«Никогда не отправляйтесь в путешествие с тем, кого не любите». — Эрнест Хемингуэй
Джастин
Мой шкаф был странно велик, учитывая общую нехватку места в самой квартире. Он расположился под лестницей возле входной двери и заканчивался крошечным пространством, куда я засунул свой чемодан. Я держал свой темно-синий свитер. — Слишком «Поехали в Европу»? Джесс посмотрела наверх с копии «АртФорума», которую она пролистывала. — Это вопит о молодежном хостеле. Я бросил его на верх чемодана. — Так же кричит о тепле. Я беру его. Я был глубоко внутри шкафа, пытаясь найти свой полосатый шарф, когда услышал, как Дженс что-то сказала. — Что? — У одного из соседей Марка по квартире в январе в Стокгольме открывается выставка. Нам нужно поехать. Я кивнул. — Конечно. Я никогда не был в Стокгольме. — Я была. Там прекрасные мастера искусства. — Она нахмурилась на странице журнала. — Хотя я должна удивляться, почему он не мог открыть свою выставку в каком-нибудь месте, более похожем на Таити. Я посмотрел на маленький электрический камин. — В январе в Лос-Анджелесе проходит художественная ярмарка. — Однажды зимой я была в Лос-Анджелесе. Было холодно и дождь не прекращался. Ее голос был пренебрежительным. Дженс, по-видимому, была не слишком хороша для второго шанса. — В отличие от Стокгольма в январе? Она засмеялась и встала. — У меня открытие студии в два. Ты должен закончить собирать вещи для Парижа без меня. Я фыркнул. Она остановилась у двери. — Ты уже видел эту новую выставку в Британском музее? Мастера? Я покачал головой. — Я пойду, когда вернусь. — Мы идем сегодня днем. Ты должен пойти. — У меня слишком много дел перед отъездом. Ты спросила Шеня? — Я сказала ему об этом, но ты знаешь, какой он. — Она засмеялась. — Никогда не знаешь, не понимает ли он, что ты говоришь, или просто притворяется, что не понимает, чтобы ему не пришлось с тобой разговаривать. Она махнула рукой, когда выходила за дверь. Я закончил собирать вещи и пошел за ноутбуком. Потом я засомневался. На самом деле он мне не был нужен, хотя у меня было несколько планов на поездку, ни один из них не включал в себя работу, проверку электронной почты или обновление iPod. Я сунул его в ящик. Я не стал смотреть объявление, которое прислал мне Брайан. На самом деле, я почти удалил его со своего компьютера. Я разбудил его в два часа ночи, как только я получил его, но, несмотря на его сонный голос, у меня было ощущение, что он ждал моего звонка. Я сдерживал себя до шести утра в Питтсбурге, прежде чем позвонить Майклу. Я сказал: — Ты, блядь, видел… — в то время как он: — Ты видел, что этот ублюдок… У Майкла было больше времени, чтобы обдумать это, чем у меня. — Они украли нашу работу, — говорил он. — Нашу идею, наше творение. И они используют ее против Брайана. Его ярость имела странный эффект, она успокаивала меня. Я подошел к холодильнику и вытащил немного арахисового масла. — Как Брайан это воспринял? — Было бы не так плохо, если бы он… Я намазал арахисовое масло на хлеб. — Если бы он что? Я слышал, как Майкл вздохнул. — Придумал объявление для Вавилона. Я думал об этом, пока жевал. — Это может действительно помочь. Гнев иногда сосредоточивает его. Мы называли его «Рейдж» не просто так. — Да. — Он снова вздохнул. — Когда это не сводит его с ума. Я сел за стол. — Блядь. Но когда я снова говорил с Брайаном, он казался спокойным. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Солнышко? Взглянуть на рекламное агентство с моими способностями контроля над разумом? — Это только начало. Он засмеялся. — Я оставлю сценарий мести Джей Ти и Зефиру; у меня есть бизнес, рекламная кампания, и самолет, на который надо успеть. — Его голос немного изменился. — После чего я намерен провести четыре дня, трахая тебя, до тех пор пока ты не сможешь ходить, покупая дорогие вещи, которые мне не нужны, и поесть в одном из заведении, которое входит в рейтинг Мишлена. Я решил положить лишнюю бутылку смазки в свой чемодан. — Интересно, что бы Мишлен дал закусочной? Он засмеялся. — Четыре мешка для блевотины? — Ты питаешься там половину своего рациона, — заметил я. — Дело не в еде. Это любовные воспоминания о молодом парне, который когда-то там работал. Я рассмеялся. — Тебе действительно нужно перепихнуться. — Ни хрена себе, Солнышко. Он чуть не рычал. Он был в офисе, а я в студии, но я почувствовал, как мой член твердеет в джинсах, и мой голос звучал несколько беззвучно. — Мне тоже. — В четверг. Я улыбнулся. — В Париже. — Позже. — Позже. Рейс Брайана прибыл в Париж за два часа до моего поезда. Я взял такси до отеля. Меня так разозлило то объявление, что я так и не смог добраться до адреса отеля в Гугле, а Брайану каким-то образом удалось не упомянуть название, когда он прислал его мне по электронной почте. «Засранец», пробормотал я себе, когда увидел его. Швейцар открыл дверь и взял мою сумку, еще один открыл дверь в отель, и еще один проводил меня к стойке регистрации. Я едва произнес свое имя, когда темноволосая молодая женщина показала кому-то рукой, и следующее, что я помню, это то, что я поднялся на восьмой этаж в лифте, облицованном зеркалами и золотом. Мою сумку перевозил персонал в другом лифте, избавив меня от унижения делить мой лифт с багажом или, как кто-то предположил, с персоналом. Я засунул свой ключ в дверь, но она открылась еще до того, как мигнула маленькая лампочка. Брайан затащил меня в комнату и поцеловал, одно бедро было зажато между ног, его руки обернулись вокруг моей спины. Я позволил ему проводить меня по короткому коридору, а затем опустил ноги обратно на землю. Я ударил его по руке. — Ты засранец. В лифте была хрустальная люстра. Где ты, блядь, нашел это место? Он упал на кровать, которая была завалена золотыми и белыми вышитыми подушками. — Ты сказал болезненно роскошно. Я засмеялся. — Я не думал, что ты говоришь это в буквально смысле. — Я бросился на него. — Этот лифт причиняет боль. Он раздвинул ноги, и я снова поцеловал его, почувствовав, как его язык скользит в мой рот, его руки в моих волосах. Он отстранился. — Ты можешь просто оставить это. Я оглянулся через плечо и увидел парня, стоящего там с моей сумкой, который старался не смотрел на кровать. Я засмеялся, спрятав лицо в плече Брайана. Его кожа была теплой и немного соленой. Я покусывал его горло, целовал челюсть и забрался на него, пока он снимал с меня куртку и швырял ее на пол. Он уже был босиком, и я снял обувь, пока он тянул свитер над головой. Я обхватил его за бедра, глядя на него, пока он расстегивал мои джинсы. Мой член был твердым и протекающим, когда он вытащил его на свободу, я поднял бедра и позволил ему стянуть мои штаны до конца. Я держался рукой за его голову, пока другой медленно расстегивал джинсы, затем скользнул вниз и взял голову его члена в свой рот. Его запах ударил меня в тот момент, когда я почувствовал гладкую кожу под губами. Я заглотил его, пока мой нос не был прижат к его лобку. Он подскочил подо мной, и на секунду я подумал, что он собирается перевернуть меня, но он просто помог мне снять с него штаны, и я улыбнулся ему. Его улыбка была прекрасна, я наклонился и поцеловал его, держа оба наших