«На свету и во тьме я вижу лишь тебя. Ты красива, юна и так невинна. Но как только я закрываю глаза, всё вокруг тебя окрашивается кровью. И Дьявол мне свидетель, легче умереть самой, Чем видеть твою смерть» Hanna Romanova
.***
Суббота, 23 декабря.
Сэм проснулся от оглушающего женского крика из соседней комнаты. Это была мама. Он кинул взгляд на часы: без пяти шесть. Его комнату заливал персиковый рассвет, местами переходящий в светло-розовый цвет. Он аккуратно открыл дверь маминой комнаты и увидел, что его мать сидит с книгой в руках. — Опять кошмар? — спокойно поинтересовался он, зная, что мама не любит жалость по отношению к себе. — Просто не спится, — соврала она. — Ты что-то хотел? — Я думал пойти пробежаться вот и зашёл предупредить. «Как глупо это, наверное, звучит.» — подумал Сэм. — Хорошо, — она кивнула головой. Он кинул последний взгляд на её заплаканные красные глаза и закрыл дверь. На самом деле деле выйти на улицу — было одним из самых правильных решений в сложившихся обстоятельствах. Его, как и маму, преследовали кошмары. Только если у Барбары они начались только сегодня ночью из-за известия о смерти Элизабет, Сэма кошмарные сны преследовали в течение двух месяцев. Каждый раз он видел смерть Стефани в разной интерпретации, и каждый раз он находился рядом, но ничем не мог помочь. Но были и сновидения благодаря которым дышать становилось легче. Например те, в которых он не отпускал сестру на ту самую треклятую вечеринку или отпускал, но был с ней рядом. Но как показала практика, эта сладкая нега продолжалась всего несколько минут. Затем реальность накрывала своей тяжестью, и вся боль вновь возвращалась. Сэм осторожно спускался по склону, ведущему к озеру, в котором он и его сестра с Бенсон вместе раньше любили купаться. Анна и Стефани всегда говорила какую-то философскую ерунду, которую понимали только они.***
Им тогда было по пятнадцать, они сидели на берегу. — Почему ты всегда смотришь на озеро именно со мной? Анна была прекрасна именно тогда… именно в этот момент. Её волосы развевались на ветру. Её тёмно-карие глаза с отливом светло-коричневого слегка поблёскивали от слёз. И, недолго думая, она ответила: — Понимаешь, когда ты смотришь на озеро с особенным человеком, оно перестаёт быть просто озером. Оно превращается в нечто большее. В целое море! Он посмотрел на неё взглядом полным непонимания. И Сэм, решившись, спросил: — Это как? Её звонкий голосок поник, и она ответила совсем тихо, едва слышно: — Значит, ты смотришь не с тем человеком. Тогда юноша подумал, что подруга слишком наивна. Подобно счастливому ребёнку.***
Но только сейчас, спустя три года, он понял, что она имела ввиду. Знала ли эта глупая девчонка, что уже тогда она была практически центром его Вселенной? Он лелеял её, с обожанием смотрел на неё и всегда оберегал. Но замечала ли она это? Конечно, нет. По крайней мере, ему так казалось. Знала ли она хоть о крохе его любви? Нет, однозначно нет. Проявления таких высоких чувств, как любовь, для него было чем-то чужеродным, первобытным. Но не потому, что он этого не хотел. Он просто не мог. Разве три года назад он мог представить, что она и есть тот самый особенный человек, с которым озеро превращается в море. Да позови она его тогда на край света, он бы помчался без раздумий. Она была для него вторым человеком в жизни после Стефани. Но сейчас не было ни Стеф, ни Анны. Одна погибла, а другая перестала для него существовать. Наверное. Сэм до сих пор не определился, что чувствует к ней. Наверное, ненависть? Уокер часто задавался вопросом: хочет ли он, чтобы Анна умерла? Он не знал, желает ли ей на самом деле смерти. Будет ли он