The Fool

      Спустя пару дней, когда Кейр и Амелл смогли встать на ноги, их вызвали на суд. Драку двух Констеблей нельзя было оставить без внимания и решить вопрос междусобойчиком Стражей, так что дело было вынесено на суд эрлинга. Все с беспокойством смотрели на двух дуэлянтов, чье и без того сильное сходство стало пугающим: два человека, весьма крепких физически (это было тем заметнее, потому что они были раздеты до пояса, чтобы шрамы и ожоги были выставлены на всеобщее обозрение), люто ненавидящие друг друга, были против своего обычного состояния опустошены и раздавлены. Раньше они и прической были похожи, но теперь длинные волосы остались только у Амелла — спутанные и безжизненно висящие вдоль лица. Кейр с обожженным черепом выглядел противоестественно — и явно стеснялся своей внешности. Хотя держался он лучше своего противника.       Гурду и Сайласу, секундантам, у которых не хватило ума предотвратить смертельно опасную драку, досталось легкое наказание — вычет из жалования (для Сайласа тем более легкое — но его пощадили, потому что за него вступился Кейр). А вот дуэлянтам, запоздало признавшим свою вину, влетело уже по полной. Оба были лишены своих званий, на две недели отправлены за решетку, а затем назначены на подсобную работу в Башне. С наказанием они не спорили — и не протестовали, когда их повели в подземелье со связанными руками.       — Мягко он с ними, — неодобрительно заметила Хела после судилища. — Я думала, еще плетей назначит…       — Да куда им, — укоризненно глянул на нее Триус, — и так вон видишь — у обоих туловище в мясо…       — А, да я не про этих дураков. Я про вот этих, — авварка показала на Сайласа и Гурда. — Ну неужели непонятно было, к чему дело идет? Эти двое давно подраться собирались. — Она вдруг хищно улыбнулась. — Хотя, наверное, добрая драка была.       — Не добрая, а злая, — возразил Триус. — Оба друг друга едва не прикончили.       — Гаккону такие сражения как раз по нраву.       — Ну, — с усмешкой вмешался Деннен, — если после каждой драки кости собирать, так у нас Стражей не останется.       — После каждой и не надо, не переиначивай. — Хела улыбнулась. — Совсем уж из нас дикарей не делай. Мы лишней крови не проливаем.       — Учту.       Оставив этих двоих за невинным флиртом, Маркус подошел к Маре. Вообще он старался держаться от нее подальше, но сейчас девушка выглядела такой испуганной и несчастной, что оставаться в стороне было нельзя. Рядом с ней, конечно, были Асаара и Эллана, взявшие над ней опеку вместо брата — но с ними было куда проще договориться, чем с полудиким Амеллом.       — Ты не переживай, — Маркус ободряюще улыбнулся — но не слишком широко, чтобы не выглядеть идиотом, — они через пару недель выйдут, и все хорошо будет…       Мара посмотрела на него, смаргивая слезы. Ее ясные глаза блестели еще сильнее обычного.       — Не понимаю, как Феликс так мог, — пробормотала она. — Он же хороший…       Не удержавшись, Маркус хмыкнул:       — Да не особенно.       — Ты его не знаешь, — порывисто возразила девушка. — Он не злой. Он бы на Кейра не напал просто так, и магией его бы не стал… у него как в голове помутилось, не понимаю, что с ним, что делать…       — Я буду с ним говорить, — вмешалась Асаара, успокаивающе похлопав ее по плечу. — Ему станет легче. Буду стараться, чтобы стало легче.       — Да, но… — Всхлипнув, Мара посмотрела уже на нее. — Он как будто не понимает, что и как случилось. Взгляд такой потерянный… страшный… — И еле слышно прошептала: — Я не хочу его терять. Больше никого не осталось.       Ее стриженая голова и большие глаза придавали девушке незащищенность. Она словно не понимала, за что мир к ней так относится, за что с ней это случилось. Осознав это, Маркус едва не вздрогнул.       Он чувствовал себя точно так же.       Отвлекшись спустя какое-то время от своих мыслей (теперь это было сделать чуть проще: синяки зажили окончательно), Маркус направился в подземелье: выпала его очередь охранять Кейра. Тот поднял на него глаза без малейшего энтузиазма.       — Что, совсем все неважно, да?       