Надежда, это фальшивая эмоция, которая завязывает людские души в узлы. Дженнифер Блейк. «Только по любви»
***
Четверг, 21 декабря. Анна снова не спала. Точнее, её сон длился всего час. Анна проснулась в час ночи, на улице всё ещё горели фонари, а небо было затянуто тяжёлыми тучами, которые всегда пугали её своим видом. Они будто вот-вот готовы были упасть под своей тяжестью. Анна снова открыла окно в надежде на то, что комната перестанет быть столь душной, и она сможет уснуть. Но чтобы она не делала, сон никак не возвращался к ней. Все это было из-за кошмаров, преследующих её уже несколько дней. И каждый раз они принимали более изощрённую форму и становились в разы реалистичней. Это пугало её до холодного пота, в котором она просыпалась. Иногда она просыпалась с оглушительными криками, которые, казалось, были слышны на другой улице. Как только она поняла, что уснуть не получится, она спустилась вниз, чтобы сделать себе горячий шоколад. Его ей всегда готовила мама, когда ей снились кошмары. И, как не странно, это всегда помогла ей. Сейчас же, чтобы её сны ушли, ей нужно было литра два этого шоколада, не меньше. Конечно, она могла бы сейчас позвонить Тео и попросить его приехать, но он наверняка спал. «Как и все нормальные люди,» — подумала Анна. Поэтому всё, что ей оставалось, — это включить телевизор, пить горячий шоколад и верить в то, что эти кошмары непременно закончатся. Утром того же дня за ней заехал Теодор. Он как всегда привёз с собой кофе из «Старбакса». По обыкновению он был улыбчив и бодр. И Анна чертовски сильно завидовала ему, ведь она уснуть так и не смогла. Весь день прошёл в нереально быстром темпе: дорога в школу, уроки, репетиция, снова уроки, разговор с миссис Джонс, дорога домой, больница. И всё это, кроме последнего, она старалась максимально игнорировать. Так же она старалась не обращать внимания на мешки под глазами и обеспокоенный взгляд Тео, который он бросал каждый раз, когда она чуть ли не засыпала посреди урока. Как бы сильно она не старалась игнорировать своё желание спать, оно всё-таки взяло верх, когда она уснула на биологии. После того, как её разбудил Миллер, она боялась уснуть вновь. Ведь кошмары могли вернуться даже днём. И тогда бы Тео завалил её вопросами. Ведь он сомневался в том, что она вообще спала этой ночью. И так, в общей сложности она проспала 1 час и 42 минуты за весь день. Когда она поехала в больницу к отцу, он смотрел на неё так же, как и Тео, — с жалостью и беспокойством. Она видела это в его серо-голубых глазах. — Всё хорошо, пап, — заверила она его. — Я просто очень устала сегодня. — Милая, — отец коснулся своей ладонью её руки. — Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать. — Я знаю. Я всегда знала. Но я уверяю тебя, что со мной всё хорошо, — она почувствовала, как чувство собственной лжи сжирает её внутри подобно червяку. Она честно не хотела этого, но глядя на собственного отца, который выглядел мертвецки бледно, - желание говорить правду отпадало. И эта ложь затягивала узел на её шее всё сильней. И это не давало ей вздохнуть. Это понемногу убивало её.***
Пятница, 22 декабря. Она снова видела кошмарный сон, в котором на нее и Стефани несётся машина. Фары слепили глаза, и дорога слилась в одно большое пятно. И снова этот крик. Её крик. — Анна, машина… Весь шок, все эмоции, что она чувствовала, в этот момент вернулись с удвоенной силой. Она попыталась завернуть в право, но руки будто окаменели. Совсем не слушались её. Машина влетела в них. Анна закрыла глаза, чтобы не видеть лицо Стефани полное ужаса, но когда открыла их, увидела нечто более ужасающее. <i>Кровь. Море крови. В ней тонула Стефани, она захлёбывалась и звала на помощь. — Помоги! Анна хотела подплыть, но как всегда её тело совершенно не слушалось её. Она чувствовала, как кровь липнет к ней и засыхает подобно смоле. Её начало тошнить от стойкого металлического запаха. — Анна, помоги. — Стефани, я прошу тебя, попробуй подплыть ко мне. Двигайся, не дай себе утонуть. Я сейчас. Я попробую подплыть. — Анна, это моя кровь. Мне больно. Я тону, Анна. Я не могу. Я люблю тебя. — Нет. Прошу тебя, не сдавайся! Она увидела как Стефани в последний раз захватила ртом воздух и отправилась на дно. Её тонкие хрупкие кисти стали последним, что она увидела</i>.***
