Black hearted love

«Исчадие ада». Дэвиду приходилось слышать это выражение раньше, теперь он знал, как выглядит его воплощение в реальности.  — Что это за дерьмо? Дэвид посмотрел на пакет с сырой печенью.  — Печень.  — Куриная. Она куриная. Я же говорил, что нужна свиная или говяжья! Дэвид, прижав руки к груди, наблюдал за тем, как Макс забрасывает в блендер куриную печень и таблетки от анемии. Он отвернулся, когда Макс начал есть приготовленное. Что ж, он хотя бы стал использовать ложку. Услышав стук в дверь тем вечером, Дэвид ожидал увидеть у своего дома наряд полиции, прибывший, чтобы забрать его в тюрьму. Но за дверью стояли лишь один полицейский и человек в странном белом костюме.  — Добрый вечер, мистер Гринвуд. Я представляю группу Особой помощи, которая прибыла в Сонный пик в связи с последними событиями. Возможно, вы уже слышали об этом. Кажется, в новостях и правда упоминали о какой-то особой помощи. Дэвид кивнул. Из-за паники он плохо понимал, что происходит. Мужчина продолжил:  — У нас есть огромный, не побоюсь этого слова — вековой опыт борьбы с такими проблемами. В прошлом нас обвиняли в негуманных способах этой борьбы, но мы усовершенствовали свои методы. Тем более, когда речь идет о человеческих жизнях, я думаю… — он развел руками, показывая, что здесь не о чем и спорить. — Мы уже защитили периметр города, поэтому попасть в него извне эти создания не смогут. Для большей безопасности мы предлагаем жителям защитить каждый дом отдельно. Не переживайте, это никак не повлияет на свободу вашего передвижения. Вот, можете посмотреть на схему защитных барьеров. Дэвид взял из его рук листок с картой Сонного Пика. Дом Дэвида, как и все соседние дома, был обведен серебристой линией по периметру ограды.  — Если вас все устраивает, мы готовы приступить к установке барьера прямо сейчас. Дэвид посмотрел на полицейского и на мужчину в белом и понял, что его согласие лишь формальность: барьер установят в любом случае.  — Да, я... конечно! Мужчина кивнул.  — Спасибо за ваше понимание. Повторюсь, наш подход считают устаревшим, но он эффективен, и у нас есть подтверждения. Можете ознакомиться с ними вот здесь, — он передал Дэвиду тонкий буклет. Дэвид поблагодарил его, поблагодарил полицейского и вернулся в гостиную. Он не присел ни на секунду за то время, пока полицейский и мужчина в белом — точнее, несколько, на улице были и другие представители группы Особой помощи — устанавливали защиту. Им понадобилось для этого всего пятнадцать минут, но Дэвиду показалось, что прошло не меньше пятнадцати часов. Когда после Дэвид подошел к старой ограде, то не увидел никаких внешних изменений. Он в замешательстве посмотрел на мужчину в белом, и тот объяснил: — Барьер не виден невооруженным взглядом. Как я и говорил, на ваше передвижение он не повлияет. Если вы захотите защитить отдельную комнату, можете связаться с нами, все контакты у вас есть. Он указал взглядом на буклет, который Дэвид держал в руках и про который совсем забыл. Только оставшись один, он, наконец, сел на диван. Ноги его не держали. Вместо связных мыслей в голове было просто белое пятно; он понимал лишь, что обманул и полицию, и группу Особой помощи и скрыл у себя преступника. Он сам преступник. Ему грозит пожизненное заключение. Дэвид посмотрел на тонкую брошюру; ее страницы помялись от того, как сильно он сжимал ее в мокрых ладонях. В заглавии говорилось: «Группа Особой помощи», и чуть ниже находились слова «Орден Z». Еще ниже был символ в виде треугольника со срезанным верхом: он походил то ли на колбу, то ли на печь. Дэвид пролистал буклет. В нем была информация