Со вкусом карамели

      И когда всё только пошло не так? Может быть тогда, когда Мортон понял, что влюблён?.. Нет, определенно раньше. В момент первой встречи и взгляда глаза в глаза?.. Нет, нужно думать шире. Ещё раньше. Кажется, когда-то ему стоило принять это всерьёз. Сейчас начинало пахнуть гарью…       2 года назад       — Мортон? Майк Мортон?! — возмущенно восклицал мужчина. Но не то чтобы нашему рыжему парню это было интересно. Его яркую головушку занимало одно — прекрасное сновидение. Ну не могут сны про еду быть плохими, а уж тем более тем, что способно разрушить жизнь. Куличи, пироженки, панкейки, блинчики, ягодки, фруктики, эклеры, жареная курочка с картош…       — Бррргррр — выдавил измученный живот, вместо своего хозяина, словно разумное создание, не имеющее способности поведать об этом всему миру. Даже носителю, чего уж там. Но звучало это явно жалобно. С упреком и просьбой разбудить этого вредного поганца.       — Майк. — ткнула того девушка, сидящая сбоку. — Просто скажи «Да» и спи дальше. — фыркнула Гилман. «Ну вот какого черта?» — не понимала причин, по которым помогала ему, здешняя отличница. Отпустить бы его в свободное плавание… Да жалко. Не выживет ведь. Так ей казалось. Право, не без причины. Сколько уже приходилось спасать этого вечно попадающего в неприятности парня? Сосчитать проблематично. Но выводы неутешительные.       — Пфа! — выдавил из себя Майк, подтирая слюну. Класс разразился оглушительным смехом.       — Опять чудит.       — Ведет себя как клоун.       — Да пофиг. Зато смешной.       — Это и гибкость — его единственные плюсы.       — Он уже и того не может, о чём ты.       — Да, да. — повторился парень, поднимая голову. Быть может, не все относились к нему хорошо, но… В жизни всегда так. Когда-то это расстраивало, давненько, правда. И было из-за чего. Но теперь ему было всё равно. Майк Мортон не мог быть так плох. Ну, или он пытался успокоить себя этим.       — Отвечайте сразу, пожалуйста. Сон на занятиях не способствует хорошей учёбе. — мягко намекнул педагог на ухудшающиеся оценки. Поведение, впрочем, хромало всегда.       — Сон на учёбе не способствует росту ваших оценок, мистер Мортон, но способствует снижению моего давления и уменьшению письки. — глухо передразнил он, опуская голову на парту. Понимал, что прав не был, но ничего не мог с собой поделать.       Кажется, судя по смеху в классе, эти слова не остались незамеченными для собравшихся в кабинете. «Чёрт» — и тяжело вздыхает. Тоже, что и вчера.       — Покиньте класс. Сейчас же. Обдумайте своё поведение. У всех бывают тяжелые времена. Не стоит делать из этого трагедию. — кажется, тот хотел сказать ему что-то еще, но Майк уже покинул комнату. Без истерик, просто собрал вещи одним махом и закрыл дверь, без лишнего шума.       — Пффф… — голова, обессилив на несколько мгновений, уткнулась затылком в дверь. — Ага, если для вас потеря дела жизни не трагедия… Тогда вы каменный. — «Хотя… не важно. Людям всё равно, пока это не касается их самих. Сыпят соль на рану» — и срывается с места. Кабинет на втором этаже. Можно было бы и прыгнуть: на ветку из окна коридора, а там спуститься. Ничего сложного. Для старого Майка. Новый — с трудом встаёт на руки. Этот перелом оказался фатальным. Карьера спортсмена закончилась травмой на соревнованиях. Ему тогда просто повезло. Жив остался — из хорошего. Из плохого… Все остальное. Классно было провести большую часть лета в больнице, на восстановлении, но получить ровным счётом… Да, оно самое.       Лучи солнца согревают кожу лица, шеи, плеч. Мощным потоком треплет белую майку и чёрную рубашку, слепит глаза приятный, прохладный, осенний ветер. В это время года запах особенно прекрасен: цветущие растения, созревшие плоды, жухлая трава, костёр и сладость грядущего Хэллоуина. Это всегда успокаивало, дарило некое чувство забытого прежде счастья. В последний раз, он ощущал себя также хорошо весной. Способный на всё. Но, как говорится, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Только, богу смешно, а вот бывшему акробату — ни капли. Одной лишь надеждой волочится его существование: что где-то там, в другом мире, он смог. Ну, и то, что самовлюбленности в нём больше эгоизма. Умирать не страшно, но руки не поднимаются, как бы смешно это не звучало. Пришлось смириться. Осознание того, что тебе не нужно сдохнуть, чтобы всё было нормально, по-человечески, а не как… Как сейчас… Пришло внезапно. Легче не стало, но убедило продолжать. Истина казалась забавной — более он, как оказалось, ни черта не умел. Да и не хотелось учиться. Каждая секунда иного занятия не приносила ни капли удовольствия. Бессмыслица…       Видеоигры могут отвлечь от всего на свете. Автоматы любят съедать монетки и плохое настроение, а Майк не жадный. И того и второго приносит в достатке. Если в этих машинах было хоть немного человеческого, вероятно, они всегда его очень ждали и любили. Любого. Играющего правой или левой руками, в хорошем или ужасном состоянии. Самоуверенного, опустошенного, мечтающего сдохнуть или наконец-то начать жить дальше. Это было взаимно.       