«Эта боль не имеет конца. Она бесконечна…»
***
— Молли Спенсер пропала вчера вечером, — сказал мистер Фол. Анна задерживает дыхание, не смея произнести и слова вслух. Она оборачивается и смотрит на Тео, но тот в свою очередь сидит так, словно ничего и не произошло. Класс заполняет тишина. Том вскочил со своего места, с гневом смотря на полицейского. — Что за херня? Этого не может быть! Вчера вечером мы виделись и… — он оборачивается и смотрит на всех, но на Теодора смотрит дольше всех. И Анна недоуменно глядела на них обоих. — Чёрт! Уотсон выбежал из класса, оставив свои вещи и больше ничего не сказав. — Я пойду за ним, — миссис Джонс в след за ним вышла из кабинета. А все остальные тем временем просто смотрели друг на друга и шептались, не понимая, куда же делась их одноклассница.***
— Тео, ты что-то знаешь? — Анна подняла глаза на своего друга. — Ты это о чём? — Теодор отложил стакан с соком в сторону, так и не выпив его. — О Молли, — Бенсон пристально вгляделась в него, пытаясь увидеть хоть какие-то изменения в его лице. Но бесполезно, он спокойно сказал: — Абсолютно ничего. Но это ложь. Анна почувствовала это сразу. Да и тот факт, что Теодор в день пропажи Молли вернулся поздно и был слишком нервным, не успокаивает. Сама мысль о том, что он может быть как-то связан с пропажей, разбивает ей сердце. Ведь это Тео — милый, добрый парень, не способный кого-то обидеть. Она даже не хочет обо этом думать, но обстоятельства… — Ты знаешь, что мистер Фол вызывает каждого на допрос? — Тео отодвинул тарелку, так и не притронувшись к еде. — Нет. Но мы же можем отказаться, верно? — Да, но они считают, что если тебе нечего скрывать, то и отказываться нет нужды, — Тео теребит в руках салфетку, а потом комкает её и бросает на стол. — Тебя уже вызывали? — Да. — И что спрашивали? — Ничего особенного. Ты ешь, а мне нужно зайти к миссис Джонс. Увидимся на истории, — Тео схватил рюкзак и ушёл. — Тео, но у нас биология… Миллер так и не услышал слова Анны, пробегая между столиками.***
Анна сидит в кабинете психолога, а напротив неё мистер Фол и какой-то неприятный на вид мужчина. В кабинете так же присутствует школьный психолог — миссис Кларк. Наверное, одна из самых милых женщин в этой школе. Ей около сорока лет, но черты её лица как будто детские, под стать мягкому характеру. — В каких отношениях вы были с Молли? — мистер Фол открывает блокнот и достаёт ручку. — Ничего особенного. Общались как одноклассницы. — Разве? Другие говорят, что вы на днях по ругались, и дело дошло даже до драки. Это так? — следователь пристально посмотрел на неё. — Да, это так, — спокойно ответила Анна. — По какой причине? — Фол что-то записал в блокнот. — Личные разногласия. — А может что-то более глубокое? Мисс Спенсер всегда была спокойной и неконфликтной, какие-то разногласия заставили её подраться? — Да, и если Вы вдруг не знаете, она была жутко самовлюблённой, и стоило хоть чему-то задеть её гигантское эго, как она сразу приходила в бешенство. Так что она была конфликтной и неспокойной! Ваши сведения слишком недостоверные. — А может, Вы говорите всё это будучи обозлённой на мисс Спенсер. И тут мы получаем прекрасный мотив. — Мистер Фол! Вы не имеете права так давить на неё! Мне плевать, сколько заплатил Вам мистер Спенсер, я не потерплю такого отношения к ученикам, — миссис Кларк аккуратно подошла к Анне и коснулась её плеча. — Анна, милая, ты можешь идти, если хочешь. Бенсон, недолго думая, встала со своего места и вышла из кабинета. Она бы осталась, не дави он на неё так. Ей казалось, ещё немного — и она признается в том, чего не делала. Честно говоря, Анна никогда не любила Молли, даже когда их общение было стабильным. Но её очень любила Стефани. Стеф всегда умела делать это — видеть в других хорошее. Находить его в самых глубинах души. Она была оптимистом, всегда находила повод для смеха, зажигала людей. Наверное, поэтому Анне до сих пор не вериться в то, что её подруга умерла. Ведь огонь не тухнет просто так. И единственное, что остаётся Бенсон сейчас — бережно хранить воспоминания о Стефани в своей душе. Так же, как Стефани хранила доброту и любовь…***
