Ещё больше Желаний (More Wishes)

Шан Цинхуа не сразу осознал, что его занесло в собственную новеллу. В его защиту – первые несколько лет доступа к внешнему миру у горе-автора не было. Он был ребёнком, а их не особенно-то выпускают куда-либо за пределы дома. Жить с сознанием взрослого в теле младенца – удовольствие ниже среднего. Неудивительно, что дети то и дело плачут. Всё вокруг такое огромное, и эта клятая беспомощность… Ни за какие коврижки Шан Цинхуа не согласился бы повторить этот опыт. Единственный плюс – объятия, на которые не изобиловала прошлая жизнь. Как же быстро люди привыкают к хорошему… Когда тело выросло в достаточной мере, чтобы начать самостоятельно передвигаться и разговаривать, Шан Цинхуа ринулся исследовать мир. Последствия были… неприятными. Попытки говорить полными и связными предложениями заканчивались тем, что он либо издавал набор невнятных звуков, либо начинал икать. От разочарования хотелось рыдать. Ноги, маленькие и неуклюжие, совершенно не держали и то и дело норовили унести владельца в неправильном направлении. Шан Цинхуа часто падал, набивая синяки да шишки, сшибал все углы и сносил вещи. Он уставал слишком быстро – значительно быстрее, чем сверстники. Родители, глядя на странное поведение сына, немало обеспокоились. Их старший сын, в отличие от Шан Цинхуа, никаких хлопот не доставлял. Старший сын… Вернее, брат всё время следовал за Цинхуа и, когда никто из взрослых не видел, старался всячески пакостить. Подумать только, взрослого мужика запугал какой-то пацан, на четыре года старше его нынешнего тела! Было бы смешно, если б не было так грустно, но младенцы не особенно приспособлены давать сдачи. Да и мстить маленькому ребёнку… Всё в Шан Цинхуа восставало против этого. «Это ведь просто банальная ревность», – говорил себе попаданец, и оттого большую часть детства он провёл, снося издевательства малолетнего негодника и стараясь как можно скорее стать самостоятельным. Синяки, шишки, гематомы – не было ни единого дня, чтобы Шан Цинхуа не получил какую-нибудь травму. Как же хорошо, что дети низенькие, гибкие и упругие… … Пора отрочества Шан Цинхуа оказалась омрачена банкротством семьи. Родители держали небольшую лавку на центральной улице города. Они купили её десять лет назад и были невероятно довольны собой – за счёт места расположения (на центральных улицах всегда было полно людей) торговля обещала быть прибыльной. И не важно, чем именно торговать – любой товар ушёл бы очень и очень быстро. Увы, за прошедшие годы городок разросся, и префектура приняла решение открыть несколько рыночных площадей, естественно, неподалёку от центра. Владельцы соседних лавок споро подхватили вещи и переместились на другие улицы – подальше от рынка и конкурентов. Магазин же родителей располагался в здании, и просто так перенести его было невозможно. Количество покупателей значительно сократилось, прибыли пошли на спад. К моменту, когда Шан Цинхуа исполнилось пять лет, процветающая ранее семья обеднела. Родители вынуждены были продать лавку за стоимость гораздо меньшую, чем покупали. Мать, стремясь заработать хоть какие-то средства, собрала остатки товара и отправилась с торговым караваном, пропадая недели, а то и месяцы напролёт. Отец начал топить горе в вине. Как и в прошлой жизни, это детство Шан Цинхуа выдалось непростым. Впрочем, были и различия. Пусть незначительные, но ведь были, правильно? Например, этот отец Шан Цинхуа не напивался до белой горячки и не буянил. Он скорее был алкоголиком меланхоличным и слезливым, предпочитавшим пить в компании друзей, а по возвращении домой валяться на полу и смотреть в потолок. … Первым делом подросший Шан Цинхуа вытряс из закромов памяти средство от похмелья. Это весьма действенное «зелье» прекрасно работало на его соседях по ВУЗовской общаге. Самому это средство было без надобности – пил Цинхуа без фанатизма, – но рецепт он запомнил. Единственная проблема заключалась в отсутствии некоторых распространённых на Земле ингредиентов. Собственно, именно в этот момент и должен был прозвучать первый звоночек, но Шан