Один бродячий маг разлёгся у дороги, На солнышке сушил свои кривые ноги, И кое-что ещё, чего сушить не надо, И кое-что ещё, что высохло давно!*
Я как услышала — чуть под стол не свалилась. Может, они и имели в виду посох, но сдаётся мне, что речь шла о вполне конкретной части тела. А ребята продолжали наяривать:Один шальной монах влюбился в тётю Минну, Сломал ей новый шкаф и старую корзину, И кое-что ещё, чего ломать не надо, И кое-что ещё, что сломано давно!
Впрочем, публике нравилось. В отличие от меня, они именно такого репертуара и ждали от вполне интеллигентного в трезвом виде дуэта. О господи, Гробнар слажал, перепутал аккорды! Хорошо поддал, как бы уносить не пришлось. Благо, маленький, лёгкий. А Шарвин вполне может оказаться в роли одной из героинь этих куплетов:Мы встретили вчера дриаду Эвелину, Она давала всем напиться из кувшина, И кое-что ещё, чего давать не надо, И кое-что ещё — пятнадцать раз подряд!
— Вауу!!! — завопила мужская часть публики, очевидно, раздумывая, в каком лесу водятся такие дриады. И я поняла: пора уходить, поскольку паладинша Арибет, покачивающая головой в такт этой песне и даже подпевающая, предмет для публичного скандала. Хорошо, что пока никто не видит. Ой, нет. Видит. Рядом со мной приземлился Рысь. Почти трезвый. Ах да, пьяный маг — ходячая катастрофа, и паренёк никогда не выпивает больше нормы. А она у него малю-усенькая... — Леди Арибет? Что с вами? Вы — пьяны? — с неподдельным ужасом в голосе произнёс он. — Нит. Я трез-ва-я. Как стëклушко, — заявила я и хихикнула. Надеюсь, я смогу вылезти из-за стола и пройтись прямо... и на лестницу взобраться. Нет, не смогу. Голова кружилась, а ноги наотрез отказывались нести моë бренное тело. Вдобавок, я обнаружила на рубахе пятно от вина и ужасно огорчилась сему факту. Свинья какая-то, а не леди де Тильмаранд. И ведь пила винишко, а не самогон. Как я так сумела нарезаться? — Хоп-хоп, рюмочка? — сочувствующе произнëс мой колдун. — По маленькой, по маленькой — а вышло много? Эх, леди-леди... Обопритесь-ка на меня... И я опëрлась, куда деваться-то. Сама я, после энного количества рюмочек, дошла бы разве что до ближайшей стенки... Так и уехала на плече Рыся, а вслед неслось:Один весëлый вор по кличке Бритый Ëжик С подругой гулял и сжал в кармане ножик, И кое-что ещë, чего сжимать не надо, И кое-что ещë, что тоже, в общем, нож!
Колдун осторожно сгрузил меня на кровать. Прислонил к стеночке. — Сами раздеться сможете? — спросил он. Я кивнула и развязала плед. Он свалился на кровать этаким мини-покрывалом в клеточку. Рысь вдруг замер и во все глаза уставился на меня. — Пятно? — уточнила я. — Завтра другую рубаху одену, а эту пр-чке отдам. — Да пятнышко-то маленькое, незаметное... — сдавленно произнёс колдун. — Боже, я и выпил-то всего ничего... — А пр-чём тут выпиффка? — удивилась я. — Леди Арибет, ты... вы красивы и так, а без доспехов ещё и изящны... Я схожу с ума? — П-здравь меня, я тож. Вот вить засада — почему у тебя такие глаза красивые? Что я несу? А что на душе лежит, то и несу. Вот стоит он, смотрит на мою рубаху и то, что под ней, и мне не стыдно. Словно он взглядом что-то поджёг во мне — горячо в груди! Или я просто пьяна? И глаза у него действительно красивые. Тёплые, яркие. Особенно когда он мне смотрит не на грудь, а в глаза. Вот тут пробирает так, что дышать трудно. И голова кружится ещё сильнее. — Понимаете, моя леди, — вдруг признался он, — я в вас влюбился. Тогда ещё, когда вы перед студентами речь толкали. Я даже и не помню, что вы тогда говорили, а вот вас... Лицо, волосы, глаза... И фигуру, её даже доспехи не испортили. А то, что я о вас знал... оно только это... усугубило. Такая красивая, сильная... умная... и несчастная. Не знаю, откуда я это взял, вы же тогда были с Фенвиком, да и сейчас, наверное... Но глаза у вас были грустные. Думал, пройдёт со временем, а оно только усилилось. И вот вы, в этой рубашке, юбке... Я не могу! Ну, обругайте меня, чтобы я обиделся и ушёл... — Не бу-ду, — погрозила я пальцем. — П-ладины не матеряцца. Тока в бою. И ваще, ты сам виноват. Падай! — похлопала я по кровати. Что я делаю? А что хочу, то и делаю. И вообще, я пьяная, какой с меня спрос? Колдун сел рядом. Взгляд его был неверящим и