Black hearted love

Дэвид с трудом проснулся — будильник пищал уже пять минут, когда он сумел открыть глаза и оторвать голову от подушки. Давно он так не спал — наверно, с того вечера, как закончилась последняя смена в лагере. Он готов был пролежать в кровати до двенадцати, но планы на день, неожиданно четкие, словно записанные в голове, быстро его взбодрили. На прошлой неделе не только утвердили его маршрут — мистер Харрингтон сказал, что он сможет работать на нем лично. Мысль, что он увидит знакомые места не в виде пунктирных линий на бумаге, по-настоящему радовала Дэвида. А ведь он было собирался уйти из Camp Corp.! Хорошо, что он не успел этого сделать. Похоже, его воодушевление перешло в мандраж, потому что перед выходом из дома он вдруг решил проверить, все ли электроприборы выключены. Все было в порядке, но ощущение, что он что-то забыл, его не отпустило.  — Выглядишь так, будто собрался на состязание с лесными скаутами. Дэвид взглянул на подошедшую к нему Гвен и быстро приложил руку к волосам, поправляя их.  — Что-то не так?  — Да вид у тебя подозрительно оживленный. Воскресные поездки вдохновили? Дэвид перестал приглаживать волосы.  — Ч-что?  — Съездил, говорю, удачно? Ладно, сиди, составляй свои маршруты, — она потрепала его по голове с немного завистливым видом. Дэвид так и не понял, что она имела в виду под воскресными поездками, но не стал ее расспрашивать. У него была идея, и он хотел как можно быстрее ею заняться, чтобы уже завтра представить мистеру Харрингтону. Он подумал, что кроме маршрутов можно организовать участки для не привычных к походам людей и для детей — что-то вроде площадок для кемпинга; для безопасности их можно будет оградить. Оставалось выбрать территорию и количество площадок. Дэвид понял, что немного разошелся, когда запланировал больше десяти. Ему очень понравилась собственная идея; он продолжал размышлять о ней и после работы, из-за чего отвлекся и по пути домой сделал большой крюк, зачем-то дойдя до аптеки. Он зря переживал  — в доме все было выключено. От тишины Дэвиду стало не спокойнее, а тоскливее. За ужином он смотрел телевизор и после просидел перед ним еще полчаса: он тупо крутил в руках пульт, даже не глядя на экран. Дэвид редко испытывал скуку, но сейчас именно скучал; он лег раньше обычного, чтобы не хандрить. Возможно, он плохо выспался накануне, из-за чего и не сразу услышал будильник утром. Ему снились сны — длинные и яркие; он несколько раз просыпался, но не смог ухватить сюжет ни одного из них. Лишь под утро ему приснилось то, что он сумел запомнить: он сидел на морском берегу и строил башни из песка, украшая их ракушками. Во сне Дэвид снова был маленьким, и рядом с ним сидел мальчик чуть старше него самого. В какой-то момент мальчик подошел к его замку и начал вытаскивать из него ракушки, всовывая вместо них камешки. Дэвид отталкивал его от замка, но мальчик приказывал ему отдать ракушки, а когда Дэвид предложил строить замок вместе, взял и снес рукой одну из башен замка. Мальчик был сердитым, но вел себя глупо, и Дэвид рассмеялся. Мальчик замахнулся на него рукой, на которой вдруг показались длинные когти, и на этом моменте Дэвид проснулся. Он лежал, глядя в темный потолок без всякого желания уснуть; сон про песочный замок, пусть и интересный, был неприятным, выматывающим. Дэвиду не пришлось выматывать себя еще сильнее, пытаясь снова заснуть, потому что запищал будильник. Собираясь на работу, он снова включил телевизор, хотя обычно слушал радио. Побрившись, он непонятно зачем вычистил ванну — его руки сами по себе надели резиновые перчатки, взяли губку и выдавили на нее чистящий гель. Дэвид долго смывал его водой — почему-то ему было важно, чтобы в ванной не осталось запаха. Он стянул с рук перчатки и сел на бортик. Наверно, он не до конца проснулся. Последнее сновидение никак не отпускало его, словно его сознание было связано с ним тонкой, но прочной нитью. Его вчерашний пыл поубавился, но идея с площадками для кемпинга казалась такой же интересной, даже важной. Важно было не только огородить территории, но и разместить их рядом. Он отметил десять кружочков на берегу Сиреневого озера и обводил их, прикидывая, куда разместить еще два, когда услышал встревоженный голос Гвен:  — Черт, Дэвид, что у тебя с глазами? Дэвид поморгал.  — А что с ними? Гвен нагнулась ниже и прошептала:  — Они у тебя красные! Ты что, траву курил? Дэвид потер глаза пальцами, и Гвен сочувственно спросила:  — Ты как себя чувствуешь вообще? Голова не болит? Помнишь, у тебя в ушах шумело? Дэвид посмотрел на карту перед собой. Слова Гвен о чем-то ему напомнили, но он не успел ухватиться за хвост этих воспоминаний. Он покачал головой.  — Нет, не шумит… просто, не выспался. Гвен уговорила его уйти домой пораньше. После разговора с мистером Харрингтоном, который похлопал его по плечу и посоветовал отдохнуть, Дэвид снова пошел домой через аптеку. Он хотел вернуться и лечь спать — и одновременно хотел подумать о чем-то важном, но, когда он пытался сосредоточиться, сонливость лишь усиливалась, словно не пуская его в собственные мысли. Гвен была права: его глаза и правда сильно покраснели из-за лопнувших сосудов. Он не испытывал зуда или боли, но его голова отяжелела, а в ушах немного шумело. Дэвид снова ужинал перед телевизором; после еды он прилег на диван, отставив тарелку на пол. Вдруг раздалось гудение — завибрировал его телефон, лежащий на спинке дивана. Дэвид дотянулся до него и увидел, что ему пришло сообщение. +19186137943 48°18'41.7"N 113°26'44.0"W Дэвид не знал, что это за координаты, но номер казался знакомым, хоть и не был сохранен в его контактах. Как и по пути из аптеки, стоило Дэвиду сосредоточиться на номере, его мысли разворачивало в другую сторону волной сонливости и теплого безразличия. «Это неважно». Дэвид отложил телефон, не удаляя сообщение; позже он проверит, что это за координаты. Дэвид повернулся на бок и прикрыл глаза; ему было лень подниматься и добираться до пульта, чтобы убавить громкость, когда начался выпуск вечерних новостей.  — «Группа Особой помощи, прибывшая в Сонный пик в связи с нападением на мистера Уоттса, сообщила, что в ночь со вторника на среду был пойман один из преступников». Монотонный голос диктора действовал усыпляюще.  — «Ранее сообщалось, что нападавших было двое, но один из сотрудников группы заявил, что преступников может быть больше, и призвал горожан не терять бдительности». Дэвид поуютнее устроился на боку, подложив руки под щеку.  — «Важнейшую роль в поимке преступника сыграл барьер, установленный вокруг Сонного пика, — Серебряная нить. Группа Особой помощи еще раз подчеркивают необходимость установки барьеров для защиты». Слова «серебряная» и «нить» задели струны, которые тянулись к Дэвиду из сна про песочный замок, но их тут же заглушило и оборвало что-то темное, но мягкое и ласковое внутри него. «Забудь об этом».  — «Мы располагаем не только современными технологиями, но и древними знаниями, которые позволяют нам действовать гуманно и милосердно — в этом наша сила. Иногда все мы не сразу приходим к консенсусу, но я верю, что группа Особой помощи встала на путь милосердия и больше с него не сойдет». Дэвид приоткрыл глаза: на экране был светловолосый мужчина в белой одежде. Кажется, он где-то его видел; он не смог вспомнить, где именно. «Неважно, забудь об этом». Дэвид задремал на диване, не выключив телевизор. Он шел по лагерю. Вокруг было темно — тускло, как в пасмурный день перед рассветом. Шум от его шагов слабым эхом отдавался в тишине. Дэвид искал кемперов. Двери дома вожатых и столовой были заколочены досками, и Дэвид отправился к палаткам. Они были на месте; их молнии были расстегнуты, и брезент колыхался от невидимого ветра. Внутри палаток было темно и пусто. Дэвид отправился к берегу с тревожным опасением, что дети ушли купаться без него и Гвен. На мостках кто-то стоял. Когда Дэвид подошел ближе, он увидел, что это мальчик в синем дождевике. Он обернулся. Его глаза жутко горели в серой полутьме, а зрачки походили на кошачьи. Дэвид оглянулся и увидел, что остальные кемперы лежат на берегу, словно разбросанные игрушки. Дэвиду стало страшно — от того, насколько