Цинхуа со свойственной ему непосредственностью отмахнулся от очевидных подсказок. Мало ли как был устроен быт в Древнем Китае, правильно? На рынке же можно было купить зёрна кофе, и они даже не были дефицитом… И вообще, Шан Цинхуа никогда не разбирался в сельском хозяйстве, так что неудивительно, что его не насторожило отсутствие в лавках некоторых продуктов. Мало ли, может, они просто в этом регионе не распространены? В свои пять лет Шан Цинхуа не мог самостоятельно ходить на рынок – пришлось просить брата. Старший покривился, но просьбу выполнил. Поскольку брату не нравилось, когда Шан Цинхуа задаёт вопросы и вообще разговаривает, пришлось дать слово держать язык за зубами. Методом проб и ошибок Шан Цинхуа, едва не убившись на крошечной кухне их дома, таки сварил отцу средство от похмелья. К счастью, большинство «ошибок» заключалось именно в подборе пропорций, а самой сложной частью квеста являлась варка кофе. Со страдальческим выражением лица отец выпил подношение, всем видом показывая, что сомневается в безопасности содержимого чашки, но так уж и быть, сделает маленькому сыну приятное. Глаза мужчины забавно округлились, когда пару минут спустя он почувствовал, как головная боль отступает, а самочувствие стремительно улучшается. С любопытством осмотрев напиток, отец принялся выспрашивать, что именно Цинхуа туда добавил… Что не помешало мужчине согласиться с тем, что средство действенное, только с третьего раза. Кажется, он просто не знал, как реагировать. Только несколько позже Шан Цинхуа осознал, что пятилетний ребёнок, знающий состав лекарства от головной боли и дурноты – не самое тривиальное зрелище. Впрочем, поразмыслив, отец списал всё на счастливое стечение обстоятельств, решив, что сын случайно наткнулся на выигрышную комбинацию. Он даже назвал Шан Цинхуа «маленькой удачливой звёздочкой». Брат, жаждавший родительского внимания и не получавший, несмотря на все усилия играть роль взрослого в семье, ещё больше озлился на Цинхуа и принялся изводить его с удвоенной силой. Единственные минуты перерыва наступали, когда мать ненадолго возвращалась домой. Тогда брат переключался на неё, стараясь завладеть всем вниманием женщины. Отец в эти дни тоже приводил себя в порядок и начинал напоминать человека. Шан Цинхуа же, напротив, старался как можно меньше попадаться семье на глаза, но мать, несмотря на все попытки спрятаться, неизменно находила его. Мать была женщиной бойкой и шумной, она любила поговорить, что делала обычно долго и со вкусом. Только присутствие Шан Цинхуа и могло хоть как-то сдержать её темперамент. С младшим сыном женщина предпочитала молчать. Шан Цинхуа даже не сразу осознал, что начал рассказывать матери то об одной, то о другой своей идее, о своём видении проблем и событий, происходящих вокруг. Мать была единственным человеком, кто слушал внимательно, не перебивая, что бы он ни говорил. Это подкупало. В прошлой жизни Шан Цинхуа никогда никто не слушал. … Жизнь шла своим чередом, и год от года становилась всё тяжелее. Когда Цинхуа исполнилось семь, семья едва могла наскрести денег на еду. Родители продали имение в городе и переехали жить на ферму у небольшой речной заводи. Места в доме было мало – Шан Цинхуа пришлось ютиться в одной комнате с братом. Земельный надел при ферме оказался достаточно большим, чтобы разбить там огород и кормиться с него. В курятнике ещё остались от прежних владельцев куры. Казалось бы, жизнь должна пойти на лад, но в первое же лето выяснилось, что почва на участке тверда и малопригодна для посевов, а куры… Шин Цинхуа и подумать не мог, что эти птицы могут быть настолько агрессивными! … Отец продолжил пить, и Шан Цинхуа не знал, из-за чего следует беспокоиться в первую очередь: из-за того, что отец может в скором времени посадить печень и умереть, или потому, что тот берёт деньги в долг, чтобы купить алкоголь. … Когда Шан Цинхуа начал считаться достаточно взрослым, чтобы передвигаться по деревне самостоятельно, семья была не просто в ужасном, но уже в бедственном положении. Засучив рукава, автор-попаданец принялся делать