***
Я лежала на полу своей комнаты, из открытого окна дул прохладный ветер. Я потерянная, будто неживая. Всё думаю, что было бы, если в тот вечер я не села за руль. Стефани была бы жива. Поворачиваю голову и вижу Стеф. Она смотрит на меня и улыбается, она всегда улыбалась. — Стефани, ты пришла, прости меня. Прости, — Она протянула ко мне руку, и из её глаз ручьями текли слёзы. Я не хочу закрывать глаза, если я сделаю это, Стеф исчезнет. И стоит мне на секунду прикрыть глаза, Стефани исчезает. Дышать становится тяжелее и даже открытое окно не помогает. Я сошла с ума, да? Скажите? Я сошла с ума? Кто поставит мне диагноз? Кто из вас? Может быть ты, Сэм? Беру ключи от машины с тумбочки, накидываю куртку и вылетаю из дома. Отец наверняка уже давно спал. Я проехала по давно выученной дороге, хлопьями падал снег. Я подъехала к кладбищу и взяла фонарик, выходя из машины. Прохожу мимо могилы моей матери. Один ряд. Второй ряд. Третий ряд.«Стефани Уокер — любимая дочь и сестра.»
Я опускаюсь на колени и смотрю на её могильную плиту. Снег падает на землю, сразу тая. — Привет, Стеф. Прости, я не смогла прийти попрощаться с тобой в последний раз. Я снова видела тебя сегодня. Ты наверное думаешь,что я сошла с ума. Но я верю, что ты ещё рядом. Знаешь, Сэм сделался совсем несносным. Ты наверняка это видишь. Но он исправится. Я помогу ему. Ты веришь мне? Он не виноват, так же как и все считает меня виноватой. Даже я считаю себя виноватой. Знаешь, если бы у меня была возможность вернуть время вспять, я бы отдала за это всё. Я бы не села за руль, я бы вообще не пошла на эту чёртову вечеринку. Я бы... позвонила Сэму. Я смотрю на фотографию которую когда-то сделала сама. Но теперь она смотрит на меня с могильной плиты. Я любила тебя, Стефани, но ты ушла. Я так сильно любила тебя. Я услышала позади себя шаги, и свет от фонаря осветил моё лицо. В этом тусклом свете я вижу глаза цвета осеннего неба. Его голос в ночной тишине кладбища подобен раскату грома: — Что ты, чёрт возьми, забыла здесь?! Ты оглохла, что ты здесь забыла?! Я вижу, как его глаза начинают пылать. Я чувствую ладонями рыхлую землю, а затем осознаю, что это был толчок. — Твою мать, Анна, я разве тебя не предупреждал? Ты чёртова сука, я говорил тебе не приближаться к ней! К этому месту! Ты, Бенсон, — полная дура, — Впервые за полгода он произнёс моё имя. От этого я чёрт возьми, готова разорваться. Что я могу сказать ему в своё оправдание? — Я пришла... навестить её. Хотя бы раз, — Он склоняется надо мной, и я отчётливо прослеживаю тонкую линую морщинки на его лбу. Его лицо искривляется. Я вижу ненависть, такую знакомую, что она уже не вызывает никаких чувств. — Ты не имела права этого делать. Никого чёртового права. Ты убила её. Слова, которые он прокричал мне в лицо, оказались оглушающими. — Если ты хоть ещё раз приблизишься к могиле моей сестры, ты отправишься вслед за своей мамашей, — Эти слова гулким эхом звучали в моей голове, пока смысл их не дошёл до меня. Звонкая пощёчина моей ладони коснулась его лица. — Ты можешь оскорблять меня, втоптать в грязь, заставить всех ненавидеть меня, настроить весь город против меня. Но не смей ничего говорить о моей семье. Никогда. Моя мать была прекрасным человеком. И я любила Стефани не меньше тебя. — Закрой свой рот, не смей даже имени её произносить вслух. Проваливай, катись к чёрту, пока я тебя не убил! Поднимаюсь с земли и бегу прочь. И чувствую, как жгучие слёзы катятся по щекам. Я вернулась домой. Но что значит — вернуться домой? Есть ли мне куда возвратиться? Мне всегда есть куда вернуться, а тебе, Сэм? Ждут ли тебя где-нибудь? Вхожу в дом и стоит мне ступить шаг, как включается свет. У включателя стоит отец, и его вопросительный взгляд не предвещает ничего хорошего. — Где ты была? Анна, ты смотрела на время? — Впервые мой отец выглядит таким взволнованным. —Прости, пап. Мне не спаслось и я вышла погулять. — Анна, ты врёшь мне. Я не хочу, чтобы у нас были секреты, ты должна доверять мне. С тобой что-то происходит, ты не говоришь что, но я вижу это. Не хочешь поговорить? — Я... у меня всё хорошо, правда. Мне нечего тебе сказать. — Я сделаю вид, что поверил тебе. Но знай, если ты захочешь поговорить, я всегда рядом. Отправляйся спать, тебе завтра в школу. Спокойной ночи. —Спокойной ночи, пап.***
Я вижу маму, она стоит на другом конец улицы, зовёт к себе. Я начинаю бежать, но каждый мой шаг только отдаляет меня от неё. Рядом с мамой появляется Стефани, она просит о помощи и горько плачет. Земля начинает разделяться на две части, а Стефани всё зовёт и зовёт меня. Я тянусь к ней, пытаюсь подойти, но не выходит. Стефани падает в пропасть, а мама исчезает. Раздался стук в дверь, ещё один, за ним последовал второй. Громкий голос отца сквозь дверь выдернул из сна: — Анна, дорогая, просыпайся, ты проспала. Бегом, завтрак стынет, Анна, надеюсь ты встала? — Да, пап, не беспокойся. Пытаюсь успокоить голос после увиденного сна, выходит вроде не плохо. Спускаюсь вниз, на столе ждёт обещанный завтрак, рядом кофе, запах которого заполонил весь дом. — Доброе утро, пап. — Доброе, Анна, поторопись, тебе ещё ехать. Звонила Мисс Джонс, она... — Что она сказала?—судорожно спросила я. — Не волнуйся, она хвалила тебя, сказала, твоя успеваемость выросла, я очень горжусь тобой, Анна. — Больше ничего? — Нет, а что она должна была ещё что-то сказать? — Нет, нет! Выхожу из машины, и острые взгляды впиваются мне в лицо. Когда-то наступает момент, и ты привыкаешь, это становится обыденным явлением. Но сегодня они были более ядовитые. Опускаю голову и прохожу мимо толпы парней, слышу их издевательский смех за спиной. Вхожу в кабинет английской литературы и, бросая взгляд на первую парту, мои догадки верны — он сидит там. Прохожу мимо него как можно быстрее, не оборачиваясь, ни поднимая головы. — Эу, не хочешь бошку повернуть? Я поднимаю голову на источник звука. Это Том Уотсон — мой некогда хороший одноклассник. Смотрю на него и вижу ядовитую усмешку на его губах, он кивает головой в сторону доски. Я оборачиваюсь и вижу на ней фотографии, мои фотографии, на них кричащие надписи: убийца и шлюха, сделанные чёрной краской. Чувствую, как глаза начинает щипать от слёз. Нет! Нельзя плакать! Не при них. Подбегаю к доске и начинаю сдирать фотографии. И тут рядом появляется чужая рука, которая помогает. — Паркинсон, не трогай! Я не позволю помогать мне. Нет. со своим дерьмом я разберусь сама. Я не приму помощь. Я сама смогу справиться.