The Fool

      В опустевшей башне было тихо — до дрожи. Пол был почти повсюду завален трупами порождений тьмы и старыми скелетами, спертым воздухом было тяжело дышать. Маркус осторожно ступал по каменным плитам, впервые обращая внимание на их древность. Сколько же веков этой крепости? Наверняка она видела не только немало сражений, но и прочего… нет, это все необходимо было исследовать. Осмотреть все, что только можно осмотреть — а потом уйти, не оглядываясь, и никогда не возвращаться.       Сняв с правой руки перчатку, Маркус коснулся стены. Камень был гладким на ощупь, но руку едва не царапнуло. Стены полнились магией: видимо, она-то и позволила постройке устоять. Остальные башни в Остагаре были частично или полностью разрушены — а эту поддерживала энергия Тени, причем с момента постройки.       «Обалдеть. Интересно, Башню Бдения так же строили? И как достигли такого эффекта? Тоже принесли в жертву с магией крови… сколько, человек пятьсот? Одного бы на всю башню явно не хватило… охренеть, сколько ж тевинтерцы клали народу ради простого строительства…»       В нишах прятались древние статуи — то ли богов, то ли древних королей (или кто у них там в Тевинтере). Они явно были защищены похуже стен и сохранились не целиком: у кого была отбита голова, у кого руки, у кого меч. Маркус заинтересованно разглядывал женские округлости статуй — и после осмотра пришел к выводу, что либо в древнем Тевинтере было плохо с женской красотой (что вряд ли), либо здешнего архитектора больше интересовали мужчины. У них и округлости были круглее, и члены обнаженных статуй выглядели мощнее мечей. Занятное, в общем, было зрелище.       А вот одна статуя, хоть и мужская, выглядела совсем блекло по сравнению с прочими. Ни тебе мускулов, ни вздыбленного члена, ни всего такого прочего. Вдобавок на ноге статуи просматривалась еле заметная рельефная полоска. Маркус попробовал двинуть ногу в том месте — и в постаменте открылся тайник. Под хилой статуей прятался комплект драгоценностей (кольцо, браслет и серьги), а также полуистлевшая книга на непонятном языке — видимо, древнетевинтерском. Маркус сложил все это в сумку, отметив странную энергию, исходящую от украшений. Они были зачарованы? Интересно, на что… но такие вещи он определять не умел.       На первом этаже, кроме статуй, внимание Маркуса привлекли клетки. Они проржавели, сено внутри сгнило, а запах зверей уже давно не чувствовался. Но это явно были клетки для мабари. Маркус с тоской подумал о сгинувших тут псах. Наверное, погибли в той же битве, начавшей Пятый Мор… судя по ревностному натиску порождений тьмы, совершенно зря. Десяток псов ничего бы не изменил.       Чем ближе к вершине, тем больше на пути попадалось творчества порождений тьмы. Те же статуи, что стояли на первом этаже, были украшены рогами, костями и всяким мусором — и щедро обмотаны цепями. Твари как будто пытались соорудить алтари — но кому они поклонялись? Тому странному вурдалаку с плетью? Интересно, он заставил их себе покориться, используя магию крови — или порождения тьмы просто последовали за ним, потому что он вурдалак? Ну или за чрезмерную тягу к насилию, кто их разберет… но, во всяком случае, твари ревностно охраняли его и носили цепи. Ланайя верно заметила, они были похожи на рабов… возможно, они подчинялись добровольно.       Будь Маркус чуть пободрее, он бы пустился в фантазии о всеобщем подчинении и преклонении перед могучим магом крови — но сейчас сил на это не хватало. Каждый шаг давался все труднее. Видимо, кураж боя держал его на ногах и сохранял энергию — но сейчас, когда опасность миновала, усталость навалилась со всей силой. Сначала Маркус пристально разглядывал и ощупывал все, что казалось ему подозрительным, потом просто осматривал помещение как мог внимательно, потом старался уже просто не упасть. Вдобавок на верхних этажах Завеса была растревожена сильнее, поэтому покалывание в руках и во всем теле чувствовалось все больше.       «Я же даже ранен не был, что ж так больно-то…»       Добравшись до вершины башни и места схватки с вурдалаком, Маркус обессиленно сполз по стене. Хорошо, что он пошел один: сейчас уже не получалось сохранять лицо. Хотя бы никто не отпускал едких замечаний по этому поводу.       «Интересно, сколько уже времени прошло? Вроде бы я сильно не задерживался… должен успеть, даже и медленным шагом. А если не успею? Алистер и Огрен меня тут бросят, вместе с этими трупами и дырявой Завесой? Надеюсь, на такое их не хватит. Подождут, ну или вернутся, если я совсем уж силы растеряю… но нет, я должен держаться. Я же и зелье выпил. Должны быть силы. Я хочу вернуться домой, в конце концов!»       Маркус с удивлением подумал, что под домом подразумевал Башню Бдения, а не его родной дом в Амарантайне. Все-таки со Стражами ему было лучше. Нашлось применение его способностям, да и новые открылись… ну и Стражи в целом были неплохие. И даже знакомство с королем Ферелдена свести получилось. Все-таки хорошо, что он в свое время плюнул на все и ушел в закат, даже не зная толком, что ему грозит.       Пусть даже сейчас он ненавидел Остагар, порождений тьмы и все связанное со скверной, проклинал свою чувствительность к Завесе и едва не плакал от усталости. И есть хотелось. Но все-таки это было лучше, чем там, где раньше был его дом.       Стиснув кулаки, Маркус поднялся на ноги и медленно подошел к останкам вурдалака. Груда опаленных костей, плеть и цепи — вот и все, что от него осталось. А какой грозный был малефикар… и ведь наверняка более могучий, чем прочие гарлоки, которые владели магией. И кричал он на каком-то непонятном языке — но на человеческом. Уж не связан ли он с этой башней еще со времен древнего Тевинтера? Может, он и есть этот самый Ишал?.. Или это был самый обычный тевинтерец-маг, который вдруг решил слиться в экстазе с порождениями тьмы и стал для них великим и ужасным? У тевинтерцев ведь рабство в ходу, и для вурдалака порождения тьмы тоже были рабами. Прямо погонщик и малефикар в одном лице. Интересно, в нынешнем Тевинтере так тоже принято — или все-таки не так уж явно рабов мучают? Надо бы у Адвена спросить, он наверняка тевинтерцев встречал…       Осмотревшись повнимательнее, Маркус заметил в комнате еще один рогато-костяной алтарь. Этот, впрочем, был сделан уже явно другими руками: кости и рога были не натыканы как попало, а по форме — и напоминали голову дракона. Говорили, что архидемоны — драконы со скверной в крови. Может, этот алтарь воздвигли в его честь? Вурдалак сам поклонялся архидемону? Чудные же эти порождения тьмы… и тевинтерцы…       Кроме алтаря в виде драконьей головы, было и кое-что другое. На постаменте статуи в луже крови лежал медальон, старый, но очень искусно сделанный — тоже с головой дракона. Маркус взял его в руки, удивляясь непривычной тяжести украшения — и увидел на обратной стороне странные символы. От медальона, конечно, разило магией. И его, судя по искусности изготовления (даже кое-где чешуйки дракона можно было увидеть), явно сделали не порождения тьмы — скорей уж древние тевинтерцы. Может, он принадлежал вурдалаку? Хотя хрен знает, сколько ему лет… медальон точно древней работы, а вурдалаки живут как повезет. Вот бы он сам рассказал… ну, если бы не пытался их убить и знал хоть несколько слов на торговом. Маркус убрал в сумку медальон — и та сразу сильно потяжелела. Вот уж воистину странная магия: украшение маленькое, на вид легкое — а весит как… Повинуясь странной догадке, Маркус взял в руки одну из опаленных цепей вурдалака. Она была ненамного тяжелее медальона.       «Охренеть они там были извращенцы. Специально таскать на шее штуку, которая весит как цепь… в знак подчинения, что ли? Соблазнительно, конечно, элегантно… но ведь шея же быстро устанет! Да и кто знает, какие там еще чары наложены — вдруг она жизнь высасывает, кровь пьет… надеюсь, через ткань ничего делать не будет».       