Второй шанс или "Система неправильных смертей"

Кричал мужчина высокого роста и крепкого сложения. Будто умалишённый, он мчался по улице, сбивая на своём пути прохожих, которые поголовно возмущались:  — Что творится?!  — Думаешь, в такой жаркий день бег поможет охладить пыл?.. Ещё пара подобных возгласов, и прохожие рассмеялись, но не стали по-настоящему сердиться. Кто бы мог подумать, что мужчина ринется напролом и врежется головой прямо в большую разукрашенную повозку на высоких колёсах, запряжённую лошадьми, да так, что кровь брызнет во все стороны! Бедняга повалился наземь лицом к небу, и в тот же миг прохожие, которые только что подшучивали над ним, заверещали от ужаса. Хозяин повозки тоже немало испугался. Он вытянул шею и заголосил:  — Кто там врезался? Кто там? Всё произошло настолько неожиданно, что Хуа Чэн просто растерялся и не знал, что и думать. Он настолько был ошеломлен этим, что даже не заметил, как Его Высочество направился к месту происшествия. Осторожно подойдя ближе, юноша услышал, как тот спросил:  — Что случилось? Мужчина, сильно ударившийся о повозку, кажется, потерял сознание, растрепавшиеся волосы закрыли его лицо. Толпа зевак осторожно окружила пострадавшего. Но мужчина вдруг вскочил снова и разразился протяжными истошными воплями:  — Я больше не вынесу! Убейте, убейте! Кто-нибудь, скорее убейте меня!!! Быстрее! Несколько рослых мужчин из толпы, не в силах больше смотреть, заявили:  — С какого двора выбежал этот сумасшедший? Видно, плохо заперли ворота. Схватим его и утащим обратно, давайте… — мужчины вознамерились было подойти и скрутить крикуна, но вдруг, стоило им разглядеть лицо безумца, они тоже громко завопили и отшатнулись: — Что это за чудище?! Обезумевший мужчина, напротив, бросился к ним с неистовым криком:  — Скорее убейте меня!!! Как раз к этому моменту к ним подоспел Се Лянь. Перепуганные до смерти мужчины, увидев Его Высочество наследного принца, будто увидели в нём избавление — тут же рванули к нему за спину. Се Лянь без лишних раздумий подсечкой сбил обезумевшего с ног, тот сделал в воздухе сальто и опрокинулся в тёплую грязь лицом. Люди, указывая на него, принялись восклицать:  — Ваше Высочество наследный принц! Этот человек… этот человек… У него… у него!!! Хуа Чэн все это время безмолвно стоял в стороне. Когда он услышал полные страха голоса людей, то чуть сместился для лучшего обзора и внимательно всмотрелся в лицо сумасшедшего. Вдруг на его лице шок перемешался с отвращением и ужасом — у этого человека оказалось два лица! Если точнее — одно лицо, на котором выросло ещё одно. Это, второе, теснилось прямо на половине щеки безумца, размером с ладонь взрослого человека. Сам мужчина был молод, но второе лицо будто принадлежало сморщенному старику, до крайности безобразному! «Система, что это такое?!» [Я не могу выдать информацию, интересующую Пользователя. Это не базовые знания мира.] Хуа Чэн содрогнулся от ее слов. Взгляд переместился на беднягу еще раз: он даже такого ужаса не видел в фильмах. Уж что-то, а ужастики он любил. Юноша, словно сквозь вату, слышал восклицания людей, и как-то отрешенно наблюдал за Его Высочеством. Тот немедля схватил меч с пояса и вынул клинок. Длинное лезвие покинуло ножны, сверкнув сиянием ярче снега. Хуа Чэн приподнялся на носочки, пытаясь посмотреть, что же там происходит, но ничего особенного не увидел. Переведя взгляд на лицо принца, юноша увидел его замешательство. Сбоку раздался голос:  — Как… как вышло, что он стал таким? Се Лянь вернул меч в ножны, развернулся и спросил:  — Ты знаешь этого человека? Раньше он так не выглядел? Ему ответили сразу несколько голосов:  — Знаем. Мы трудились с ним вместе. Конечно же, он не был таким, у него никогда… на лице… не росло ничего подобного!!! Очень скоро зеваки вокруг стали прибавляться, почти перекрыв всю улицу. Се Лянь с серьёзным сосредоточенным лицом набрал воздуха и громко объявил:  — Господа, не нужно подходить сюда. Всё в порядке, расходитесь! [Поможете Богу?] «Ты еще спрашиваешь?» Сам Хуа Чэн, как и его Бог, находился в замешательстве, но принялся отгонять людей подальше от центра странных событий, изредка кидая обеспокоенные взгляды как на принца, так и на пострадавшего. Ему эта ситуация совершенно не понравилась. [Пользователь, будьте осторожны.] «Что ты имеешь в виду?» Система немного помолчала, но все же выдавила из себя: [Скоро будут загружаться новые файлы, и я на некоторое время перестану функционировать.] «Какие еще новые файлы?!» Но Система уже вновь замолчала, заставляя Хуа Чэна забеспокоиться еще больше. Затолкав рвущиеся наружу вопросы, Хуа Чэн решил сосредоточится на реальной проблеме и развернулся к принцу, чтобы увидеть, как тот, опустив руку от виска, шагнул к мнущемуся недалеко человеку и спросил:  — Ты хочешь что-то сказать, верно? Мужчина посмотрел немного странно на принца и ответил:  — Ваше Высочество, есть одна вещь… не знаю, стоит ли мне о ней говорить…  — Говори прямо!  — Пару дней назад у меня на груди появилось несколько углублений, три больших, два маленьких. Ни зуда, ни боли от них не ощущалось, даже приятно, если немного их почесать. Я не обратил особого внимания, но вот увидел этого братца, и в душе немного… зародились сомнения, ха-ха. — Он, посмеиваясь, распахнул одеяние и оголил грудь: — Взгляните, со мной ведь… всё в порядке? Стоило ему обнажить грудь, кругом воцарилась мёртвая тишина. Какие ещё «несколько углублений»? На груди мужчины отчётливо проявились выступающие органы чувств, в которых явно угадывались расплывчатые черты женского лица! Мужчина, опустив голову, и сам пришёл в ужас:  — Как же так?! Раньше ведь явно не было так… так… Так, будто оно живое? Так, словно это точная копия настоящего? Какое описание ни подбери, всё одно — истинный ужас! У Хуа Чэна все внутри заледенело от открывшейся картины: ладно один человек, но уже второй? Неужели какая-то своеобразная чума этого мира? «Система, что там с информацией?» [Информация все так же недоступна] — послышался звук, с которым приходят уведомления на компьютер, и Система заговорила вновь — [Доступна новая миссия: Разузнать о болезни в Сяньлэ.] Хуа Чэн на мгновение задумался над миссией, но тут же пришел в себя от знакомого голоса.  — Поди прочь! Что за шум ты тут поднимаешь? Юноша посмотрел на двоих прибывших и перевел взгляд на Его Высочество, за ногу которого цеплялся мужчина. Се Лянь похлопал мужчину по плечу и, пытаясь утешить, произнес:  — Всё в порядке. Пока успокойся. Голос принца звучал мягко и уверенно, серьезно и без спешки. Мужчина, почувствовав, что принц рядом и может разрешить этот вопрос, успокоился. Только вот Хуа Чэн видел, что Се Лянь (Можно же хотя бы про себя его так называть) разволновался.  — Доставьте весть во дворец, отдайте приказ опросить жителей города. Возможно, у кого-то ещё проявился на теле подобный недуг. Нельзя упустить ни одного случая! Хуа Чэн с замиранием сердца следил за разворачивавшейся картиной. Ему было страшно. Очень страшно. Его постоянно терзала мысль: «А если я заражусь?» Он помотал головой, стараясь ее отогнать. Всю ночь люди государя искали по столице зараженных. Хуа Чэн спрятался в кумирне, разделся, внимательно осмотрел и ощупал себя на предмет всяких странных углублений и наростов. [Пользователь, не беспокойтесь. Если что-то случится такое — вы сразу же об этом узнаете.] Слова Системы совсем не успокоили, но он пока мог вздохнуть с мнимым облегчением. Выйдя из кумирни, юноша посмотрел в сторону Дворца, который сейчас мерцал тревожными огнями. «Система, когда начнется загрузка файлов?» [Я не знаю, это может начаться в любой момент. Пользователь сразу же будет предупрежден.] Хуа Чэну на ум пришла мысль, что на данный момент Система напоминает молодую мамочку на девятом месяце беременности, которая может родить в любое время. На его лице проступила слабая улыбка, но тут же исчезла, стоило еще раз кинуть взгляд в сторону Дворца. «Странная хворь, которой можно заразиться». Стоило этим словам просочиться, и они подействовали эффективнее, чем отряды солдат и любые способы разгона толпы. Да и не только зеваки разбежались! Даже большая часть домов на той улице опустела. Хуа Чэн тоже в этот момент старался особо не показываться на улице: мало ли чего. Он, конечно, беспокоился за Его Высочество, вот только… [Правильно, думайте о себе. Он — Бог, а вы обычный смертный, и не стоит об этом забывать.] Хуа Чэн часто слышал от нее эти слова, и в такие моменты всегда чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Несколько дней солдаты Юнани не предпринимали никаких действий, давая небольшую передышку всем. Усиленные патрули в столице и невозможность увидеть Его Высочество делали Хуа Чэна нервным и раздражительным, что заставляло часто срываться на Систему. Хотя от весьма дельного совета последней он не отказался: научиться писать под ее руководством. Найдя палку и сев прямо на землю, Хуа Чэн начал вычерчивать по земле символы (Как оказалось, в этом мире бумага была чем-то, что подчеркивала статус, поэтому так просто ее не отыскать). [Нет, не так. Этот штрих рисуется более плавно, а не криво.] И перед глазами Хуа Чэна открылось окошко с символом. Он упорно пытался его повторить, но ничего не выходило — руки автоматически писали на родном языке. Он с бешенством стер руками только что написанное и прислонился к стенке кумирни. Воцарилось тягостное молчание. Система старалась лишний раз не тревожить своего Пользователя, а Хуа Чэн обдумывал, как бы научиться писать, а тем более кистью или даже палкой, ведь в этом мире не было обыкновенных шариковых ручек, да и он никогда не умел рисовать. «Система, а как пишется имя Се Лянь?» [Вы видели его много раз, просто не могли прочитать.] Хуа Чэн приподнял бровь, молча ожидая продолжения, и Система не заставила себя ждать: [Практически на каждом из храмов написано его имя.] И перед глазами вновь открылось окошко со знакомой надписью, которую он действительно видел множество раз. «О» — все, что в данный момент выдавил Хуа Чэн, потом взял палочку и наклонился вновь к земле. — «Не закрывай пока окно.» Система его послушалась, а Хуа Чэн сначала старался написать сам эти иероглифы, а позже, когда совершенно ничего не получалось, он старался просто обвести их, глядя сквозь прозрачное окно Системы. Выглядело довольно сносно, но Хуа Чэн все еще был недоволен своей писаниной: буквы прыгали в разные стороны, походя на дикий танец какого-нибудь племени. «Система, почему ты раньше не предложила мне начать упражняться в письме?» [Пользователь не просил, а я и не заостряла на этом внимание.] Ну да, Хуа Чэн несколько раз порывался начать, но потом что-то всегда его отвлекало и эти мысли отходили на второй план, а потом и вовсе забывались. Издав тяжелый вздох, он уже собрался вернуться в кумирню, как услышал возгласы и резко обернулся: столб бушующего пламени взметнулся к небесам, заклубился густой дым, и прямо в этот момент с городских стен раздался надрывный плач горна, заставляя любого, кто его слышал, бежать на тревожный зов. Зов о наступлении вражеской армии. Хуа Чэн в спешке нашел свой ржавый меч, который все еще хранил несколько капель крови, подхватил его и направился было к выходу, как глухой стук заставил его обернуться. Красный старенький зонт упал на пол, будто оброненная капля крови. Плохой знак, очень плохой. Хуа Чэн нахмурился и, развернувшись, наконец-то помчался к городским стенам. Солдаты стояли у главных ворот, готовые насмерть отвоевывать столицу, а впереди сражались два светлых силуэта. Хуа Чэн хотел было прорваться к ним, но его ухватили за шиворот и отшвырнули назад.  — Куда лезешь? Жизнь недорога?!  — Что вообще забыл здесь этот малец?! Хуа Чэн проглотил ругательства и стал напряженно вместе со всеми наблюдать за сражением. Как бы то ни было, он так и не вошел в армию: Му Цин хорошо постарался, как и обещал. Он даже как-то раз специально сам приходил добровольцем, но, как только увидели его бинты, офицеры сразу же зашептались, а ему был дан категорический отказ. Но кто сказал, что все это время он будет сидеть в стороне? Часто смешиваясь с солдатами на поле боя, он каждый раз неистово бросался на противника. После чего возвращался в кумирню и перевязывал раны. Все это делать приходилось самому, в то время как солдаты, состоящие на службе, довольствовались квалифицированной помощью. Сильнее сжав рукоять меча, он постарался усмирить обиду и гнев, которые так и рвались наружу. Битва застигла всех врасплох, и всё же они победили; но, несмотря на очередную победу, ни один житель Сяньлэ не ощущал ни капли радости триумфа. Внезапный «странный недуг» в народе прозвали «поветрием ликов». И теперь в столице Сяньлэ весть о нём распространялась со скоростью молнии, так, что люди не успевали уши затыкать, бурлила и клокотала повсюду, привнося тревогу в сердца жителей. Кроме того, поветрие ликов распространялось и возникало с поразительной скоростью, и всего за какие-то шесть дней признаки недуга обнаружились ещё у более чем пятидесяти человек. Вместе с тем участились и нападения армии Юнань. Хуа Чэн сражался вместе со всеми, стараясь не упускать из вида Его Высочество, но, стоило отвлечься, как Бог попросту пропадал из линии видимости, что еще больше злило юношу. В одно из таких сражений он все же успел заприметить, что Се Лянь направился в сторону леса, где, как он