то, что являлось привычным с прошлой жизни – начал изыскивать способы заработать денег. Свою деятельность Шан Цинхуа начал с удобрений. Припомнив несколько ютуб-роликов из прошлой жизни и присовокупив к этому собственный скудный опыт выращивания цветов в кадке на подоконнике, он принялся пробовать разные комбинации. В конце концов удобоваримая формула была найдена и немедленно испробована на огороде. Результат поражал воображение. Теперь оставалось выгодно продать это. Да, Шан Цинхуа имел весьма смутное представление о торговле, но он учился. Прогуливаясь по деревне, он предложил некоторым жителям попробовать образцы чудесного удобрения. Последовали его предложению немногие. Поначалу. Но стоило первым испытателям увидеть результат, и о маленьком тощем грязном мальчишке с изодранными коленками заговорили. Даже фермеры из соседних селений потянулись в их деревушку, чтобы купить чудодейственное удобрение, да не просто образец, а огромную партию. Шан Цинхуа даже не пытался делать вид, что додумался до этого сам. Напротив, он гордо заявлял, что это – семейная тайна. В процессе сбора ингредиентов для удобрений он наконец осознал, что переродился в фантастическом мире, наводнённом магией, заклинателями, демонами и ещё много чем подобным, и едва не помер со смеху. Подумать только! Он же не раз слышал истории странствующих монахов о монстрах и демонах! … Тогда почему, спрашивается, родители НИКОГДА не пугали его страшилками о том, что если он будет плохо себя вести, явится какой-нибудь монстр и вырвет ему глаза?! Это же стандартная практика воспитания маленьких непослушных охламонов! Боже, да он и не подозревал, что этот мир населяют существа, отличные от тех, что обитали на Земле!! … Хотя… Родители не раз сокрушались относительно «засад демонов на дорогах»… Но! Метафоры с гиперболами ещё никто не отменял! Откуда же Шан Цинхуа было знать, что это не для красного словца?! Брат… Брат, играя, всегда воображал себя заклинателем… Равно как и другие дети… Так все дети сочиняют небылицы и играют в то, о чём недавно слышали истории!! … … Вот это-то и должно было насторожить – брат не славился воображением…. Не насторожило. В голове у Шан Цинхуа звякнуло, только когда он, собирая информацию о возможных составляющих кормовой смеси, наткнулся на описание средств, которыми пользуются в «Царстве Демонов». Не успел он осмыслить это, как один из селян обвинил их семью в том, что они подмешивают в удобрение «кровь демонов». Разумеется, ничего такого Шан Цинхуа в свою смесь не добавлял, но то, с какой серьёзностью селянин спорил с родителями, заставило его задуматься о том, что это может быть не просто суеверие. Шан Цинхуа принялся задавать вопросы. И чем больше ответов он получал, тем сильнее запутывался. Наконец, собрав всю информацию о «демонах и заклинателях» воедино, Цинхуа почувствовал, что ему становится дурно. Мать, вернувшаяся домой после путешествия с очередным караваном и потрепавшая сына по макушке, легче не сделала. – Наш путь пересёкся с благородными совершенствующимися, – с улыбкой поведала женщина. – Среди них был даже представитель ордена Гусу. Лань Цижэнь, кажется, так его звали. Он такой угрюмый! Ни разу не улыбнулся за все те несколько дней, что мы двигались по одной дороге! Услышав это, Шан Цинхуа замер на месте как вкопанный. … Лань… Цижэнь…? Из ордена Гусу? Это… Это просто нелепое совпадение, да? Только вот поверить в это было сложнее, чем в то, что он переродился в собственной новелле. Хотя и это было весьма сомнительно. Ну разве подобное может быть реальным? Весь мир вокруг написан им самим! Все хорошие и плохие идеи; все бессонные ночи, проведённые перед стареньким ноутбуком; все бессчётные часы, когда он буравил взглядом мигающий курсор и пролистывал комментарии, стараясь понять, какой сюжетный поворот больше понравится читателям; письма хейтеров с угрозами и фанатов с просьбами добавить больше [па-па-па] сцен; разборки с администрацией сайта; хостинги; VIP контент… Всё это воплотилось здесь и сейчас… Но… Разве оно может быть реальным? Нет! Конечно, нет! Но… ведь