Король Лев. История продолжается

      …Узви гордо прохаживался по своей пещере на напряжённых лапах. Он едва не взлетал над полом, без всяких крыльев. Бариди лежала на боку и тяжело дышала. Изуба и Яцинзе восхищённо урчали, наблюдая, как сосут молоко три крошечных львёнка.       — Какие маленькие! — прошептала Изуба. — Яцинзе, ты помнишь, я тоже была такой маленькой?       — Нет, — тихим смешком фыркнула та, — ты сразу была ог-ром-на-я. Чуть меньше, чем сейчас. Изуба покосилась на сестру и уже хотела обидеться, но сообразила, что она шутит.       — Нет, я не шучу, — настаивала Яцинзе. — Ты правда была больше, чем эти малыши. Мама сказала, что когда рождается один детёныш, он обычно крупный. А если их больше, чем один — то они маленькие. Да у тебя каждая лапа была больше, чем весь вон тот, возле маминой передней лапы.       — Да уж, он какой-то… совсем малявка. Не верится, что из него вырастет такой же большой лев, как папа. Они правда все будут львами? Настоящими? С гривами?       — Конечно, — довольно проурчал Узви, наклоняясь над своим семейством. Он лизнул старших дочек и велел им пойти прогуляться:       — Мама должна отдохнуть. Она вон как потрудилась, родила вам братиков.       — А от чего ей отдыхать, она же и так лежит, — сказала Изуба. Но отец аккуратно прикусил её ухо, и отвёл обеих дочек к выходу. Затем он вернулся к жене.       — Бариди… Дорогая, ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь?       — Хо-рошо, — еле слышно отозвалась она. — Очень хочется спать. Как дети? С ними всё в порядке?       — Да, всё хорошо. У нас получились отличные львы, дорогая.       — Наконец-то. Ты так хотел сына…       — Да, да… Ты поспи. Мои сыновья хорошо кушают, ты же чувствуешь? Отдыхай, я присмотрю за вами.       — А дочки где?       — Они посмотрели на маленьких и пошли гулять, не волнуйся.       — Хорошо. Она глубоко вздохнула, детёныши завозились и запищали. Узви пристально смотрел на них.       — Ты… Ты хороший отец, Узви, — так же тихо, не открывая глаз, сказала она. — Я не ожидала, что ты будешь таким хорошим отцом.       — Я сам не ожидал. Спи.       — Я благодарна тебе, Узви. Наверное, я даже люблю тебя.       — Не представляешь, как я тебе благодарен, — как он ни старался сдержаться, голос его дрогнул. — А теперь не болтай, а спи. Лев не шевелился, наблюдая за супругой и новорожденными. Ему всё больше казалось, что самый маленький львёнок ведёт себя совсем не так, как его братья. Те деловито сосали, их животы заметно надувались. А этот то ел, то вдруг переставал, едва слышно пищал, потом снова приникал к материнскому соску, но совсем не толстел. Наконец, когда два львёнка наелись и уснули, он пополз к другим соскам, но, видимо, и там ничего не нашёл: его живот всё никак не наполнялся. Потом проснулись братья, отпихнули его от «своих» сосков и стали есть. А он… так и остался на месте. Не пищал и не шевелился. Узви обеспокоенно толкнул его носом. Он упал на бок, и лапки его повисли. Лев ничего не понимал. Он осторожно подтянул детёныша к себе и стал его вылизывать. Но тот так и не пошевелился, а потом стал холодным. Узви наконец понял, что произошло, и раздосадовано рыкнул, глядя на оставшихся сыновей: вместо трёх у него теперь было всего два. Он держал в пасти маленькое тельце и соображал, что же теперь делать: «Бариди спит, два сына сосут, она даже может быть уверена, что их и было двое. Ладно, если она спросит, куда делся третий — я скажу правду, она взрослая львица и знает, что такое смерть. А дочери? Как им объяснить, куда делся ещё один братик? Не рановато ли им ещё знать, что бывает, когда умирает лев? А может быть, наоборот, уже пора, и вот как раз подходящий случай? Да, надо рассказать. Яцинзе скоро надо будет начинать учить охотиться».       