про вековое противостояние и древнюю опасность, описания «существ», с которыми боролся Орден, перечислялись средства самозащиты, а также описывались достижения самого Ордена в этой борьбе, в том числе специальный барьер. Его название показалось Дэвиду вычурным — «Серебряная нить» звучало как название одной из тех книг, которые читала Гвен. На одном из разворотов подробно расписывалось, как надежно она работает. Дэвиду хватило этого, чтобы принять еще одно незаконное решение и сообщить о нем Максу. — Макс, тебе лучше не выходить из дома. Макс долго листал брошюру, сидя на краешке ванной. Он хмурился, но Дэвид заметил, что он не был испуган — скорее, он выглядел недовольным, словно у него сорвались планы. Уже поздно ночью они вдвоем вышли на улицу. Дэвид наблюдал за тем, как Макс обходит участок вдоль ограды, выставив перед собой руку. Макс сделал полный круг, перелезая через кусты и кое-где прижимаясь к стене дома, и в конце вернулся к входной двери.  — Черт…  — Он идет и под землей тоже? Макс кивнул.  — Да. Я чувствую это. Да и здесь, — он показал на брошюру, — так сказано.  — Давай вернемся в дом. Еще... еще раз все прочитаем и подумаем, что делать. Но ничего нельзя было сделать — пока дом и весь город окружали барьеры, пока ни один из них не знал, как их снять или как пройти их насквозь. Пока Макс мог только находиться внутри, а Дэвид — молчать об этом. В противном случае одному из них грозила тюрьма, а другому смерть, если это было подходящим словом. Ложась спать, Дэвид чувствовал себя совсем как в лагере, где под вечер он мог упасть на кровать и не шевелиться до самого утра. То же произошло и теперь. Последствия вчерашний событий никуда не делись, но он хотя бы выспался. Когда он собирался на работу, Макс сидел у стены в коридоре, прижав колени к груди. Дэвид хотел позвать его завтракать, но вовремя остановил себя. Он не стал придираться к тому, что Макс сидит на полу. Он понял, что Макс прячется от света. Дэвид надевал пальто, подбирая подходящие слова. Как и накануне, он хотел бы остаться дома, чтобы не оставлять Макса одного — уже по другой причине.  — Эм… Макс поднял голову и посмотрел на него усталым, недовольным взглядом. Он был в своей прежней одежде — джинсах и старой рубашке поло; он даже не снял с ног кеды, но Дэвид решил не обсуждать это сейчас.  — Макс, мне нужно на работу. Я не могу с тобой оставаться, потому что… Макс снова опустил голову. Кажется, он все-таки его слушал, и Дэвид продолжил: — Может быть, мне удастся выяснить что-нибудь, чтобы… — ему почему-то не удавалось закончить предложения. — Я вернусь вечером. Оставайся тут, и мы… Макс прервал его:  — Я не могу никуда уйти. Конечно, я останусь тут, — последнее слово он произнес подчёркнуто едким тоном. Он не был подавлен и не был в отчаянии: похоже, он пытался думать, и Дэвид ему мешал. Дэвид улыбнулся и легко, даже беспечно сказал: — Тогда до вечера! Макс ему не ответил. Еще накануне Дэвид пытался найти в интернете хоть что-то о Серебряной нити, но нашел лишь точное повторение брошюры. Макс, который смотрел телевизор на диване, лениво бросил: «Даже не пытайся», но он все же надеялся отыскать хотя бы крупицу информации о барьере. Он не мог заниматься поиском в рабочее время — он и так не вписывался в графики по составлению туристических маршрутов. Правда, у него все-таки был потенциальный источник информации, пусть и ненадежный. — С детства хотела увидеть кого-нибудь из них вживую... может, среди них есть красавчики? Хотя после всего этого ужаса пусть держатся подальше! Гвен была не единственной, кто говорил о случившемся: остальные сожалели о смерти