The Fool

      С учетом дороги обратно Маркус опоздал не на день, а на полтора — и с каждым часом волновался еще больше. Его встретили хмурыми и обеспокоенными взглядами. Натаниэль, едва завидев юношу, сразу накинулся на него:       — Наконец-то. Я уж думал, тебя волки сгрызли.       — Я это, — Маркус виновато отвел глаза, — задержался случайно, забыл, какой день сегодня…       — Теперь не забудешь. Молись, чтобы Феликс тебя не заметил. Он сейчас злой, как огр.       Понятливо кивнув, Маркус побежал внутрь. Осторожно побежал, конечно, стараясь, чтобы его не заметили…       — Командор, а это не он?       Голос сенешаля пригвоздил его к полу. Сглотнув, Маркус уставился на него и Командора. Как выглядит огр, юноша не знал — но, судя по всему, устрашающе. Амелл, кажется, был готов убивать.       — Я очень сильно виноват, Командор, — начал было Маркус, но тот его тут же прервал:       — Это что за самоуправство? Из увольнения возвращаются в воскресенье вечером, Алер, а не когда заблагорассудится!       Он был нездорово бледен, под глазами пролегли темные круги… минутку, а когда Маркус последний раз видел его до этого? С неделю назад? Как часто Амелл вообще выходит из своего кабинета?..       — Я у Эсты задержался, — проблеял Маркус…       — У кого? У женщины?! И это достойная причина?!       — Я не…       — Молчать!       Маркус съежился под напором. Трудно было не съежиться, когда на тебя так страшно орали. Отец вот редко повышал на него голос, обычно просто буравил тяжелым взглядом. А тут… если бы голосом можно было покалечить, то Маркус, наверное, уже бы охромел. Возможно, на обе ноги.       — Сенешаль, — после паузы приказал Командор, — соберите этих охламонов в тронном зале. Я им сейчас устрою.       — Вы о ком, Командор? — осторожно уточнил тот.       — Стражи, — брезгливо ответил Амелл. — Соберите всех до единого. Я им кое-что скажу. — И добавил, кивнув на Маркуса: — И вот с этого глаз не спускайте, а то он опять куда-нибудь сбежит.       Сенешаль, к счастью, отчитывать Маркуса не стал, но и подбадривать — тоже. Оно и понятно, впрочем: провинился, значит, надо отвечать. Вот только Маркусу не нравилось, что сейчас, наверное, Командор всем разнос устроит, не только ему. Но остальных-то за что…       Когда все собрались в зале, Маркуса вывели вперед, перед толпой. Амелл громогласно начал:       — Я полагал, что у нас в ордене есть дисциплина. Что каждый Страж, прошедший Посвящение, отдает себе отчет в том, что делает. Оказывается, я был не прав. — Он взмахнул рукой, показывая на Маркуса: — Полюбуйтесь на этого охламона! Не вернулся из увольнения вовремя, потому что был с женщиной!       — Ну, а с кем ему там быть, — хмыкнул Огрен, вечно пьяный гном-ветеран, — с мужиком, что ли.       — Молчать, — почти прорычал Командор. Глаза у него стали какие-то дикие. Не то чтобы он раньше выглядел милым и добрым, но сейчас и вовсе походил на зверя.       Огрен, дурак, намека не понял.       — А чего? Ты, что ли, с девками никогда не кувыркался? Чего ж тебе можно, а пацану нельзя?       Маркус почувствовал, как воздух вокруг Амелла электризуется. То ли это была магия, то ли очень хорошо чувствовалась злость — но, во всяком случае, все принимало опасный оборот. Маркус инстинктивно отодвинулся в сторону, и Командор это заметил:       — Стоять.       От его тона кровь стыла в жилах. Пожалуй, Амелл и без магии мог бы архидемона убить… такому попробуй перейди дорогу — живьем съест.       — Мы находимся в Башне Бдения, — Командор начал говорить тихо и отчетливо, но с каждой фразой повышал голос. — Крепости Серых Стражей. Но правила ордена действуют не только в крепости, но и повсюду. Если вы Стражи, вы обязаны им соответствовать. Вы обязаны подчиняться дисциплине. Вы обязаны подчиняться приказам. А тех, кто этого не понимает, — он обратил свирепый взгляд на Маркуса, — нужно наказывать по всей строгости. Полгода без выплаты жалования, Алер. Никаких отлучек. Покидать Башню Бдения можете только в сопровождении других Стражей и только на заданиях.       — Феликс, ну ты уж совсем загнул, — вмешался Натаниэль, выходя чуть вперед. — Маркуса не было ровно сутки, а ты его на полгода жалования лишаешь? Месяц — еще куда ни шло, но полгода?       «Еще один дурак, который не умеет вовремя промолчать…» Маркус, конечно, оценил попытку встать на его сторону, но сейчас это было совершенно неуместно. В ответ на чужие возражения Амелл злился еще больше, тут и до точки кипения было недолго дойти…       И, кажется, она была близка.       — Ты опять решил, что ты умнее всех, Хоу? — возмутился Командор. — Еще один считающий себя превыше дисциплины! И ты, и Огрен никогда не умели шагать в строю! Что для одного, что для другого чужие приказы — пустой звук!       — Ты сам знаешь, что это не…       — Ты вообще помнишь, кто здесь Командор, Хоу? Ты помнишь, что надо следовать приказам? Или захотелось повторить судьбу своего отца?       Лицо Натаниэля побледнело от гнева.       — Хватит мне это припоминать.       — Нет, не хватит! Кто-то должен напоминать тебе, что оказали великую честь сыну предателя, позволив ему вступить в орден! — Амелл вдруг презрительно оглядел остальных. — Хотя какая это честь? Кого тут только нет: сын предателя Ферелдена, долийка-убийца, вечно пьяный гном, вечно недовольный боец… — его взгляд снова вернулся к Маркусу, — ну и, конечно, молокосос, не способный пройти мимо женской юбки!       Маркус закусил губу от обиды — так его не распекал даже отец — но терпел.       А вот Сигрун почему-то терпеть не стала.       — Ты уже совсем не в себе, Феликс! — возмутилась она, выходя вперед. — Себе все что угодно позволяешь, а стоит остальным ошибку совершить, так ты сразу чуть ли не убить готов! Маркус еще совсем новичок, а ты семь шкур с него спустить хочешь! Да я бы семь раз подумала, прежде чем вступать в орден, если бы и у меня с такого началось!       — А тебя никто и не звал! — огрызнулся Командор.       — Вовсе нет! Адвен меня позвал! И он, в отличие от тебя, уважал Стражей, а не…       Она не договорила. Ее отповедь прервала звонкая пощечина.       Амелл ударил ее по лицу.       От ужаса все притихли. Маркус хотел было метнуться на помощь Сигрун, но страх парализовал его. Он мог только хлопать глазами и пытаться вникнуть в происходящее.       Трус, он даже не смог вступиться за нее в ответ…       Сигрун пораженно уставилась на Командора, приложив ладонь к щеке. Она такого явно не ожидала. Как и все остальные.       — Теперь каждая тряпка из Пыльного города будет давать мне советы? — истерически возопил Амелл. Глаза его теперь пылали настоящим бешенством. — Если бы ты относилась к своим обязанностям так же серьезно, как я к своим, тебя бы вообще здесь не было! Ты была бы в Легионе мертвых! Адвен тоже не сообразил этой очевидной вещи, вот и начал тебя уговаривать!       Почему-то имя Адвена он проговорил с болью. Кто это? И почему из-за одного его имени Командор утратил над собой контроль настолько, что ударил Сигрун?       Эмоции бушевали внутри Маркуса настолько, что все же прорвались сквозь страх. Правда, его хватило только на то, чтобы выкрикнуть:       — Так нельзя!       Стоило бы рвануть на помощь Сигрун, дать в печень этому зарвавшемуся солдафону и отвести гномку в безопасное место… а он смог только заорать. Будто о помощи просил.       Слабак.       Амелл резко повернулся к нему.       — Нельзя нарушать установленную дисциплину. Вам всем — слышите? — крикнул он, обращаясь к остальным. — Вам всем пора наконец это усвоить! Иначе вы вернетесь в ту же грязь, где были до ордена. А теперь марш отсюда!       И едва не выбежал из зала.       Придя в себя от шока, все начали расходиться. Натаниэль, Веланна и Сайлас подошли было к Сигрун, но она их не заметила — так и продолжала стоять, потирая горящую щеку. Словно никак не могла поверить в происходящее. Маркус, отделавшись наконец от паралича, тоже подбежал к ней, дотронулся до руки, пробормотал:       — Зачем же ты за меня вступилась, я сам виноват… Сигрун? Сигги?       Она не отвечала — только вдруг резко отвернулась и ушла.       И Маркус, глядя ей вслед, вздрогнул.       Это все случилось из-за него. На Стражей наорали ни за что, а Сигрун ударили по лицу — из-за того, что он потерял голову от очередной красивой девицы.       Дождавшись ночи, он закрылся в уборной — и расплакался, как мальчишка.       Он никогда не хотел, чтобы из-за него кто-то пострадал. Тем более Сигрун. Она вообще не заслуживала такого. Не заслуживала, чтобы хоть кто-то на нее злился. И тем более бил по лицу в присутствии всех… Командор уже сошел с ума от безнаказанности, нужно найти улики, подтверждающие его безумие, и попытаться сместить. Конечно, заменить его особо некому, а Натаниэль — тоже так себе кандидатура на эту роль, но Амелл был ненормальным. Ничто не могло оправдать такого хамского поведения по отношению к собственным Стражам — ни звание, ни обязанности, ни даже слава Героя Ферелдена. Последнее даже как-то странно теперь выглядело. Неужели Ферелден спас этот мерзавец, который ненавидит всех вокруг?       «И ведь ему даже никто слова сказать не может, потому что он маг, могущественный и сильный… даже когда он просто говорит, с ним страшно спорить, не то что вступать в бой… и все струсили! И я струсил. Я больше всех. Это же все из-за меня. И зачем только за меня вступались, я ведь сам виноват, сам купился на Эсту… на ее глаза, грудь… так, хватит об этом думать! Хватит! Никуда это не приведет, батя был прав!»       Маркус был противен сам себе. Надо было все менять. Браться за ум. Следить не за Дженни, которые неизвестно где, а за больным на голову Командором. Перестать без конца думать о женщинах. Отрастить яйца, чтобы хоть раз в жизни совершить мужественный поступок — а не плакать в сортире, получив нагоняй.       У Сигрун ведь хватило смелости… а у него нет. И не хватит.       «Это не она тряпка, а я. Я бы все это заслужил».       Он битый час размазывал сопли по лицу, пока они не кончились — но спутанные мысли так и не отступили.       «Вот и правда, какой от меня вообще толк… хоть в Стражах, хоть вообще…»       И ночью ему снились жестокие кошмары, где порождения тьмы напали на гномий отряд и убили всех. Одна из гномок-воительниц смутно напоминала Сигрун…       И Маркус снова проснулся в слезах.