Узви вышел из пещеры, огляделся в поисках дочек. Никого не увидел и стал искать по запаху. Вообще-то, нетрудно было догадаться, куда могли пойти Яцинзе и Изуба: конечно, делиться новостью с Лилашей и Гутерой. Вскоре он увидел, что возле входа в королевскую пещеру сидит Кибури и то и дело смотрит внутрь. Четыре маленьких львицы что-то бурно обсуждали, а потом попытались войти в пещеру, но Кибури строго рыкнула, и малышки бросились прочь. Другой дороги не было, и вот они уже едва не столкнулись с Узви.       — Папа! Папа! — наперебой кричали его дочки. — Скажи им! Скажи, что у нас теперь три братика! Скажи, что они маленькие, а потом станут большие и с гривами, как ты и Король! Изуба возбуждённо прыгала вокруг него, а Яцинзе вдруг плюхнулась на землю и спросила:       — Папа, а что это такое ты несёшь? Узви положил мёртвого детёныша у своих лап и вздохнул. Львички стали его нюхать и трогать лапками, но, видимо, что-то коснулось их сознания, потому что они все погрустнели и уселись кружком, с одинаковым вопросом на мордочках глядя на взрослого льва.       Тот вдруг как-то оробел: «Не мастак я по разговорам-то… Лучше бы Кумера им объяснил, или даже Киара. Уж королева-то смогла бы детёнышам объяснить всё до тонких жилочек. Эх, вот я сглупил, надо было просто проглотить… это… да и сказать им, что так и было, что они ошиблись. А теперь вот что им говорить? Может, пусть матери объясняют? Да, но я-то кто? Отец? Бариди сказала, что я хороший отец. Отца дóлжно уважать не только потому, что он сильный, но и… как это?.. мудрый. Кумера наверняка мудрый. А я, получается, глупее его? Ну, почему с его детёнышами всё в порядке, а я должен объяснять, что такое смерть?»       Узви в замешательстве скрёб задней лапой бок. Притихшие в ожидании объяснений львички не сводили с него взгляд. Казалось, они боятся даже случайно посмотреть на жалкое нечто, лежащее перед ними на земле.       — Папа? — тихо сказала Яцинзе. — Это, что, наш братик? Тот, самый маленький? Что с ним случилось? Почему он молчит и не шевелится? Почему он так странно пахнет?       — Мне не нравится, как он пахнет, — сморщилась Лилаша и помотала головой, остальные тоже помотали головами, и опять все воззрились на льва. Узви покряхтел, но деваться ему было некуда.       — Ну, в общем… Он умер.       — Умер? — наклонила голову набок Яцинзе, остальные переглянулись. — Что такое «умер»?       — Э-ээ… Это значит… С ним произошла смерть. Он теперь не живой. Вот мы сейчас дышим, смотрим, ходим… Мы — живые. А он — нет.       — Но, папа… — подала голос Изуба. — Он же тоже… дышал, даже ползал… Я видела. Почему перестал? Почему умер?       — Ну, трудно объяснить. И ещё труднее понять, — тяжело вздохнул Узви. — Так бывает. Вот был лев живой — а вот уже стал мёртвый.       — Что ты говоришь, Узви?! — взвизгнула Гутера. — Так, что, может быть с каждым львом?! Вот прям’ с каждым? И со мной?! Остальные тоже в один голос завизжали, отпрянули от него и принялись переглядываться в ужасе. Узви опять вздохнул и улёгся наземь, положив морду рядом с мёртвым львёнком. Яцинзе успокаивающе заурчала, подошла к каждой из сестёр и облизала им мордочки. Потом она подошла к отцу. Остальные три львички, дрожа и тесно прижавшись друг к другу, встали позади неё.       — Папа… Ты говоришь странное. С тобой всё в порядке? Резким движением он сел и даже оскалился. Детёныши тут же сжались в комочки и прижали ушки. Все, но не Яцинзе. Она, совсем как взрослая, крепко стояла расставив лапы и подёргивала носом, было понятно, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не оскалиться отцу в ответ. Узви отвернул морду.       — Конечно, со мной не всё в порядке, дочка, — проворчал он. — Это король Кумера научился болтать языком. А я и так говорить не умею, а ещё приходится объяснять такие сложные вещи.       — Ты напугал нас.       — Да я понимаю… — зевнул он от растерянности. — Я не хотел вас пугать. Но вы должны знать. Что каждый живой обязательно однажды станет мёртвым. И я. И твоя мама. И даже король Кумера и королева Киара. Воцарилось молчание. Кто-то позади Яцинзе тихонько всхлипнул. Она растерянно облизнулась и сказала:       — Когда?       — О, ещё нескоро! — выдохнул с облегчением Узви. — Пройдёт много дождей. Луна поменяется столько раз, сколько… песчинок в следе от твоей лапы. Яцинзе вскинула переднюю лапку и посмотрела, как песок засыпал её след. Остальные львички повторили за ней.       — А мы? — тревожно пискнула Гутера.       — А вы сначала вырастете. Станете большими и красивыми, как ваши мамы. Научитесь охотиться, как они. Потом встретите сильных и красивых молодых львов. Потом родите много детёнышей. Потом ваши детёныши тоже вырастут и родят своих детёнышей. И только потом… Юные львицы прямо на глазах успокоились и повеселели.       — Всё, не думайте больше обо всём этом, — сказал Узви и сел. — Сходите лучше поглядите на маленьких львов в моей пещере. Только не сильно шумите, не тревожьте Бариди.       Изуба побежала домой, Лилаша и Гутера поспешили за ней. Узви опять взял тельце в пасть и побрёл в сторону от пещер. Он выбрался наверх по руслу. Высокое корявое полусухое дерево привлекло его внимание. Он стал выкапывать ямку в его корнях. Он и сам раньше никогда не задумывался, куда деваются мёртвые львы. Но сейчас почему-то знал, что делает правильно.       — Что ты делаешь, папа? — неожиданно раздался позади него тихий голос. Конечно, это была Яцинзе. Узви вдруг почувствовал благодарность за то, что она осталась рядом с ним.       «Она уже взрослая. Пора говорить с ней как со взрослой, — подумал он, опустил мёртвого детёныша наземь и посмотрел на дочь. — Пусть отвалится мой хвост, если из неё не получится будущая королева. Я буду гордиться этой своей дочерью».       — Я хочу закопать его, — вздохнул он. — Моего сына.       — Чтобы его не склевали грифы? Он кивнул.       — Можно, я тоже?.. — робко спросила она. Он опять кивнул. Яцинзе стала помогать ему копать. Вскоре ямка была уже достаточно глубокой. Узви столкнул тельце в ямку и быстро засыпал землёй.       — Так надо делать? Ну, с теми львами, кто у-мер?       — Не обязательно, — мотнул головой Узви, отворачиваясь. — Только если этот лев… был для тебя очень важен.       — У него даже не было имени. Он всё равно был для тебя очень важным?       — Это был мой сын. Она помолчала и кивнула.       — Кажется, я понимаю. Это был мой брат. Наверное, это заставило меня пойти за тобой сюда.       — Ты очень необычная львица, Яцинзе.       — Нет, — она ласково лизнула отца в щёку. — Я не необычная. Я такая как ты и мама. Узви не стал спорить и побрёл обратно к пещерам. «Как хорошо, что она не знает, что мы с Бариди не её родители, — думал он. — И как хорошо, что она никогда об этом не узнает».       — Можешь рассказать мне всё? — вдруг спросила его дочь.       — Что «всё»? — вздрогнул отец.       — Ну, про это… — она махнула лапой назад, на ещё видневшееся дерево. — Про с-мерть. Я поняла, ты о многом не сказал, потому что мои маленькие сёстры не поймут ещё. Я старше них, я пойму.       — Ты старше, да… — Узви в задумчивости тряхнул гривой. И решился: — Поэтому пора учить тебя охотиться. Предназначение львиц — это охота. Так что, завтра и начнём. А пока я буду тебя учить, я расскажу тебе и обо всём остальном. Только, прошу, не говори никому, что я тебя буду учить.       — Почему? Будет очень весело, если мы с сёстрами будем учиться все вместе.       — Вот именно, — скривил он пасть, — весело. Ты же знаешь, что охота — это трудное и ответственное дело, это самое важное, что делает львица. Это вовсе не игра и не веселье, — и добавил он, увидев опечаленную мордочку дочери: — Ладно, ладно, совсем скоро твои сёстры тоже подрастут, и тогда вы будете учиться вместе. Ты даже сможешь их учить тому, чему научишься сама.