так и есть! Стоило только принять правду, и Шан Цинхуа вздохнул с облегчением. Он был не «где-то, незнамо где», а в собственной новелле! Это открывало большие возможности, ведь кто, как не автор, знает о своём мире буквально всё? Затем пришло осознание. Он, автор, знал секрет бессмертия. Он мог стать заклинателем! Ну… при условии, что то, о чём он писал в черновиках и первоначальных набросках новеллы, тоже воплотилось… Так разве не здорово?! За осознанием пришёл страх. Он, Шан Цинхуа, переродился в своей новелле. И не просто в каком-то ширпотребном романчике, но в книге, которая имела огромный успех. Автор воплотился в своём величайшем детище, в своей гордости и… в своём величайшем разочаровании. В этой истории страдали и умирали… да, в общем-то, все. Даже главные герои… Ох, чёрт! Несколько недель кряду Шан Цинхуа трясло от ужаса. То, что он оказался в своей новелле, означало, что смерть ждёт и его! Если только каким-то чудом ему не удастся избежать событий основной сюжетной линии, ведь он угодил в тело второстепенного персонажа, пушечного мяса, крысы-предателя, которому суждено погибнуть от рук Мобэй Цзюня! … Мобэй Цзюнь… Здесь, в этом мире Мобэй Цзюнь реален! Мысль заставила Шан Цинхуа покрыться испариной и провести ещё несколько бессонных ночей, ворочаясь в кровати. Мобэй Цзюнь… Первый черновик романа был… ну, собственно, о нём самом, только с более привлекательной внешностью, и о мужчине его мечты. Много просмотров эта история, конечно, не заработала, зато Шан Цинхуа осознал, что этим хобби вполне может зарабатывать на жизнь. Увы, комментаторы оказались безжалостны. Диванные критики разгромили в пух и прах саму идею, заявив, что его главный герой бесполезен, неинтересен, некомпетентен, слишком Марти Стью, и читать о нём скучно. Смирившись, Шан Цинхуа удалил работу и сменил псевдоним. Во второй раз он попытался сделать главного героя таким, чтобы тот нравился всем. Критики не утихли, хотя комментарии стали на порядок менее едкими. Шан Цинхуа такое положение вещей неимоверно взбесило. Его герои были великолепны! Разве могут кому-то не нравиться сильные, гордые мужчины, которых снедают внутренние противоречия? Только если очень твердолобым людям!... Каковые, к разочарованию автора, всё-таки находились. Они словно задались целью облить грязью всё, что увидят. Что им до чужих чаяний, надежд и мечтаний? Да… Да даже попадись им на пути их родственная душа, Шан Цинхуа не сомневался, и её те втоптали бы в пыль! Третья версия новеллы кардинально отличалась от первых двух. Оставив все свои интересные задумки для сюжетных линий второстепенных персонажей, Шан Цинхуа сотворил протагониста, который был ему самому только едва-едва интересен. Ровно настолько, чтобы не было скучно писать. Это сработало. Критики заткнулись и потребовали добавки. Да, в адрес тех самых второстепенных персонажей всё ещё прилетали замечания, но это хотя бы не было так больно… Постепенно Шан Цинхуа отрастил толстую шкуру и перестал вообще обращать на это внимание. В конце концов, он уже и так знал всё, что ему говорили. А? Кусок плохо проработан? Ну, да. Он проспал время выкладки, а есть хотелось. Что? Персонаж вышел однобоким? Ну так эту дамочку всё равно грохнут пару глав спустя. Зачем стараться продумывать каждого NPC? Что-что? Подобные сцены секса невозможны в реальной жизни? Ну так в реальной жизни секс – довольно болезненная штука (первый и единственный опыт навсегда убедил Шан Цинхуа в этом)! Пропуская мимо ушей гневные вопли хейтеров и комментарии доморощенных аналитиков, Шан Цинхуа писал всё больше и больше… Так появилась на свет новелла под названием «Интриги гарема Бессмертного». Первоначально Шан Цинхуа планировал написать много чего хорошего. Правда-правда! Без шуток! Он добросовестно просмотрел все замечания и комментарии в отзывах к предыдущему черновику новеллы, потом изучил матчасть. Прочитав некоторые самые известные романы, Шан Цинхуа пришёл к выводу, что больше всего людям нравится читать о любви между хозяином и рабом, а ещё о битвах. Сюжет придумался сам собой, где-то часа