Анна идёт по коридору с дополнительного урока. Тут тихо и почти все двери открыты, но слышится шум воды, льющейся из крана. Бенсон осторожно шагает, стараясь не нарушить этой тишины, но её взгляд цепляется за фигуру, влетевшую в туалет. Это Тео. Спутать его с другим она не может. Анна направилась туда. Когда Анна доходит до туалета, Теодор стоит там мокрый, оперевшись руками на края раковины. Зеркало перед ним разбито, а костяшки в крови. — Тео, ты… что случилось? — Анна подошла к нему. — Ничего, — Тео говорит тихо. — Ничего, — внезапно Миллер перешёл на крик: — Ничего! — Тео, смотри на меня, — Анна берёт его лицо в свои руки и разворачиваете к себе. — Что ты натворил? — Ты оглохла?! — парень тяжело дышит. — Хорошо, вдох, выдох, — Анна повторяет это несколько раз, пока Тео не успокаивается и даёт себя обнять. — Я рядом, всё хорошо, — Анна почувствовала, как намокает её рубашка от его слёз. — Поехали домой, — она тянет его за руку, и они вместе выходят из уборной.***
Вечер наступил незаметно, укутывая свои тёмным одеялом каждый уголок городка. Люди идут с работ, а ребята выходят на прогулки. А Теодор тем временем только открывает глаза. Он проспал полдня, и теперь они с Анной пьют чай на кухне. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Анна встаёт и кладёт свою чашку в раковину. — Спасибо. — Я не об этом, — раздраженно произнесла девушка. Ей не нравится, что Тео прикидывается дураком. — А о чём? — Тео разворачивается и смотрит на неё в упор. — Обо всём! Что с тобой происходит? Ты ведёшь себя странно и… нервно. Тео, что ты натворил? — Ничего. Просто я… поругался с мамой. Наши отношения ухудшились ещё сильнее, — он пожал плечами. — Чёрт, прости, что надавила, я даже не подумала об этом. Всё очень плохо? — Да. А как твой отец? — Тео ловко переводит тему. — Дела плохи, но стабильны. Думаю, всё будет хорошо, — Анна встала и пошла к окну. — Я не слышу веры в твоих словах, боец! — На самом деле, Тео, всё очень плохо, и я ни во что уже не верю. Кома — самое отвратительное, что могло произойти. — Бенсон аккуратно вытерла слёзы, которые потекли по лицу. — Всё обязательно будет хорошо. Он сможет выбраться. Он всегда выбирался, разве нет? — Тео невесело усмехнулся, и Анну слишком насторожил этот жест. — Да, всегда. Они посидели ещё немного на кухне, обсуждая всякую ерунду, пытаясь отвлечься от всего произошедшего за последние сутки. Анна не затрагивает тему срыва Тео. Слишком рано. Анна не понимает, что с ним происходит, и это настораживает её невероятно сильно. Он ведь её друг. Тео невероятно важен для неё, он столько всего сделал. Помог ей выбраться из гигантской пучины боли и одиночества. Помог справиться с потерей. Она так сильно обязана ему, что не может просто смотреть на то, как друг разлагается изнутри. И когда они с Тео снова засыпают на диване, она даёт себе слово, что если он всё-таки решится рассказать ей что-то, она буде рядом. Она обещает себе, что не потеряет ещё одного друга. Просто не может. Если это случиться — весь её мир разобьётся на части.***
Анна просыпает от громкого крика. Смотрит на другой конец дивана и видит, что Теодор лежит весь в поту, а его глаза под прикрытыми веками невероятно быстро бегают. Он кричит что-то невнятное, но похожее на чьё-то имя. Анна пытается как можно аккуратней разбудить его, но Теодор всё равно испуганно дёргается. Его глаза красные и налиты слезами, а руки всё ещё мелко дрожат. — Всё хорошо, это просто кошмар, — она обнимет его, но Тео не делает этого в ответ, и Анна отпускает его. —Спи, — мягко шепчет Бенсон, и Миллер покорно откидывается на подушку. Анна больше не засыпает из-за собственных кошмаров, которые преследуют её. Она дожидается рассвета и отправляется на речку… Тут рассвет в десятки раз красивее. Утреннее солнце отражается на тонком прозрачном льду. Небо светло-розовое, местами оранжевое, и это завораживает. Анна садится на противоположный берег и просто смотрит на то, как снег хлопьями ложится на землю, покрывая её белым одеялом. Какой-то заяц на противоположном берегу робко выглядывает из-за дерева и недоверчиво смотрит на неё. Заяц испуганно дёргается, когда слышатся чьи-то шаги. Анна переводит свой взгляд на то место, где слышится хруст снега, который в тишине звучит невероятно громко, и думает о том, какому же ненормальному приспичело гулять в такую рань. Сердце начинает стучать невероятно быстро, и она начинает моргать, не отрицая того, что это может быть плод её воображения. Но нет, это был Сэм. Он как всегда одет в пальто, его волосы растрёпаны. Уокер осторожно садится на землю и обводит взглядом