Сделать тортики: клубничные, шоколадные, ванильные — проще простого. С четырьмя слоями, тремя видами посыпки и вишенкой? Легче лёгкого. На время? Раз плюнуть. Также как замочить всех зомби на первых трёх картах. Даже думать не надо. Стреляешь, представляя себе самого бесячего учителя. Иногда себя. Разнообразия ради. Мортон слишком много лажает. Ну, или ему просто нужно было в больницу, проверить здоровье психики. Эти усталость и безразличие настолько въелись в нутро, что стали той самой ненужной частью, которую и оторвать то нет сил. Но нужно именно тебе.       Самые любимые игры — гонки. Адреналин взрывает восприятие: руки трясутся, глаза горят, а боль отходит на второй план. Ему хочется покататься также. Обязательно. Когда-нибудь. Точно-точно. Как только он докопит на байк. И сдаст на права. На третий раз уж наверняка. Пока тебе семнадцать мир всё ещё может удивить.       — Уф… ***       Тени скользят по кирпичной кладке домов и зданий. «Кажется, я порядком задержался…» — наручные часы показывали «22:34». Могло быть, конечно, и хуже. Однажды, во время психоза, тот парень, кажется, его звали Джек, оставил рыжего один на один с автоматами на всю ночь, вернувшись утрам к семи, чтобы увидеть спящего на «мотоцикле» Мортона. У него до сих пор осталась фотка того, как над ним поглумились в то утро. Ему нравится это воспоминание. Некоторые незнакомые люди бывают слишком добры…       «Фиона?» — в глазах плывёт, может он обознался? Вряд ли…       «Я должен проверить…» — думает парень, в след отправляясь за знакомым силуэтом.       Тень бежит по стене, вторя за девушкой в легком плаще. Изредка оборачивается, проверяя, нет ли слежки — Майк едва-едва не спалился. Ему так хотелось чихнуть, что он невольно перечислил всех и каждого, кто бы мог вспомнить его в этот ответственный момент, а заодно вспомнил выключить звук на телефоне.       «Я даже не уверен, что это она… А тут определенно творится что-то не то… Классно я вляпался» — размышляет парнишка, видя в следующем пролёте ещё больше человек, а потому остановился тут. В итоге эта непонятная леди завела его в огромное заброшенное здание. Лишь тусклый свет свечей освещал коридоры и не давал заплутать окончательно. Выйти иначе, чем через дверь, похоже, нельзя. Окна заколочены досками изнутри. И сделано на совесть — пальца не просунешь меж деревяшками. Попробовал.       — Итак… Начнём наше собрание. — «Этот голос… Я уверен. Она.» — легче не становилось, а вот интереса, на зло, прибавилось. Хоть они и дружили, Майк не так много знал о девушке. Не больше, чем остальные, так сказать.       — Хай! — ответили ей плащи в унисон. Разглядеть что-то еще было крайне сложно — они сливались с окружающим их мраком, становились частью большего, чем были сами.       — Ночь добрая. Проснулись дети божества, которых он привел сюда. Мы собрались сегодня здесь, чтобы обсудить следующую жатву.       «Жатва? Это что-то связанное со смертью, если судить по фильмам» — припоминает рыжий, рукой прикрыв нижнюю часть лица. Река смеха за берега хотела выйти. И кое-как ему удалось остановить этот поток.       — Позвольте. — вызвался надутый мужской голос. Ореховая паста, не иначе.       — Слушаю.       — Предлагаю устроить следующий терракт в супермаркете, жрица. — «О, угадал… Стоп, что?»       — Отклонено. Сейчас за ними ведется пристальное внимание. Высшие силы человеческого мира, кажется, признали о наших планах.       — Позвольте. — уже более тонкий и юношеский. Если и карамель, то солёная. Но он бы поставил на попкорн.       — Слушаю.       — Может, по старинке? Библиотеки, но сразу несколько?       — Отклонено. Хлопотно.       «Я бы поставил на…»       — Кинотеатры. — бесцеремонный женский лепет нарушил временное замешательство. — Жрица. — поспешно добавила она. — Извините. — а после, смутившись, отошла чуть подаль.       — Прощаю. — «Уж я то Фиону знаю. Она не то чтобы любила формальность. Может, даже порадовалась». — И мысль неплоха. Я обдумаю это…       На этом их беседа не окончилась, но Майку нужно было уходить. Телефон, оказывается, разрывался уже последние минут десять. И, если он задержится здесь ещё ненадолго, ему точно крышка.       — Да, пап. Я почти дошёл. — через пару минут перезванивает ему Мортон, ожидая услышать пару «ласковых», но…       — Приходи. Мать спит уже. А мы с тобой серьезно поболтаем. — кажется, вместо слов, он получит по башке. И теперь она наверняка будет пустой. ***       — Майк, а можешь приготовить особенные пончики? На заказ? — вдруг спрашивает Вужен, опустив подбородок на руки.       — Вполне. Это будет не сложно. Вам какие?       — Не «вам», а «тебе», — поправляет мужчина, прокашливаясь.       — Не важно. — пауза слишком затягивается. — … Так с чем?       — С малиной.       — С какой?       — А есть много вариантов? — с недоумением спрашивает Фан, почесывая кончик носа пальцем.       — Кажется, тебе предстоит лекция по ягодам. — и улыбка на его лице становится чуточку шире.