Анна проснулась резко. Неожиданно. С криком, разрывающим горло. Она почувствовала, как капелька пота бежит по спине. Бросив беглый взгляд на часы, она поняла, что спала ещё меньше чем вчера. Всего полчаса. Это было слишком мало для неё. Это было бы мало в принципе для любого человека. Это был самый худший и реалистичный кошмар из тех, что ей снились. Всё это казалось таким настоящим, Стефани будто на самом деле тонула. Из карих глаз полились слёзы и Анна, растерев их по лицу, по привычке спустилась вниз. Она снова сделала горячий шоколад, попила его и отправилась в душ, надеясь на то, что горячая вода поможет успокоиться и отдохнуть. После душа спокойно поспать ей удалось всего лишь три часа. Затем кошмары снова вернулись и вцепились своими пугающими когтистыми лапами в её сознание. Но эти три часа были лучше, чем ничего. Намного лучше. Как и в любое другое утро за ней заехал Тео. Неизменно с кофе. — Доброе утро. Надеюсь, ты сегодня спала, — с порога начал он. — Не пойми меня неправильно, но сон слишком важен для человека. Ты же не хочешь сойти с ума? — И тебе доброе утро. Не беспокойся, Тео, я выспалась, — умело соврала она. — И я не сойду с ума, не дождёшься, — улыбка озарила её лицо. Сероватые глаза Теодора недоверчиво прищурились, будто ища признаки её лжи. Анна сомневалась, что ему удастся это сделать. Она тщательно замазала синяки под глазами и, для пущей уверенности, слегка накрасилась. — Хорошо, — недоверчиво ответил Миллер. — Тогда поехали, если не хочешь опоздать. Они вышли на улицу, и Анна сделала глубокий вдох, настолько глубокий, что лёгкие слегка заныли от боли. Она надеялась на то, что хотя бы так она сможет начать свободно дышать. Но это не помогало, чувство что кто-то давит на грудную клетку, всё ещё присутствовало. Она выпила весь кофе и почувствовала совсем крошечный прилив энергии. Она подумала о том, что надо попросить Тео, чтобы он просил добавлять меньше сахара в её кофе. Они шли с Тео по коридору после урока химии, когда их встретила миссис Джонс. — Анна, здравствуй, Эмилия сказала… — Я знаю, — не слишком вежливо перебила она учительницу. — Сейчас репетиция. — О, мистер Миллер, здравствуйте. Не сразу обратила внимания, — она мягко улыбнулась. — Здравствуйте. Ничего страшного, — тактично ответил он. — Репетиция там же, где и всегда. Удачи, — она развернулась и быстрым шагом направилась в противоположную сторону. — Да, удача тебе понадобится, — весело проговорил Тео и похлопал её по плечу. — Дурак.***
— И всё было так гладко, пока... — Эмилию прервал вошедший в зал Сэм, и Анна бросила на него мимолётный взгляд. Его бесформенная тёмно-зелёная толстовка висела на нём мешком, каштановые волосы были слегка растрепаны, но это ничуть не портило его внешний вид. Эмилия поприветствовала его и велела встать в начальную позицию. Сначала всё шло, на удивление, хорошо. — Бенсон, сосредоточься! Из-за тебя придётся торчать здесь ещё час, — он говорил так, будто танцевал в миллион раз лучше неё. Но это не так, и она не позволит кому-то оскорблять себя. Больше нет. Уокер смотрел на неё так, как смотрит на команду соперников перед матчем по футболу. Презренно. Высокомерно. С ненавистью и отвращением. Он смотрел на неё так, будто он никогда не был маленьким мальчиком из её Вселенной. Будто он никогда не гулял с ней, не играл в футбол, не читал сказки, не учил играть на пианино. Будто он никогда не целовал её. Это ранило её сильнее всяких ударов. — Я танцую хорошо. Просто ты возомнил себя великим и прекрасным. Не так сурово, как она хотела, но это уже было что-то. Миллиметровый шаг к жизни без страха. Шаг к жизни, где нет его. Потом она почувствовала, как его руки начинают сильнее сдавливать талию. Настолько сильно, что она почувствовала боль и жжение из-за трения блузки о кожу. Она наступила Сэму на ногу намеренно, чтобы он понимал, что она больше не та загнанная в угол девчонка. — Как