слышал, располагались заболевшие. Через некоторое время Хуа Чэн попытался пробраться в тот же лес, смешавшись с солдатами, которые обслуживали раненых, но его просто выгнали оттуда. Благо хоть не прибили. Ничего не оставалось делать, как вернуться обратно, тревожно наблюдать за распространявшейся болезнью, отбиваться от врага, перевязывать раны и в свободное время стараться научиться писать. Чем дольше было затишье, тем тревожнее становилось Хуа Чэну. Он несколько раз видел Его Высочество, который направлялся во дворец, то, наоборот, из дворца в лес, вот только принц был достаточно высоко, и никак нельзя было что-то уловить из этих ситуаций. Юноша просто чувствовал, что из этой болезни ничего хорошего не получится. Всеми правдами и неправдами он старался хоть что-то узнать о болезни, но кроме старых сплетен не узнал ничего конкретного. Миссия так и осталась висеть. Через две недели Лан Ин (предводитель повстанцев) снова повёл войско Юнани в атаку. Пройдя сквозь бесчисленные поражения в больших и мелких сражениях, которые длились несколько месяцев, теперешние солдаты Юнани наконец могли назваться настоящим войском. Они больше не были простыми разбойниками, что нападают из кустов, они стали настоящей армией, и к тому же обладающей немалыми силами! Хуа Чэн вновь, в очередном сражении, крутился ужом и убивал противников. Вытерев с лица кровь, что фонтаном брызнула из пронзенной глотки противника, он вытащил меч и обернулся, стараясь найти Бога, и в то же время попросил Систему поглядывать за окружением. Один глаз — всегда плохо. Вот бы было что-то, что позволяло ему видеть все вокруг себя, правда, без обнародования красного глаза. Иногда он, когда оставался один, снимал повязку и всегда удивлялся тому, что, хоть и продолжительное время глаз оставался под бинтами, его четкость совершенно не пропадала. [Сзади!] Хуа Чэн уже на автомате сделал широкий замах, разворачивая тело вместе с клинком на 180 градусов. Противник, совершенно такого не ожидавший, дернулся назад, но поскользнулся на крови убитых и, неловко взмахнув руками, упал на землю. Подняться ему не дал вонзившийся в него клинок. Последнее, что он запомнил перед смертью — это был ярко-красный глаз, который с ненавистью смотрел на него сквозь слегка размотанные бинты. Хуа Чэн вытянул клинок, обтер его об одежду мертвеца, и в очередной раз постарался найти Бога. [Сзади.] Хуа Чэн тут же обернулся, но не заметил противника, а только увидел светлую фигуру далеко впереди. Его Высочество стоял спиной к юноше, и тот не мог понять, что происходит. Увернувшись от очередного противника, он стал продвигаться в сторону Бога. Внимательно присматриваясь к белой фигуре, Хуа Чэн мог только навскидку сказать, что Се Лянь с кем-то говорит. Краем глаза заметив летящую в его сторону стрелу, юноша понял, что просто не успеет ее отбить, поэтому упал на землю — стрела со свистом пролетела мимо и вонзилась в союзника. «Я… Я не хотел.» Система на это ничего не сказала. Она вообще в последнее время мало чего говорила, даже задание всего одно висело, и то, как понял Хуа Чэн, не сюжетное, а так, для полноты картины. Он почти подошел к Его Высочеству, как издал хриплый полустон-полухрип — из спины того показалось лезвие, окрашивая белоснежные одежды красным. Руки задрожали, а глаз расширился от шока. [Слева!] Хуа Чэн на этот раз не успел быстро среагировать — левую руку пронзила боль и, повинуясь инстинктам, юноша прикрыл рану правой рукой, из-за чего меч выпал из нее. В следующий же момент он пригнулся и со всей дури ударил головой противника в живот, после вырвал у того из руки меч и рубанул по спине. Это была очень плохая идея, так как ему прилетело в колено, чуть не сломав последнее, и Хуа Чэн, как ранее один из его противников, поскользнулся на крови. В глазах отражался противник с мерзкой ухмылкой, который уже поднялся на ноги и замахивался на него мечом. [Пользователь!] Хуа Чэн попытался откатиться, но не успел — на него упало грузное тело, вмиг выбив весь воздух из легких. С трудом перевернув мертвеца, он заметил, что это был его противник, вот только из глазницы того торчала стрела… В той битве не удалось определить, какая из сторон победила, а какая проиграла. Нападавшая сторона Юнань, как и ранее, понесла немалые потери, но и на стороне столицы Сяньлэ ситуация сложилась не лучше. [Пользователь, как вы себя чувствуете?] В этот момент Хуа Чэн перебинтовывал наскоро обмытое раненое предплечье. «Больно.» В следующий момент юноша зашипел от случайного резкого касания. [Мужчину украшают шрамы!] Мысли против воли перенеслись к страшной картине на войне. После того, как Бога проткнули мечом, причем сделал это обычный человек, боевой дух солдат резко упал. Все начали перешептываться и тревожно переглядываться. Хуа Чэн даже стал замечать разочарованные взгляды некоторых. «Система, какие у меня миссии есть?» [Всего лишь одна: разузнать о болезни.] Хуа Чэн только задумался над этим. Отсутствие миссий и скорое обновление Системы очень сильно напрягало. Также без внимания не остались мысли о Се Ляне… [Пользователь, вы куда?] «В лес». Системе был дан лаконичный ответ, и Хуа Чэн, поклонившись статуе, подхватил меч и скрылся в темноте.  — Как тебе пришло в голову вот так запросто взять и отрубить ему ногу? В подобных вещах ты не можешь принимать решения, даже если человек умолял тебя об этом снова и снова. Что если, даже отрезав ногу, ты ему не помог? Тогда ненавидеть он станет именно тебя. Хуа Чэн, прикрыв рот рукой, старался унять бешено бьющееся сердце. Он, конечно, понимал, что эта болезнь не простая, но чтобы настолько? Он, как увидел эти лица на ноге у солдата, так чуть не заорал вместе со всеми. Пусть он и подсматривал из-за спин солдат, смешиваясь и пользуясь моментом отвлеченности всех, однако все еще боялся, что его обнаружат и, как в первый раз, попросту прогонят. То, что это поветрие ликов распространяется с ужасающей скоростью и то, что оно может проступать на совершенно разных частях тела делает эту болезнь поистине ужасной. Неужели действительно только через отсечение конечностей можно ее остановить? А если лики возникнут на другой части тела? Тогда что, убивать человека? Хуа Чэн помимо воли усмехнулся. [Что так рассмешило Пользователя?] Этот вопрос юноша оставил без ответа. За всем этим он не переставал наблюдать за принцем. И, наверное, только он один увидел, как это решение было трудно для него. На мгновение непоколебимое лицо с теплой улыбкой изменилось до неузнаваемости: ярость, печаль и даже страх мелькнули на нем. Хуа Чэн присел за палаткой, чтобы его не было видно, и внимательно вслушивался в разговор трех небожителей. Крики и стоны раненых