Маркус осмотрел помещение еще раз, не нашел больше ничего интересного и начал спускаться вниз. Путь обратно был еще труднее: усталость никуда не делась, голова пухла от спутанных мыслей о древнетевинтерских извращениях (в основном таких, о которых думать не хотелось), да еще медальон оттягивал и без того тяжелую сумку. Мысли о том, что надо собраться и бодро шагать вопреки всему, не помогали. Бредя по второму этажу, Маркус утратил внимательность, споткнулся о труп гарлока и упал. Сразу заныл локоть и без того измученной правой руки. От боли, усталости и обиды на весь мир в глазах защипало — и Маркус, плюнув на все, закрыл лицо руками и разрыдался.       «Интересно, Стражам всегда так тяжело после сражений? Или только когда бои такие суровые? И Завеса еще… нет, ну несправедливо же на человека обрушивать это все сразу! Несправедливо и больно!»       Запачканные в крови руки оставляли следы на лице, слезы — тоже. Только мысль о том, что он измучился в буквальном смысле до кровавых соплей, заставила Маркуса прыснуть от смеха и немного успокоиться. Все-таки кончилось все не так уж плохо… он жив, не ранен, нашел кучу ценного барахла и может много всего порассказать. И теперь он уж точно настоящий герой сражений.       Оставалось только в приступе героизма утереть с лица хотя бы слезы, подняться и дойти до товарищей. Спустя несколько минут получилось.       — О, — усмехнулся Алистер, увидев его, — ты что, лицом в лужу крови упал?       — Ага. Почти.       Поняв по тону Маркуса, что с шутками сейчас перебарщивать не стоит, тот спросил уже серьезнее:       — Ну и как, нашел что-нибудь?       — Да, нашел. Много всего интересного нашел. Но, поскольку эти штуки зачарованы на что-то, оставляю их себе. Командору передам.       — Ладно, — пожал плечами Алистер. — Меня больше интересует сундук у шатра Кайлана, магическое барахло можешь забирать себе. Пошли.       Свежий морозный воздух едва не свалил Маркуса с ног.       — О, — усмехнулся Огрен, — вот и я когда первый раз под небо вышел, примерно так же шатался.       — Ты еще больше шатался, — отозвался Алистер. — Я помню.       — А вот и не помнишь, не выдумывай.       — Я был значительно трезвее, так что все помню.       — Ах ты…       Маркус еле переставлял ноги и успел отстать от других. Обернувшись, Алистер поинтересовался:       — Тебя что, на руках нести?       «Было бы неплохо…»       — Не… — пробормотал Маркус, — я сейчас немного отдышусь и пойду дальше…       — Ох, надоело уже.       Прежде чем Маркус успел что-то понять, Огрен вдруг подхватил его, взвалил себе на плечи и пошел дальше.       — Вот это у тебя силища, — удивленно заметил Маркус.       — Так я давно об этом говорил. А ты — Огрен врет, Огрен только на пьяные россказни мастер…       — Ладно, беру свои слова обратно. Вообще все… а ты донесешь меня до лагеря?       — До ворот дотащу, а дальше сам. Нам же еще сундуки эти выносить, м-м-мать их…       Решив, что это лучше, чем ничего, Маркус бессильно обмяк, щурясь от морозного воздуха.       По-настоящему он пришел в себя только в лагере долийцев, хотя сознание не терял и даже как-то умудрился дойти с остальными пешком. Но затем, проглотив буквально пару ложек похлебки, сразу провалился в сон.       