члена в руке. Его пальцы обернулись вокруг моих, темнее и длиннее, и на секунду я подумал, что кончу именно так. Я поднялся, его руки упали на мои бедра, потянув меня вперед, в то время как я положил его член прямо на свое отверстие. Казалось, что он был в комнате некоторое время; он положил смазку в прикроватный ящик. Я позволил ему смазать мою ладонь, использовав ее, чтобы смазать свой член и мою дырку, я объезжал свои пальцы, в то время как его больно сжимали мои бедра. Затем я снова сместился вверх, прижав голову его члена к моему отверстию, и двигаясь вниз. Он задыхался, когда головка скользила внутрь, и я тоже. Я наклонился вниз и поцеловал его, а затем просто позволил своему лбу прижаться к нему, позволяя своему телу все больше и больше оседать на его члене, чувствуя, что он движется глубже внутри меня. Я сел, когда он коснулся простаты, и моя голова откинулась назад. Мои руки покоились на его ладонях, пока он не оказался так глубоко внутри меня, что не было больше ни одного дюйма, который не был наполнен. Затем я приподнялся почти до конца и снова опустился на него, сдвинувшись немного вперед в конце… и я почти закричал, когда его рука сомкнулась на моем члене, в тот же момент я почувствовал, как головка его члена снова ударилась о мою простату. — Блядь, блядь… Я не хотел, чтобы это закончилось, но это произошло, он излился в меня, в то время как я почувствовал, как брызги моего семени попали на наши соединенные пальцы и его грудь. — Ебать, Брайан… Он засмеялся, немного затаив дыхание. — Уверяю, я так и сделаю, но я не спал всю ночь; дай мне минуту, прежде чем мы снова кончим. Я поднял себя с его члена, немного вздрогнув. — Оу. Он фыркнул. — Не вини меня, ты был за рулем. — Я не практикуюсь. — Я улыбнулся ему, повалившись на кучу подушек рядом с ним. — Может, мне нужен дилдо побольше. — Мммм. — Он обхватил мои плечи рукой, и я почувствовал, как его губы касаются моих волос. — Добро пожаловать в Париж. Я поцеловал его, просто дважды прикоснувшись к губам. — Счастливого Дня Благодарения. Он посмотрел на меня сбоку. — Дебби предупредила меня, что будет страшное возмездие, если я начну шутить о том, чтобы что-нибудь запихнул в тебя. Я рассмеялся. — Обещаю не рассказывать. Мы полежали там минутку, а потом я вздохнул. — Где ванная? Он махнул рукой сзади и направо. Я прошел через панельную дверь и вспыхнул смехом. — Что? Сказал он с кровати. — Ты был здесь? Я прошел по мраморному полу, мимо гигантской ванны, и до туалета, где он стоял рядом на сверкающей мраморной стене. — Был. Больнее, чем в лифте? Я взглянул на потолок. — В ванной две люстры. Я закончил писать и повернулся. Он прислонился к дверному косяку, голый, просунув руку в волосы. Я решил простить его за отель. — Давай примем ванну. Он усмехнулся. — Я знал, что ты увидишь это по-моему, в конце концов.Брайан
Мне пришлось оплатить ночь перед этим, чтобы мы могли получить номер в отеле первым делом утром, но это того стоило. Было еще светло, даже после того, как мы трахались, купались, принимали душ, трахались, спали и трахались снова. Не много, но достаточно, чтобы Джастин мог стоять на террасе, таращась на вид Эйфелевой башни. Я подошел к нему сзади и прижался к его шее. Сколько бы мыла и шампуня он ни использовал, он все равно пах для меня как Джастин. Он положил руки на мои и покачал головой. — Ты просто, блядь, такой охуенный. Я прижался ближе. — Я знаю. Он вздохнул. — Это идеально. — Ты можешь видеть Нотр-Дам с другой стороны. Он повернулся внутри моих рук и положил руки мне на лицо. — Брайан… пообещай мне