довольно-таки хорошо маскировали его дыхание, а ночь и удачное расположение скрывали его от любопытных глаз. [А вы растете.] «А новых миссий нет?» Система промолчала, а Хуа Чэн только нервно усмехнулся. Его Высочество заговорил, и голос был до боли в груди хриплый и уставший:  — Та ситуация не терпела промедлений, он мне не отвечал, лекарь тоже не решался действовать, я ведь не мог просто смотреть, как недуг распространяется дальше. Кто-то должен был принять окончательное решение и сказать, что нужно делать. Я просто…  — Ваше Высочество, я думаю, тебе лучше отдохнуть. Ты в самом деле выглядишь не очень хорошо, а мы пока поможем тебе всё здесь уладить. Се Лянь не спеша кивнул:  — Хорошо. Тогда я немного отдохну здесь и скоро вернусь в лагерь. Нельзя уходить слишком далеко. Как раз в тот момент в лесу послышался чей-то плач и крики, Фэн Синь и Му Цин отправились узнать, что стряслось, а Се Лянь, посидев немного в растерянности, лёг прямо на землю. Хуа Чэн с удивлением склонил голову на бок: почему-то он не представлял, что Бог просто так может улечься на холодную и грязную землю. Это говорило только об одном — Се Лянь очень устал. Вскоре тот забылся тревожным сном. [Мне даже его немного жаль.] «Да что ты знаешь о жалости? Ты же просто программа.» [Я высокоинтеллектуальная программа!] Система, похоже, даже обиделась на него, раз просто замолчала и в ближайшее время просто его игнорировала. Юноша вздохнул и осторожно подался чуть вперед, стараясь рассмотреть Се Ляня. Вот только сразу же застыл испуганной пташкой, когда Его Высочество вдруг повернулся. Прошло немного времени, как Се Лянь вновь затих. Почувствовав недостаток кислорода, Хуа Чэн понял, что задержал дыхание. Легонько и почти беззвучно выдохнув, он заметил, что Се Лянь дрожит. Этого можно было и не заметить, но так как юноша внимательно всматривался в Бога, это не скрылось от него. Хоть Система и не выдавала новые мелкие и не очень миссии, Хуа Чэн все равно с трудом, но сумел стянуть одно из, пусть даже стареньких, одеял в ближайшей палатке. И все так же осторожно, чтобы не заметили солдаты и чтобы не разбудить Его Высочество, он двинулся к последнему. Подойдя ближе, он присел рядом с Небожителем и некоторое время вглядывался в такие знакомые черты, которые стали уже не такими яркими, подернутые легким налетом печали и усталости. Рука сама собой потянулась к лицу и мягко прочертила полукруг от виска и до подбородка, совершенно не обращая внимания на грязь, которая то тут, то там осталась на лице. Се Лянь вначале нахмурился, а после расслабился. Хуа Чэн тепло улыбнулся, расправил одеяло и накрыл своего Бога. Собираясь вернуться в город — если его обнаружат, то мало не покажется — он еще раз повернулся, бросив взгляд на Се Ляня.  — Отдыхайте, Ваше Высочество… И побежал в сторону одной из стен, где он нашел небольшую лазейку. Иначе кто бы его выпустил за стены? А тем более впустил бы? Поле боя, отдых, опять поле боя… Все смешалось в один ком повторяющейся рутины. Хуа Чэн уже почти привык к такому. Он даже начал забывать о миссиях, о том, что он в другом мире, просто наслаждаясь болтовней с Системой, наблюдая за Богом, ежедневно ему молясь. Пытался научиться писать и читать, следил за болезнью и вообще обстановкой вокруг. Это тело он уже воспринимал как свое собственное, и даже то, что у него интеллектуальное развитие было лучше, чем у ребенка его возраста (все же раньше ему был двадцать один год), он списывал это на свою «гениальность». Система частенько по этому поводу язвила, на что получала в ответ такие же язвительные комментарии. Всем уже казалось, что война скоро будет окончена, как в один из дней случилось непредвиденное… Земля содрогнулась, и Хуа Чэн резко открыл глаза. Спросонья не понимая, что происходит, он все же схватил меч и выскочил наружу. Сначала ничего необычного он не увидел, поэтому побежал на одну из главных улиц и увидел, как многие ошарашенно смотрели в сторону дворца. Он так же поднял голову. «Система, я правильно все вижу? Или я сплю?» [Пользователь, вы сейчас вполне себе бодрствуете.] В самом центре территории императорского дворца стояла грандиозная и великолепная пагода, которая медленно клонилась набок. Она вот-вот упадёт! Полностью Небесная пагода именовалась «Пагодой небесного божества». Возведённая несколько сотен лет назад, она являлась одним из символов императорского дворца Сяньлэ, а также самым высоким строением в столице. Расположенная в самом центре императорского дворца и всего города, пагода считалась достопримечательностью. Если она упадёт, раненым и погибшим не будет числа. Люди, явно понимая, что их ожидает, резко бросились врассыпную. Хуа Чэн же внимательно наблюдал за всеми событиями, отойдя чуть в сторону, чтобы его не снесло людским потоком. Пагода тем временем непрерывно наклонялась, и когда наклон достиг одной трети, внезапно все ощутили новое содрогание. Вибрация снова шла от земли, однако отличалась от землетрясения — толчки поступали один за другим, в собственном ритме, к тому же раз за разом ускорялись и приближались. Когда пагода накренилась ещё сильнее, все наконец поняли — толчки оказались шагами. Окружённая ореолом золотых лучей, огромная золотая статуя более пяти чжанов в высоту, сжимая в одной руке меч, в другой держа цветок, широким шагом стремительно направлялась в сторону императорского дворца! Кто-то изумлённо воскликнул:  — Это же статуя наследного принца из дворца Сяньлэ в монастыре Хуанцзи! И действительно, всё больше людей узнавало статую:  — И правда! Именно та золотая статуя! Смотрите, она спустилась сюда с горы Тайцан! Каждым шагом золотое изваяние преодолевало несколько чжанов, но при этом никого не раздавило. С гулким грохотом статуя влетела за ворота императорского дворца и одним движением подхватила накренившуюся Небесную пагоду, остановив падение. Сверкающая в лучах заката статуя, переливаясь золотым блеском, подняла обе руки и в одиночку невероятным усилием удержала грандиозное строение от разрушения. То была первая статуя, которую для него возвели последователи, самая величественная и прекрасная среди остальных.　 Хуа Чэн, прищурив левый глаз, ловил любые малейшие изменения: страх на лицах людей сменяется на удивление и радость; толпа опять начала собираться и перешептываться между собой; вот от дворца отделились две неясные светлые точки, пронеслись над городом и опять направились в сторону дворца. Тут даже не было смысла гадать — это были слуги (о, как он любил их так называть) Его Высочества. Юноша перевел взгляд вновь на статую и заметил, как громадное золочёное тело от давящей сверху нагрузки немного склонилось. Люди опять разволновались, и все же через некоторое время статуя вновь поднялась, резко вскинула голову и наконец выпрямила накренившуюся Небесную пагоду! Впрочем, люди один за другим попадали на колени перед чудесной статуей. Послышались возгласы:  — Когда государство столкнулось с бедой, Его Высочество наследный принц явил свою божественную силу!  — Ваше Высочество, умоляю, вы непременно должны спасти нас! На лице у Хуа Чэна медленно проступила холодная и презрительная ухмылка. [Пользователь, вы чего? Разве не все хорошо закончилось?] «Думаешь?» Хуа Чэн поднял взгляд от коленопреклоненной толпы. «Ты не думала о том, насколько может быть тяжело в данный момент Его Высочеству? Если бы это было просто — он бы только пальцем пошевелил, а не вызывал одну из своих статуй. Да и был момент, когда статуя чуть не рухнула.» Система хранила молчание, будто внимательно его слушая. «А эти… последователи», — юноша брезгливо выплюнул это слово. «Совсем не верят в своего Бога. Он помогает — хороший Бог, не помогает — все, он никчемный. Они сами — мусор.» Система не решалась больше ничего говорить, молчаливо соглашаясь с ним. «Ничего хорошего от таких людей я не ожидаю.» Последний раз бросив взгляд на золотую статую, поддерживающую пагоду, Хуа Чэн вернулся в кумирню. Окинув взглядом неказистую статую, он усмехнулся, но уже по-доброму. Да, это не чета тому величественному образу, сошедшему с горы, однако… Он вылепил ее своими руками и, хоть и стыдно было признаваться в этом даже самому себе, все равно считал, что маленькая и простая статуя больше подходит Се Ляню, чем те вульгарные. [Вы и раньше так думали.] Хуа Чэн опять усмехнулся и вытащил из одежд уже чуть потертую коралловую бусину. [Не боитесь ее потерять? Может, все же отдадите на хранение мне?] «Закроем эту тему. Уже не в первый раз мы это обсуждаем.» В кумирне наступила тишина. Хуа Чэн, расстелив небольшую циновку (да, он уже давно тут обосновался), лег на нее, по привычке вместо подушки подложив руку под голову, закинул ногу на ногу и, подняв вторую руку вверх, рассматривал свое сокровище. Кленовый лес и ослепительно-солнечная улыбка, коралловая бусина, красный зонт, капли крови на мече, волосы, повязанные на пальце, будто красная нить судьбы… Он сам не понимал почему, но красный цвет в последнее время у него очень четко ассоциировался с Его Высочеством. [Это просто совпадение.] «Возможно…» Хуа Чэн сам не заметил, как погрузился в сон. Поскольку золотое изваяние являлось божественной статуей монастыря Хуанцзи на горе Тайцан, последователи лишились в монастыре объекта поклонения. Поэтому люди пчелиным роем слетелись к дворцу, вознося молитвы прямо под открытым небом. Конечно, обычно посторонним запрещалось проникать на территорию императорского дворца. Но, во-первых, из-за землетрясения обрушился участок стены, и теперь преграды не существовало. Во-вторых, сейчас в императорской столице царил совершеннейший беспорядок, людей нигде не хватало. И, в-третьих, из страха, что люди начнут гневаться и волнения возобновятся, не впустить их не представлялось возможным. Хуа Чэн тоже пробирался вместе со всеми, но не чтобы поклониться и вознести молитвы, а попытаться отыскать Его Высочество Се Ляня. Пару раз он, вроде как, направлялся в правильном направлении, но все равно солдаты, патрулирующие данную территорию, и иногда шныряющие туда-сюда Му Цин и Фэн Синь не давали даже приблизиться к какому-либо из ходов. Ничего не оставалось, как приходить каждый день. И, если все остальные приходили с палочками ладана или другими дарами, то Хуа Чэн никогда не изменял себе: белый нежный маленький цветок всегда сопровождал каждый его поход к статуе. В очередной раз, без особой надежды на задуманное, юноша привычным жестом перемахнул через забор, сорвал белоснежный цветок, на котором еще были видны капли росы, переливающиеся в свете солнца, и направился в сторону золотой статуи, осторожно неся свое подношение. «Система, как думаешь, получится сегодня увидеть Его Высочество?» Система молчала, а потом выдала весьма раздраженно: [Вы меня об этом каждый день спрашиваете. Вы уже не раз видели Бога Войны в короне из цветов, так почему же все порываетесь опять взглянуть на него?!] Хуа Чэн на мгновение замедлил шаг, чтобы в следующий момент увернуться от мимо проезжающей повозки, и серьезно задумался. «Может быть потому, что я был неверующим ранее? А теперь зная, что Богов можно увидеть и что они такие же люди, то меня тянет постоянно посмотреть на Его Высочество наследного принца?» Он сам сомневался в своих словах, но попытался выразить мысли, которые частенько витали в голове. [Пользователь, а не влюбились вы часом в Его Высочество?] Юноша, почти дошедший до входа во дворец, резко затормозил и его глаз расширился.  — Чего встал? Брысь отсюда, попрошайка. И его грубо толкнули, чуть ли не впечатывая сапогом в грязь. Хуа Чэн увернулся и с ненавистью уставился на спину говорившего. Судя по дорогому одеянию и худощавому телосложению — это был один из молодых господ (Хуа Чэн скривил лицо), которые только и могли, что кичиться своим положением в обществе, а на самом деле и гроша ломаного не стоили. «Попрошайка? Да чтобы ты сам разорился и просил милостыню! Катись отсюда!» Не смог сдержать злобу Хуа Чэн, с наслаждением наблюдая, как тот споткнулся на очередном шаге и упал на землю, разбив нос. Система ничего не сказала, а юноше и не нужны были слова, ведь он знал, что его проклятие никуда не делось, и вот при таких вот вспышках ярости практически всегда срабатывало. Настроение было безнадежно испорчено, да и гул толпы уже порядком раздражал, поэтому впервые Хуа Чэн решил обойти статую с другой стороны и спокойно помолиться. Статуя было действительно огромная, и поэтому он все время болтал с Системой. Оказалось, что миссия была выполнена почти наполовину. Оставалось узнать, как вылечить болезнь, и как вообще накладывается проклятие. Юноша, судя по происходящему в военном лагере, уже догадывался, что Се Ляню известны эти две составляющие, и это явно не что-то приятное, иначе принц не был бы таким беспокойным. Уже почти обойдя статую, Хуа Чэн вдруг замешкался, когда увидел торчащий край белых одеяний. Кто-то еще пришел сюда? Нахмурившись, он осторожно выглянул и замер: за статуей сидел сам Его Величество наследный принц. [Неожиданно. Вы его так долго искали, а он всегда был рядом.] От этих слов в груди разлилось приятное тепло и почему-то вспомнились слова насчет влюбленности… отогнав эти мысли, юноша вновь осторожно приблизился и внимательно всмотрелся в облик перед собой. Это заставило его нахмуриться. Переведя взгляд на статую, потом на принца, который сидел в позе для медитации и на лбу у которого выступили