Я презираю тебя

Интересные всё же создания — люди. Нас растят мамы и папы, мы играем во дворе с мальчиками и девочками, дружим с братьями и сестрами, а потом вдруг один совершенно чужой человек становится самым близким. Настолько близким, что даже дыхание захватывает. Эльчин Сафарли "Если бы ты знал"

      Когда-то в человеке наступает такой момент, когда он перегорает. Теряет чувства, и всё вокруг становится бессмысленным. Таким обыденным. У каждого это происходит из-за кого-то или чего-то. Кто-то вновь загорается, но так везёт не всем. Мне повезло, и моё пламя — смертельное.       Подъезжаю к кладбищу и вижу её машину. Только не здесь, прошу, только не в этом месте. Я прихожу сюда в поисках «спокойствия», мнимого, но всё же. Это место было чем-то особенным, чем-то сокровенным. Это место видело тысячи лиц, сотни истерик, десятки откровений. И оно обещало хранить эти секреты.       Проходя мимо могилы Лили Бенсон, внутри на долю секунды что-то дрогнуло. Она души не чаяла во мне со Стефани. И её смерть для нас троих детей в десять лет стала сокрушающим ударом. Жаль, что её дочь — убийца.       Когда свет от фонаря освещает лицо Анны, внутри что-то щёлкает. Она рядом с могилой Стефани, рядом с местом, где покоится её душа. Она не имела права приближаться к этому месту. Когда я оттолкнул её, увидел в её глазах страх. Настоящий. Правильно, бойся меня. Ведь я иду за тобой. Я пожар, который сожжёт тебя, превратит в пепел.        — Я пришла... навестить её. Хотя бы раз — слова Анны крутились в голове, отдаваясь эхом. Нет, чёрт возьми, ты не имеешь права на это. Ведь ты сама своими руками отправила её в могилу.       А она продолжает смотреть на меня. Я выплевываю её имя с отвращением. Я, чёрт возьми, назвал её по имени. Впервые за полгода после аварии.       Анна всё продолжает смотреть. Отвернись, не смей смотреть мне в глаза. Ты жалкая. Я не хочу смотреть в твои глаза, они лишь на вид выглядят как переливающееся золото на солнце. Фальшь. Ты вся фальшивка, ты — лишь жалкое подобие прежней Анны. Когда я сказал неприятное о её матери, её глаза загораются. И страх, что был в её глазах, исчезает. Она дала мне пощёчину, чёрт возьми. А мнимая твёрдость её голоса была удивительной. Я готов поклясться, если бы она не ушла, я бы отправил её в самую преисподнюю.       Вхожу в свою комнату и открываю окно. Не лучшее решение, когда за окном снег, но воздуха катастрофически мало. Стефани сейчас дала бы мне подзатыльник и закрыла окно. Но так уже никто и никогда не сделает, ведь её нет. Стефани была всем миром для меня, и когда она умерла — солнце моего мира погасло. Весь мир заволокла непроглядная тьма, такая пустая, такая одинокая. Стефани забрала с собой весь смысл моей жизни. И лишь моя мама не давала сойти с ума. Но как долго она сможет это делать? Насколько меня хватит? Насколько?       Захожу в класс и бросаю взгляд на доску. Там висят фотографии Анны. Я не знаю, кто это сделал, и не желаю знать. Я лишь хочу, чтобы она это увидела, ей должно быть больно.       Она входит в класс потерянная и бросает на меня мимолётный взгляд, сразу опуская голову.       Неужели не хватает смелости взглянуть мне в глаза? Или тебе стыдно? Что такое, Анна?       Когда Том окликает её, она по-настоящему удивляется. Давай же, поверни голову. Она оборачивается, и её глаза сразу начинают слезиться. Давай, дай волю чувствам, покажи, насколько ты слаба. Но она держится и единственное, что выражает её лицо, — это ужас и боль. Она проходит мимо меня и оборачивается, смотрит на меня долю секунды, но мне хватает и этого, чтобы увидеть в её глазах вопрос «За что?»       Ты думаешь, это я, Анна? Ты серьёзно считаешь, я, чёрт возьми, стал бы тратить на это время? Ты заслуживаешь худшего. И это слишком мало для тебя. Она старается быстрей содрать эти фотографии. Ей помогает Паркинсон, чёрт возьми. Не слышал о её репутации, парень? Она сама отказывается от его помощи. Она выбегает из кабинета, будто сумасшедшая.       Беги, как можно быстрее. Ведь я за тобой. Я всегда позади тебя. Мы связаны воспоминаниями и болью. Воспоминаниями и болью...