полным тайной надежды. — А теперь целуй меня. Он и поцеловал. В губы. Ох... Кто его учил? Или он сам такой талантливый? Как-то быстро всё случилось. Неожиданно. Оба мы, если разобраться, были неопытными. У меня он совершенно точно был вторым, а я у него — не удивлюсь, если первой. Но... Слишком легко всё получалось. Само собой. Будто мы знали всё на уровне интуиции: что уже можно, а что — пока нельзя. Сразу поняли друг друга и — влетели во что-то сказочное, огненное... И не осталось ничего, кроме Рыся, его горячих рук, губ, барабанного боя сердца. Он был пламенем, мой колдун. Горел сам и поджигал меня. И я отвечала на его, честно говоря, не слишком умелые ласки — руками, губами, телом и даже сердцем (<<Для кого оно так стучит? Неужели для меня?>> — спрашивал он). И я могла бы солгать себе, что, лаская его, я была с Фенвиком. Но ни фига подобного. Я изменила своей уходящей любви так легко, как будто мы расстались больше года назад. И единственная робкая попытка уговорить себя: <<Это Фенвик, Фенвик!>> — кончилась ничем. Не было Фенвика. Был этот кошак. Гибкий. Сильный, страстный. Мой... — Тюр Справедливец, я нарушила клятву. Я предала не только телом, но и сердцем. В твоём праве лишить меня своего благоволения, но позволь мне просить... Не сейчас. Дай мне спасти Невервинтер. Потом, когда я это сделаю, тогда и лиши, я приму это наказание. <<А с чего ты взяла, девочка моя, что я принял ту клятву? Ты ведь не любила Фенвика. Была влюблена, да. Как и он, кстати. Семья бы у вас вышла не слишком гармоничная и скучная, к тому же стоило бы вам рассмотреть несовершенство друг друга, и чувство бы развеялось. Тебе повезло — твоя влюблённость погасла первой>>. — Я... прощена? <<Было бы за что прощать. Ты была искренней. Не обманула парня ни словом, ни делом. Паладины не лгут, но имеют право молчать, пока не поймут правду. Кстати, знаешь какому богу он поклоняется?>> — Коссуту? Мистре? <<Мне. Странно: столько пережить вместе и ни разу не поинтересоваться, во что верит твой друг. Он маленьким попал в Храм, посвящённый мне. Его воспитывали монахи, и он, возможно, стал бы монахом или паладином... но у него прорезался неконтролируемый магический дар, с которым он научился справляться относительно недавно. Естественно, ни о каком монашестве после этого речи не шло. Но бога он так и не сменил. Поэтому он такой искренний и бесхитростный. А если лжёт, то скорее сказку выдумывает.>> — Поэтому он Рысь? Ну то есть... <<Да. Он был настолько мал, что имени не помнил. Или не получил. Но глаза у него даже тогда были такие, кошачьи. Как у рысёнка. Вот и окрестили. А со временем это стало именем.>> — Но что мне теперь делать? <<Во-первых, полечись от похмелья. Скоро вам уезжать, а твоя голова так и норовит лопнуть. Во-вторых... пусть всё идёт, как шло. Влюблённость — ещё не любовь. Время покажет, насколько сильны ваши чувства. Только что-то подсказывает мне: он придёт в твой шатёр, и ты его не прогонишь. Потому что вы оба не сможете солгать друг другу. И прежде чем просить прощения у кого бы то ни было — прости себя!>> Так оно и вышло. Пока собирались, седлали коней, вешали седельные сумки и грузили телеги — мы оба опускали глаза, стараясь не встречаться взглядами. Потому что, стоило мне посмотреть ему в глаза, сердце замирало, сжималось в комочек и тут же начинало отплясывать какой-то сумасшедший танец. А потом откуда-то снизу приходил жар, затапливал грудь, бил в голову. И я чувствовала, что краснею — от стыда или от чего-то другого, потаëнного... И подозреваю, что то же самое происходило с Рысем, оттого он распускал свои длинные и пушистые волосы, прикрывая пылающие уши. Но когда мы на полпути разбили лагерь, он пришëл в мой шатëр. И я его не прогнала. И в ту ночь мы были абсолютно честны друг с другом, каждый отдал другому всë, что мог, и получил тоже всë, что заслуживал. Так мы и прибыли в Колодец Беорунны. Это было маленькое селение, состоящее из деревянных домов, с огородами в палисадниках, по-моему, там даже козы на улицах паслись. Зато, к моему удивлению, там нашëлся храм Тюра — изба чуть побольше других, где алтарь Бога Справедливости соседствовал с дровяной печкой. Другой дом покрупнее отвели нам. То есть — мне, Аарину, Рысю и наëмникам. — Не