капли пота, Хуа Чэн понял, что не все так было просто с пагодой, как он и предполагал! Если бы только было можно ему передать силы, чтобы Се Лянь так не страдал! Однако он все тот же смертный человек без каких-либо сил. Руки сжались в кулаки, но тут же расслабились, а на лице проступили незаметные для самого хозяина тепло и нежность. Система в этот момент тяжело вздохнула, уже понимая чувства Пользователя, намного раньше его самого. Но он же слушать не будет. В то же время Хуа Чэн рассматривал такие прекрасные черты лица. Прямо как тогда, когда его впервые словили на шествии, он в который раз поражался красоте этого человека. Как им можно не восхищаться? Как его можно не любить? (Как Бога разумеется. Система едва слышно издала ехидный смешок). Послышался звук шагов, и юноша от неожиданности вздрогнул. Потом быстро положил цветок-подношение и рванул в обратном направлении. Остановившись чуть поодаль основных прихожан, он еще раз посмотрел на статую, пытаясь успокоить бешено бьющееся после бега сердце. (Система: [Ага, после бега. Кого он обманывает? (」°ロ°)」]) Хуа Чэн, отдышавшись, хотел уже вернуться обратно, как почувствовал тревожное ощущение в груди, и ему даже показалось, что он услышал легкий запах крови. «Система, есть какие-нибудь задания?» [Нет, Пользователь.] Юноша в нерешительности двинулся вперед, а потом будто что-то решив про себя, развернулся и побежал обратно в направлении принца. Приближаясь, можно было услышать уплотнившийся запах крови. Правый глаз, как это часто водится в таких ситуациях, немного запульсировал, но на него не было времени обращать внимание. Выбежав на площадку, с которой он только недавно вернулся, Хуа Чэну открылся леденящий душу вид: солдаты с поветрием ликов, которые еще недавно были в Безмрачном лесу, прорвались в столицу, окружили Се Ляня и насильно требовали излечения, а не дождавшись последнего, принялись орать и толкать принца. Юноша и раньше видел, насколько тяжело дается его Богу поддерживать статую, а тут еще и нужно было излечивать больных. Лицо наследного принца побелело, а со лба уже вовсю катились капли пота. Юноша, ранее приостановившийся отдышаться и подумать, что бы сделать в данной ситуации, не мог дальше отдыхать. Глаза заволокла кровавая пелена, а в мыслях было только одно предложение: «Сдохните все!» [Пользователь!] Хуа Чэн совершенно ее не слушал, а может просто не услышал. Увидев, что какой-то человечишка схватил БОГА за шею, он в мгновение ока потерял самообладание и с криком бросился в гущу людей, совершенно не боясь заразиться. Юноша только хотел, чтобы эти ничтожества сдохли все до одного, сдохли от его руки, как противники, которым он перерезал глотки и из них фонтаном брызгала кровь. Пробившись к тому человеку, он со всей дури заехал ему в колено — послышался хруст костей и его крик, который потонул в творящемся хаосе. Хуа Чэн с трудом оторвал его руки от шеи принца, на котором остались едва заметные синие следы, которые вскоре пропали. Юноша так и продолжал бросаться на безумцев. Неизвестно, сколько это продолжалось, но тут издалека послышался звук горна, подобный плачу демонов. Люди вокруг, занятые лишь стенаниями и попытками разорвать принца на части, не обратили на горн никакого внимания, и только Хуа Чэна, как и Се Ляня, прошило внезапной дрожью. Потому что это был сигнал победы войска Юнань! Принц больше не смог усидеть. Или же больше не смог держаться. Подавшись вперёд, он бухнулся на колени. И в тот же миг золотая статуя над ним, которую он огромными усилиями удерживал несколько дней, в точности повторив его движения, будто лишившаяся жизни, с грохотом обрушилась. Следом за оглушительным грохотом разрушения тяжело осела и грандиозная Небесная пагода — вместе с золотой статуей она обернулась грудой обломков! Заболевшие, что сбежали из Безмрачного леса, кто успел скрыться, кто погиб, кто сильно пострадал. Люд обезумевшим потоком бежал из императорского дворца, по улицам, кто-то пытался укрыться от падающих обломков Небесной пагоды, кто-то — от внушающих неописуемый ужас носителей поветрия ликов. Се Лянь, схватившись руками за голову, шатаясь и падая, бежал к главным воротам столицы. Юноша рванул вслед за ним. На башне начался пожар, чёрный дым клубами поднимался в небо. Се Лянь бросился наверх, по пути сталкиваясь с отступающими солдатами, которые явно пережили жестокое поражение. Хуа Чэна же просто снесло вниз. Больно ударившись о землю, он успел откатиться — его чуть не затоптали сапогами. После, подскочив и сразу же поморщившись — ногу сковала боль — он все же поднялся вслед за принцем. Уже заходя наверх он услышал яростный крик принца.  — Не смей уходить!!! Хуа Чэн только успел взобраться на стену, чтобы увидеть, как мелькнули белые одежды: Его Высочество наследный принц перемахнул через городскую стену, подлетел в воздух и спрыгнул вниз. Не только один Хуа Чэн наблюдал за этим, а, казалось, все в тот момент развернулись, чтобы посмотреть на Его Высочество… Коснувшись земли, принц не смог удержать равновесие, он упал, свалившись набок, и, как потом оказалось, при падении он сломал ногу. Все последующие сражения у Хуа Чэна замирало сердце, глядя на то, как Бог неохотно выходил на поле боя и сражался уже не с таким рвением как раньше. То падение, к такому выводу пришел Хуа Чэн, очень сильно повлияло на принца. В конце концов, даже всегда относившиеся к принцу с исключительным почтением солдаты и военные командиры постепенно потеряли терпение, а в народе начало ходить немало подобных разговоров: какой же это Бог Войны, ведь совершенно очевидно, что это злой дух поветрия, приносящий несчастья! Юноша злился на это, даже пару раз подрался с кем-то, не обращая внимания, что противник был намного сильнее его и, в конце концов, почти чудом не переломал ему кости. А когда начали сжигать храмы… Вот тебе и верующие. Юноша злился, бесился, но что он один мог сделать против толпы народа? Многие на таких, как он, бросались словно бешеные собаки и старались забить до смерти. Над ним уже некоторое время висела миссия «Выбор Бога». Да, ему Система вновь выдала новую миссию, но он категорически отказывался ее выполнять, даже несмотря на то, что мог лишиться всех баллов, а заодно и жизни. Система его долго упрашивала, даже угрожала, но в последствии просто смирилась с тем, что в скором времени ей придется искать нового Пользователя. А ведь она уже привыкла к немного ехидному, но в то же время по-своему милому Пользователю. Через некоторое время добрались и до его кумирни. Как бы он ни кричал, как бы он ни дрался — огонь не пожалел и ее. Хуа Чэн яростно смотрел, как языки пламени пожирают его маленький мирок. Он даже мог серьезно