Вид у всегда спокойного и оптимистично настроенного Стража был кислым. Еще бы: в изможденном и искалеченном Кейре не осталось ни капли аристократизма. Его еще и приковали за ногу к стене, как опасного преступника — на всякий случай.       Маркус невольно вспомнил, что ему уже довелось сторожить Кейра. Но тогда все было совсем иначе: Кейр был спокоен, проводил время в приятных раздумьях и разговорах — и его не смущало, что он находится за решеткой. А Маркус завидовал его спокойствию, его умению противостоять чужой наглости, его храбрости…       Сейчас завидовать было нечему — и не только потому, что Амелл находился в камере неподалеку, такой же опустошенный и покалеченный. Никто из них не победил в драке, и уж точно никому этим ничего не доказал. Но Кейру хотелось сочувствовать больше.       Маркус вздохнул.       — Я считаю, что ты был прав, — сказал он. — Амеллу давно пора было наподдать, у меня самого руки чесались…       — Но ты сдержался. Молодец. А я не сдержался. — Кейр с досадой поджал губы. — И ведь зачем… Я даже не жалею, что чуть не убил его. Я бы смог. Но чего ради я вообще полез в драку? Кому бы я этим сделал лучше? Он же на самом деле больной…       Маркус покосился на Амелла в камере поодаль. Тот лежал голой спиной на полу, бессмысленно глядя в потолок. Вид у него был не очень вменяемый.       — Есть немного, — согласился Маркус. — Но я тебя очень хорошо понимаю.       Кейр слабо усмехнулся.       — Да уж. Все со мной согласны, но всем хватило ума остановиться.       Видеть его безнадежное выражение лица было непривычно и даже больно. Из всех трех Констеблей (включая высланного по мутному поводу Натаниэля) Кейр был самым надежным и ответственным, подбадривал других, неплохо справлялся с командованием — и при этом не тянул одеяло на себя, как его коллеги. Все уже привыкли, что Кейр всегда готов поддержать и ободрить (как и Адвен), всегда спокоен и приветлив… но сейчас, конечно, ему было не до этого. Маркус видел, какой ценой Кейру дается одно лишь поддержание видимости покоя. Боль от ожогов все еще мучила его, а вина и стыд наверняка давили еще сильнее. Да и, должно быть, унизительно было враз потерять здоровье, звание, нормальную внешность и уважение Командора… непосильно справиться с таким в одиночку.       — Слушай, — Маркус просунул руку сквозь решетку и похлопал Кейра по ладони, — ты не переживай. Все образуется. Может, не прямо сейчас, но точно образуется.       Тот еле заметно улыбнулся:       — Спасибо. Но это вряд ли.       Маркус напряженно думал. Буквально вчера он, гуляя по окрестностям, наткнулся на странствующего торговца из Неварры. Он говорил со страшным акцентом и торговал какими-то диковинными средствами с не менее диковинными ценами: за небольшой флакон нужно было отвалить три-четыре золотых. Маркуса заинтересовали несколько лечебных снадобий и мазей, в том числе от ожогов — но у него не было денег, а прийти в Башню Бдения и поговорить с Командором торговец отказывался: говорил, что он потомок королевской семьи Пентагаст и что без «первоначального взноса» он ни с кем дела иметь не будет. Несмотря на мутноватые речи, на шарлатана он не походил, в своем товаре разбирался — и, похоже, отчаянно нуждался в деньгах. Маркус уговорил его еще пару дней побродить в окрестностях, а сам усиленно прикидывал, откуда взять деньги на пробную партию. Может, Адайе пригодилось бы что-то из этого — да хоть даже в лечении Кейра…       Тут в подземелье спустился Сайлас и, отозвав Маркуса в сторонку, с очень наигранным равнодушием поинтересовался:       — К Кейру меня не пропустишь?       Мысль пришла мгновенно. Маркус расслабленно улыбнулся и ответил:       — Конечно, пропущу. За три золотых.       — Чего? — удивился Сайлас. — Три золотых? На кой тебе такая куча денег?       — Пф, по твоим меркам это ничто. Формальность.       — Тебе самому-то не стыдно взятку брать, а?       — Не очень. — Помолчав, Маркус сказал: — Да, я знаю, я нарушаю закон и все такое. Но ведь я могу договориться с… — оглянувшись вокруг, он понизил голос, — с Рыжими Дженни, которые действуют в моих интересах?       Сайлас надулся:       — Не в твоих, а в интересах Амарантайна.       — Один хрен. И вообще, мне прямо сейчас не хватает денег, так что твоя взятка очень вовремя. Давай сюда деньги, и я полчаса буду куковать в соседнем коридоре. И обещаю даже не подслушивать, чем вы там занимаетесь.       Удивительно, до чего Сайлас резко реагировал на подобные безобидные фразы. Даже кулаки сжал, сердито дыша.       — Мне кажется, это ты нам должен приплачивать.       — Что для вас деньги? — удивился Маркус. — Ты десяток золотых за вечер можешь выиграть, да и вы двое по своим каналам можете сколько угодно достать. Я вам двоим обеспечиваю прикрытие. По-моему, это куда ценнее.       — Ладно, ладно. — Как Маркус и ожидал, требуемая сумма была у Сайласа при себе. Наверное, перед этим распотрошил очередной тайник. Предчувствие опять не подвело. — Держи, вымогатель.       — Развлекайтесь, — щедро махнул рукой Маркус и отошел подальше — заняв, однако, неплохую позицию для бокового обзора. Нельзя же было такое пропускать.       Сайлас, конечно, пожаловался на Маркуса и его безмерную наглость — но Кейру было все равно: он искренне обрадовался приходу друга. Они говорили вполголоса — кажется, о делах Дженни и состоянии Кейра. Маркусу даже не очень было интересно, о чем. Вместо этого он наблюдал за их взглядами, очень нежными, за тем, как Кейр целует руку совершенно обалдевшему Сайласу, за тем, как тот осторожно поглаживает его по лицу… Все-таки они были прекрасной парой. Именно о такой любви с придыханием писали в бульварных романах. Маркусу даже завидно стало. Нет, он, конечно, мог и чего поинтереснее делать с любимой женщиной (то есть почти с любой) — но вот чтобы эта женщина всегда была с ним рядом, даже в трудные моменты, даже когда кажется, что все потеряно… да не бывает такого, наверное. В жизни Маркуса так уж точно. Женщины — это женщины, а трудности — это трудности. Они не пересекались никогда.       Может, так оно было и лучше.       Маркус разнял друзей, едва не лезших уже целоваться, с большой неохотой — но с удовлетворением отметил, что и тот, и другой выглядели уже повеселее. Оставалось дело за малым — дождаться конца смены, найти гордого потомка Пентагастов и что-нибудь у него вытрясти.       Торговец согласился продать за эту цену мазь от ожогов (по его словам, она лечила даже ожоги от дыхания дракона) и подождать еще немного, если вдруг у него захотят выкупить всю партию. Маркус сразу понесся к Адайе и, объяснив ситуацию, предложил ей чудодейственное неварранское средство. Адайя, подумав, решила, что Кейру хуже уже не будет, мазь на ощупь и запах довольно неплоха — значит, можно рискнуть.       Через два дня радостная эльфийка позвала Маркуса в подземелье.       — Смотри! Кейр, можешь немного наклонить голову в нашу сторону?       — Да, конечно.       С трудом двинув шеей, тот подчинился. Маркус с сомнением уставился на его слегка подзаживший череп.       — Вот этот участок обработан только магией, — Адайя показала на воспаленную кожу с корками. — А этот — той мазью. — Здесь кожа выглядела значительно лучше и была почти гладкой. — И здесь тоже. Ты говорил, она даже от огня дракона способна вылечить?       — Ну, это не я говорил, это тот торговец говорил. Но, похоже, может сработать. Выглядит неплохо.       — Еще как неплохо! — Эльфийка была вне себя от радости. — Сейчас сходим к госпоже Вулси за деньгами, и ты меня к нему отведешь. Я хочу выяснить, что входит в состав лекарства. Однозначно веретенка и жемчужная пыль, но больше я ничего определить не смогла…       — Да не вопрос, — улыбнулся Маркус. — Отведу. Рад, что штука оказалась рабочей.       — Не то слово! Сколько, говоришь, ты за нее отдал?       — А, три золотых всего.       — Ничего себе «всего»… наверное, придется еще и Адвена просить, чтобы он уговорил госпожу Вулси. А то вдруг я войду в раж, и мы сделаем большой заказ…       Кейр вернулся в прежнее положение и с изумлением уставился на Маркуса.       — Марк, — выдохнул он, — так это ты достал? Тогда?..       — Ну… да, — Маркус пожал плечами. — Наверное, тогда. Не знаю, о чем ты.       Тепло улыбнувшись, Кейр просунул ладонь сквозь решетку и приобнял его за плечо.       — Спасибо. — И прибавил чуть тише: — От нас обоих.       — Ага.       Маркус старался выглядеть беззаботно, но от улыбки все же не удержался.