Иногда люди просто хотят быть счастливыми. Даже когда это нереально. Вероника Рот. "Инсургент"
***
Всю ночь Анна спала беспокойно. Каждый раз просыпаясь в холодном поту от одного и того же сна она, отговаривала себя от того, чтобы поехать в больницу. Потом подходила к окну, открывала его и спускалась вниз за стаканом воды. Затем вновь поднималась в комнату и пыталась уснуть. Анна садилась в машину, чувствуя, как ледяной страх, подобно электрическому току, проходится по всему телу. Она гнала в больницу как ненормальная, веря своей интуиции, которая подсказывала, что что-то случилось. Вся дорога до больницы слилась в одно серое пятно. Наконец, доехав, она вошла в больницу, не удосужившись подойти к стойке и оповестить о своём приходе. Она шла и по памяти пыталась восстановить путь к палате. И вот она подходит двери его палаты и резко дёргает ручку двери, не заботясь о том, чтобы быть потише. Она боялась. Боялась настолько сильно, что ноги подкашивались, как будто кто-то выбивал почву из под ног. И этот страх подобно цепким клешням хватался за нити её сознания. Она не просто боялась. Она была в ужасе. Анна больше не хотела испытывать боль от потери близкого. Потому что это был самый сильный удар, от которого ты сгибаешься пополам без возможности вдохнуть. Она подняла голову и увидела отца. Бледного как мел с пересохшими губами. Это было похоже на то, как кто-то вскрывает тебе рану ножом без наркоза, а затем ржавой иглой зашивает её. Жить ты сможешь, а вот боль будешь ощущать всегда. Стоит тебя только сделать неправильное движение, и она вскроется, начнёт кровоточить. Его серо-голубые глаза остались открытыми, и в них застыл немой ужас. Она начала осторожно подходить к койке, не веря собственным глазам. Её дрожащие руки медленно потянулись к его лицу, и она закрыла его глаза. И тогда весь ужас произошедшего навалился на неё как снежная лавина. Пронзительный крик вырвался из неё. От него запершило в горле, но этого было недостаточно, она хотела рвать глотку, чтобы каждый слышал, как ей больно. Она будто стояла посреди огромного города, просила помощи, кричала о том как ей больно, но никто не слышала. Или не хотел слышать. — Папа, как ты можешь меня оставить. Совсем одну. Ты обещал заботиться обо мне, всегда быть рядом со мной, — слёзы лились без остановки, и кажется, с каждой слезой вытекала душа. В палату вошёл врач. Он что-то начала говорить, но звук доходил до неё как-будто через вакуум. Словно кто-то начал сдавливать виски. Всего секунда. И она начала проваливаться в чёрную пустоту. Резко дёрнувшись, она проснулась. Сердце колотилось как бешеное, норовя вот-вот вырваться. Она потянулась к прикроватной тумбочке и нащупала бутылку с водой. Залпом выпив половину, она почувствовала, как сердце возвращается в нормальный ритм. Четвертый раз за ночь, чёрт. Анна больше не собиралась ложиться. Ещё одного такого сна она и её сердце точно не выдержат. Анна стояла под обжигающим душем, совсем ничего не понимая. Ей просто хотелось хлопнуть в ладоши и исчезнуть, а очутиться там, где всё хорошо и никто не умирает. Сейчас, когда её отец балансировал на грани жизни и смерти, паника в ней возрастала. Она отключила воду и прислонилась лбом к холодному кафелю ванной. Так и с ума сойти можно. Тео заехал за ней, как и обещал, утром. В руках у него было два бумажных стакана с кофе, от которого поднимались завитки пара, и исходил божественный аромат. Он знал, что она любит латте. От Теодора так и веяло бодростью. Она же, к сожалению, этим похвастаться не могла. — Доброе утро, — весело произнёс он. — Ты готова? Я знаю, что ты любишь латте, — он мягко улыбнулся и протянул ей стакан. — Думаю, это поднимет тебе