пространство. Его взгляд плавный и почти ленивый, сначала проходит мимо Анны, и кажется только потом до него доходит осознание того, кто же это. Он несколько раз моргает и только потом смотрит прямо на неё. Его брови взметнулись вверх, скрываясь за упавшей ему на глаза чёлку. Анна морщится от желания лёгким движением смахнуть её и отводит взгляд на речку, протекающей под тонким слоем льда. Она разделяет их. Будто невидимая стена, что всё это время была между ними, материализовалась. Сэм продолжает сверлить её взглядом. Она буквально чувствует это. Сейчас это ощущается невероятной тяжестью. Хотя раньше это было будто касания лёгкого пёрышка. Анна решилась. Подняла глаза и посмотрела на Сэма с такой уверенностью, которой не испытывала давно. Его штормовые глаза смотрели неотрывно, будто он пытался сделать в ней дыру. Но его лицо расслабилось, когда они посмотрели друг другу прямо в глаза. И это невероятно. Боже, это так невероятно тепло, что бабочки в животе начали трепыхаться сильнее. Его взгляд не наполнен презрением. Они смотрят друг на друга долго. Анна утыкается подбородком в колени, а Сэм садится в позу лотоса, наклонив голову чуть в бок, в своём привычно-родном жесте. И Бенсон просто не может сдержать слёз, которые невероятно холодят щёки мокрыми дорожками. Снег усиливается, и обстановка вокруг становится ещё прекраснее. И Анна внезапно вспоминает, что это первое осознанное Рождество, которое она встретила без него. И пусть прошло кучи времени, она всё же набирается смелости и кричит: — С прошедшим Рождеством, Сэм! Он около минут хмурит брови, а потом кричит: — С прошедшим Рождеством, Анна. Бенсон не знает, что чувствовала в этот момент. Но точно знает, что это — что-то тёплое, кусочек её прежней жизни. Такое невероятно прекрасное, будто из другой реальности. Этим холодным зимним утром они встретились. Две противоположности. Огонь и вода. Инь и Янь. И впервые это было не катастрофическое столкновение. А воссоединение двух потерянных душ. И это напомнило ей о другом невероятно тёплом воспоминании.***
Рождество, 2019 год. Подростки сидят у Анны дома. Миссис Уокер суетится с мистером Бенсоном, поправляют ёлку и гирлянды. Сэм смеётся, советуя маме успокоиться, но она лишь фыркает и просит его помолчать. Генри хватает маму Сэма за плечи и говорит: — Сядь, я со всем справлюсь, — он тепло улыбался: — И пожалуйста, не забывай дышать. Миссис Уокер, кажется, не слишком эти довольна, но она всё же вздыхает и садится на диван, включая при этом телевизор. Сэм странно смотрит на Анну, и Стефани улыбается им, и говорит: — Пойдёмте прогуляемся. — Скажи, Сэм, в кого ты такой тупой? —Несомненно в тебя, Стеф, — парень ловко увернулся от летящей в него подушки. — Я серьёзно, — добавляет Сэм. — А ты, что думаешь, Анна? — Сэм с надеждой смотрит на Бенсон, и она наконец отмирает. — Это правда глупо. Там жутко холодно. И мне лень одеваться… — Ну, Анна-а-а, — тянет он и легонько трясёт её за плечи. — Если нас будет двое, она не устоит. — Не перебил бы меня, — Анна недовольно смотрит на Уокера — И услышал, что я хотела добавить, что там сегодня очень красиво, — Бенсон улыбается и переводит взгляд на Стефани. — Ой, раз вам так хочется отморозить конечности, то я вас не держу, — она театрально вздохнула и отвернулась. Сэм встал и протянул руку Анне, которую она с удовольствием приняла. Они накинули куртки и натянули шапки, решив долго там не задерживаться. Они вышли из дома. Было холодно, но не так, как они думали. Мелкие снежинки падали на землю и покрывали её, будто тысячи кристаллов переливающихся на солнце. И это было так утно. Просто гулять с ним под руку. Чувствовать тепло, уют, защищённость. И вот сейчас друзья сидят на небольшой скамейке перед домом в тишине. Но она не давящая, а совсем наоборот —приятная. Анна положила голову Сэму на плечо, но когда в окно постучала Стефани, пригрозив кулаком, они смеясь встали и пошли. Но прямо перед дверью Сэм схватил её за руку и потянул на себя, поцеловав в макушку. Он тихо сказал: — С наступающим Рождеством, Анна. — С наступающим Рождеством, Сэм, — сказала Анна, поцеловав Сэма в щёку.***