кое-что? — Что? — Никогда, никогда не говори мне, сколько стоит это место. Я поцеловал его. — Обещаю. Он погладил меня по щеке. — Хорошо. Мы заключили сделку, что не будем чувствовать себя виноватыми за то, что проведем первые 24 часа в номере отеля. Мы заказали ужин в номер и съели его на террасе, хотя было очень холодно. Джастин лежал на полу перед диваном, облизывая губы от шоколадного соуса. Я наклонился и поцеловал его, попробовав вкус груши, вина и ванильного мороженого. Я опустился рядом с ним на пол, принеся с собой бутылку вина с прикроватного столика. — Итак, чем ты хочешь заняться завтра? Лувр? Я пытался прозвучать восторженно, но он яростно покачал головой. — Ходить с тобой в музеи — это пытка. Я пойду в воскресенье, после твоего отъезда. Я почувствовал, как мои губы открылись. — И что тогда? Он посмотрел на меня. — Мы должны пойти по магазинам. Я засмеялся. — Ходить с тобой по магазинам — это пытка для меня. Он покачал головой. — Не в этот раз. Я должен купить рождественские подарки. Я подумал. — Ты будешь должен мне за то, чтобы я забрал их домой. Он сел и налил вино в бокал. — Или так, или делать все покупки в канун Рождества дома. Я лучше заплачу за это. Я продержал свой стакан, и он наполнил его тоже. — Ладно, ты меня убедил. Джастин улыбнулся мне, и мне пришло в голову, что со мной могли играть. Со мной определенно играли. — Принеси свою платиновую карту, — сказал он. Мы не выбирались из постели почти до полудня следующего дня, кроме как впустить официанта с кофе и завтраком. Он проигнорировал атласное одеяло итак же большинство подушек на полу, и спросил, где нам поставить поднос. Он поставил его перед диваном, но Джастин отнес его на кровать, пока я более или менее складывал одеяла. И когда мы закончили, а у меня во рту все еще оставался вкус кофе и круассанов, Джастин оттолкнул одеяло в сторону и отсосал мой член, доказав мне раз и навсегда, что даже мое воображение не может жить в этой конкретной реальности. Я кончил в его горло, он лежал в течение долгого времени, с лицом на моем бедре, моя рука поглаживая его волосы. Потом он вздохнул. — Я скучаю по этому. — Ты скучаешь? Как ты думаешь, что я чувствую? Он засмеялся и поднялся, чтобы лечь рядом со мной. — Я не знаю, Брайан, как ты себя чувствуешь? Я посмотрел на него и прикусил губу. — Я скучаю по тебе. — Потом я прочистил горло. — Хотя я наслаждаюсь сексом на воссоединении. Так что все не так уж плохо. Он улыбнулся и потянулся одновременно. — Может, пойдем? Я перевернулся на него. — Конечно. По окончанию воссоединительного секса. Я скользил по его телу, опуская губы на его соски и окуная язык в его пупок. Потом я почувствовал, как его руки тащат меня за волосы. — Брайан? — Ммм? Я принялся целовать внутреннюю часть его бедер. — Это все еще воссоединенный секс, в шестой раз? Я поднял голову. — Седьмой, и да, любой секс в первые 24 часа — это секс воссоединение. Джастин посмотрел на часы и улыбнулся. — Хорошо… о. Потом он больше ничего не говорил. После этого мы уснули, а когда проснулись, было уже почти обеденное время. Мы приняли твердое решение больше не пользоваться обслуживанием в номерах, и позволить уборщикам убраться в номере. Мы спустились вниз в маленьком позолоченном лифте, и я увидел сотни наших отражений в его зеркальных стенах. На улице было еще холоднее, чем на нашей террасе; ветер был жутким. Мы поели в первом маленьком кафе, мимо которого прошли, только сэндвичи на гриле и кофе. Джастин, еще раз доказал, что он являетсь ребенком своей матери, у него был список, и мы бродили по