ней! Она — будущая мать твоего наследника, и потому будет получать всё самое лучшее. –Прекрасно! Нужно пойти и её предупредить тоже. Когда он зашёл в покои своей любимой, она сразу поднялась ему навстречу. –Моя милая Усаги! — султан поцеловал девушку в губы и погладил по животу — Я должен тебе кое-что сообщить. –Что, мой повелитель? — Усаги прижалась к плечу Мамору. –Я уезжаю. –Как? Куда? — охнула блондинка, глядя ему в глаза. –На север. Алмаз-паша поднял там восстание. –Подлый предатель! — почти выкрикнула Усаги, сжимая кулаки. –Как ни прискорбно, но да — он предал меня. И потому мне необходимо уехать: чтобы подавить восстание и покарать предателя. –Я останусь совсем одна?! — бедная девушка готова была расплакаться. –Конечно же нет! Я позволю Макото навещать тебя, да и тётушка позаботиться о тебе. А я ей доверяю как себе самому. Ну, ну, не плачь, моя полная луна. Подумай о своём будущем ребёнке. –А вдруг мой ребёнок будет расти без отца? –Гони прочь дурные мысли! Выше голову! Я подавлю восстание и вернусь с победой! — и султан поцеловал девушку в щёку. –Ой! — девушка положила руку на живот. –Что случилось? — Мамору посмотрел на лицо любимой. –Просто... ребёночек наш толкается. –Часто он так? –Частенько. Четыре месяца всего лишь, а уже хочет выбраться наружу. Нетерпеливый — Усаги улыбнулась. –Я должен идти — и Мамору, вновь поцеловав свою любимую, вышел из покоев. Макото тоже не хотела отпускать мужа на войну (ещё бы — две недели назад только поженились!), тоже плакала, но когда услышала про Алмаза, сказала: «Разумеется, езжай и возвращайся с победой! Этот мерзавец чуть не совратил мою подругу, а теперь ещё и предал своего повелителя! Жалко, что мне с тобой нельзя — с удовольствием бы посмотрела на то, как ты отрубишь голову этому мерзкому змею!» –Ну, скорее всего, честь отрубить Алмазу-паше голову возьмёт на себя наш повелитель — рассмеялся Нефрит — и к слову, он позволил тебе навещать Усаги во дворце. Через три дня Мамору и Нефрит, а также войско для подавления мятежа двинулось на север.