Когда Анна зашла домой, Тео, сгорбившись, сидел на диване и пил кофе. — Сегодня я домой. Насовсем, — сказал он, не удосужившись взглянуть на неё. — Ладно, — с обидой от его тона ответила Анна. — Можешь делать всё, что хочешь. После этого они больше не разговаривали. Ни слова больше. Тео собрал свои вещи, и перед выходом бросил сухое: — Пока. Анна ничего не ответила, будучи задетой его резким холодным отношением. Она не узнавала его. И пусть это звучит поэтически и депрессивно. Это так. Это не тот Тео, что был до этого. Будто после смерти Молли в нём что-то оборвалось, поменялось. Бенсон не понимала, как это может быть связано. Они недолюбливали друг друга — это можно было заметить невооружённым взглядом. Так, что же случилось между ними? В вечер её исчезновения? А может, после того случая в столовой? На одной из кучи вечеринок, на которые его приглашали? Анна не знала. Её жизнь превратилась в один большой комок вопросов без ответов. И это давило. Она буквально чувствовала, как разлагается изнутри. Ещё и ситуация с отцом не успокаивает. Он балансирует на грани. Буквально одной ногой в могиле. Анна готова поверить во всех богов — лишь бы отец поправился. Бенсон звонила в больницу каждый день, но слышала одно и тоже: — Состояние тяжёлое, но стабильное. И это «тяжёлое, но стабильное» стало чем-то невероятно привычным. И каждый раз Анна желала не услышать ничего другого. Что-то более ужасного. Иначе, она не выдержит. Просто сломается. Но что-то не давало ей покоя. Она не знала что, но оно есть. Кажется, это что-то большее, чем беспокойство. Это страх. В самом ужасном его проявлении. Страх неизвестности. Когда ты будто загнанный в клетку зверь, не знаешь, чего ждать. Она не знала, что ждёт папу. Её саму. Это-то и пугало. Анна легла в кровать, пытаясь уснуть, и когда она почти провалилась в сон, ей пришло СМС от Тео: — «Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто последнее время я немного раздражительный» — «Немного?» —ответила она. — «Ладно много,» —отправил в ответ Тео. — «Много дерьма свалилось. Ещё раз прости! Спокойно ночи, обнимаю» — «Окей, всё в порядке. И ты прости меня, надо было тебе сказать, что меня не устраивает, а не молчать. Спокойной ночи, целую» Анна уснула с наполовину спокойной душой…***
6 февраля, 2020 год. Январь пролетел стрелой, выпущенной из самого быстрого лука. Так незаметно и быстро, что кажется никто не смог его ощутить. Всё слилось в одно пятно: школа, уроки, папа, Тео. Состояние мистера Бенсона так и не пришло в норму. Анна отчаялась. Опустила руки и попыталась принять это: папы может когда-нибудь не стать. И хоть одна мысль убивала её, она старалась принять её. Никто не вечен. В том числе и отец. Жизнь каждого продолжалась своим чередом. До того момента, пока 5 февраля миссис Джонс вошла в класс и сказала: — Похороны Молли состоятся 6 февраля. Вот и всё. Её родители — реалисты. В особенности отец. Он знает, что если в течении первых двух недель человека, который пропал, не нашли — это конец. Сколько таких статей было отправлено им в печать? Десятки? Сотни? И пока эти слова не были сказаны, у всех была надежда. Надежда, что она вернётся. Войдёт в класс, громко стуча своими каблуками. Нет, это не от большой любви к ней. Просто она была ещё подростком, пусть и озлобленным на весь мир. Молли не успела пожить. Как и Стефани. Как и миллионы подростков на Земле. Те, чьи жизни оборвались невероятно быстро. Те, кто теперь никогда не почувствует тепла. Их жизни просто оборвались в один миг, как осенний листок. И наверное, это и доставляет больше всего боли. Мы все каждый день думаем о том, что у нас есть завтра. Что у нас есть год, два, пять лет. Мы все думаем о том, что через десять лет мы обязательно начнём открывать своё дело, писать книгу, съедем от родителей, заведём собаку. Но правда в том, что у нас есть лишь короткое, неуловимое сейчас. Настолько скоротечное, что мы не замечаем, как оно уходит. Стефани и Молли тоже думали о том, что у них есть завтра. Но оно так и не наступило для них.***