знаменитым магазинам, покупая красивые и дорогие вещи для Дафни, Дебби, Дженнифер и всех остальных, кто в нем был. На самом деле он отказался позволить мне заплатить за что-либо из этого. — Я живу бесплатно в университете, и у меня до сих пор есть деньги с последней выставки. Я могу себе это позволить. Я указал на несколько вещей, которые он, возможно, хотел бы купить для меня, но он просто засмеялся и покачал головой. — У меня уже есть подарок для тебя. Я грустно кивнул. — Я боялся этого. Оставив покупки в отеле мы поехали ужинать. Мы ели в темном маленьком ресторанчике в квартале Маре, рядом с клубом, который открывался только в десять часов — мы не могли не заметить, как вдруг зазвучала музыка и стены завибрировали. Я засмеялся и поднял бокал с вином. — За умцу-умцу, которая, видимо, не знает границ. Он был слегка пьян, и его вино попало в мой бокал, когда мы чокнулись. — Невежливо быть там в первый час. Думаю, нам стоит выпить еще вина. — Вместо этого я думаю прогуляться. Я подал сигнал официанту, и после того, как мы заплатили, мы прогулялись по окрестностям. Я разрешил Джастину побродить по книжному магазину, который превратился в художественную галерею, пока сидел на скамейке снаружи и ждал его. Было холодно — слишком холодно для пальто, которое на мне было, но мне было все равно. Повсюду были белые огни. Мужчины шли по улице, большинство из них смотрели на меня, и мне не нужен был французский словарь, чтобы понять. Джастин появился и сел рядом со мной. Я обнял его, мы сидели и смотрели на толпу и освещение некоторое время. — Пригласи меня потанцевать. Он положил руку мне на бедро, и даже через пальто было тепло. Я так и сделал. Снаружи клуб выглядел экзотично, внутри было темно и громко. Я никого там не знал и не хотел, мы просто присоединились к потоку на центральном танцполе и выпили пару напитков по завышенным ценам. Мы танцевали в переполненном зале, и даже несмотря на то, что мои глаза были закрыты, я все еще мог различить, когда свет двигался и менялся. Волосы Джастина были мягкими под губами, и я обернул пальцы вокруг его шеи. Он посмотрел на меня. — Мне тоже этого не хватало. — Потом он улыбнулся. — Не так много, как трахаться, но… Я засмеялся. — Ну, ты можешь пойти потанцевать в Лондоне, если хочешь, нет никаких причин это пропускать. Он кивнул, его руки двигались от моих плеч до предплечий. — Я знаю. Я знаю. — Мы немного потанцевали, потом он снова заговорил, его рот был близко к моему уху. — Ты когда-нибудь замечал… — Что? Я крепко держал его за плечи. Он пожал плечами. — Я был в клубах Лондона, Нью-Йорка и Питтсбурга, а теперь в Париже. И в основном они все одинаковые. Я оглянулся вокруг темного, переполненного пространства. Это было не очень похоже на Вавилон — он был более элегантным, немного больше, но без второго этажа. Там не было ни стальных балок, ни подиумов, и он больше походил на выпотрошенный старый оперный театр, чем на клуб. Но потом я посмотрел еще раз, и подумал, конечно, то же самое: мужчины, танцы, музыка, темнота, напитки… — Какими еще они должны быть? Он покачал головой. — Они должны быть такими. Мне это нравится. — Он поцеловал меня однажды. — Но Вавилон я люблю больше. Я нахмурился на него. — Какого хрена ты любишь Вавилон больше, чем клубы в Нью-Йорке? — Я махнул рукой на сцену. — Или этого. Или в Лондоне. Он улыбнулся. — Потому что Вавилон был первым клубом, в который я попал. Я встретил там тебя, там мы танцевал с тобой в первый раз, я вроде как вырос там. — Он снова пожал плечами. — Наверное, это часть моей жизни. Музыка