***

      — Ну, разве они не прелесть? — промурлыкала Киара и перевела затуманенный счастьем взгляд с мужа на двух новорождённых львят. С улыбкой во всю пасть Кумера разглядывал детёнышей. Один был жёлтый с коричневыми пятнышками, а второй — коричневый с чёрными. Жёлтый был побойчее, он как будто сразу понял, какой материнский сосок самый «молочный», отпихнул от него коричневого и стал есть. Но молока у матери было достаточно, поэтому не успели родители и глазом моргнуть, как и второй детёныш занялся делом. Киара их вылизала, а потом, уставшие и сытые, львята уснули в тепле возле бока матери, обняв друг друга лапками. Киара осторожно встала и потянулась. Теперь можно было уделить внимание и супругу. Она отвела глаза, чтобы он не увидел в них хитрый блеск, а потом — короткий прыжок, резкий, сильный толчок лапами — и вот она уже стоит над Кумерой, который валяется на спине, обалдело моргает и пытается отвернуть морду, которую она энергично вылизывает. Оба счастливо засмеялись, но быстро оборвали смех, покосившись на спящих львят.       — Ну, что? — нетерпеливым шёпотом спросил лев, вставая и отряхиваясь. — Оба сыновья? Львица вернулась на лежанку.       — Сын и дочь. Вот наш наследник. Она подтолкнула к мужу жёлтого львёнка. Он проснулся, засопел, пискнул недовольно. Лев заворожено смотрел, как малыш покачивается на набитом пузике, растопырив толстые лапки, которые, казалось, даже не доставали до земли.       …Налюбовавшись на своих детёнышей, Кумера вышел из пещеры и позволил войти Лилаше и Гутере, которые топтались снаружи, переглядывались и ворчали в сильном волнении. Кибури у самого входа сидела с высунутым языком, тяжело дышала, а её раздутые бока так и ходили ходуном. Она вопросительно покосилась на него.       — Всё хорошо. У нас дочь и сын, — сказал Кумера.       — Поздравляю, Король.       — Благодарю. А ты как?       — Я — тоже хорошо. Уже совсем скоро.       — Войдёшь?       — Да, надо поздравить Киару. А ещё я очень хочу лечь.       — Присмотри за старшими. Чтобы они ненароком не затискали новорожденных.       — Особенно принца? — усмехнулась Кибури, медленно идя ко входу в пещеру.       — Я забочусь обо всех своих детёнышах, — строго сказал Кумера ей вслед. — И люблю всех. Одинаково. Львица не стала спорить, лишь вздохнула. Лев отправился навестить семью Узви. Роды у Бариди начались лишь немного раньше, чем у Киары, поэтому он ещё не знал, кто у неё родился. Он шёл, важно ступая, и жмурился от радости, что у него наконец-то появился сын. Потом поймал себя на мысли, что надеется, что у Узви родилась опять дочь. Он помотал головой: «Я не должен так думать. Любой львёнок — радость для родителей. Самец ли, самка ли, лишь бы здоровый детёныш». Но он даже самому себе стыдился признаться, что нисколько сам себя не убедил. Дочь — это, конечно, хорошо. Но сын — это Сын. Наследник.       В пещере было тихо, и Кумера немного забеспокоился. Он замедлил шаг и осторожно заглянул внутрь. Узви и обе его дочери пристально на что-то смотрели, помахивая хвостами. Кумера понюхал воздух. Ничем тревожным не пахло.       — Можно войти? Как у вас дела? — бодро спросил он. Узви резко обернулся и прошипел:       — Входи, раз пришёл. Король. Не ори только. Бариди спит. Кстати, с кем тебя поздравить?       — У меня сын и дочь!       — Прекрасно, — ухмыльнулся Узви. — А у меня два сына. Больших усилий стоило Кумере не разинуть в изумлении пасть. Узви, невероятно довольный, чуть отодвинулся, позволяя ему увидеть спящих детёнышей. Король нетерпеливо наклонился и потыкал носом обоих львят. Точно. Самцы. Крошечные львы завозились и запищали. Бариди открыла глаза, приподнялась, облизала обоих и потом обвела остальных счастливым взглядом:       — У нас всё хорошо, не так ли?       — П-поздравляю, — пробормотал Кумера и попятился к выходу. Узви усмехнулся и лизнул жену в лоб:       — Конечно, дорогая, у НАС всё хорошо.       …Киара обеспокоенно вскинулась, заслышав рычание мужа. Он подбежал к ней.       — Да что с тобой? — недовольно протянула она. — Детей разбудишь. Но сытые дети спокойно спали.       — Узви. У него двое сыновей!       — Ох ты ж, — легла она снова. — Я-то уже испугалась, что что-то страшное случилось.       — А как не страшное? У него два сына! А у меня один. Она зевнула и опять облизала своих львят.       — Кумера, успокойся. Ты — король. Был, есть и будешь. Тебе теперь не о чём беспокоиться. У тебя есть принц-наследник. Один мой… и твой львёнок стоит десяти львят Узви. При всём к нему уважении, — она пренебрежительно фыркнула.