в три ночи, когда Шан Цинхуа заваривал рамен, попутно переключая канал с фильма о повадках львов на документальную историю о жизни в гареме персидского шейха. Шан Цинхуа тогда застыл как вкопанный на несколько минут, а после ринулся к ноутбуку. Позабытый рамен остался остывать на столе, а Шан Цинхуа самозабвенно расписывал план новеллы: три тома – три арки. Главный герой первого тома также появится во втором и третьем, но уже второстепенным персонажем. Он будет добросердечным и благородным, абсолютно безнадёжным во всём, что касается подковёрных придворных интриг и политических махинаций. Ещё он будет воином – умелым, решительным, сильным… И вынужденно будет исполнять роль, больше присущую женщине. Звать его будут… Лю Цингэ. Первая арка будет посвящена традиционной «истории безнадёжной любви». В ней, как и полагается, будет ревнивая Первая Жена… гм, вернее, Первый Супруг, и богатый Лорд, и все клише и штампы любовных романов, ещё скандалы, интриги и расследования… Но вместо того, чтобы превозмочь все невзгоды, главный герой, в силу своей добросердечной и благородной натуры, будет страдать, попадая в неловкие ситуации. Он станет жертвой всеобщего порицания и в конце концов поймёт, что даже Первый Супруг, которого он всё это время видел своим врагом, такая же жертва обстоятельств и народного мнения, как и он сам. Просто так устроен мир. Просто люди всегда рады сожрать тех, кто не похож на них. Во второй арке скрытый главный герой, Ло Бинхэ наконец начнёт подниматься из грязи в князи, и в итоге станет Императором Людей и Демонов. Только в процессе борьбы он полностью утратит себя и вместо того, чтобы быть справедливым и мудрым правителем, озлобится и превратится в то, что так презирал в окружающих. Лю Цингэ станет его Супругом, а его бывший муж – в общем-то, хороший, но бесполезный человек, сильный и вместе с тем слабовольный – погибнет. В третьей арке всё круто изменится. Ло Бинхэ трагически погибнет от рук собственного ученика, Вэй Усяня, который придёт к Владыке Демонов в поисках мести… А потом, объединившись с Лю Цингэ, Вэй Усянь разрушит прогнившие устои Империи! О, Шан Цинхуа буквально чувствовал горько-сладкий привкус такого развития сюжета на языке. Это было похоже на… на тусклый свет солнца, пробивающегося через его замызганное оконное стекло… на остывший, но всё равно вкусный рамен в миске. С одной стороны, подобное развитие событий позволит всем вздохнуть спокойно и сотворить новый дивный мир. С другой – на алтарь хаоса очередной войны будет принесено множество жизней. И всегда есть шанс, что новый герой повторит ошибки предыдущего… Так, Вэй Усянь… расколет свое золотое ядро, стараясь уничтожить тёмные силы, что вырвались на волю из-за его экспериментов с Тёмной Энергией. А человек, которого тёмный заклинатель любит всем сердцем… Он… да, он попытается добраться к нему и опоздает. Вэй Усянь погибнет у него на глазах. «Нужно непременно написать сильный эпилог, – решил Шан Цинхуа. – Хороший эпилог, в котором будет надежда на лучшее будущее…» Он… да, наверное, в эпилоге повествование снова пойдёт от лица Лю Цингэ? Из всех персонажей именно этот, как никто, заслуживает хэппи-энда… Успокоившись только под утро, Шан Цинхуа отправился в постель, намереваясь поспать несколько часов, а после начать творить. Первый том новеллы написался легко и быстро. Половина второго тома тоже. Шан Цинхуа чувствовал небывалый подъём. Он делал нечто стоящее, нечто хорошее и значительное! Даже в некотором роде эпичное! Несмотря на то, что многие люди переставали читать, даже не добравшись до второго тома, круг постоянных читателей рос. Особо рьяные фанаты даже пригрозили Шан Цинхуа, что разузнают, где он живёт, и поколотят его, отомстив за страдания Лю Цингэ. Шан Цинхуа не был против. Скорее, ему было приятно видеть, как посторонние люди защищают его персонажа. Это было в новинку – раньше никто никогда не пытался уговорить его сжалиться и придумать персонажу менее мучительные испытания… … Когда пришло время ввести в историю Мобэй Цзюня, Шан Цинхуа уже чувствовал себя достаточно