назвать кумирню своим домом, а теперь его сжигают. Он стоял там от начала и до конца. Видел, как горит красный зонтик, как сгорает маленький белый цветок, который выпал из руки статуи, когда тут все начали крушить. Видел, как горит циновка и плавятся остатки статуи. Все это отражалось в черном глазу, который по цвету сейчас ничем не отличался от того, другого, демонического красного. [Куда пользователь направится теперь?] Хуа Чэн безмолвствовал и тупо ходил по столице, словно потерянный щенок, смотря как обычный люд, который еще вчера превозносил Бога Войны в короне из цветов, сегодня так безжалостно разрушал его храмы. Стиснув в бессилии кулаки, Хуа Чэн направился прочь от этих улиц и этих посмешищ. Ноги сами собой привели его на Пик, где находился дворец Сяньлэ. У юноши, при виде разрушенного здания, заныло сердце и, казалось, что это из-за него, как в ту ночь, разрушен дворец. И все же это было не совсем так. Полуразрушенный вход в главный зал впустил его в некогда величественный дворец. От главного зала остался только остов да четыре стены, изваяние божества давно исчезло с огромного божественного постамента. Хуа Чэн грустно усмехнулся. [Пользователь, не мне вам напоминать, но этот Бог скоро падет, вам нужно искать другого.] «Другого, говоришь?» Вокруг юноши поднялась аура зла и холода. Казалось, что перед тобой стоит не молодой человек, а какой-то демон, принявший человеческий вид. Еще больший демонический оттенок его облику придавал сверкающий сталью взгляд темно-черного и ярко-красного, как сама кровь, глаз. «Я выбрал его, когда он был еще человеком, и не оставлю его, даже если он падет.» Система, пусть она и была обычной программой, почувствовала в полной мере, что означает фраза «мурашки поползли по коже». Поэтому без крайней надобности она старалась не беспокоить его, пусть и очень хотелось заставить изменить мнение. Юноша несколько дней бродил по дворцу, но так и не нашел ничего похожего на статую. Все было разграблено. Из-за хаоса, творившегося в столице, воровать стало и проще, и в то же время сложнее: люди практически не носили с собой денег, а рынки, ранее бывшие шумными, теперь были полностью пустынные. Если ничего не удавалось найти, Хуа Чэн шел собирать дикие фрукты и ягоды. В одной из своих вылазок он проник в дом одного не совсем богатого, но и далеко не бедного ремесленника. В комнате он не нашел ничего интересного — это оказался кабинет. И пусть Хуа Чэн более-менее сносно научился читать (про писать он промолчит), книги на данный момент не представляли для него ценности. А вот бумага и чернила, лежащие на столе, привлекли внимание, и в голове мелькнула одна дельная мысль. Подхватив оные, юноша с трудом успел унести ноги — его почти поймали. Так, над небольшим постаментом в разрушенном некогда дворце Сяньлэ, появился лист бумаги с изображенным на нем… кхм… Богом. Система веселилась, приговаривая, что картина получилась лучше, чем статуя. В мнимом спокойствии и раздумьях о дальнейшем проходили его дни, как в один из таких он не услышал приближающиеся голоса, которые явно принадлежали группе мужчин.  — Смотрите, что это? Бывший дворец, мать его, наследного принца!  — Тьфу, не поминай этого недо-Бога, лучше пошли посмотрим, есть ли еще чем поживиться, а потом спалим к чертям собачьим, — и один из них, сплюнув на землю, ступил в сторону прохода.  — Да ну, что там искать? Ты посмотри: все уже вынесли, даже разбили, что только можно. Предлагаю просто сжечь и не терять время — а то всю добычу заберут. Его дружки согласно засвистели и бросили факел в груду деревяшек, сваленных недалеко. Хуа Чэн молча наблюдал за этим, не шелохнувшись, и только тогда, когда мужчины отошли на приличное расстояние, он бросился к разгоравшемуся пламени и спешно начал тушить его, наступая на деревяшки. Из-за прекрасной акустики пустого зала это действие не осталось незамеченным — мужчины сразу обернулись. На глаза одного сразу же попался висящий портрет Его Высочества.  — Смотрите, кто-то еще чтит этого Бога несчастий.  — Покажись, ублюдок! Мы тебя научим правильной вере. Хуа Чэн настолько привык к повязке, что совершенно не замечал странных взглядов, брошенных на него мужчинами. Да, он знал, что выглядит совершенно не ахти, но выбирать не приходится.  — Что ты сказал про Его Высочество наследного принца? Голос был тихий, но в нем угадывалась сталь и холод. Черный, даже чернильный глаз смотрел с невиданной ненавистью и яростью. Мужчины вначале струхнули от такого вида, но после, переглянувшись, заржали в голос.  — Малец, а ты тот еще уродец.  — Ты очень подходишь этому богу. Никчемный последователь для такого же никчемного бога.  — Ах ты! Стиснув руку в кулак, Хуа Чэн бесстрашно ринулся на мужчин, покрывая их бранью. Он наносил удары и получал их в ответ. Один против нескольких крупных взрослых мужчин. Разбита губа, горит щека, но это еще больше подстегивало его ярость и ненависть к этим людям. В какой-то момент с него сорвали бинты и всем предстал ярко-красный глаз.  — Ах ты, сучий ублюдок! Мелкий проклятый демон! Мать твою, ты что здесь, жёнушку чести лишил? Для тебя эта развалюха — самое дорогое, что есть в жизни?!  — Проваливайте!!! Вдруг один из мужчин поднял с земли булыжник и с недобрым блеском в глазах вознамерился запустить им в голову юноше. Хуа Чэн прикидывал, как бы получше увернуться от булыжника и летящего сзади пинка, как в следующий момент камень полетел в лицо мужчине — послышался вопль, из носа недоброжелателя хлынула потоком кровь. Хуа Чэн на миг застыл, в мыслях возник образ детей. Он когда-то так же с ними дрался, и Его Высочество помог ему, раскидав последних. Сейчас была похожая ситуация. Это будто открыло второе дыхание, и юноша снова занёс кулаки, раздавая тумаки в безумном порыве. В то же время в голове раздался голос Системы: [Новая миссия: «Последнее слово».] Хуа Чэн еще больше уверился, что Се Лянь находится где-то рядом. Драка продолжалась еще некоторое время. В конце концов, толпа взрослых мужчин в испуге бросилась бежать, на бегу тыча в него пальцами и осыпая пустыми угрозами:  — Мать твою! Погоди у меня! Погоди, я приведу ещё людей разобраться с тобой! Юноша холодно усмехнулся в ответ:  — Посмеете снова явиться, и я заберу ваши собачьи жизни!!! Мужчины, окончательно перепуганные, побежали ещё быстрее. Хуа Чэн осыпал их бранью, чувствуя свое превосходство, затем, вспомнив с чего все началось, бросился к остаткам уже затухающего пламени неподалёку и со злостью затоптал их, уничтожив до последней искры. Только потом он вошёл в храм, поднял с земли лист бумаги, осторожно разровнял, повесил над постаментом, затем уселся на землю рядом и погрузился в свои