же ты меня, блять, бесишь! Волна недоумения захлестнула её. Это она его бесит? Она его раздражает? Чем? Тем, что она спокойно старается выполнить это грёбанное поручение? Она отскочила от него, как всегда делал это он. Анна впервые за столь долгое время смотрела ему в глаза. Прямо в его холодные штормовые глаза. И они замораживали всё вокруг своим взглядом. Но она не отвела взгляда. А затем произнесла настолько уверенно, насколько позволил голос: — Я отказываюсь с ним танцевать. Вздёрнула подбородок. И увидела, как его глаза сузились. Когда она потребовала извинений, его глаза потемнели, она увидела в них что-то большее, чем просто презрение. — Никогда! Он считал её недостойной его извинений. Конечно, ведь она для него ничто. Пустое место. Он что-то сказал Эмилии, но Анна не слышала, что конкретно. Они продолжали их невидимый бой глазами. Будто он ждал, что она, как всегда сдастся, уступит место. Не в этот раз. Она отошла вместе с Эмилией в другую часть зала. —Анна, я не знаю, что у вас там могло произойти, но я взываю тебя в к благоразумию. Ты не можешь подвести школу. — Но он... — начала Анна, но была прервана: — Ты не можешь подвести меня, — её тон был спокойный. — Мои родители всегда хотели, чтобы я стала журналистом. Но я не послушала их и всё бросила. Я всегда мечтала о танцах. И если ваш бал пройдёт успешно, мне напишут хорошую рекомендацию. Это мой единственный шанс, Анна. Она посмотрела в её голубые, наполненные надеждой, глаза и сдалась. — Хорошо, — она положила руку на плечо Беннет. — Я вернусь туда. — Спасибо, — облегченно вздохнула преподавательница. Репетиция закончилась, и Анна вылетела из зала настолько быстро, насколько смогла. Слёзы хлынули из её глаз. Она просто устала. Так сильно, что больше не было сил это выдерживать. Отец, кошмары, эти изматывающие репетиции и Сэм. Всё это давит на неё с бешеной силой. Не даёт вздохнуть. Говорить, что всё нормально, но быть на самом деле опустошённой, - с каждым разом становилось всё тяжелее. Это враньё и отсутствие поддержки душило её. Она чувствовала, что больше не выдерживает. Каждый новый день ломал её сильнее предыдущего. Но Анна старалась держаться. Как делала это всегда. Она так быстро неслась по коридору, что не заметила, как врезалась в кого-то. Анна по привычке хотела пробормотать извинения и продолжить свой путь к туалету. Но вдруг тот, в кого Бенсон врезалась, положил руки ей на плечи нежно сказал: — Анна, что случилось? Кто тебя обидел? Это он, да? Уокер сделал тебе больно? —Тео, я просто устала. От всего. — Это было правдой. Впервые. Она взглянула на него снизу вверх своими шоколадно-карими глазами и попыталась выглядеть уверенной. Но две предательские слезы покатились по её лицу. — Хорошо, — протянул он — поверил, — Может, тебя проводить? — Спасибо, Тео, но не стоит, — она улыбнулась ему настолько уверенно, насколько смогла. Но что-то блеснуло в его глазах. То, что выдало его. Она обошла его стороной и продолжила свой путь.***
Она плеснула ледяной водой на лицо и провела мокрой рукой по усыпанной родинками шее. Взглянула на своё отражение и поняла, что смыла весь макияж и размазала тушь по щекам. Синяки стали видны чётче, и вид стал более уставший. Именно так. Она устала. Чувствовала, что сгорает, как свеча. Слишком быстро. Но она вспомнила слова своей матери: "Некоторые люди могут сделать тебе больно. Тебе может казаться, что ночь никогда не закончиться, но это не так. Помни, утро наступает всегда. Даже после самой тёмной ночи." Её утро обязательно наступит. Она уже хотела пройти мимо кабинета биологии, ведь до урока оставалось ещё время. Но она услышала шум и крики: — Разнимите их… А потом она вспомнила. Тео. Она дёрнула ручку двери настолько сильно, что та чуть не оторвалась. Когда Анна вошла в класс, увиденная картина привела её в шок: Сэм душил Теодора, пока тот пытался сделать это в ответ. Она стояла в ступоре всего несколько секунд, а потом осознание, шок и ужас накрыли её. Анна отчаянно огляделась по сторонам, пытаясь выловить кого-нибудь, кто мог бы их разнять, но никого не нашла. Они все