счастлив, если она умрёт? Не забьётся ли он в угол от ещё одной потери? Сохранит ли здравый рассудок? Ведь его собственная вендетта стала какой-то ненормальной целью, державшей его на плаву. «Ненормальной». Всю его жизнь можно было назвать этим странным словом. Но наверное было и что-то другое, что держало его на плаву — мама. Такая тёплая, родная — она всегда оставалась его маяком. Сэм лёг на берегу, смотря на тонкий лёд покрывший озеро. Он выглядел таким хрупким. Казалось, прикоснись — и он треснет. Мелкие капли дождя прекратились, и повалил снег. Такие изменения в погоде были просто отвратительны, но под стать настроению. Он прикрыл глаза, и в его голове всплыли чёткие воспоминания, связанные со Стефани: Вот она пускает «блинчик» по воде. С разбегу прыгает в озеро. Брызгает в него водой, когда он отказывается присоединиться к ней и Анне. Что-то шепчет Бенсон на ухо и начинает смеяться. Такая яркие, живые образы в его голове гаснут, когда он понимает, что Стеф больше нет. Ничего нет. Одинокая слеза скатилась по его лицу, и парень поспешно вытер её. — Стеф, я устал. Я чертовски сильно устал, — прошептал он. — Ты слышишь? Ты слышишь меня?! — его голос перешел на крик. Но в ответ тишина. Оглушающая, такая давящая, что нет возможности вздохнуть. Вдох. Выдох. Он снова закрыл глаза и представил Стефани. Как бы она отреагировала? Конечно бы отругала! На улице ведь холод! «Сэм, ты что творишь? Немедленно встань!» — Мне не холодно, Стеф. «А мне всё равно! Бегом домой!» — Если ты старше меня на десять минут, это не даёт тебе права мною командовать! —он продолжил лежать. Открыл глаза. Вдохнул. Выдохнул. Понял, что его разговор с сестрой был лишь плодом его воображения. Ему повезло, что кроме него тут больше никого не было, иначе сочли бы его сумасшедшим. А он себя таковым не считал. Воскресенье сошло на нет и пролетело с такой скоростью, что Сэм этого даже не заметил. Мама впервые за два дня вышла из комнаты и пообещала пойти на работу, чтобы хотя бы немного отвлечься. — Это самоуничтожение не приведёт ни к чему хорошему, — сказала та, натянуто улыбнувшись. Вечером того же дня произошло что-то более неприятное. Сэм рассматривал непривычно сгорбленную спину своей матери и не понимал в чём дело. — Мам, всё в порядке? — спросил он, и от неожиданности Барбара вздрогнула. — Нет, — она повернулась к нему лицом и вытерла слёзы. — Я включила телефон Стефани, моего милого ангелочка, — миссис Уокер всхлипнула. — Зачем? — прервал её он. — Сэм, она звонила ей. Даже после её смерти. Понимаешь? На телефоне 486 пропущенных и 248 сообщений. И знаешь, что она пишет? Что ей её не хватает. Анна надеется на то, что Стефани вернётся. Анна просит у неё прощения. Она спрашивает, почему Стефани ей не отвечает, — она встала и подошла к сыну. «Не может быть, она должна была быть первой в числе тех, кто ненавидит Анну!» — Анна же убила мою сестру! — выпалил Уокер. — Нет, Сэм! Как же ты не поймёшь! Анна — не убийца. Она не виновата! Как и все мы. Ты должен её простить, — Барбара положила руки ему на плечи. — Я не могу. Это слишком сложно, — прошептал он. «Ты не понимаешь, мам. Мне так сложно, мне чертовски сложно. Я готов буквально забиться в угол и раскачиваться, как наркоман без дозы» Барбара крепко обняла его и сказала: — Милый, разве мы в праве судить людей? — Ты слишком наивна, — холодно бросил он. Миссис Уокер отпустила его из своих объятий и поднялась в свою комнату, напоследок сказав: — Никогда не забывай о том, что ты любил её. И, кажется, это было взаимно… Сэм так и остался стоять посреди гостиной даже после того, как услышал хлопок двери. Любил её.Понедельник, 25 декабря.