ему сейчас не было дела до детей и насколько он переживал за мальчика. Он стал переживать сильнее, когда где-то рядом раздался глухой стук. Мальчик посмотрел на Дэвида и сказал:  — Прости меня. Его тихий, виноватый голос не сочетался с его диким видом. Дэвид хотел сказать, что он ни в чем не виноват. Стук усилился, мальчик усмехнулся, и Дэвид увидел, что его рот полон крови. Дэвид проснулся, почувствовав, что по его лицу что-то течет. Он сел на диване и вытер лицо рукой; на ее тыльной стороне осталось красное пятно. Он дотянулся до телефона: было чуть больше одиннадцати; в комнате все еще работал телевизор. Дэвид сидел, не двигаясь и не обращая внимания на идущую из носа кровь. Струны и нити воспоминаний, что есть сил тянущиеся к нему сквозь образы, привычки, обрывки слов и номеров, наконец, добрались до него, и в этот раз он смог за них ухватиться. Дэвид чувствовал себя преданным, но куда сильнее предательства было чувство потери, чувство вырванного из него куска. Он закрыл лицо руками.  — Зачем ты это сделал? Тот, кому он задавал этот вопрос, не мог его услышать, но Дэвид уже знал ответ. Знал и не мог его принять. Дэвид посмотрел на обивку, выглядывавшую из царапин на диване, и чуть не рассмеялся. Неужели он все эти два дня думал, что их оставил кот прежних хозяев? Неужели он продолжил бы верить в это и дальше? Неужели Макс не понимал, что нельзя заставить забыть о себе, если сам этого не хочешь? Дэвид поднялся, чтобы умыться и одеться. Он не обращал внимания на шум, даже звон в голове, в которой собиралась воедино мозаика, утром являвшаяся грудой бессвязных осколков. Немного подумав, он надел куртку вместо пальто, отыскал в файлах для работы карты окрестностей и набрал Гвен. Гвен, открывшая ему дверь в пижаме, оглядела его с ног до головы и нахмурилась.  — Дэвид, давай честно: ты хочешь вытащить Кэмпбелла из тюрьмы? Дэвид рассмеялся.  — Нет, нет. Не хочу.  — Тогда скажи, для чего тебе машина. Ты ведешь себя очень странно, и сейчас, и в воскресенье, и вообще последнее время. Ты… у тебя что, кровь из носа идет? Дэвид потер нос.  — Уже нет. Гвен, это не из-за мистера Кэмпбелла, — он подумал о том, что могло бы ее убедить. — Это… это личное. В глазах Гвен мелькнуло любопытство.  — Личное? Дэвид кивнул.  — Да. Я обо всем расскажу потом. Гвен недоверчиво переспросила:  — Расскажешь?  — Да. Я обещаю. Отъезжая от ее дома, Дэвид подумал, что позже действительно обо всем ей расскажет. Он должен кому-то рассказать. Пойманным преступником из новостей, которые Дэвид слушал и смотрел сквозь туман чужого приказа обо всем забыть, был Макс. В этом Дэвид был уверен. Макс пытался бежать, пытался найти укрытие для спячки — неважно; что-то произошло, и он попался. Слова Дэниэла о милосердии, сказанные им раньше и с улыбкой произнесенные сегодня с экрана, совпадали с двенадцатью символами, с двенадцатью кружками, неосознанно выведенными на карте самим Дэвидом, с ритмом металлического стука из сна — вещего или нет, у Дэвида не было времени разбираться и сомневаться. Так же, как во время поездки на ферму, он еле сдерживался, чтобы не увеличить скорость. Он был нужен Максу целым и невредимым. Он решил заехать в лагерь прежде, чем отправиться искать Комнаты. Если он их найдет, то мало что сможет сделать без снаряжения. Как и говорила Гвен, проезд к лагерю был перекрыт; Дэвид, не церемонясь, отодвинул с пути заграждения с надписью «опасно для жизни», но через сто метров ему все же пришлось оставить машину и пойти пешком  — здесь дорога была перекопана. Дэвид шел, подсвечивая дорогу перед собой фонариком телефона. У самого лагеря дорога была перекопана еще раз. Похоже, здесь строили настоящую подземную тюрьму. Темные деревянные дома выглядели так же, как и в его сне. У Дэвида не было времени грустить из-за заколоченных окон и замков на дверях; он отправился к чулану квартирмейстера, где быстро нашел ключ в выемке за кирпичом у двери — здесь его всегда оставлял мистер Кэмпбелл, который хранил в чулане часть своих вещей. Даже будучи взрослым, Дэвид не заходил сюда без необходимости — не столько