уверенным, чтобы несколько… ослабить вожжи. Мобэй Цзюнь, по его задумке, был одним из второстепенных персонажей. Первоначально ледяной демон появлялся в облике злодея, после становился союзником. Особенно много сюжетного времени ему уделялось в третьей арке, где Король Северных Пустошей завоевал большую часть Царства Демонов и заключил военный союз с Вэй Усянем. И… раз уж Шан Цинхуа решил, что в случае с этим героем забьёт на мнение читателей, то почему бы не вложить в него душу? Мобэй Цзюнь станет тайной Шан Цинхуа – его любимцем. Мобэй Цзюнь будет внешне холодным, но в душе пылким. Он будет верен своему слову, будет оберегать тех, кто заслужил его уважение или восхищение. Он будет безжалостен к врагам и предателям. Его семья – ледяной клан – будет пренебрегать им в детстве, и Король Севера вырастет глубоко одиноким, жаждущим чужого тепла, но слишком гордым, чтобы признать это. Мобэй Цзюнь будет очень опасным для любого случайного человека, но если какому-нибудь герою удастся его победить, то демон станет тому добрым другом и верным соратником. Он... Он будет высоким, широкоплечим, с тонкими чертами лица и пронзительными голубыми глазами. Ещё Король Севера будет управлять льдом, постоянно излучая холод (потому что, когда Шан Цинхуа писал черновик, было душное лето, и автор мечтал о кондиционере). … Поначалу всё шло неплохо. Но потом… Потом случилось ужасное… Ноутбук Шан Цинхуа сгорел. Буквально. Катастрофа! Страшная, чудовищная катастрофа! Прямо-таки эпик фэйл! Новый ноутбук стоил дорого. Даже самая дешёвая модель имела цену в пару сотен долларов минимум! Рабочая лошадка Шан Цинхуа была не просто старой, а древней. Перегревалась часто. Неудивительно, что когда Шан Цинхуа по рассеянности оставил ноутбук на столе (было лето, а кондиционера в квартире не было и не предвиделось), а сам отправился принимать освежающий душ (в котором благополучно заснул), тот просто взял и расплавился. И вместе с ним сгинули все черновики, зарисовки и… Боже! Чтобы купить новый ноутбук, нужны деньги. Чтобы появились деньги, Шан Цинхуа должен был писать и выкладывать на сайт продолжение новеллы. Чтобы писать, нужен был ноутбук… Замкнутый круг. Шан Цинхуа не стеснялся признавать, что те главы, которые он написал с телефона, были… не ахти. Но ноутбук сдох сразу после того, как начали выходить заметки на литературных сайтах, в которых освещалась его новелла. Перестать писать сейчас – всё равно, что признать поражение. Попросить у читателей донат – тоже. Хотя хейтеры, очевидно, будут счастливы… Ну, да пусть хоть вечеринку устроят! Смысл ведь в том, чтобы обскакать все их комментарии, не так ли?! Только… кто же ему поверит… … Удивительно, но некоторые особо преданные фанаты, узнав о случившемся, подкинули деньжат, отец тоже удивил, прислав значительное пособие, и Шан Цинхуа купил-таки ноутбук. Самый простой, без изысков, но новенький! Распаковав покупку, Шан Цинхуа заплакал. Спасибо! Спасибо вам, читатели! Спасибо за то, что не стали резать крылья! Преисполнившись благодарности, Шан Цинхуа пообещал себе, что выполнит любую просьбу своих фанатов. К чертям хейтеров с их мнением! У этого автора есть поклонники, и они, кажется, святые! Что бы они ни захотели прочитать, он напишет! … В тот момент это казалось хорошей идеей. Тем более, что вместе со стареньким ноутбуком исчезли все черновики. Да, Шан Цинхуа всё ещё помнил некоторые задумки относительно лора и сюжета, но весьма смутно. Сидеть и придумывать с нуля было откровенно лень, а публиковать продолжение требовалось строго в соответствии с графиком – оплату счетов ещё никто не отменял. Итак, поскольку читатели, искренне наслаждающиеся историей Ло Бинхэ, поддержали Шан Цинхуа в трудный час, почему бы немного не подыграть им? Пусть Владыка Демонов правит сурово! – Пусть. Пусть Ло Бинхэ [па-па-па] с Лю Цингэ практически сразу после спасения! – Конечно, почему бы и да! Ло Бинхэ нужно больше сил! – Отличная идея! Пусть Ло Бинхэ посетит бордель и проведёт там несколько глав кряду! – Не вопрос, Шан Цинхуа может написать и такое! Пусть Ло Бинхэ пленит