Все присутствующие стоят в чёрном. Лишь белые розы выделяются на фоне их пиджаков нелепым пятном. Любимые цветы Молли. Мисс Спенсер стоит чернее тучи, по её фарфоровому лицу безостановочно катятся слёзы. Ветер нещадно растрёпывает её белокурые локоны и постоянно норовит снести её шляпку, отделанную тонкой сеткой. Мистер Спенсер держался стойко. Но на его лице отражается глубокая боль. Зелёные глаза блестят от пелены слёз. И Анна чувствует такую тяжесть. Атмосфера вокруг невероятно давит и ей кажется, что воздух буквально пропитан смертью. Они закапывают пустой гроб… Они хоронят пустоту… И Анна не понимает, как жизнь может поступать с кем-то так чертовски дерьмово. Родители Молли даже не получили шанса попрощаться с ней. Сказать последние слова. Пустота — всё, что осталось после Молли Спенсер. Молли Спенсер. Лучезарная и любимая всеми… 29.10.2002.-6.02.2020 Том стоит рядом с Бенсон. Его пустой, безжизненный взгляд направлен на крышку гроба. Он плачет, плачет и плачет с тех пор, как пришёл сюда ещё за час до церемонии. Анна протягивает ему руку в знак немой поддержки. Он принимает её. Сначала держит её руку очень слабо, будто у него нет сил, но потом собирается и крепко переплетает их пальцы. — Мне очень жаль, — шепчет Анна, пока какой-то близкий родственник Молли произносит речь. — Мне тоже. Но это уже не вернёт её, — говорит Том, и его слова так и остаются висеть в воздухе тяжким грузом. Когда мистер Спенсер произносит речь, Том буквально источает ярость. Дождь начинает лить сильнее, и он всё яростнее вытирает свои щёки от него. И Анна всерьёз боится, что он проделает дыру. На словах Гильберта о чистой отцовской любви, Том дёргается вперёд, рассоединяет руки с Анной. Делает буквально два шага, когда Анна понимает, что он хочет сделать. Но взявшийся из ниоткуда Сэм хватает его за плечо, останавливая его, и что-то шепчет ему. Уокер оборачивается смотрит на Анну. Их взгляды встречаются впервые с того дня, и Бенсон невольно задерживает дыхание. Он махнул головой, давая знак подойти, и Анна старается незаметно прошмыгнуть мимо гостей. Бенсон останавливается рядом с Томом и тихо говорит: — Давай я отвезу тебя домой, Том, — кладёт руку ему на плечо. — Я прекрасно справлюсь сам, — твёрдо отвечает одноклассник. — Мне кажется… — А мне кажется, — перебивает Том Анну. — Что тебе нужно отъебаться от меня, —зло шепчет Том, его глаза снова полны слёз, и Анна списывает эту агрессию, на сильную внутреннюю боль. Сэм дёргает его и говорит: — Давай я. Пошли, пошли, нам здесь больше нечего делать. Парни уходят, и Анна вновь чувствует всю тяжесть атмосферы. Стоит всего несколько секунд, а затем быстрым шагом догоняет их под тяжёлые взгляды гостей.***
— Как всё прошло? — интересуется Тео. — Жутко. Её родственники может и хорошие, но на вид будто свора змей, — Анна откинулась на свинку кресла. — Я никак не могу привыкнуть к тому, что у тебя так темно, —она перевела взгляд на единственное небольшое окно в гостиной, которое находилось непозволительно высоко. — Очень странная планировка дома. — Мне, кажется, нормально. Но, может, это я привык, — Тео пожал плечами. — А как себя вёл Том? — Мне кажется, ему тяжелее всех. Он буквально вырос вместе с Молли. Какой бы тяжёлый характер не был у неё, я думаю, с ним она была другой. — Наверное, — отвечает Теодор и садится рядом с ней, протягивая тарелку с пиццей.— Комедию? — спрашивает он. — Давай мелодраму, — выдыхает Анна. — Сегодня явно нет места смеху… Они смотрят какую-то мелодраму о том, как девушка теряет своего отца и подругу, и Анна плачет весь фильм так сильно, ведь это напоминает её жизнь. И Бенсон буквально готова молиться всем существующим богам, чтобы отец никогда её не покинул. И она также поняла, что Молли унесла с собой все тайны того страшного вечера…***
7 февраля, 2020 год Анна идёт по белым коридорам больницы. Чуть прибавляет шаг, и стены сливаются в одно пятно. Медсестра у стойки разговаривает с кем-то по телефону, при этом собирая бумажки, а затем убирает телефон и с улыбкой произносит: — Добрый день, Анна. — Добрый день, Анджелина, — отвечает Анна. —Ты, как обычно, к папе? — с лёгкой грустью произносит женщина. — Да, как обычно. Анджелина кивает и уходит куда-то, явно торопясь, перед этим, в силу своих обязанностей, информирует её: — К пациенту можно пройти только с разрешения лечащего врача. В случай отказа ты должна просто остаться за пределами палаты. Сегодня тебе можно его посетить? — Да, вот моё разрешение, — Анна протягивает своё разрешение. — Всё, проходи, — быстро проговаривает Анджелина и уходит. Анна всегда чувствует это, когда приходит сюда. Беспомощность. Она такая сильная, что иногда она плачет ещё по дороге к палате. Это сегодня ей разрешили навестить его. А были дни, когда её не пускали, и она просто смотрела на него через прозрачное стекло. Она всегда заставляет себя думать, что он спит. Он слишком устал, он спит. Анна заходит в палату. Аккуратно. Боится, что его испугают резкие звуки.