просто смотрели. Лишь девочки что-то кричали. Она подлетела к Уокеру, как ядро из пушки. Не думая о последствиях, схватила его за руку и попыталась оттащить. Но он оттолкнул её с такой силой, что она ударилась о парту. Не удержавшись на ногах, Анна упала и ударилась затылком о острый угол парты. В голове началось жжение, будто тысячи пчёл разом вонзили свои жала в ее макушку. Обстановка вокруг начала расплываться, но чей-то шёпот привёл её в чувство. Шёпот Сэма. — Я не знаю, что ты там ему наговорила. Мне похер. Но в следующий раз подумай, прежде чем что-то делать. Горячее дыхание задело её шею, и по коже прошёлся табун мурашек. Неприятных мурашек. Анна почувствовала, как одинокая слеза катится по лицу, и проклинала себя за это проявление слабости перед ним. Она больше не хотела плакать в его присутствии из-за него. — Я не узнаю тебя, — единственное, что она могла выдавить из своего затуманенного разума. Бенсон смотрела в его холодные глаза и видела в них мелкие переплетения голубых ниточек, и внезапное осознание пришло к ней, словно пламя, обжигающее резко и больно. Осознание, что они такие разные: как север и юг, как инь и ян, как свет и тьма. Господи, она никогда так сильно не боялась его, как сейчас. Его глаза заволокла пелена, они были такими… нечеловеческими. Точно разгневанный зверь. — Спаси меня, Анна... Его шёпот забился набатом в её голове. Но именно сейчас окончательно и бесповоротно она решила - каждый из них теперь сам за себя. Какую бы боль это не доставляло. Она больше не станет спасать его душу. — Спасай себя отныне сам, — каждое собственное слово причиняло ей боль. Но она была стойкой. В класс вошёл учитель, и мир стал более размытым, предметы и люди перестали иметь очертания. А потом мир поглотила пустота. Она с огромным трудом разлепила глаза, будто Анна пробыла под наркозом несколько часов. Бенсон узнала свою собственную гостиную с первых секунд, но она напряглась от шума на кухне. Но, как по зову, из неё вышел Тео, и Анна облегчённо выдохнула. — Проснулась, Спящая красавица, — с усмешкой произнёс он. Анна заметила, что он не в таком плачевном состоянии, как она себе представляла: подбитая губа, слегка рассечённая бровь, царапина на носу и едва заметный синяк. — Что произошло? — У тебя переутомление, поэтому ты потеряла сознание, — выпалил он и слегка улыбнулся, от чего на губе появилась кровь. — Да не со мной. Что случилось между тобой и… Уокером, — эта фамилия содрала ее кожу на горле, оставляя неприятный осадок. — Считай, он получил по заслугам, — он прикоснулся пальцем к своей губе и убрал кровь, болезненно поморщившись. — Садись, я обработаю, — произнесла она, вставая. Головокружение как рукой сняло. Анна вернулась уже с аптечкой в руках. Тео ждал её сидя на диване, явно о чём-то задумавшись. Она тихонько подсела к нему, достала ватку и средство для обработки ран. — Будет немного щипать, — по-детски предупредила она. Теодор ничего не ответил, лишь едва заметно кивнул. — Я рада, что ты не сильно пострадал. Ты меня очень напугал, — серьёзно сказала Бенсон. Миллер снова молчал, что совсем было на него не похоже. — Почему ты молчишь? — Мне просто нечего сказать, — пожал плечами он. — Я подрался, в этом нет ничего удивительного. Но кое-что я хотел у тебя спросить... —Я слушаю, — с интересом подтолкнула она его к ответу. — Не против ли ты стать моей парой на бал? — Теодор поднял на неё уверенный взгляд. —Я... — замялась Анна. — Конечно. Конечно не против, — девушка заклеила пластырем его нос. На его лице засияла улыбка. Он смотрел на неё как-то заворожённо. Будто она была чем-то поистине прекрасным. Тео потянулся к её лицу. И всё это должно было быть прекрасным. Этот поцелуй должен был быть прекрасным. Ведь Тео был буквально идеальным парнем. Он был весёлым, внимательным, всегда мог поддержать. Никакой боли. Никакого холода. Он излучал лишь тепло. Он был правильным и надёжным. Может, именно поэтому Анна зацепилась за него, как за спасательную бригаду на острове, где началось землетрясение. Она видела в нём спасение. Но, кажется, Анна страдала какой-то изощрённой формой мазохизма. Ведь она всё ещё нуждалась в нём. В том, кто уже давно не видел в ней человека. И она очень жалела, что не может по щелчку отключить чувства. Как в чёртовой сказке. Он слегка коснулась её губ своими. И тут её накрыло. Это всё было неправильно. Когда он положил свою руку ей на талию, она не почувствовала ничего. Абсолютно. Бабочки не запорхали в животе. Сердце не начало ускоренно биться. Ничего. — Нет, Тео, — она положила свои ладони ему на грудь и слегка оттолкнула. — Я не могу— — Прости, — выдохнул он.