Сквозь дрему успели долететь слова Алистера:       — Первый серьезный бой у пацана, видимо — а он еще неплохо держится. Лучше, чем Сур в свое время. Теперь понятно, почему он его послал…       На следующий день отдохнувшие Стражи, забрав с собой все добро из сундуков (к счастью, долийцы сумели их вскрыть — за символическую сумму), направились в обратный путь. Алистер заметно повеселел и обменивался шутками и историями со спутниками. Маркуса же все не отпускали морозные объятия Остагара — пусть даже Завеса перестала его трепать. Стало полегче только когда Стражи остановились на приют в Редклифе — неожиданно даже в замке эрла. Банн Теган, довольно приятный для аристократа мужик, радушно их принял: хотя в основном он вертелся вокруг Алистера, готовый выполнить любой его каприз, и про остальных не забывал. Огрену великодушно позволили пить все, что найдется в замке, Маркусу выделили хорошую отдельную комнату — и он под шумок обольстил пару горничных и одну фрейлину. Он поглядывал и на хорошенькую Кайтлин, жену банна Тегана, но сдержался: все-таки это было бы уж совсем некультурно. Вместо того Маркус наведался в таверну, которой заправляла рыжая красавица Белла. Они сразу же нашли общий язык, недурно провели время в постели… но когда их вдвоем увидел невесть зачем припершийся в таверну Алистер, он усмехнулся.       — Что? — недовольно поинтересовался Маркус, когда они вышли наружу. — Мне уже нельзя провести время в симпатичной компании?       — Можно, можно… только вот эта симпатичная компания ложится под любого. В прошлый раз, когда мы надолго остановились в Редклифе, Феликс ее оприходовал. Вся таверна эти стоны страсти слышала. Бр-р.       Маркус поперхнулся. Они с Амеллом поделили одну и ту же женщину? Да это хуже изнасилования!       — А ты не мог меня… заранее об этом предупредить? — сипло поинтересовался он. Алистер усмехнулся:       — Что, тебе девственниц подавай?       — Нет, конечно… но раз тут был Амелл…       — Тоже не любишь его, да?       Маркус скрестил руки на груди:       — А за что его любить-то? Он козел. Наш нынешний Командор куда лучше.       — Хм, — Алистер пожал плечами, — по сравнению с Феликсом, конечно, Сур не так плох…       — Но тебе и он не нравится?       Тот ответил уклончиво:       — Не то что не нравится… но вкратце скажу тебе так: пора уже вспоминать о том, что я твой король, а королю прямых вопросов не задают.       Маркус обиженно вздохнул.       — Как прикажете, ваше величество.        Алистер добродушно рассмеялся.       — Вот уж правда, забавных новичков в орден набрали. Сур на Собрание земель привозил паренька — ну просто брат-близнец Феликса, только нормальный. — Видимо, речь шла о Кейре: он и правда очень смахивал на Амелла внешне. — Ты вот на Сура похож, тоже нос суешь везде…       — Стражам так делать и положено. Бдительность в мире и все такое.       — О-хо-хо, вот тут ты меня уел. Справедливо. Ладно, разрешаю задать один прямой вопрос.       Маркус собирался с силами пару секунд, затем выпалил:       — А королева в постели хороша?       Алистер сначала вытаращился на него, явно не ожидая такого вопроса — а затем оглушительно расхохотался.       — Беру свои слова обратно, не так уж ты на Сура и похож. Хе-хе… — Он вдруг посерьезнел. — Весьма хороша. Не шучу. А ты что, глаз на нее положил?       — Ну, она очень красива, — признал Маркус. — Но я же не собираюсь… ну… Просто интересно.       Он сказал это вполне искренне — но Алистер, судя по долгой паузе, поверил ему не сразу.       — Интересный ты парень, Маркус, — раздумчиво проговорил он. — Способностей много, сражаться умеешь — вот только сдерживаться не выходит: что в бою, что с женщинами. А это очень важное умение.       «Да я ведь только и делаю, что сдерживаю свои настоящие слова и мысли!» — возмутился Маркус про себя. Алистер, видя смену его эмоций, истолковал это по-своему:       — Обиделся?       — Нет. Просто… нет, не обиделся. Я знаю, что мне многому надо учиться.       Тот кивнул:       — Верно. Хорошо, что сам это признаешь. — И неожиданно похлопал Маркуса по плечу: — Ты можешь далеко пойти — только не забывай голову на плечах иметь. Понял?       — Понял.       — Вот и молодец.       Маркус решил не испытывать удачу и не расспрашивать его об Амелле и Адвене. Мало ли как оно повернется.       Ему и без того было о чем подумать.