Чувствует себя поехавшей, но ничего не может сделать. Она просто надеется. Потому, что надежда — это всё, что осталось у неё. Ничего больше. Бенсон садится на стул рядом и просто держит ладонь отца. Она тёплая, и это всегда подпитывает её надежду. Чаще всего она говорит, рассказывает о том, как прошёл её день, что нового у неё. Но сейчас Анна просто не может. Как давно он тут лежит? Она уже сбилась со счёта. Ещё и пропажа Молли никак не воодушевляла. Но она решила поговорить с ним: — Привет, пап. Даже не знаю, что тебе рассказать. Всё, вроде, как обычно. Школа, дом, друзья. Не знаю, слышишь ли ты меня. Не знаю, проснёшься ли ты когда-нибудь. Я честно ничего не знаю, — Анна почувствовала, как дорожки слёз покатились по её лицу, очерчивая подбородок и скатываясь по шее. Она подняла его ладонь и приложила тыльной стороной к щеке, а затем поднесла к губам и невесомо поцеловала. — Мне так жаль, пап. Это я во всём виновата. Проси, прости, прости, пап! Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я чёртов ходячий косяк. Я…— в палате раздался неприятный писк, и мониторы начали мигать. — Я сейчас, — она рванула со своего места, но стоило ей открыть дверь и выйти в коридор, как она увидела врачей, направляющихся в её сторону. Они вбежали в палату, начали что-то нажимать на мониторе, менять расположение трубочек, трогать его. А истинный ужас охватил Анну в это момент. А в голове лишь одна мысль: только не это, прошу. Что угодно. — Что происходит? — прошептала она. — Что происходит?! — Анна сорвалась на крик и приложила ладонь ко рту, когда слёзы начали в прямом смысле душить. — Отвечайте же! — где-то в уголке своего сознания она понимает, что она их отвлекает, но ей нужен ответ. — Уведите её! — крикнул доктор. — Я сказал, уведите! — После этого какой-то парень вышел и схватил её за руку и силой вывел. — Пусти! — крикнула Анна. — Я должна быть там! Прошу, пустите! — но парень схватил её со спины и продолжал удерживать. — Вы не имеете права! Пусти! — Мне очень жаль, — спокойно сказал медбрат. — Но Вам нельзя, — он посадил её на диванчик, находившийся в коридоре. Прошло около 10 минут. За это время в палату вошли ещё две медсестры с какой-то тележкой. Время тянулось так долго, что Анна не представляла, что так бывает. Слёзы без остановки катились по её лицу. Истерический плачь заполнил коридор, когда послышался писк аппарата. Почти каждому знаком этот звук. Он набатом забился в голове Анны. Почему раньше она не слышала столь оглушающих звуков? Почему этот аппарат такой громкий? Почему замолкли голоса? Почему она не чувствует собственного дыхания? Почему тот парень, что удерживал её, ничего не скажет? Почему когда она поднимает на него взгляд, в его глазах лишь сожаление? И никакой надежды на лучшее. Из палаты выходит доктор Хани. Его взгляд тяжёлый и печальный. И в нём точно нет чего-то хорошего. В нём нет надежды, которая есть у Анны в душе. — Только не это. Прошу, — шепчет она. — Мне жаль, Анна… Наверное, в эту секунду весь мир прекратил своё существование. Земля остановилась. Воздух прекратил поступать в лёгкие, а на обратной стороне век отпечаталось лицо мистера Хани, полное сожаления. Она не верила. Её израненное всеми испытаниями сердце не желало верить. — Как же так. Нет, нет, нет, — Анна вскочила со своего места и побежала к его палате. Он просто лежал. Глаза закрыты, лицо спокойное. На абсолютно ватных ногах она подошла к нему. Сама не понимая, зачем. Потому, что она хотела навсегда стереть из памяти этот момент. — Папочка, — Анна аккуратно коснулась его лица. — Прости, это всё из-за меня. Мой милый папа. Мне так жаль, пап, — она провела рукой по его мягкой щеке. — А-А-А-А-А, ЧЁРТ, НЕТ, ПАПА, ТЫ НЕ МОГ МЕНЯ ОСТАВИТЬ. НЕ МОГ, НЕ МОГ. ЗА ЧТО? — горло заболело от громкого крика, она упала на колени. Осознание пришло так быстро, что она не заметила. То, чего она так боялась, то, что она видела в кошмарных снах, то, что не смела произносить вслух — случилось. Папа мёртв. Мёртв. Больше никогда она не сможет обнять его. Не поздравит с днём рождения. Не скажет о том, как сильно она его любит. Мёртв. Это слово колоколом забилось в её голове. Он больше не дышит. Умер, а она даже не попрощалась с ним Анна осталась совсем одна в этом Мире. Она начала бить кулаками пол под собой, желая выплеснуть всё, что