В этот день на улице было настолько холодно, что даже утеплённая толстовка и пальто не помогали. Сэм вышел из машины, прошёл лишь половину парковки, но уже почувствовал, как щёки горят от холода. Такой дикий контраст с тем, что было в школе. Он видел, как туда-сюда ходят школьники, как они суют учебники в шкаф, разговаривают между собой и смеются. Их жизнь продолжается, в отличие от него. Для них не существовало никакой Стефани, Элизабет. Возможно, даже у них не было проблем. Хотя любые проблемы по сравнению со смертью кажутся пустяком. Может, если бы его не покинул самый дорогой человек, он бы сейчас волновался из-за поступления, экзаменов и прочей ерунды. Сейчас он плевал на всё это с высокой колокольни. Потому что, как оказалось, есть кое-что намного страшнее. Например, одиночество — такое ярко ощущаемое посреди огромной толпы. Или боль, которая не отпускает тебя даже во сне. Чувство вины, сжирающие изнутри, как голодный волк. Многие не знают, каково это. Но Сэм знает… Он слишком хорошо знает. Сэм сидел в старом кабинете истории. Он взял с собой дневник. Дневник Бенсон. Чёрная тетрадь, казалось, жгла кожу, не давая ему прикоснуться к ней. Она так много хранила в себе. Буквально целого человека. Он открыл дневник на нужной странице, вспоминая слова своей матери: «Она звонила ей даже после смерти…» 8 августа 2019 года. Почему ты не берёшь трубку? Ты обиделась? Я написала тебе кучу смс. Я звонила тебе больше 40 раз, а женщина на том конце всё твердит, что абонент временно недоступен. Где же ты? Мне так плохо, Стеф, я слышала твой голос. Это была ты? Почерк Бенсон всегда оставался неизменно идеальным. Грёбаный идеализм. 20 ноября 2019 года. На свету и во тьме я вижу лишь тебя. Ты красива, юна и так невинна. Но как только я закрываю глаза, всё вокруг тебя окрашивается кровью. И Дьявол мне свидетель, легче умереть самой, Чем видеть твою смерть. Короткий стих, заставляющий стыть кровь в жилах. Она тоже… страдает. Чувствует боль. Страх. Отчаяние. Это было так похоже на его состояние. 31 октября 2019 года. Я снова тебе звонила. Ты снова не взяла трубку. Я снова писала тебе. Ты снова не ответила. Я отправила тебе письмо на почту. И не получила ответа. Я в отчаянии, Стеф. Я запуталась и не знаю где выход. Что мне делать? Как мне быть? Нет. Нет. Он не мог чувствовать жалости по отношению к ней. Он должен её ненавидеть. Она — та, кто забрала жизнь у его сестры. Он должен лишь презирать её. Настолько сильно, что она сломается как ветка на ветру. Лишь ненависть. Никаких других чувств. Ты слышишь, Бенсон? Я ненавижу тебя. Я презираю тебя.Вторник, 26 декабря.
В этот день состоялась репетиция со всем классом. Миссис Джонс слишком буйно хвалила своих подопечных. Но это, кажется, было искренне. — Согласна, миссис Джонс! Для первого раза просто прелестно! — заявила Эмилия, чем вызвала у всех довольные улыбки. Лишь Бенсон выглядела так, будто припёрлась на грёбаные похороны. Серьёзно. Пялилась в одну точку, закатывала глаза и чуть ли не плакала. В этот день он пригласил Молли на бал. — Ну как, ты согласна? — не слишком оптимистично спросил тот. — Конечно, — она изящным движением руки убрала волосы с лица. — Я надену бордовое платье. Поэтому, будь добр, подбери галстук в тон! — Много чести, — холодно бросил он. Тёмно-зелёные глаза Молли недовольно блеснули. — Сэм! Я не так много прошу, — не дождавшись ответа, она развернулась и ушла, стуча каблуками по полу. — Стерва! — крикнул он ей в след. — Ага, — с нотками превосходства ответила Молли.Среда, 27 декабря.