настроение. Смысл слов ее собеседника доходил до неё немного заторможенно. — Доброе утро, спасибо кофе - это действительно то, что мне нужно сейчас,— она попыталась так же улыбнуться ему в ответ, но кажется, выходило дерьмово. Потому, что эта улыбка была больше уставшей. Она взглянула на часы и поняла, что им пора ехать. Это будет прекрасный день полный недосыпа и чувства тревожности! Впервые за последнее время по дороге в школу она не чувствовала отягощения. Всё было так легко. Тео разбавлял дорогу разговорами и шутками. Она поняла, что может войти в школу не потупив взгляд, а разговаривая с кем-то. Как раньше. Не будет этого огромного чувства неуверенности и уязвимости. Она спокойно выдержит ядовитые взгляды и смешки. — Я не знала, что ты живёшь один, — беззаботно проговорила она. — Ну да, — он немного замялся, былую легкость как рукой сняло. — Просто мама не смогла оставить бизнес в Северной Каролине. Из-за этого бизнеса папа и погиб. После этого оставаться там я не собирался, — кажется, после этих слов его серые глаза заблестели от слёз. — Прости, я не знала, — она снова начала оттягивать рукава своей толстовки. Так она делала всегда, когда нервничала или ей было неловко. — Ничего страшного. Всё нормально, — Тео всего на секунду повернул голову в её сторону и улыбнулся ей. А затем снова вернул свой взгляд к дороге. — Слушай, раз мы оба в Рождество остаёмся одни, — неуверенно начала она. — То мы могли бы встретить его вместе? — Это отличная идея! Знаешь, я думал о том же. Встречать новое десятилетие одному не очень, — воодушевлённо проговорил он. — У тебя или у меня? — Давай у меня. Я что-нибудь нам приготовлю. "Что ты несёшь? Это звучит так, как-будто вы собираетесь на свидание!" — Ну, знаешь... просто мы же должны что-то поесть? — поспешно добавила Анна. — Да, должны, — спокойно проговорил он и ухмыльнулся. Анна покраснела. И поняла, что они почти доехали. Девушка сидела в кабинете литературы, ожидая миссис Джонс. Раздался звук открывающейся двери, и её взгляд устремился туда. Анна взглянула на Сэма и почувствовала, как по спине прошёлся холодок. Уокер же прошёл ни на что не обращая внимания. Она слышала, как все вокруг о чём-то болтали, слышала, как Тео с кем-то заговорил. И как наконец вошла миссис Джонс. Запыхавшаяся и с опозданием. — Прошу прощения за опоздание. У меня есть для вас две новости. Первая: урока сегодня не будет. Вторая: вы участвуете в ежегодном Рождественском балу! "Только не это." - пронеслось у неё в голове. — Каждый год в нём участвуют выпускные классы трёх школ. И мы ответственные за его проведение. В этом году всё легло на наши плечи. Но это не всё! Бал будут открывать старосты нашего класса! И в этот момент её как-будто окатило холодной водой. Её сердце сжалось от осознания того, кто являлся вторым старостой. Чёрт. Остальные были рады этим новостям. Она же уже заведомо ненавидела этот день. — Миссис Джонс, а может это сделает кто-то другой? Я не хочу танцевать с... ней. Вот она, фирменная желчь Сэма. Он буквально испускал её каждым своим словом. То, как он говорил, как не удосужился повернуться в её сторону. Всё это до сих пор вызывало в ней обиду. Она была для него тряпичной куклой, которой можно говорить всё подряд. Не больше. — Это ежегодная традиция, Сэм. Старосты школы - лидеры, открывающие бал. Вы можете станцевать и сделать вид, будто этого не было. Да, так всё и будет. Они оба сделают вид, что этого никогда не было. Она же для себя решила, что не будет возражать. Анна сделает это на зло и пройдёт через все это с гордо поднятой головой. — Каких партнёров?