мистера Уоттса, возмущались тому, что всякая мерзость добралась и до Сонного пика, и радовались тому, что теперь их дома и они сами под надежной защитой. Дэвид незаметно вцепился пальцами в стол: ему казалось, что мысли вылетают из его головы, как мультяшные птички, и каждый видит, о чем он думает и в чем замешан. Он кусал свои губы, стараясь успокоиться и убедить себя, что никому и в голову не придет его подозревать, и не сразу услышал, что его зовет Гвен. Он подпрыгнул на месте, когда она повысила голос. — Прием! Ты слушаешь меня вообще или нет? Дэвид открыл рот, не зная, что сказать, и она повторила: — Я спрашиваю, идешь ли ты на корпоративный вечер на следующей неделе. Это юбилей компании. Честное слово, Дэвид, в лагере ты не был таким рассеянным. Где твой боевой задор? Дэвид пропустил мимо ушей ее поддевку: он ухватился за мысль о том, что на вечере, возможно, сумеет что-нибудь узнать. Гвен по-своему поняла его молчание. — Дэвид, корпоратив — это хороший способ получше узнать коллег и влиться в коллектив. Это… это как вечер в лагере, правда! Сходи туда, ну ради меня. Только, прошу, не устраивай там конкурсы с призами. Дэвид кивнул в ответ, и Гвен потрепала его по голове. Он не хотел идти на корпоратив и не хотел ничего выяснять. В глубине души он хотел вернуться с работы и обнаружить, что в доме никого нет. Вместо этого он обнаружил, что Макс хочет есть. Ничего, похожего на ломку, Дэвид не увидел. Бросаться на него Макс тоже не собирался — он лишь хмыкнул, когда Дэвид сообщил ему, что он ничего не выяснил. Он разогревал на плите замороженные овощи, когда Макс, поморщившись, пробормотал что-то о том, как его бесит теплая еда.  — Макс! Ты ведь… — Дэвид указал на себя, потом снова на Макса, потом снова на себя. Он не знал, как иначе сказать: «Я знаю, ты пьешь человеческую кровь, а я человек, но я не хотел бы, чтобы ты пил мою». Макс вздохнул и сказал:  — Я не буду пить твою кровь. Дэвид понятия не имел, как можно было произнести эти слова с таким пренебрежением, что они звучали почти обидно.  — Но…  — Я скажу тебе, что купить. Только не трясись так, господи… Дэвид записал нужные ингредиенты и тут же отправился в ближайший супермаркет и аптеку. Через пару дней он стал заходить туда по пути с работы. Он опасался, что питание Макса станет основной проблемой, но она легко разрешилась: Макс обходился сырой печенью и таблетками железа и безумной жажды крови он не испытывал. Куда больше он испытывал терпение Дэвида тем, что его не устраивали то свежесть печени, то дозировка таблеток, то что-нибудь еще. Макс взял за привычку спать в ванной и жутко сердился, если Дэвид будил его раньше восьми вечера; под конец Дэвид сдался и, придя с работы, ждал восьми, чтобы принять душ. Это было в любом случае лучше попыток Макса спать у него в шкафу: у Дэвида чуть не случился сердечный приступ, когда он доставал чистую футболку и увидел Макса, который спал, зацепившись ногами за перекладину для вешалок. По законам его странной физиологии он любил спать вверх ногами. Дэвид вспомнил истории, которые слышал в детстве; как-то он не удержался и спросил, умеет ли Макс превращаться в летучую мышь, в ответ на что Макс рявкнул: «Я что, похож на долбоеба?» Макс вообще много раздражался и грубил — так, словно это он предоставлял Дэвиду укрытие, из чего Дэвид сделал вывод, что Макс был неблагодарным ребенком. Он немного ошибся. Как-то вечером, когда Макс с аппетитом доедал свою жижу и пролил часть ее на стол, Дэвид не выдержал. — Макс, не мог бы ты есть ложкой? Пожалуйста. Макс убрал ото рта металлическую миску, которую сразу выбрал себе для еды, и