изменилась, песня, которую я смутно слышал за неделю до этого в Вавилоне. Я просунул руки под рубашку Джастина, почувствовав его кожу, а затем переместил их и провел пальцами по каждому позвонку. Я слегка согнул колени, позволив ему втиснуться мне в бедро своим пахом. Его губы были открытыми и горячими, когда я поцеловал его. — Нам пора. Я чуть не засмеялся, мой голос немного дрожал. — Ага. Мы взяли пальто и вышли на улицу. Снаружи была очередь такси, и когда мы сели, я сказал водителю: — La Tour Eiffel. Джастин сначала не отреагировал. Я ждал. — Брайан? Ты только что сказал ему отвезти нас к Эйфелевой башне? Я кивнул. — Это невероятно убого. Я похлопал его по ноге и выглянул в окно. — Тебе это нравится. Он просто засмеялся. Мы вышли и немного прогулялись через парк, ведущий к основанию башни. Она была залита белым светом, и на деревьях тоже были огни. — Все еще думаешь, что это убого? Он опрокинул голову в сторону. — Знаешь, ничто в Париже на самом деле не убого, да? — Ну, — сказал я, — кроме Евро Диснея. — Хорошая мысль. Мы вернулись в отель и поднялись в лифте. Джастин смотрел на люстру. — Знаешь, это может быть слегка убого. Я должен был согласиться. — Но ванна оказалась не такой уж и убогой. — Везде, где ты можешь заняться отличным сексом, это, по определению, не слишком убого. Я почувствовал, как мои губы открылись, когда лифт остановился на восьмом этаже. — Дом Дебби. Джастин остановился в коридоре и посмотрел на меня. — Блядь. Ты прав. — Я открыл дверь, а он посмотрел на меня, когда мы вошли. — Но мне все равно нравится эта ванна. Я поцеловал его. — Я не уверен. Думаю, нам нужно попробовать еще раз.Джастин
Мы дали несколько торжественных обещаний не проводить целых четыре дня в постели. И мы этого не делали. Но, несмотря на то, что у меня еще оставалось несколько мест в Париже, которые я хотел бы увидеть, ни одно из них не казалось мне особенно срочным, когда мы проснулись под темным небом и проливным дождем. Я стоял у окна, едва видя другой конец террасы, не говоря уже о городских огнях за ней. — Может, нам все-таки стоит сходить в музей. Брайан лежал в постели, чашка кофе на голой груди. — Мы могли бы, как бы нам это не нравилось, провести день в постели. Я подошел и залез рядом с ним, и положил его чашку на прикроватный столик. Он удивил меня, прижав меня к себе. — Что бы ты делал, — сказал он, — если бы мог что-нибудь сделать? Я поцеловал его. — Сегодня? Он кивнул. — Сегодня. Я позволил ему перекатить меня на спину. — Сначала я позволил бы тебе отсосать мне, по крайней мере, час. — А потом что? Он начал целовать меня вниз по телу. — Потом трахнуть меня… — Мммм. — Тогда… Я остановился. Он посмотрел на меня. — Что случилось? Я покачал головой. — Ничего. Я просто понял, что ты возвращаешься завтра, вот и все. — Не думай об этом. Я улыбнулся ему. — Может, если бы ты вылизывал мою задницу, это было бы легче сделать. Я засмеялся, когда он меня перевернул. Его язык коснулся моей дырки, сначала отслеживая каждую маленькую морщинку. Я шевельнулся, пытаясь раздвинуть ноги, но он мне не позволил. Он просто раскрыл меня руками и прижал к себе. Я позволял себе плыть по течению долгое время, его пальцы скользили внутри меня вместе с языком, его рот был на моих яйцах, кусая мои бедра. Я даже почувствовал, как его зубы прижимаются к моему отверстию, потом его пальцы давят внутрь меня, а большой двигается кругами по промежности. Я не хотел вставать на колени, не хотел начинать умолять его трахнуть меня, но когда я почувствовал холодную смазку там, где был его горячий язык, я