— подал голос Том. — Половых партнёров. Ты же взрослый парень, пора позаботиться! Все вокруг смеялись. Ей же хотелось плакать. — Сэм и Анна, ваша первая репетиция состоится на следующем уроке. Бал же состоится 29 декабря! На следующем уроке у неё состоится встреча со своим страхом. А что говорить про 29 декабря? Она уже ненавидела этот день. Анна вновь ушла глубоко в свои мысли. Прозвенел звонок и она увидела, как рука Тео прошлась вверх-вниз в нескольких сантиметрах от её лица, и именно это вернуло её в класс. — Приём, Земля вызывает Бенсон! Ты тут? Нет, она не тут, её мысли далеко в нескольких километрах отсюда, в больничной палате. — Я просто... задумалась, — она виновато улыбнулась. — Хорошо, — после этого Тео больше ничего не сказал. Она бросила на Сэма мимолётный взгляд, но ей хватило и этого, чтобы почувствовать холод. Господи, он вводил её в дрожь одним своим видом. — Сэм, Анна, подождите меня в коридоре. Я найду кое-какие бумаги и выйду, это займёт не больше минуты, — протянула миссис Джонс. Минуту. Один на один с ним. Она выдержит. Определённо. Они вышли в коридор, и она почувствовала, как между ними натянулось напряжение настолько сильно, что можно было разрезать самым тупым ножом. — Почему ты не возражала? Потому, что устала быть чёртовой трусихой. Ей хотелось крикнуть ему это в лицо, выплюнуть как выплёвывают гадкие конфеты. Но она лишь отвернулась. Молчание - лучшее противостояние. — Блять, Бенсон, когда с тобой разговаривают - нужно поворачиваться лицом к собеседнику, — прошипел он и схватив её за запястье, развернул к себе лицом. Она вырвалась. Впервые не дала себя в обиду и была так горда. Нет, она больше не жертва. Нет, не жертва! Воин. Готовый постоять за себя. — Просто отстань от меня, хорошо? Это всего лишь один танец. А потом Ваше Величество может навсегда забыть о нём. После этих слова она чувствовала себя незащищенной. И вот тогда-то старая привычка взяла верх. Она задрала подбородок. Но ей казалось всё это бессмысленным, потому что он читал её как открытую книга. По крайней мере, она так думала. Миссис Джонс вела их по коридорам, и она уже понимала, где пройдёт их занятие. В зале для мюзиклов и театральных постановок. Она вспоминала, как сама когда-то участвовала в них. Это, кажется, было тысячу лет назад в другой её жизни. В жизни, где всё было хорошо. Потому, что сейчас она не узнавала ни себя, ни свою жизнь. Сейчас всё было слишком... отвратительно, чтобы быть правдой. Будучи пятилетней девчонкой, она представляла свою взрослую жизнь совсем по-другому. Не так. Совсем не так. Миссис Джонс что-то говорила о какой-то учительнице по танцам. Кажется так. В зал вошла высокая блондинка. Она была такой красивой. Приятные, мягкие черты лица, будто ангел снизошёл с небес. — Здравствуйте, я Эмилия Беннет, и я буду помогать вам с танцем. А как зовут вас? - её голос был мелодичный, спокойный. Анна увидела, как всего на секунду лицо Эмилии сменилось, когда она назвала своё имя и фамилию. Но потом снова улыбнулась. — Так, Сэм, встань напротив Анны. Неужели за столь долгое время он вновь посмотрит ей в глаза. И его лицо не скривится от отвращения. — Теперь положите свою правую руку ей на талию. Слишком много прикосновений. Затем Беннет подошла и поправила его руку, расположив её чуть ниже. Впору было задохнуться от чувств, которые вызвали его касание. Разум будто помутился. Такой расслабленный Сэм больше не вызывал в ней страха. Эмилия сказала подойти ближе друг к другу. Но это было уже достаточно близко для них двоих. Слишком близко для Врага. Когда ей на секунду показалось, что всё хорошо, она аккуратно вложила свою маленькую ладонь в его и почувствовала холод. Он был холодный словно глыба льда. И как этот человек с таким холодом внутри не подхватил воспаление лёгких? Холодный и отстранённый - таким стал Сэм. И она вновь почувствовала жгучую боль. Она каждый раз закусывала губу, когда ошибалась. Старалась быть как можно дальше от него. Не хотела касаться его. Потому что устала от этого холода. Анна смотрела ему в глаза и видела, как они медленно темнеют, будто он злился. Но на что? Он едва ли танцевал лучше неё. Занятие закончилось, и Сэм отпустил её так быстро, что она не успела опомниться. Анна пулей вышла из зала, попрощалась с мисс Беннет, и пошла на историю. Там её уже ждал Тео. — Ну, как всё прошло? — обеспокоено поинтересовался Миллер. — Он ничего тебе не сделал? — Господи, да что он мог сделать в присутствии учителя? — Ну, знаешь... — он осёкся. - Рад слышать, что всё прошло гладко. В кабинет вошёл мистер Браун, начал что-то говорить про девятнадцатый век, но Анна уже не слышала. Потому что провалилась в сон. Кто-то легонько коснулся её плеча. — Анна, — прошептал Тео, — Просыпайся, сейчас будет звонок. —Да, конечно. Я и не спала, — сонно произнесла она. — Конечно, ты внимательнее всех слушала историю девятнадцатого века, — произнёс он, и ухмылка засияла у него на лице. Анна буквально почувствовала, как от стыда краснеют её щеки. Но она ничего не могла с собой поделать. Её сон ночью длился от силы часа два, и этого было катастрофически мало. — Как думаешь, я смогу достать в школе литр кофе? Теодор удивлённо посмотрел на неё. Она воткнула на вилку дольку помидора и как только собиралась отправить её в рот, Тео спросил: — Ты ночью вообще спала? — поинтересовался он и потянулся к своему стакану с соком. — Ну, как сказать, — начала она. — Не совсем хорошо. Но я поспала. Немного, —долька помидора наконец попала ей в рот. — Но почему? — его брови взметнулись вверх. "Потому, что стоило мне хоть на минуты прикрыть глаза, как я видела труп своего отца." — Сама не понимаю, как-то не спалось, — Да, врать она определённо стала лучше. Тео привёз её домой и обещал завтра снова заехать за ней. И она действительно была рада. Анна бегом зашла в дом и пошла переодеваться чтобы сходить к отцу. В больнице её встретила уже другая медсестра, чему она была безмолвно рада. Она была намного вежливее другой, и её черты были не столь резкими, что сразу же вызывало к ней доверие. Анна постаралась как можно тише открыть дверь палаты, чтобы не побеспокоить отца, если он вдруг спит. Она вошла и увидела, как папа читает книгу. Видимо, он подумал, что это доктор, поэтому произнёс: — Я чувствую себя прекрасно. Эти таблетки не вызвали никаких побочных эффектов,— буднично сказал он. Молчание затянулось, Генри отложил книгу и просиял в улыбке. — Я не думала, что похожа на сорокалетнего мужчину, — отшутилась она. — О, Анна, солнце моё, это ты! Я думал это доктор Хани. Как твои дела? — Даже лёжа в больнице, он в первую очередь думал о её состоянии. — Я хорошо, лучше скажи мне как ты? Всё-таки, это ты сейчас в больнице, а не я. — Как видишь, — Он развёл руками по сторонам, — всё спокойно, без происшествий. Анна почувствовала, как глаза защипало от подступивших слёз. Она целую ночь и полдня рисовала у себя в голове ужасные картины, которые не заканчивались ничем хорошим. И вот он лежит здесь целый и, кажется, идёт на поправку. Истинное счастье. — Дорогая, ты что плачешь? Что-то случилось? — обеспокоено спросил он. — Нет, нет, всё хорошо, правда. Я просто рада, что ты идёшь на поправку, — Он мягко улыбнулся и взял её за руку. — Нам рассказали о Рождественском бале. Почему ты мне ничего не говорил? —Ну, как я мог сказать, это же сюрприз. Ты подумала на счёт платья? Они ещё немного разговаривали, пока не зашёл врач и не сказал о том, что больному нужен покой. И у Анны впервые за весь день стало спокойно на душе.