Уроки закончились. Сэм шёл мимо раздевалок и услышал голоса. Кто-то кричал. — Ты должен мне помочь, мать твою! —верещал женский голос. Это была Молли. — Ничего я блять тебе не должен! — Клянусь, Том, если ты этого не сделаешь, то всё узнают, что случилось в тот вечер после вечеринки! Я не шучу! — внезапно раздался какой-то хлопок. Будто кого-то впечатали в стену. Сэм почувствовал, как напряжение начало течь по венам. Он напряг слух настолько сильно, насколько мог. Уокер аккуратно посмотрел в маленькую щель в двери. Молли была припечатана к стене, а руки Тома расположились по обе стороны от её лица. Он ударил кулаком в стену в паре миллиметров от её лица. — Тебе бы лучше навсегда забыть об этом! Я советую тебе хорошенько подумать, прежде чем ты произнесёшь это вслух! Клянусь, твоя жизнь превратиться в ад, если ты раскроешь пасть. И я не посмотрю на нашу дружбу… — Том, — она попыталась убрать его руки. — Я надеюсь, ты меня услышала? Не слышу ответа?! — прокричал Уотсон. — Я поняла! — гордо глянула ему в глаза, убрала его руки и задела плечом. — Но поверь, мне нечего терять. И лучше бы тебе не провоцировать меня. Правда в любом случае вскроется. Но не вынуждай меня этому способствовать, — Молли двинулась к выходу, и Сэм пулей скрылся в проходе. Этот урод что-то знает. А ведь Сэм так и знал. Чувствовал, что всё он говорит- полная брехня. После всего этого дерьма с балом он точно узнает. Он обязательно узнает грёбаную правду, какой-бы она не была. Утро, 29 декабря. Все остальные дни репетиций проходили с классом. Почти каждый нашёл себе пару. Миссис Уокер аккуратно складывала костюм Сэма, при этом приговаривая: — Никаких драк и прочих происшествий, хорошо? И никакого алкоголя! — строго сказала она. —Мам, — он закатил глаза — можешь не продолжать. Кое-какие изменения в их планах всё-таки произошли. Например, миссис Джонс решила, что лучше будет, если они приедут в отель к часу дня. Она предположила, что так точно всем хватит времени на сборы. На своих машинах им не разрешили поехать. Поэтому Сэму пришлось просить: — Мам, не подвезёшь до школы? А там нас заберёт автобус, — он поднял на неё взгляд. — Ну не знаю, не знаю, — мама невинно пожала плечами. — У меня сегодня выходной. Ладно, так уж и быть! — Барбара закатила глаза. Она подошла к нему и потрепала по голове, отчего его волосы взъерошились. — Кстати, заметил? Твой синяк прошёл. Это всё моя мазь, — гордо заявила она. — Конечно, — согласился Сэм. — чтобы я без тебя делал? — Ходил бы, как оборваннец, — сказала она и распахнула дверь. — Бери сумку и пошли. Спустя время они стояли на школьной парковке. Дул несильный ветер, отчего белокурые волосы Барбары развевались на ветру. Всё-таки, несмотря на свой возраст, она выглядела просто прекрасно. При взгляде на неё никто не мог сказать, что ей уже сорок восемь. Совершенно никаких признаков. Наверное, та красота, что была у Уокера, досталась ему именно от матери. И Сэм не понимал, как при такой внешности его мама не заводила новых отношений. Когда он спрашивал её об этом, она лишь отмахивалась и говорила, мол: «Мне сейчас совершено не до этого» или «Ты пока единственный, кто заслуживает моего внимания». Он слишком долго её рассматривал, и поэтому миссис Уокер обеспокоено спросила: — Всё в порядке, дорогой? — её оливковые глаза забегали по его лицу. — Конечно. Не беспокойся. Мне пора… я пойду, — он слегка замялся. — Хорошо тебе повеселиться, милый, — она помахала ему рукой. — Люблю тебя. Сэм ничего не ответил, лишь коротко кивнул и выдал сухое: — Пока, мам. Он вошёл в тёплый автобус и почувствовал, что наконец может двигать заледенелыми пальцами рук. Миссис Джонс взглянула на него и произнесла: — Сэм, проходи и присаживайся на свободное место. Кто-нибудь связался с Молли? —она прошлась взглядом по присутствующим. — Она сказала, что будет через две минуты, — сказал кто-то с задних рядов. — Прелестно! В этот момент в автобус зашла красная от холода Спенсер. — Вот и все в сборе, — воскликнула учительница. — Думаю, не стоит напоминать о том, чтобы каждый из вас пристегнулся. Это обязательно, — с нажимом сказала она. Автобус тронулся, и Сэм достал телефон и наушники. Вдруг за его спиной раздался смех. Он обернулся и увидел Бенсон. Он попытался успокоиться и не сказать о том, что лучше бы ей заткнуться и не раскрывать пасть. Всю чёртову поездку. Он закрыл глаза и почувствовал такую невероятную усталость.***
