The Fool

      Хотя Маркус продолжал настороженно относиться к происходящему, все шло лучше, чем он ожидал. Порождения тьмы, даже неразумные, к нему не лезли (разве что Находчик приставал с болтовней), а Архитектор вел цивилизованные разговоры. Маркус рассказал ему о вурдалаке, с которым сражался в Остагаре — и это произвело впечатление. Архитектор не только делал записи, но даже зарисовал своего «сородича» по описаниям. Как ему удавалось держать перо и уголь своими длиннющими когтями — загадка, но рисовал он неплохо: получилось очень похоже на оригинал. Архитектор долго рассматривал рисунок. Похоже, мысль о том, что он в мире такой не один (ну, по крайней мере, был), потрясла его.       — Да, — наконец задумчиво изрек он, — это и вправду удивительно. Я читал о последователях Андорала, и это похоже на правду. Оценщик Рабства… думаю, это он и есть. Удивительно.       — Так его зовут Оценщик Рабства?       — Так звали верховного жреца Андорала, судя по сохранившимся записям.       — Значит… тебя зовут Архитектор, потому что верховного жреца Уртемиэля тоже так звали?       Логичный вопрос поверг Архитектора в ступор.       — Вероятно, — ответил он после паузы. — Верховный жрец Уртемиэля носил титул Архитектора Мастерских Красоты. Но у меня нет никаких воспоминаний об этом. Это имя просто всегда было со мной — с первой минуты.       — И ты его помнишь, несмотря на то, что уже минимум один раз умирал?       — Да. Это даже не воспоминание — это суть.       — Предназначение?       Архитектор снова обдумал его слова.       — Возможно.       — Но ты же ничего не строишь. Ты исследуешь кровь, порождений тьмы, делаешь их более похожими на людей — но при чем тут мастерские красоты?       — Ты задаешь удивительно глубокие вопросы, — задумчиво ответил Архитектор. — Но у меня нет на них ответов. Мне жаль, что я не могу вспомнить ничего об этом. Я бы с удовольствием поддержал столь интересную беседу.       И ведь он не лгал, это чувствовалось. На его лице, даже наполовину скрытом под маской, читалось непонимание. Странно, что его память была настолько избирательной — но так уж оно было.       — Ты говоришь, — произнес Архитектор, — что Оценщик использовал других порождений тьмы, чтобы бросать их в бой со Стражами.       — Да.       — Они поклонялись ему?       — Да, наверное. Они носили цепи. Может, он их заставил, может, сами додумались — я не знаю. Я не настолько хорошо их понимаю, особенно неразумных.       Архитектор кивнул.       — Он пожирал других порождений тьмы?       Маркус удивленно пожал плечами:       — Да нет вроде. Я бы запомнил такую картину. А почему ты спрашиваешь?       Помолчав, тот отозвался:       — У меня есть лишь одно воспоминание — то, что я пытался забыть. Я помню… — Он вдруг на удивление нервно сжал губы. — Я видел двух существ, подобных мне. Я не помню мелочей их внешнего вида, но в целом они были похожи на меня — или Оценщика. — Маркус кивнул. — Возможно, я знал их, но забыл имена. Помню, что они кричали, спорили друг с другом о Золотом городе, о черной тьме, о том, что оказалось пустым… Слова перешли в рык. А потом одно существо набросилось на другое, задушило и пожрало его, разорвав плоть когтями.       Маркус поежился.       — Да уж… я бы тоже постарался такое забыть. Хотя вряд ли смог бы.       — Я не смог, — с некоторым разочарованием сказал Архитектор. — Скорее всего, дальнейшие детали теряются, потому что я бежал в страхе за свою жизнь.       — Еще бы.       — Я не помню, где оказался потом, не помню, сколько веков назад это было — но явно очень давно. Потому что больше я не видел таких существ. Но Командор пару лет назад рассказал мне, что есть порождение тьмы, подобное мне — в Вольной Марке. Его имя Корифей.       — Наверное, он тоже чей-нибудь верховный жрец?       Архитектор кивнул:       — Имя мне знакомо: Корифеем, или Проводником Хора Тишины, звался верховный жрец Думата. Он был главным среди всех жрецов, потому что самого Думата в Империи почитали больше.       — А что ты еще о нем знаешь?       — То, что мне рассказал Командор. Он пробудился в Вольной Марке, но был настроен агрессивно. Стражи сразились с ним и убили — хотя, судя по всему, не до конца. Командор полагал, что таких существ нельзя убить.       — Ну да, похоже на то, — согласился Маркус. — Может, его уже несколько раз убили, и он видит во всех врагов, потому что мало что помнит.       — И тем не менее… — Архитектор задумчиво поскреб подбородок. — Это заставляет задуматься. Стражи столкнулись со мной, затем с Корифеем, затем с Оценщиком. Все это в одно десятилетие, даже меньше. Значит, сейчас где-то есть и остальные — если, конечно, они не пожрали друг друга.       — Да уж, — пробормотал Маркус, — если все остальные, кроме тебя, захотят уничтожить Стражей и весь мир в придачу, вряд ли нам удастся натравить их друг на друга…       Архитектор снова взял в руки рисунок.       — Возможно, это был он, — проговорил он, разглядывая линии на бумаге. — Если рассуждать логически, Оценщик заставляет рабов подчиняться. Почти все вокруг для него — рабы. Значит, он мог заставить подчиняться… и таким способом.       Хотя в его голосе было мало эмоций, Архитектор явно был взволнован. Возможно, он пытался вспомнить ту жуть, которую наблюдал своими глазами. Маркус знал, каково это — и невольно сочувствовал этому древнему маньяку.       «По крайней мере, он настроен куда более мирно, чем остальные. Вряд ли он попытался бы сожрать Оценщика, встретившись с ним».       — Благодарю за бесценные сведения, — произнес Архитектор, откладывая листок в сторону. — Ты раскрыл для меня нечто новое, Маркус.       — Да пожалуйста. Слушай, а ты неплохо рисуешь. Может, ты раньше был художником?       Архитектор пожал плечами:       — Не знаю. Я никогда не придавал этому значения. Просто иногда требуется что-то записать или зарисовать, и я это делаю.       — Ну, я бы вот так не смог. У тебя либо талант, либо ты этому долго учился. Если мастерские красоты… слушай, а чем вообще занимался Уртемиэль? То есть богом чего он был, красоты?       — Да. Судя по записям, он покровительствовал всем творцам прекрасного в Империи. Музыка, живопись, скульптура… к сожалению, все это не имеет для меня ценности. Я не способен оценить красоту рукотворных созданий.       — А одежду ты сам себе подбирал? Она… ну, с выдумкой.       Архитектор удивленно опустил голову, словно впервые замечая, что он вообще одет.       — Я… не знаю. — Его голос звучал даже немного растерянно. — Я должен выглядеть так, как выгляжу. Это знание тоже всегда было со мной — как и мое имя.       — Ясно. Просто я вот эти золотые ребра ни в жизнь бы себе не придумал.       Архитектор снова выпрямился — и, видимо, посмотрел на него.       — Скажи, Маркус, а что всегда было с тобой? Есть ли что-то неотъемлемое, о чем ты никогда не забыл бы?       — Секс, — ответ сорвался с губ без раздумий. — Ну, не прям всегда, конечно, лет с четырнадцати, но это уже почти полжизни. А еще… ну, я сам по себе и никому не доверяю. Это я тоже всегда помню.       «Зачем я ему это рассказываю? Хотя ладно, вряд ли он начнет расспрашивать меня про родителей».       Архитектор задумчиво кивнул.       — Секс я тоже помню. Но в основном мне о нем рассказывают другие — те, кто мне интересен. — Маркус кивнул, не отвечая, чтобы Архитектор случайно не расценил это как интерес. — То, что я сам по себе… Я долгое время считал, что подобных мне нет. Но я не могу быть один — поэтому со мной всегда мои собратья. Ты любишь быть один?       — Ну… не то чтобы всегда, но да. Порой это требуется.       Архитектор снова кивнул.       — В этом ты похож на Гурда.       — Ну да, — Маркус сердито крякнул, — мы еще и магическим потенциалом похожи.       — Тебя это злит?       — Да нет, просто… он-то уже давно маг, еще с детства. А я ничего не могу, даже простое заклинание сотворить — хотя знаю, как это все должно работать. Знаю, но не умею.       — Позволь мне отправить тебя в Тень. Твое желание наверняка привлечет духов. Кто-то может тебе помочь.       — Но это опасно. Я могу не выжить там, в Тени… я же никогда там не был вот так, осознанно…       — Да, для тебя это риск, — хотя самого Архитектора это, похоже, не волновало. — Но мне еще не доводилось вскрывать чей-то магический потенциал. Это был бы интересный опыт.       — Который для меня может плохо кончиться.       — Ну что ж, — он с некоторым сожалением развел руками. — Скажи, если передумаешь.       Хорошо хоть настаивать он не стал.       