лучшее место для лагеря, — вздохнул Аарин, собрав нас внизу. — Кругом драконы, великаны и прочие существа, рядом с которыми предыдущие опасности рядом не лежали. Спасибо, хоть ведут себя тихо. Леди Арибет, вы принесли дневник Маугрима? — Да, — сказала я, мысленно благодаря Даэлана за то, что он подобрал эту книжицу в то время, как Рысь валялся с ножом в груди, а я вымаливала его у смерти. Ну вот, опять... — Соберитесь, леди Арибет, — напомнил Аарин. — Мы все устали и хотим спать. Я встряхнула головой и начала: — Маугрим ищет Древние Слова Силы. Раз ищет, значит, они ему нужны. Для себя или для Мораг — не суть, это в любом случае неприятно и опасно. Одно Слово у него есть. Осталось три. Каждое из них находится в местечке, помеченном на этой карте, — я развернула карту. Мы склонились над ней, и наши с Рысем головы почти столкнулись. Соберись, блин, леди!!! — Морозный лес. Форт Икард. Лунный лес, — перечислила я ориентиры. — Разумеется, этого мало. Где-то рядом, где-то внутри, у одного из обитателей каждого пункта находится по одному Слову. И пока Маугрим не догадался, что одного Слова мало, мы должны их собрать. До самого Маугрима мы доберëмся не скоро, для этого он должен расслабиться настолько, чтобы его можно было легко найти. Возможно, придëтся даже столкнуться с ним в поединке. Поэтому первым делом остальные Слова. — Поэтому Колодец Беорунны, — уточнил Аарин. — Да, именно поэтому. Этот маленький городок, который уместнее назвать селом, находится примерно на равном расстоянии от всех перечисленных пунктов. А драконы и великаны — просто ерунда по сравнению с тем, чего хотят добиться Маугрим и Мораг. Поэтому мы и выбрали Колодец Беорунны. Любой другой город слишком далеко и неудобно расположен. — И по крайней мере одна из жительниц этого городка знает, как добраться до одного из Слов, — добавил Аарин. — Еë зовут Лилиан Кембридж. Обретается она в трактире. Осталось обсудить некоторые мелочи — и спать... На поиски лучше отправляться со свежей головой. Ночью проявила себя Лана. Она молчала всю дорогу от Порт Ласта до Колодца Беорунны, я даже начала беспокоиться... <<Ох, подруженька, дала ты стране угля, мелкого, зато много! И чую, месторождение ещë разрабатывать и разрабатывать! >> <<Чего-чего?>> — не поняла я. Впрочем, мне хватило выдержки, иначе я вздрогнула бы и разбудила Рыся, на чьей груди покоилась моя голова. Не стоило его будить, парень и так умаялся. <<Я предполагала, что ты сорвëшься и загуляешь, но чтобы так резко>>... — пояснила моя шизофрения. — <<Целибаты и клятвы — опасная штука. Потом так аукаются... Ты, главное, не признавайся ему ни в чëм раньше времени. Для начала в себе разберись, а то запудришь мозги ему и себе, а получится, как с Фенвиком>>. <<Не напоминай, до сих пор болит>>, — поморщилась я. <<Вот, пока болит, и молчи. Ласкай его, согревай, позволяй делать это с собой, но молчи. Отболит, пройдëт — тогда признавайся в чëм хочешь>>. <<Ещë один Тюр на мою голову>>, — еле удержала я хохот. <<Теперь я работаю на него>>, — важно напомнила она. — <<И получаю от него команды. И чувствую себя вуайеристкой, глядя на тебя. А отвернуться не могу. Так что терпи во мне тюровские замашки. Вреда точно не будет, а пользы — целый ва... фургон>>. Мне стало стыдно. Немножко. Я извинилась перед Ланой, она буркнула: <<Да ладно, чë, бывает>>, — и я всë же уснула... На этом мой неожиданный праздник закончился. Начались будни. Мы поговорили с Кембридж и тронулись в путь, удивляясь, откуда на таком крохотном пятачке земли такая холодная аномалия, как Морозный Лес. <<Хреновая штука, эта магия. Правда, нефть тоже ядовитая вещь, а электричество без изоляции вообще смерть>>, — подала голос подружка. Хм, не шизофрения? Действительно, подружка. Просто бестелесная и по этой причине обитающая в моем мозгу. А что касается моих чувств... Я переглянулась с Рысем. Он умный парень и не будет настаивать. Зато вновь и вновь прикроет мне спину. А я заслоню его от смерти. И это лучше, чем все признания в мире. Вот Даэлан тоже предпочтëт такие отношения. Потому и молчит загадочно, понимает, что происходит. Но не выдаст нас ни словом, ни жестом. И да будет так! С такими мыслями мы и вступили под заснеженные кроны Морозного Леса.