Аккуратная каменная дорожка вела к отелю с названием «5 сезонов». Он выглядел достаточно просто, и Сэм подметил, что это оптимальный вариант для одной ночи. Их встретил молодой парень по имени Кай. — Здравствуйте, рады видеть вас в нашем отеле. Сейчас вы должны подойти к ресепшену и назвать своё имя и фамилию. Вам выдадут ключи от номеров. Просьба быть с ними внимательнее, — парень широко улыбнулся. — Приятного отдыха. — Спасибо, — произнесла миссис Джонс и, повернувшись к ученикам, сказала: — Как только вы всё сделаете, отправляетесь по своим комнатам и начинайте подготовку к балу! Жду вас здесь в 17:40. Просьба не опаздывать. Сэм делил номер с Томом. Его руки чесались, чтобы не прижать его к стене и вытрясти всю правду. До каждого чёртового грамма! — Тебе не кажется, что миссис Джонс слишком сильно над нами трясётся? — смеясь, спросил сосед. — По-моему, нет. Она, как-никак, несёт за нас ответственность в случае чего, — с неохотой ответил Сэм. — Ты, кажется, не в духе? Сейчас всего два часа дня, что могло произойти? «Ты!» — хотел крикнуть Уокер в довольное лицо Тома. Или, ещё лучше, врезать ему. Но он держался. Сначала, правда. — Нет настроения, — отмахнулся Сэм. — Давай на этом закончим. И в комнате настала тишина. Тишина, которую он так ненавидел. «Скорее бы это дерьмо закончилось…»***
Сэм смотрелся в зеркало, поправляя свой галстук и застёгивая пиджак. Он выглядел…отлично. Ни одной лишней детали: выглаженные до идеального состояния брюки, чёрный пиджак, сидящий точно по фигуре, белоснежная рубашка. Тёмно-русые волосы уложены. Он последний раз взглянул на себя и направился вниз. Ученики подошли к усадьбе. Величественное здание из серого камня стояло, будто насмехаясь над ними и их простым происхождением. По сравнению с ним, они казались крошечными человечками. Его шпили резали небо и, казалось, им не было конца. Усадьба слегка обросла плющом. Деревья, что росли рядом, были ростом в несколько метров. Сэм повернул голову вправо и увидел прекрасный сад, в котором из-за зимы некоторые участки были голые. Но это совершенно не портило его вида. Девочки были так восхищены розами, что заворожённо шли к ним, вытянув маленькие ладошки вперёд. Весь величественный вид усадьбы дополняли тяжёлые серые тучи, покрывшие небо. Всё вокруг было таким красивым, что завораживало дух. Подростки вошли внутрь, холл встретил их мрачной обстановкой в тёмных тонах. Они шли по коридорам, в которых висели прекрасные картины, каменные бюсты предыдущих хозяев, пугающие своими каменными глазами, стояли на подставка в ряд. Живые цветы в изящных вазах стояли буквально на каждом шагу. Они остановились перед большими дверьми с вырезанными витиеватыми узорами. — Войти в зал вам нужно со своей парой. Если вы пришли на бал с Анной или Сэмом, то объединитесь с их спутниками. Анна, прошу, подойди сюда, — голос миссис Джонс эхом отразился от стен. Сэм обернулся. И увидел, как Анна в нежно-бежевом платье, с вставками в виде ветвей с листочками, начала подходить. Тонкий поясок в цвет платья был обвязан на её талии. Она шла и подол её платья двигался в такт её шагам. Но это было не главное. Он поднял взгляд к её лицу и увидел, что она подстриглась. И не просто подстриглась, а ещё и прокрасилась. В, мать его, блонд. Её волосы теперь еле доставали до плеч. Это было так…красиво. Волосы были уложены в аккуратные локоны. Ей так шёл этот цвет, такой контраст с её карими глазами. Она подошла к нему и неловко подняла глаза. — Я должна войти туда под руку с ним? — её щёки залил румянец. — Да, — Джонс кивнула головой. — Именно так. Встаньте так все. Сэм, колеблясь, всё-таки отставил согнутую в локте руку в сторону. Анна снова взглянула на него и взяла его под руку. Они вошли в зал. Посередине комнаты стояла большая украшенная ёлка, с потолка и стен свисали подставки с свечами. Их, кажется, было больше сотни - всё освещение в комнате было их заслугой. Всё те же живые цветы стояли в углах. Всё это завораживало. — Бенсон, молодец, выглядишь... — "Прекрасно, удивительно, просто охренительно-красиво!" — Сносно. Но башкой в краску было падать не обязательно, —он повернул голову в её сторону. Но если бы он признал, что его спутница красива, это бы противоречило ему самому. Его принципа. Но, как же она, мать его, была изящна. Анна не сделала с собой ничего