— Прости, я не подумал. Я должен был спросить тебя. — Всё хорошо, Тео. Я не злюсь.***
Суббота, 23 декабря. Анна спокойно читала, сидя на диване. Впервые за неделю, получив долгожданный отдых. Заслуженный. Она ждала Тео. Он должен был приехать и забрать её. Они договорились сходить в кино на новый ужастик. Но что-то никак не давало ей успокоиться. Какое-то вязкое предчувствие, которое растекается внутри, подобно жидкой смоле. Она дёрнулась, когда телефон на столе резко зазвонил. Это звонили из больницы. В районе сердца неприятно кольнуло. — Здравствуйте, мистер Хани. Что-то случилось? — Здравствуйте, Анна. У меня для Вас не самые хорошие новости, — напряжённо начал он. —Состояние вашего отца намного ухудшилось. Но мы смогли его стабилизировать. — Всё же было хорошо. Буквально вчера мы виделись с ним. Он говорил, что идёт на поправку, — она тяжёлой глыбой рухнула в кресло. — Мы сами не понимаем столь резких изменений. Мне жаль, но Вам лучше сегодня не приезжать. — Как? — Увидеться с ним Вы всё равно не сможете. Мне жаль, — повторил он. — Как только состояние вашего отца изменится, мы оповести Вас об этом. А сейчас прошу меня простить, но мне пора идти. Короткие гудки звучали в голове оглушительной сиреной. Весь мир вокруг будто рухнул и тяжёлым камнем опустился ей на плечи. Казалось, что вокруг лёгких кто-то затянул раскалённую железную проволоку. Дышать стало в разы сложнее. Горячие слёзы намочили полупрозрачную рубашку и джинсы. Злость, обида, усталость - всё кипело в ней, как раскалённая магма. Она встала с кресла и одним движением руки снесла всё содержимое стола. Голубая ваза с витиеватыми узорами вдребезги разбилась о пол, и вода тонкой лужицей вытекла из-под осколков. — Нет! Нет! Нет! Нет! Не-е-ет! — кричала она. Бенсон разъярённо кинула в стену кружку, в которой недавно был горячий шоколад. — ПАПА! — от долгого крика ее горло начало болеть. - Папа! Анна сбросила с полки все книги, что там были. Они с шумом упали на пол. — Я УСТАЛА! Я ЧЕРТОВСКИ УСТАЛА! Слёзы катились безостановочно. Шторм, что бушевал буквально секунду назад, утих. На смену ему пришла пустота. Щемящая. Давящая. Больная. Та, что преследовала её в течение нескольких долгих месяцев. И стоило ей начать хоть что-то чувствовать, как судьба всё у неё забрала. Вырвала, болезненно оставив умирать с кровоточащей раной на месте сердца. Она не чувствовала ничего и одновременно всё, как псина загнанная в будку после избиения. Она сползла вниз по стене и уткнулась лицом в ковш своих ладоней. Анна буквально слышала, как её наспех заштопанные раны разрывались. Она чувствовала себя израненной птицей, запертой в клетке собственной жизни. В дверь постучали. Тук-тук-тук. Потом снова. Тук-тук-тук. Анна не желала отвечать. Она просто хотела раствориться подобно сигаретному дыму. — Я вхожу, Анна, — предупредил Тео. Он неуверенно распахнул дверь, натолкнувшись на препятствие из разбросанных книг. —Анна, — он моментально сел перед ней на колени. — Что с тобой? Что произошло? Анна, смотри на меня, — твёрдо потребовал он и взял её лицо в свои руки. — Папе, — прохрипела она. — Стало хуже. - Анна заглянула в его глаза, и почему-то ей стало теплее. — Послушай меня. Ты сейчас пойдёшь и умоешься, а я пока здесь приберу, — чётко произнёс он и обнял её. — Всё будет хорошо. Ты веришь мне? — прошептал он ей в волосы. И она почему-то поверила. Так сильно, так отчаянно, что раны внутри начали срастаться. — Я верю, Тео. Я верю… Слабый уголёк надежды зародился внутри неё, и в присутствии Теодора разгорелся огромным пламенем.