мысли. «Система, я, конечно, понимаю смысл миссии. Понимаю, что это мои последние слова. Даже если я раньше просил возможность всегда выживать, не факт, что сейчас пойдет все хорошо. Но…» — он поднял голову — «немного неудобно начинать разговаривать с нарисованным изображением Бога». Вдруг в безветренном дворце появился легкий ветерок — рисунок невесомо всколыхнулся и Хуа Чэн резко поднял голову:  — Это ты? [А как же вежливость?] Система по-доброму засмеялась. «Ааа… что сказать, что сказать? Он сейчас уйдет!» Юноша ринулся к краю постамента, его дыхание даже сбилось немного:  — Я знаю, что это ты! Ваше Высочество, не уходи, я хочу тебе сказать! — он в порыве сжал кулаки — Пускай… твои храмы сожжены, но… не нужно печалиться. Впредь я построю для тебя ещё больше, величественнее, роскошнее, таких, с которыми ничьи храмы не сравнятся. Никто с тобой не сравнится. Я непременно это сделаю! Система до сих пор не сказала, что миссия завершена, да и ему самому хотелось высказаться этому замечательному человеку, который так много сделал для народа, а они так с ним обошлись. Так много сделал для него. Так что Хуа Чэн сложил ладони у рта и закричал, обращаясь к картине над постаментом:  — Ваше Высочество! Ты слышишь? В моём сердце ты — Божество! Ты — единственное Божество, ты — Истинное Божество! Ты слышишь?! Он так надрывно кричал, что вся гора Тайцан отозвалась эхом: Ты слышишь?! [Пользователь, поздравляю, миссия выполнена, вам начислено +70 очков]. Хуа Чэн был очень рад не только тому, что выполнил миссию, но и тому, что наконец-то мог сказать такое своему Богу. Сказать то, что до сих пор хранил в душе. Вдруг капля ледяной воды коснулась щеки юноши. Он резко распахнул глаза, и на мгновение в них отразился белоснежный силуэт. Но когда он моргнул, отражение исчезло. Хуа Чэн резко выпрямился и протёр глаза, словно старательно пытался удержать тот силуэт, что появился на мгновение и сразу исчез. Он видел силуэт Бога, так ведь?!  — Забудь. Ответ наконец прозвучал, но оказался таким… Хуа Чэн, услышав голос, вначале захотел улыбнуться, но потом он замер, изгиб на губах вновь вытянулся в прямую:  — Что?.. Что забыть? Се Лянь вздохнул и снова мягко произнёс:  — Забудь. Юноша застыл в молчании. Се Лянь же проговорил:  — Полно. Всё равно очень скоро никто не вспомнит обо мне. После этой фразы Хуа Чэн застыл, широко раскрыв глаза, и совершенно не замечая, как по щеке беззвучно скатилась дорожка слёз, оставляя за собой бледный след. Юноша нервно сглотнул и проговорил:  — Я… Нет, так не должно быть. Как он может забыть эту светлую улыбку? Эти крепкие объятья, в которых он постоянно нуждался после ошеломляющих событий? Эту светлую фигуру на поле боя? Это ощущение на кончиках пальцев, которое до сих пор хранилось в его памяти?!  — Я не забуду. Он совершенно точно не мог видеть Се Ляня, однако безошибочно определив направление, бросился к выходу, сжал коралловую бусину под одеждой и закричал:  — Я не забуду! Сквозь хлынувшие слёзы он повторил:  — Я не забуду. Я никогда тебя не забуду!!! Так и не получив ответ, он в изнеможении рухнул на колени, повторяя про себя эти слова вновь и вновь. Система уже начала беспокоиться, что ее Пользователь сошел с ума. Посидев некоторое время, Хуа Чэн вдруг поднялся и совершенно серьезно обратился к Системе: «Высвети мне имя Его Высочества.» Система, как ей и было приказано, показало окошко со столь знакомым именем. Хуа Чэн некоторое время смотрел, старательно запоминая, а потом приказал убрать. Система с интересом наблюдала, как Хуа Чэн взял забытый ножик, раздул небольшой огонек и взял чернила. [Пользователь?] «Молчи». В следующее мгновение Система в шоке наблюдала, как Хуа Чэн очищает левое предплечье, на котором виднелся уже старый шрам, потом берет нож, накаливает его в огне, окунает в оставшиеся чернила и, шипя и кусая губы до крови от боли, выводит линии. Пусть и криво, пусть и некрасиво, но только один Хуа Чэн, ну еще и Система, знали о значении этих двух слов… Пролежав в лихорадке несколько дней, Хуа Чэн все же очнулся, попытался встать, чтобы снова упасть — организм его совсем не слушался от истощения. [Пользователь! Пользователь! Как вы? Вам нужно срочно найти что-то поесть!] Хуа Чэн молча с ней согласился, стараясь не тратить силы. С трудом выполз (именно выполз на четвереньках) за стены дворца и направился в сторону диких яблонь, которые тут росли. К следующему дню он уже более-менее пришел в себя. «Система, а что с Се Лянем?» На ходу жуя засохшую булочку, он бродил по улице, осматриваясь: все так же творящийся хаос остался на месте. И все же юноша понимал, что с Се Лянем что-то случилось. [Скорее всего его изгнали с Небес. Это наиболее вероятный исход событий.] Хуа Чэн поперхнулся булочкой, но промолчал. [У пользователя все еще висит миссия, прошу не за…] «Система? Система?!» Перед его глазами неожиданно открылось системное окно, на котором было выведено: [Начато обновление Системы. Количество оставшихся баллов: 3. Старайтесь лучше.] Хуа Чэн в шоке смотрел на это. За то, что Система обновляется, у него вычли почти все баллы?! Через некоторое время окошко закрылось, чтобы открыться следующему. [Загрузка обновления: 1%…] Юноша вздохнул и свернул окно. Посмотрев на свою левую, все еще воспаленную руку, он подумал, что нужно бы найти, где лекарственные травы, как неожиданно раздался звук горна, заставив его вздрогнуть: армия Юнань наступает! Были еще те, кто хотел сражаться до последнего. Как Хуа Чэн мог остаться в стороне, когда из-за Юнани свергли его Бога?! Он вместе со всеми вышел на поле боя. Армия Юнань ступала уверенно, будто уже знала, что эта столица, как и земля, принадлежит им. Кто первый начал — неизвестно. Хуа Чэн тоже с криком ринулся на боле боя. Сейчас его не останавливала ни Система, ни кто-либо еще. Его сердце и разум требовали выхода ярости, ненависти, грусти… Он сражался яростно, будто в последний раз. Кровь фонтаном окатывала его с ног до головы. Больше ни о чем не заботясь, он не стал поправлять бинты. Даже с каким-то мстительным удовольствием видел мелькавший ужас в глазах противников, из-за чего те, на миг потеряв бдительность, оказывались безжалостно убиты. Его Высочество наследный принц… Для вас, для вас… Не успев довести мысль до конца, он почувствовал небольшой толчок. С легким удивлением он опустил глаза вниз, чтобы увидеть, как из него торчит стрела. Несколько похожих толчков в спину — и вот уже кровь тонкой струйкой стекает на подбородок. Не выдержав, он упал на колени. Подняв голову вверх, он хотел в последний раз увидеть белую фигуру в небе, как он много раз видел до этого.  — Ваше… Высочество… Толчок. Стрела попала точно в сердце…