Вообще с Архитектором было интересно разговаривать. Он никогда не отказывался отвечать на вопросы — а если не мог ответить, извинялся. Охотно описывал свои эксперименты, заклинания, которыми пользовался… Правда, от некоторых таких у Маркуса был мороз по коже. Например, Архитектор раньше баловался тем, что ловил других разумных (не сам, конечно, руками своих порождений) и поил скверной — или воздействовал ею, используя силу в своей очерненной крови. То, что при этом большинство погибало, а меньшинство сходило с ума, он называл «непредсказуемым и досадным исходом» — хотя явно ничуть не переживал, что сотворил такое. К счастью, когда Адвен и Амелл (которых он тоже поймал, привязал к столу и позаимствовал у них кровь — благо хоть дальше извращаться не стал) договаривались с ним о союзе, они категорически запретили ему проводить такие эксперименты.       — Теперь мне приходится ограничиваться только теми, кто уже заражен скверной, — разводил руками разочарованный маньяк, — и использовать в опытах вурдалаков и порождений тьмы. Но я могу понять опасения Стражей. Мои эксперименты зачастую приводят к трагическим последствиям. Разумно было установить рамки. Это поможет и моим собратьям, и тем, кто считает их врагами.       «Трагическим последствием», например, оказался Пятый Мор. Об этом, правда, Маркусу рассказал когда-то Адвен, а не Архитектор — тот стыдился, что случайно пробудил архидемона. Хоть какой-то из его экспериментов внушал ему чувство стыда…       Но он мог рассказать и о других, более безобидных вещах. Например, однажды Маркус увидел, что Архитектор не идет по каменному полу тейга, а парит над ним, пусть и на небольшой высоте. И тут же восхитился:       — Ты умеешь летать?       — Что? — удивленно покосился на него Архитектор.       — Ты сейчас не стоишь ногами на полу, а висишь в воздухе. Как ты это делаешь?       У того ушло несколько секунд на то, чтобы оглядеться и заметить свое состояние. Затем Архитектор спокойно опустился на пол и ответил:       — Я даже сам не осознаю это как нечто сверхъестественное. Сродни тому, как ты почесываешь свой зад.       Маркус смущенно убрал руку.       — Вовсе я и не… Ладно, как ты это делаешь? Это какое-то особое умение — или заклинание, который может овладеть любой?       — Ты хочешь попробовать?       — Я не умею. Да и явно это не та штука, которой учатся в первую очередь… во всяком случае, я никогда не видел, чтобы наши маги летали.       — Это не полет, — поправил его Архитектор. — Это левитация. Умение левитировать — одно из вполне доступных магу свойств, если он в достаточной мере чувствует свое тело. Но летать подобно дракону в небе разумным не дано.       — Ладно, допустим. Так как ты это делаешь?       Архитектор задумчиво поскреб подбородок пальцем.       — Пожалуй, если прибегать к вашему делению магических школ, это будет ближе к школе созидания. Она позволяет воздействовать на тело — залечить раны, сковать мышцы параличом или придать им энергии… Принцип везде одинаков. Маг формирует намерение, вкладывает в него свою силу — и тело, даже чужое, подчиняется. Энергия Тени, сплетенная с частицами энергии реального мира, укрепляет это намерение. Так работает магия созидания.       — Угу… погоди. Частицы энергии реального мира? Которые ты ловишь открытой кожей? Это же как долийцы делают!       Архитектор задумчиво наклонил голову.       — Открытой кожей… да, пожалуй. Никогда не заострял на этом внимание, но, думаю, ты прав. — Он оглядел свою голую правую руку, на которой были только два браслета и кусок короткого рукава сверху. — Я чувствую энергию пространства всем телом, даже духом — но я никогда не покрывал тканью руки и ноги. Это неудобно.       Маркус с сомнением покосился на его длинную юбку. Архитектор проследил за его взглядом и немилосердно уточнил:       — Под ней ничего нет.       — Ясненько. — «За что мне это». — Маги Круга, наверное, тоже свои длинные мантии не просто так придумали. Долийцы вот кисти рук открытыми оставляют и босиком ходят.       — Разумно с их стороны, — кивнул Архитектор. — Я никогда не видел смысла в обуви или перчатках. Они затрудняют прикосновение.       Хотя сам Маркус очень даже видел в них смысл, слова его зацепили. Нужно было непременно перенести их на страницы нового рассказа.       — Интересная мысль. Так что там с левитацией?       — А, да. — Архитектор немного запрокинул голову — и, наверное, закрыл глаза. — Первый шаг — сформировать намерение и ощутить его своим телом. Что оно способно подняться в воздух, но при этом не будет безвольно летать, как лист на ветру. Второй шаг — ощутить энергию в себе и в пространстве вокруг и пронизать ею свое тело. Это незаметно глазу и, как ты видел, происходит само собой — но, вероятно, не сразу, а после тренировок. Твое тело и энергия приходят в баланс, и ты поднимаешься в воздух.       Так и случилось, пока он говорил. Маркус завороженно следил за тем, как Архитектор движется над полом, не касаясь его. Здорово было бы так уметь…       — Хочешь попробовать? — вдруг спросил Архитектор, не прекращая левитировать.       — Э… да не выйдет ничего. Ты сам сказал, что энергию нужно нащупать в себе, а у меня как раз с этим проблемы.       — И все же тебе стоит попробовать. Это совершенно безопасно. — Он опустился на пол и прибавил, подумав: — Можешь снять сапоги, если хочешь.       — Да нет, зачем… я так попробую. Все равно вряд ли получится.       Выдохнув, Маркус начал прислушиваться к себе. Там, где-то внутри его, дремала энергия, которой стоило лишь однажды проснуться… но он ее не чувствовал. Чувствовал, как дышит, как движутся его пальцы, как чувствуется при их прикосновении биение сердца — но не магию внутри.       — Бесполезно, — вздохнул он. — Я ничего не чувствую. Никакой силы.       — Ты не с того начал. Первым должно стать намерение. Ощути, каким должно стать твое тело, и дай ему способность левитировать.       Маркус снова сосредоточился. Вообще ему в своем теле все нравилось — как быстро оно реагирует, как щедро дает любовь, как отточены его движения. И вес, что держали его ноги, тоже был вполне себе идеальным. Как же представить его поменьше… может, вообразить себя легкой, как пушинка, эльфийкой? Или и вовсе куклой, с которой играет такая же эльфийка, но маленькая? Меньше веса… способность подняться в воздух, но не улететь при первом же порыве ветра…       Мысль заставила тело напрячься, и Архитектор это заметил.       — Ты должен быть расслаблен, — сказал он. — Левитация — это состояние покоя.       — Легко тебе говорить, ты-то уже натренировался…       — Возможно. Но и мне это наверняка далось не с первой попытки.       Маркус попытался еще. Он даже чувствовал вокруг мельчайшие крохи энергии — может, они были тут со времен сражений, когда Завесу слегка расшатало, а может, это вокруг Архитектора собиралась магия. Но тело подчиняться отказывалось. Маркус пытался достучаться до дремлющей в нем силы, пробудить ее — но тщетно.       — Не-а, не получается, — он сердито скрестил руки на груди. — Говорю же, не мое это.       — Твое. Я вижу, как магия тебя влечет. Ты говоришь о ней, ты тянешься к ней… ты понимаешь ее. — Архитектор повернул к нему голову, явно глядя в глаза. — Я говорил с другими, кто не родился магом, и никто из них не понимал моих заклинаний, того, как я их творю, самой их сути. Ты же понимаешь. Ты говоришь со мной почти исключительно о магии. Суть магии крови, суть Завесы, природа духов — ты постиг все это. Твоя кровь ведет тебя к магии. Возможно, всегда вела.       Маркус хотел было возразить, но застыл с открытым ртом. И правда. Он пришел к Стражам, не понимая, кто они, движимый только мальчишеской глупостью — и, возможно, желая приобщиться к древним тайнам? Испить скверну, лириум и кровь архидемона, чтобы уметь невозможное для многих? Чтобы овладеть силой чувствовать порождений тьмы так же, как храмовники чувствуют магов?.. Потом его завлекла к себе Эста и случайно — вряд ли это вышло намеренно — заронила в нем искру дара. Он начал ощущать присутствие демонов и духов. Он чувствовал каждую частичку Завесы в Остагаре — и ее невероятную хрупкость. Он слышал эмоции воинов, павших в сражении. Он чувствовал присутствие матери и ее состояние много лет спустя ее смерти. Он с азартом внимал тому, что делают маги, говорил с ними, чтобы перенять их умения хотя бы в теории. Его, как и раньше — как и всегда — продолжало влечь запретное.       И это все — зов крови?..       — Наверное, ты прав, — через силу пробормотал Маркус.       — Видимо, магия не была частью твоей жизни раньше — тем сильнее ты пытаешься восполнить эту утрату. Постичь то, чего раньше о себе не подозревал.       Маркус оперся локтями о каменный стол и потер руками виски.       — Это очень сложно принять, знаешь ли.       — Я понимаю твою тягу к этой силе. Но не понимаю, почему ты ее страшишься.       — Я не… — странно, эмоции Архитектор вроде бы распознавал плохо — но сейчас как будто видел его насквозь. — Откуда ты знаешь? Как ты уловил мой страх? Это так очевидно?       Маркус чуть приподнял голову — и увидел непонимание на лице Архитектора.       — Я не знаю, — тот чуть смутился. — Почему-то… твое состояние кажется мне знакомым. Я этого не помню, не помню, что его вызвало — но я помню это… новая, невероятная сила у меня в руках — или, может, мне так казалось? — Он запутывался все больше. — И страх, что эта сила порождала. Почему-то я помню страх. Не чистый, связанный с тревогой за свою жизнь и безопасность — но другой, смешанный с… восхищением.       Последнее слово Архитектор произнес совсем уж растерянно. Его губы слегка приоткрылись, словно он сам не ожидал такого от себя услышать. Длинные когтистые пальцы слегка дрогнули.       — Я ненадолго оставлю тебя, — вдруг сказал он. — Мне нужно обдумать это.       И ушел, быстро переставляя длиннющие ноги. Маркус непонимающе смотрел ему вслед. Архитектор много чего мог вспомнить, жизнь у него была длинная… может, что-то из его тевинтерской молодости? Судя по остаткам его лица, он был довольно молод, когда перевоплотился в оскверненное чудище. Может, лет тридцати, чуть постарше Маркуса. Так себе опыт, конечно…       Самое странное, что Маркус до сих пор не понимал, как к нему относиться. Эксперименты Архитектора внушали ужас и отторжение, внешность тоже ни разу не привлекала… но вот его непонимание, пробивающееся сквозь маску отсутствия эмоций, выдавало мятущуюся душу. Возможно, он сознательно предпочел забыть многое из того, что с ним произошло — и теперь отголоски этих ужасов настигали его.       «А что, если Лектра такая же? Что, если и у нее за такой же маской равнодушия прячется страх, непонимание, желание быть любимой? Они ведь довольно похожи с Архитектором — такие же исследователи, так же смотрят в самую суть крови и ее силы… ну разве что Лектра вряд ли стала бы вторгаться в Золотой город, у нее наверняка хватило бы благоразумия этого не делать. Еще отговорила бы остальных от этого провального предприятия. Но все же… удивительно, я сравниваю ее с порождением тьмы — и совсем не так, как Верного с Амеллом. Тут другое. Они другие. Наверное, все дело в магии и том, какие радости и печали она приносит…»       Думая об этом, Маркус мимоходом брал в руки исписанные листы и пытался их прочесть. Заметки были местами на торговом, а местами, кажется, на тевене. Порой язык резко менялся посреди предложения.       «Не осознает, на каком языке пишет. Так же не осознает, как рисует».       Маркус внимательно рассмотрел рисунок Оценщика Рабов, сделанный Архитектором. Да, это явно была рука не порождения тьмы: твердые, правильные линии, умело нарисованные детали… по очертаниям древний вурдалак выглядел как живой. Маркус даже услышал его хриплый крик «Виа! Канаваре!», когда заглянул в безумные глаза.       «Архитектор наверняка был талантливым парнем. Может, еще и скульптуры лепить умел… или возводил целые здания. Не зря же его звали Архитектором, а не, скажем, Художником. Всяко больше пользы приносил, чем этот Оценщик Рабов. Зачем вообще эти рабы, когда Ферелден прекрасно живет без них… и Мор мы бы точно никогда не начали».       Отложив рисунок в сторону, Маркус нашел на столе несколько чистых листов, пододвинул поближе перо и задумчиво начал его покусывать. Все эти магические, тевинтерские и скверные штуки были таким притягательными, что невозможно было не написать про них. Осталось только сосредоточиться и поймать вдохновение.       «Уж это-то я умею. А если вернется Архитектор и застанет меня без штанов… ну, один раз он меня без штанов уже видел и даже щупал. А так, может, вспомнит чего нового о своей бурной молодости. С чего бы начать… скверна… древние магистры… магия крови…»       Перо заскользило по бумаге — сначала медленно, потом все быстрее. Вдохновение пришло.