чуть не кончил, просто думая об этом. Он какое-то время дразнил меня головкой своего члена, натирая ее вверх и вниз по моей ращелине и по моему отверстию, но я потянул за заднюю часть его бедра, пока он не погрузился в меня. Его рука вдруг оказалась на моем плече, используя ее для поддержки, и на этот раз я ничего не мог с собой поделать, я закричал что-то и двинулся ему навстречу. Он врезался в меня, неумолимый, с идеальным ритмом, каждый раз попадая на мою простату, пока я не начал задыхаться и умолять его. Он наклонился надо мной и схватил мой член, грубо проведя большим пальцем по головке, спустился вниз по стволу. Я снова закричал и начал кончать, чередуя волны тепла и холода, переливающиеся через меня, электричество, пробивающее мои ноги и вверх по позвоночнику, пока я не почувствовал, как он застывает, а затем изливается глубоко в мою задницу. Я заставил его остаться во мне, и мы оба в основном спали, когда он, наконец, выскользнул. Я смеялся и одновременно жаловался, и тогда он слабо ударил меня по руке. — Я что, должен оставаться твердым в течение 24 часов, чтобы этого не случилось? — Нет, но десять минут было бы неплохо. — Боже, ты избалован. Я поднял голову. — И чья это вина? Брайан перевернулся на спину и закинул руку за голову. — Мало кто по-настоящему понимает, что такое быть мной. Я похлопал его по плечу. — Я знаю. Ты очень благороден. — Я встал с постели. — Пойду приму душ. Даже не думай засыпать. Дождь перестал идти, и мы уходим. Мы поехали на Монмарт, а потом в отель, в котором останавливался Брайан, когда он уже бывал в Париже, рядом с Музеем Клуни. — Мы можем остаться здесь в следующий раз, — сказал я ему. Он кивнул. — Или в Маре. Думаю, у меня было все, что можно было выдержать из люстр. — Но вид хороший. — И кровать. Он улыбался. Мы смотрели на развалины старых римских бань рядом с музеем. — Если бы только Бани Либерти были такими, — сказал я. — Я уверен, что король пришел именно из этого века. — Эй, я был голый в этом месте. Он смотрел на меня, как на чокнутого. — Да, я почему-то знаю это. Может быть, потому что я был там. На самом деле, я, кажется, помню время, когда я был тем, кто раздевал тебя… — Я был молод. Я понятия не имел, насколько негигиенично это место на самом деле. Он похлопал меня по плечу. — Так лучше; как еще мы можем вовлечь молодежь в жизнь разврата и греха? Я остановился и обнял его за шею. — Ты заманил меня? Похоже, я помню, как требовал, чтобы ты отвез меня домой. Он прикоснулся носом к моему. — Ты был лучше, чем большинство. Опять начался дождь, и мы пошли в музей. Это был не тот, который мне нравился, полный гобеленов и средневековых картин и статуй. — Я не думаю, что это искусство, — сказал я Брайану. Он пожал плечами. — Я предложил пойти тебе в Лувр. — Нерешительно… — Я был готов принести жертву… Я ударил его по руке. — Бла-бла-бла. Я пойду завтра. Я бы не стал подвергать тебя пыткам. А теперь давай перестанем подвергать этому меня. Дождь все еще шел, но мы нашли такси, и он заставил его отвезти нас в Сену и в Оль-де-ла-Сите. Мы поехали в Нотр-Дам, и я посмотрел на его арки и витражи. — Это потрясающе. — Я нахмурился. — Может быть, мне все-таки нравятся средневековья. — Может быть, тебе просто нравятся соборы. Я подумал об этом. — Также мне нравятся мосты. Брайан помахал рукой в сторону воды. — Ну, вот один из них. — Он посмотрел на меня. — Знаешь, что мне нравится? — Секс, наркотики, выпивка, шоппинг, притворяться, что тебе на всех наплевать, кроме тех, кого ты любишь, и выбивать дерьмо из всех, кто пытается конкурировать