чувствовала. — Нет! Почему он? Нет! Почему? Почему? Почему, чёрт возьми? Это никогда не закончится, да?! — Я прошу Вас, — мистер Хани попытался поднять девушку. — Вы не понимаете! Эта боль, она никогда не закончится. Что мне делать без него?! Как мне быть?! Господи… — стены палаты поплыли перед глазами, и Анна упала в тёплые руки мистера Хани. Эта боль не имеет конца. Она бесконечна. *** Она открыла глаза уже у себя дома. Во рту была сухость, а на лице засохшие дорожки слёз. Первые пару секунд она не помнила, что произошло. Но потом когда память встала на своё место, глаза снова налились слезами. — Проснулась, — Тео сел на кресло рядом. — Уходи, — прошептала Анна хриплым голосом. — Что? — Теодор повернул к ней своё удивлённое лицо. — Проваливай, я сказала! — громче сказала она. — Уходи, Миллер! Я не желаю никого видеть! Я хочу, чтобы ты ушёл, и я сдохла в гордом одиночестве! — Анна, слушай… — Уходи! — крикнула Бенсон и вскочила с дивана. — Я не хочу тебя видеть! Пошёл прочь! — Анна, ты расстроена, и это нормально. Но послушай, — Тео встал и пошёл к ней. —Если ты останешься одна… Анна сбросила всё, что было на столе. Звон разбитой посуды заполнил комнату, и Теодор отскочил в сторону от летящих осколков. — Уходи, мать твою! Блять! Почему ты ещё здесь?! — она запустила пятерню в свои волосы. Миллер наконец сдался и схватив свою куртку, вышел из дома. Боль заполнила всё её тело. Она потеряла всё. Один за другим. Папа — всё, что у неё было. Единственный родной человек. А сейчас его нет. Просто нет. — Нет, — Анна рухнула на пол рядом с осколками и просто начала плакать. — Это я во всём виновата. Прости меня, пап, — прошептала она в пустоту. — Прости, пап. Прости…***
10 февраля. Она стоит в чёрном платье, в чёрной куртке. Дядя Френк в чёрном костюме. Больше никого нет. Она так пожелала. Бенсон не хочет никого видеть. Ни одно лицо. Папин брат вытирает своей массивной ладонью лицо и стоит ссутулившись. Перед ними ними камень, а на нём короткая надпись: —Генри Джеймс Бенсон. Всё для всех. Ты волной подхвачен и вознесён, Чтоб увидеть сразу смерть и солнце. Пустота и боль. Худшее из сочетаний, что она чувствовала когда либо. Люди свойственно чувствовать боль, но чёрт, не такую сильную. Наверное, это часть взросления — терять тех, кто видел тебя ребёнком. Анна хотела смеяться в голос, потому что это кладбище превратилось для неё в преисподнюю. В такую, которую описывают в страшных мифах: полную мук, угрызения совести и боли. Боли, боли, боли. Полной, всепоглощающей боли. — Дядя Френк, ты веришь в это? — Я… не знаю, милая.Честно. Мне кажется, что это просто сон. И сейчас, стоя у его могилы, Анна тоже не верит. Не желает. Просто не может. Ведь поверить — значит разбиться на миллион осколков. — Мне тоже. — Здравствуйте, — этот мягкий голос, но невероятно громкий, она может узнать из тысячи. Миссис Уокер. А рядом Сэм. — Мы пришли выразить соболезнования. Это ужасно, Анна. И они действительно выглядят разбитыми. И у Анны нет права не верить им. С миссис Уокер они дружили ещё до их рождения. А Сэму он буквально заменил отца. — Мне жаль, прими мои соболезнования, — тихо сказал Сэм и положил на могилу цветы. — Знаешь, я многим ему обязан. Он заменил мне отца. Называл меня «сынок». Ха, даже на конкурсе отцов в школе это он был рядом. Он был прекрасным человеком, и ты знаешь это. Он действительно делал «всё для всех». Мне действительно жаль. — Он был лучшим, — слёзы потекли по её лицу. — Я не смогу без него дальше. Я пуста без него. Я не выдержу… В её голове с того самого ужасного дня крутится одно и то же воспоминание —Ты уж береги себя, пап. Ведь дороже тебя у меня никого на этом свете нет. — Эй! Ты за кого меня принимаешь?! Я ещё всех вас переживу! — Я люблю тебя, пап. — Я люблю тебя, милая. Оно яркое и невероятно тёплое. Оно всегда с ней. Теперь у неё есть только воспоминания. Больше ничего. И она не верит в то, что время когда-нибудь излечит. Она не верит ни во что. Анна просит всех оставить её одну. Поначалу все противятся, но потом всё-таки отступают. А она просто садится, смотрит в пустоту и плачет. Кажется, несколько часов. Она не чувствует холода, не чувствует слёз, не чувствует, как ветер развевает белокурые волосы. Чувствует лишь пустоту.***