вытер рот тыльной стороной руки. — Зачем? Я и так ем на кухне. Он считал, что этим он делал Дэвиду уступку. Сначала он пытался есть в ванной, но Дэвид был непреклонен: он не мог допустить, чтобы Макс ел и спал в одном и том же месте. — Потому что ты пачкаешь рот и руки и... — Дэвид взял тряпку и отодвинул его локти, чтобы вытереть пролитое. — И стол. Макс пожал плечами. — Стол как раз для грязи, чтобы на пол не падало. Дэвид вздохнул. — Макс, ну хватит. Ты знаешь, что за столом так себя не ведут. — Нет, не знаю. Меня никто этому не учил. — Тут нечему учиться, за столом... за столом сидят и едят и ничего не роняют. — Я не знаю, как едят за столом. — Но даже до того, как... Единственный раз, когда Дэвид спросил Макса о том, как его обратили, тот прошипел: «Тебе-то какое дело?» с таким жутким видом, что он больше не решался даже упоминать этот момент. Он все же нашел подходящее выражение. — В... в твоей прежней жизни ты наверняка ел за столом. — Я не ел за столом.  — Ни разу? — Да, блять. Ни разу. Дэвид знал, что Макс снова может зашипеть в ответ, но все же спросил: — За все время? Сколько тебе лет? Макс поскреб ногтем пустую миску и сказал:  — Должно было исполниться двенадцать. Дэвид обдумал услышанное. «Должно было»? Но не исполнилось? — Должно было? — Да. Сто десять лет назад. Макс поднял на него взгляд. Он выглядел почти довольным: он наверняка наслаждался тем шоком, который отобразился на лице Дэвида. Это открытие не сделало их общение легче, оно еще больше запутывало Дэвида. Макс не походил ни на дряхлого старика, ни на ребенка. Иногда он не походил на человека вообще. Где-то спустя неделю поведение Макса стало беспокойным. Он и раньше мог шататься по комнатам и жаловаться на дурацкий дом Дэвида, где слишком мало места, и его дурацкий телевизор, где слишком мало каналов. Он часто проводил ночь на улице; Дэвид даже как-то раз слышал его шаги на крыше. Но эта суетливость была чем-то новым. Дэвид подозревал, что он собирается сам пересечь барьер. К большому неудовольствию Макса, он стал просыпаться по ночам, чтобы его проверить. Проснувшись в очередной раз, он не выдержал и вышел на улицу. Он увидел, что Макс сидит на корточках перед оградой, словно собираясь встать на четвереньки и протиснуться между прутьями. Дэвид не понимал, в чем дело. Недавно было полнолуние, но на Макса оно не влияло.  — Макс, что ты делаешь? Макс развернулся, и при лунном свете Дэвид разглядел, каким удивленным был его взгляд.  — Ищу проход. Я должен хотя бы попытаться.  — Нет, не должен. Иди в дом, пожалуйста.  — Да? И как тогда я пройду через эту хрень? Ты ничего с этим сделать не можешь, и теперь я тут… Дэвид прервал его:  — Иди в дом. Засыпая, он услышал, как громко захлопнулась дверь в ванную. Если Макс застрял в его доме, то Дэвид застрял между своим прежним взглядом на мир и новым миром, о котором он ничего не знал. Он застрял между двумя разными мнениями о том, что правильно, а что нет. Его жизнь раздваивалась, делилась на до и после, она была именно что двойной, ведь о происходящем никто не догадывался. Каким-то образом ему удавалось держать маску. Все это время Дэвид внимательно вслушивался в разговоры коллег, когда они упоминали защитные барьеры или группу Особой помощи, но не решался заговорить об этом сам. На самом деле, он вообще боялся подавать голос, когда вокруг обсуждалось подобное. Именно поэтому он и решил пойти на вечер в честь юбилея компании — чтобы и дальше не вызывать подозрений. И, если повезет, услышать что-то полезное для них с Максом.  — Сегодня у нас корпоративный вечер, поэтому я вернусь поздно. Дэвид поправил манжет рубашки: он так и не научился толком ее гладить. В глазах Макса, который сидел на краю ванной, промелькнуло удивление, но он тут же нахмурился и спросил:  — Что я буду жрать? — Я все приготовил, — Дэвид прошел в кухню и открыл холодильник, подзывая Макса к себе. — Таблетки в ящике стола, а печень тут, в контейнере. Дэвид открыл контейнер, проверяя содержимое. — Я купил ее вчера, ничего страшного? Макс, насупившись, смотрел на холодильник, и Дэвид решил его подбодрить: — Эй, зато сегодня ты можешь спать, сколько хочешь. Макс ушел в ванную, не сказав ни слова. К концу рабочего дня выглаженная рубашка Дэвида потеряла свой вид из-за того, что он постоянно одергивал рукава и поправлял ворот. Он нервничал. От мысли, что ему придется находиться среди коллег дольше обычного, его прошибал холодный пот. Гвен пыталась его подбодрить. — Это не собеседование, нечего так волноваться. Ты не разочаруешь их еще больше... Может, даже очаруешь, — она вдруг прищурилась и указала на его локоть. — Что это у тебя? Дэвид присмотрелся и увидел крохотное красное пятнышко. Это была кровь от печени, которую он утром перекладывал в контейнер. — Не переживай, оно почти незаметно. У тебя такой благопристойный вид, что святая инквизиция будет довольна. Дэвид перестал тереть пятно. — Инквизиция? Гвен кивнула. — Ага. Группа Особой помощи. Кто-то от них будет выступать на вечере, поздравлять компанию, ну, ты знаешь. После ее слов Дэвид, к своему удивлению, не испугался, а воодушевился. Это была хоть какая-то зацепка. Воодушевление перебивало только волнение за Макса, который остался один. Дэвид боялся, что он снова попробует выбраться наружу, и от этих мыслей его не отвлекли ни шведский стол, ни Гвен, которая под конец вечера уговаривала Сэнди взять по бутылке шампанского, чтобы пить его из туфель на скамейке перед офисом. Дэвид вызвал им такси. Когда около полуночи он вернулся домой, Макс смотрел телевизор, забившись в угол дивана. Дэвид присел рядом с ним и убавил звук.  — Группа Особой помощи проводит еженедельные встречи в городской церкви. Макс недовольно посмотрел на пульт в руке Дэвида. — Встречи в церкви? — Да. Точнее, даже не группа, а Орден. Сегодня на вечере они приглашали всех желающих. Так что я схожу туда. — Сходишь? — голос Макса звучал недоверчиво. — Ага, — Дэвид кивнул и поднялся, вернув ему пульт. — Нельзя упускать такую возможность. Лучше всего узнавать о барьере у тех, кто его установил, верно? Дэвид доставал из холодильника минеральную воду и заметил, что контейнер с печенью стоит нетронутым. Он повернулся к Максу, который, шаркая босыми ногами, зашел на кухню следом за ним. — Ты не ел? Макс покачал головой. — Нет. Он быстро взглянул на Дэвида и махнул рукой, указывая на блендер у раковины. — Он не работает. — Правда? Сейчас проверю, в чем может быть дело. Дэвид выложил печень в емкость для измельчения, добавил туда таблетки и закрыл крышку. — У тебя был включен не тот режим. Макс, который, ссутулившись, сидел за столом, пожал плечами. — Я не заметил. — Ты ведь уже давно им пользуешься. Макс не отвечал, хмуро глядя на стол перед собой. Когда Дэвид ставил перед ним готовую смесь, он резко спросил:  — Ты чего? — В смысле? — Что ты тут скалишься? Дэвид вдруг понял, что улыбается — слабо, еле заметно для себя самого. Он удержался, чтобы не улыбнуться шире, и покачал головой. Макс нахмурился еще сильнее и сжал в руке ложку.  — Вали в свой душ. Ванная свободна. Дэвид кивнул и пошел за полотенцем. По пути он не удержался и все-таки улыбнулся. Он пока не знал, как снять барьер снаружи, но, кажется, нашел брешь в другом, не менее прочном.