с тобой профессионально. Он остановился и посмотрел на меня. — Ха. Когда ты стал таким умным? Я взял его за руку и продолжил идти к реке. — Тебя не так сложно понять, как ты думаешь. Мы взяли такси на другой стороне Сены и вернулись в отель. Мы планировали уехать, но в последнюю минуту я убедил его снова снять номер. На террасе было слишком холодно, чтобы есть, хотя дождь прекратился, но я надел пальто и выпил там кофе после того, как мы поели. — Мы можем вернутся. Он опирался на перила, спиной к виду, и смотрел на меня. — Мне понравилось. — Я положил свою чашку и поцеловал его. — И надеюсь, ты заметил, как я ни разу не упомянул об этом объявлении… Он вздохнул и отошел. — До сих пор. — До сих пор. — Он зашел внутрь, а я взял свою чашку и пошел за ним. — Ты собираешься что-нибудь сделать? Он сел на диван и посмотрел на меня, затем наклонился вперед, взял бутылку вина и наполнил свой бокал. — Насчет объявления? Нет. Я сел рядом с ним. — О рекламной кампании. Для Вавилона. Он посмотрел на меня, и на секунду я улыбнулся ему. — О, я все понял. Разве я не упоминал об этом? — Засранец. Нет. Когда ты догадался? Он пожал плечами и поцеловал меня, у него был вкус вина. — Это было что-то, что ты сказал. Я смотрел на него, а потом засмеялся. — Что я сказал? — Почему тебе больше всего нравился Вавилон. — Потому что я встретил тебя перед ним? Ты думаешь, что не можешь продать клуб, потому что это первое место, где мы танцевали? Он улыбнулся. — Что-то вроде этого. — Должно быть, я все еще выглядел скептически, потому что он закатил глаза. — Джастин, Джастин. Разве ты не научился доверять мне в таких вещах? Я положил свой бокал. — Узнав, что я что-то сказал или сделал, чтобы спасти твою задницу? Ты бы подумал, что после стольких лет, я бы так и сделал. Я позвонил, чтобы убрать ужин, пока Брайан собирал вещи. Машина забирала его в восемь утра. Перед тем, как мы легли спать, я медленно и долго сосал его член, доводя до того, чтобы кончить, а затем отталкивал, снова и снова. В конце концов, он подтянул мое лицо ближе, когда я в последний раз начал сосать ему, его руки отчаянно сжались в моих волосах, произнося мое имя резким голосом. Поэтому я позволил его члену удариться о заднюю часть моего горла, в то время как я засунул палец ему в задницу и проглотил его сперму, когда она выплеснулась мне в рот. Потом я подрочил себе, выплеснувшись ему на грудь и живот. На самом деле мы не спали, но было темно, когда он крепко вздохнул напротив меня. — Четыре дня на самом деле были недостаточно длинными, не так ли? — Это странно. Я чувствую, что мы были здесь долгое время… и как будто мы только что приехали сюда. В то же время. Потом я поцеловал его, сильно. Когда я разорвал поцелуй, он смотрел на меня. — Я никуда не уйду, Джастин. — Он дотронулся до моих волос. — Ну, кроме как утром вернуться в Питтсбург. Я рассмеялся. — Я тоже никуда не уйду. Кроме Лондона завтра вечером. Он натянул одеяло на нас обоих. — Ну, вот ты где. Никто из нас никуда не уйдет, и ты будешь дома через… — он подсчитал в своей голове… — двадцать семь дней. Я нахмурился. — Сейчас это очень долго. Он перевернулся на бок и положил голову на локоть. — Я буду так занят спасением Вавилона и продажей души, чтобы заплатить за эту поездку… — Я ударил его, но он проигнорировал меня… — что я даже не замечу. — Пожалуйста. Ты будешь звонить мне для секса по телефону до того, как преодолеешь свое временное отставание. Я закинул ногу за его. Он вздохнул. — Джастин? — Хммм? — Ненавижу секс по телефону. Я погладил его по руке. — Я тоже.