24 марта. За окном весна. В этому году она наступила рано. Всё вокруг уже почти зацвело, светит солнце и нет никаких луж. Жизнь в городе продолжилась с новой силой. Люди вокруг счастливы, гуляют и веселятся. И Анна не может смотреть на это. И с дня похорон она сидит дома. Это состояние она описывает как нечто опустошающее. Все дни похожи друг на друга. Дом, истерики, звонки от разных людей и походы в магазин. Бенсон не помнит, когда последний раз разговаривала с кем-то вживую, кроме кассира. Тео безрезультатно пытался вытащить её из дома, грозился выбить дверь, но она не выходила. Ей нужно было чёртово время на восстановление. На лечение ран, о которых все говорят, и времени, которое якобы лечит. Но Анна не верит. Да, возможно раны притупляются, и ты к ним привыкаешь. Но боль, она никогда не уходит. Ей казалось, что она просто уснула глубокой зимой, в просунулась прекрасной цветущей весной. Только вот зима в её доме никогда не закончится. И вот сейчас после нескончаемых звонков миссис Джонс она наконец решилась пойти в школу. С тяжёлым сердцем, полностью разбитая и опустошённая, она вызывает такси не смея садиться за руль машины, которую подарил отец. Она стоит у входа в школу, вокруг никого нет — уроки идут уже 15 минут, а Анна не может перешагнуть порог. Но Бенсон вздыхает и делает маленький шаг вперёд. Впервые без воодушевления идёт на английскую литературу. Она входит в кабинет со стуком и после мягкого взгляда миссис Джонс и её кивка проходит за последнюю парту. Одноклассники смотрят на неё с жалостью, и она может только представлять, как выглядит ущербно в глазах посторонних. На ней чёрная толстовка, чёрные джинсы и чёрный кроссовки, под глазами огромные синяки, и всё это смотрится болезненно от 8 скинутых килограммов. При её-то и так маленьком весе. Теодор смотрит на неё с неприкрытыми шоком, да впрочем, как и остальные. Но среди всех этих взглядов она вылавливает один серо-голубой. Он смотрит на неё с удивлением и сожалением. И это намного лучше жалости, которая исходит от всех. Когда Анна садится, он продолжает за ней наблюдать, и от этого она чувствует себя неловко. И только когда девушка наконец отворачивается, он делает тоже самое. — Я рада, что ты вернулась, милая, — говорит после урока миссис Джонс и мягко касается её плеча. — У тебя прекрасные способности. И я прошу тебя не ставить на себе крест. Тебя ждёт большое будущее, стоит лишь захотеть. — Спасибо, я постараюсь.Точнее, я стараюсь… или нет, я не знаю, — Анна пожала плечами и начала натягивать на ладони рукава толстовки. — Ты слишком волнуешься, — миссис Джонс аккуратно повернула её лицо к себе, взяв за подбородок. — Например, я верю в тебя, — учительница подмигнула ей и вышла из класса.***
28 марта. Она просто смотрела телевизор, когда ей пришла СМСка от Теодора: — «Срочно приезжай ко мне. Это вопрос жизни и смерти» Анна решила не пререкаться и не медлить. — Добрый день, — сказала Анна садясь в такси. — Добрый день, мисс. Вам куда? Она продиктовала адрес и они поехали. Ей всегда нравились поездки на машинах, особенно когда с собой музыка. А ещё в детстве она постоянно доставала родителей одним и тем же вопросом: — «Папа, мама! Почему солнышко едет за нами? Оно не устало? — восхищённо произнесла маленькая Анна. — Милая, я же говорила тебе много, раз солнце стоит на месте, — ответила миссис Бенсон. — Тебе это просто кажется.» Из воспоминаний, моментально вызвавших слёзы, её выдернул бодрый голос водителя: — Мы приехали. — Спасибо, до свидания. Анна вылетела из машины и быстрым шагом направилась в дом. Она постучала около трёх раз, но никто так и не открыл. Анна просто вошла, но в гостиной никого не было. — Тео! Если это был твой способ вытащить меня из дома, то он глупый. Ты где? —крикнула она. — Я в комнате! — послышался голос Теодор со второго этажа. — Поднимись сюда. Анна поднялась по лестнице, но дверь была закрыта и она крикнула: — Я вхожу! Бенсон вошла, и увиденная картина повергла её в шок. Это был Сэм. И он стоял с кровью на лице и поднятыми вверх руками, смотря на неё огромными глазами, его голова всё вертелась из стороны в сторону, как бы говоря нет. — Сэм, — шокировано произнесла Анна. — Что с тобой и где Тео? — Ну привет, милая! Анна повернула голову в угол комнаты, откуда исходил звук, и её лицо застыло в немом шоке. Да, это был Тео, но в руках у него пистолет… — Не ожидала? Сделаешь хоть шаг в сторону — и твой дружок словит пулю, —он гадко улыбнулся, наконец обнажая свой истинный облик…