сверхъестественного! Лишь одела платье и слегка накрасилась: небольшой слой туши, нежно-розовая помада и, кажется, ничего больше. Но она затмила собой чуть ли не каждую здесь. — Сочту это за комплимент, — съязвила она. В центр зала вышел мужчина лет шестидесяти в неприлично-дорогом костюме, с наполовину седой бородой. Он заговорил: — Здравствуйте, меня зовут Рудольф, и я рад приветствовать вас в доме своих предков! — голос его был хрипловат, как будто он много лет курил. — Этот бал стал юбилейным пятидесятым среди школ! Я надеюсь, вы всем довольны, — мужчина улыбнулся. — Вы все сегодня так прекрасны, повеселитесь! — он поднял бокал с шампанским и сделал глоток. — Этот бал будет официально открыт после первого танца! Прошу вас, — он сделал приглашающий жест рукой. Сэм посмотрел на Анну и спросил: — Готова? Девушка кивнула и сказала: — Да. Он придал голосу побольше сарказма и сказал: — Не наступи мне на ногу. Но, кажется, она пропустила его слова мимо ушей. Они плавно вышли в центр зала, и зазвучала мелодия. Подумать только, больше ни одной репетиции, ни одного прикосновения. Больше ничего. Они никогда не будут взаимодействовать друг с другом. Это так странно. Потому что он почти привык. К ним медленно начали присоединяться другие. Уокер положил обе руки ей на талию, поднял над собой и прокрутил в воздухе, сделал последние движения и, с подобающим поклоном, отпустил её. После первого танца начали ходить официанты и разносить напитки. К нему подошла Молли и аккуратно коснулась его плеча. Он взглянул на неё. Кроваво-красное бархатное платье сидело на ней идеально, слегка пышное, но совершенно не мешало её ходьбе. На шее тонкая цепочка с драгоценным красным камнем, а волосы аккуратно собраны в лёгкий низкий пучок. Этот цвет платья так прекрасно контрастировал с её смуглой кожей. — Выглядишь прелестно, — сказал парень. — Спасибо. Ты всё-таки выполнил мою просьбу с галстуком, — девушка улыбнулась своими пухлыми бордовыми губами. — Заслуга моей матери, — он пожал плечами. — Она сказала, раз ты попросила, то стоит выполнить. Она и купила этот галстук. — Тогда передай спасибо миссис Уокер, — Молли взяла у проходящего мимо официанта бокал с соком. — Лучше бы подавали шампанское, — она поморщила носик. — Мы ещё несовершеннолетние, — Сэм поставил свой пустой стакан на поднос. Снова началась мелодия, и Сэм протянул Молли руку и спросил: — Не откажетесь от танца со мной? — почтительно поинтересовался он. — Почту за честь, — она отвесила шуточный реверанс. Сэм повёл её в толпу, при этом постоянно замечая белокурую девушку, которая танцевала с Миллером. Все так устали от танцев, что уже ели стояли на ногах. Девушки болезненно стонали от долгого пребывания на каблуках, а парни то и дело снимали пиджаки. К Сэму незаметно подошёл Том с каким-то парнем. — Как тебе вечер, а, Сэм? — не дождавшись ответа, он представил своего спутника: — Это Кристиан, он, как и мы, играет в футбол. — Приятно познакомиться, Сэм, — Сэм из вежливости протянул руку, и Кристиан пожал её в ответ. — Взаимно, — отозвался новый знакомый. — Не думал, что у вас в школе учатся такие красивые девушки. Не познакомите меня с какой-нибудь из них? — И с какой же? —Том отпил из стакана. — Да, к примеру, с вон той в бежевом плате, — Кристиан указал на Анну. — Она выглядит очень симпатичной. — Её фамилия Бенсон, — сказал Сэм, чувствуя, как непонятно от чего закипает. — Ни о чём не говорит фамилия? — Что-то знакомое, но никак не могу понять, где я это слышал, — Кристиан почесал затылок. — Из газет, кретин, — закатил глаза Уокер. — Эй, полегче дружище, — Том поднял руки вверх. — Он просто хочет познакомиться, правда? — он вопросительно глянул на Кристиана. — Может быть, и не только это, — парень гадко улыбнулся. — Подойдёшь к ней хоть на шаг, тебе не поздоровится. — А вот это уже не тебе решать, — Кристиан уверенно двинулся в её сторону. Сэм дёрнулся вперёд, но был остановлено Томом. — Ты вроде её ненавидишь, помнишь? Станешь из-за неё драться? —его брови взметнулись вверх. — А кто сказал, что что-то изменилось? — слишком резко спросил он. — Просто ты какой-то странный, —заключил Уотсон. И правда, что на него нашло? Это просто Бенсон. Только и всего. Пусть она сегодня и приоделась, это не очищает её от внутренней грязи. Ничего её от этого никогда не очистит. Пусть с ней делают, что хотят. Да, ему абсолютно плевать. Наверное…