красавчика Гунъи Сяо и сделает его своим наложником! – Ну… ладно… Пусть Ло Бинхэ убьёт этого бесючего второстепенного персонажа и насадит его голову на пику! – Эм… это в его духе, да… Пусть Ло Бинхэ преподаст Мобэй Цзюню урок и подавит волю ледяного демона! – … А… н-ну… если читатели так этого хотят… Пусть Ло Бинхэ воспользуется благовониями с афродизиаком и наконец уложит милашку-целителя в постель! – Гм… это ж ему потом аукнется… Но… Ну, хорошо… … В своё оправдание – Шан Цинхуа искренне старался работать с тем, во что в итоге превратился текст новеллы. Он продумывал сюжет и прикидывал, как лучше завершить историю Ло Бинхэ. Первоначально Шан Цинхуа думал, что демон-полукровка трагически погибнет в одной из битв, но тот в итоге, «благодаря» читателям, собрал огромный гарем и помирать не спешил. Под конец Шан Цинхуа вообще начал сомневаться, что это возможно. А жаль. Было бы неплохо завершить смертью протагониста одну из арок и перейти к чему-то другому. Или просто оставить Ло Бинхэ и дальше [па-па-па] со всем, что движется, забыть как страшный сон и написать ещё чего-нибудь. В конце концов, у этого автора есть ещё много идей и достойных персонажей! Они тоже понравятся читателям… Ведь понравится? Понравятся? Время от времени Шан Цинхуа возвращался к подобным размышлениям, но, впрочем, не так уж и часто. А зачем? Его работу читали, некоторым людям даже нравилось, так стоит ли что-то менять? Ведь написанные, выдуманные человечки не имеют чувств. Даже Мобэй Цзюнь, любимый, нежно взлелеянный персонаж, и тот – не более чем горстка букв на бумаге. А вот читатель, пожелавший увидеть унижение и покорность гордого ледяного демона – вполне реален. Так Шан Цинхуа думал тогда, делая свой жизненный выбор. Теперь же, когда он был здесь, по эту сторону… хотелось завыть. Почему? Почему всё вдруг оказалось реальностью?! Неужели Мобэй Цзюнь тоже живой? А Лю Цингэ? Ло Бинхэ? Если да… Должен ли он, Шан Цинхуа, помочь им? Но… Нет! Это невозможно! Он же не бог! Он – просто автор! Самый обычный человек! Как мог выдуманный им мир вдруг взять и ожить?! Интересно, это только ему так повезло? Или были ещё такие же неудачники, чей самый плохой роман вдруг взял да и воплотился? Знать бы, тогда Шан Цинхуа, несомненно, заранее спросил бы у тех авторов, были ли они, скажем, садистами? Разве смысл историй в стиле ангст и дарк не в том, чтобы сотворить что-то плохое без последствий, связанных с законом? Нет, этот Цинхуа определённо НЕ какой-то маньяк! Он никого никогда не пытал, не убивал и не насиловал! Да он и мухи-то в жизни не обидел! А теперь сюжет диктует ему стать соучастником таких событий, что… Ох, никогда! И всё потому, что он сам, своими руками когда-то это написал! Этого не может быть! Просто потому, что быть не может! Ведь так? Так?! – Простите! – ворочаясь на постели, сквозь сон провыл Шан Цинхуа. – Простите, мне так жаль! Если бы я только знал! Простите, простите, простите! Я не хотел… Клянусь, если бы я знал, то не стал бы писать такого… Никогда в жизни! И концовки… Все были бы только счастливыми… Даже болезней бы не было… Никогда… Никогда… Простите, простите, простите… Пожалуйста… Щёку обожгла пощёчина, и Шан Цинхуа, подскочив, рассеянно заморгал, стараясь прогнать остатки сна. Над ним угрожающе навис брат. – Ты мешаешь спать, уродец! – прошипел он. – Гэгэ! Я это вслух? Прости! – Если ты снова меня разбудишь, я скормлю тебя курам! – Я не хотел! Прости, Гэгэ! Я правда не хотел! Почему-то после пощёчины, отвешенной братом, Шан Цинхуа почувствовал себя лучше. Спокойнее. Он определённо заслужил наказание, пусть брат и привёл его в исполнение, не зная причин. В конце концов, читатели-хейтеры не раз писали, что Шан Цинхуа заслуживает самых страшных страданий за своё творчество. Так не поэтому ли он сейчас здесь? Может, если каждая написанная история для кого-то – реальный мир, то… Тогда ему, автору, предавшему своё вдохновенье, наказанием свыше предопределено исправить свои ошибки? … Но это же так несправедливо! Могли бы хоть предупредить, а то попал этот несчастный автор, как кур во щи!