из страха, сколько из брезгливости, но сейчас он шарил по захламленному чулану, не обращая внимания на липкие банки со странной жидкостью и плакаты с символами времен второй мировой. Лом и лопату он нашел в углу у двери. Веревка оказалась под набитыми ветошью мешками. Фонарик был среди игольниц в виде человеческих фигурок - одна из них подозрительно походила на мистера Кэмпбелла. Дэвид напоследок осветил чулан: под одной из разломанных деревянных коробок виднелось древко топора. Дэвид секунду поразмыслил и захватил его с собой. Он запер чулан и огляделся, прикидывая, с какой стороны начать поиски. На карте, которую показывал ему Дэниэл, Серебряные комнаты располагались вдоль побережья озера; берег был условной гипотенузой треугольника с углами в лагере и у оставленной машины; Дэвид прошел катет. Дэниэл говорил, что комнаты еще пустуют; значит, Макс был первым, и, если логика Ордена хоть как-то совпадала с человеческой, их наверняка начали заполнять с ближайшей к повороту на лагерь. Дэвид отправился обратно к машине, спотыкаясь в рытвинах и ямах. У машины он обмотал веревку вокруг плеча и перехватил лом и лопату одной рукой, держа в другой фонарик. Уже пройдя по лесу, он вспомнил, что оставил топор в машине, но возвращаться не стал. Он никогда не был так благодарен работе в лагере «Кэмпбелл», как сейчас. Он знал эти места как свои пять пальцев; на самом деле, он легко обошелся бы и без фонаря. В детстве он боялся темноты, но сейчас ночной лес его не пугал; может, потому что каждое дерево было чуть ли не его другом, — Дэвид верил, что здесь не может случиться ничего действительно плохого. Только не с ним и, значит, не с Максом. Он дошел до небольшой поляны; фонарик высветил низкие белые пеньки рябин — похоже, недавно срубленных. В центре поляны оказалось кострище; костер жгли недавно, ночная роса еще не успела пропитать золу. Дэвид вытер испачканную углем руку о джинсы и выключил фонарик. Сейчас ему было проще сориентироваться при свете звезд и луны, выглядывавшей из-за туч. Вода озера блестела дальше, за темными стволами деревьев. Дэвид решил пройти берег озера зигзагом, чтобы не пропустить ни метра. Он снова включил фонарик и отправился по направлению к воде. Он добрался до берега, вымочив ноги в ночной росе и ничего не обнаружив, и пошел обратно, взяв правее, чтобы вернуться на то же расстояние от озера, на котором находилась поляна. Берег остался достаточно далеко за его спиной, когда его нога наступила во что-то рыхлое. Он осветил почву под ногами и увидел, что травы здесь нет, а почва перекопана. Дэвид бросил на землю лом и веревку. Он копал методично, выбрасывая землю из ямы, хотя готов был рыть ее руками. Нет, не стоит, так он быстрее устанет. Эта комната не единственная, возможно, ему предстоит еще много работы. Дэвид выкопал яму на глубину почти полтора метра, но ничего не нашел. Он оперся лопатой о землю; его рука, сжимавшая рукоять, дрожала. Что, если он ошибся? Что, если существуют и другие Серебряные комнаты — не только здесь, на Сиреневом озере? Что, если Макс был казнен или… очищен другим способом? Что, если поймали кого-то другого? Но где тогда Макс? Дэвид посмотрел на комья земли, неровно освещенные фонариком, оставленным на краю ямы, и продолжил копать. Если здесь есть Комната, она наверняка похожа на бункер, и он должен добраться до его стен или крыши. Дэвид снова остановился, чтобы вытереть пот со лба, и услышал стук. Он замер, боясь, что ему послышалось, но стук раздался снова, и он шел из-под земли. Дэвид бросился копать дальше, в этот раз — быстро и беспорядочно разбрасывая землю по яме. Наконец, его лопата ударилась о твердую поверхность. Он ожидал, что под землей находится помещение, но металл, о который стукнула лопата, оказался крышкой плотно закрытого ящика. Из ящика снова донесся стук, и Дэвид сел, почти лег на землю, чтобы быть ближе к нему. Он хотел спросить: «Ты в порядке?» или «Ты меня слышишь?», но сказал другое:  — Я здесь. Стук из ящика прекратился; получше расчистив поверхность крышки, Дэвид поднялся, чтобы захватить лом. Он пытался подцепить крышку, когда изнутри снова раздался стук. Дэвид крикнул:  — Макс, подожди еще немного. Здесь мог быть кто-то другой, и он тоже заслуживал сочувствия, тоже нуждался в спасении, но сейчас Дэвид не хотел и думать о том, что внутри ящика не Макс. Он снова попытался подцепить крышку ломом, когда вместе со стуком из ящика донесся голос Макса. От облегчения у Дэвида едва не подкосились ноги. Голос звучал глухо, но Дэвид разобрал слова: «Сдвинь крышку».  — О… хорошо! Дэвид отбросил лом и получше расчистил крышку руками. На одном конце крышки была рукоять с отверстием; видимо, с ее помощью крышка отодвигалась в сторону. Вытащить ящик на поверхность Дэвид не мог; он получше раскопал сторону ящика с рукоятью, оставив другую его часть в земле; теперь ящик стоял под наклоном. Дэвид пропустил через отверстие в рукояти веревку и поднялся по скату ямы, упершись ногами в рыхлую землю.  — Держись! Он не знал, слышит ли его Макс. Не дожидаясь ответа, он с силой дернул веревку на себя. Крышка не поддалась. Дэвид поднялся повыше и дернул веревку еще раз, и крышка со скрежетом отъехала в сторону. Дэвид выбрался из ямы, не ослабляя веревки в руках, и обвязал ее вокруг ствола ближайшего дерева. Он спустился обратно. Крышка ящика отъехала на треть; она могла снова закрыться, Максу нужно было поскорее вылезти через образовавшийся зазор. Дэвид наклонился и протянул руки, чтобы ему помочь, и его сильно пнули в лицо ногой. Дэвид увернулся от второго пинка; он хотел вытащить его за ноги, но услышал недовольное: «не надо» и, на всякий случай придерживая веревку, ждал, пока Макс выберется сам. Наконец, Макс вылез наружу, и Дэвид отпустил веревку. Он собирался обнять его, но Макс отпрянул и прошипел:  — Дай мне вылезти отсюда. Дэвид отодвинулся, и Макс мигом выскочил из ямы. Дэвид выбрался на поверхность вслед за ним. Макс подошел к дереву, к которому крепилась веревка, и сел, оперевшись спиной о ствол и обхватив голову руками. Дэвид сел на краю ямы, развернув фонарик. Он поводил плечами, разминая мышцы, и посмотрел на Макса.  — Ты в порядке? Макс кивнул. Дэвид посмотрел на черный провал ямы рядом.  — Так… это и есть Серебряная комната?  — Да, только сомневаюсь, что там много серебра, — Макс усмехнулся. Дэвид принюхался. Он почувствовал запах, еще когда Макс выбирался из ящика.  — От тебя пахнет костром. — Да, я был в походе. Это нужно закопать, — он указал на яму. Дэвид кивнул. Он отвязал веревку от крышки и дерева, забрал из ямы лом и лопату и начал забрасывать ящик землей. Макс тихо сказал:  — Ничего, если я не стану тебе помогать? От меня все равно толку не будет. Дэвид махнул рукой.  — Я справлюсь! Дэвид закончил с ямой и подхватил с земли лом, моток веревки и фонарик.  — Машина недалеко, я подъехал как можно ближе к месту… Ты как, дойдешь сам? Макс кивнул и медленно поднялся на ноги. Они шли к машине молча. Макс вел себя так, словно сидеть в Серебряной комнате — обычное дело, а для Дэвида выкопать его из-под земли не сложнее, чем зайти в аптеку за таблетками. Серебряная комната заслонила собой все остальное, и Дэвид лишь сейчас понял, что они справились с самой главной проблемой: Макс больше не был заперт в его доме. Он хотел спросить, что случилось до того, как Макс попал в руки Ордена, когда тот недовольно сказал:  — Ты все вспомнил, да?  — Как видишь. Макс пробормотал:  — Значит, у меня плохо получилось. Дэвид улыбнулся.  — У тебя пока мало опыта. Макс оскалился.  — А, то есть мне надо его набраться? Ну, хорошо, лет через двадцать разыщу тебя и сотру память получше, — он пнул попавшуюся под ноги шишку. — Ничего не изменилось, Дэвид. Нам нельзя оставаться рядом. Дэвид не ждал от него сердечной благодарности, но Макс вел себя не просто грубо, а жестоко. Если он хочет расстаться с Дэвидом, то так тому и быть; сейчас, когда Макс был на свободе, такой исход был правильным, хоть и печальным, для Дэвида. Но, что бы там ни решил Макс для себя, Дэвид не собирался мириться с тем, что он лишил его воспоминаний. Теперь же Макс чуть ли не сердился, что он ему помог, и это было слишком даже для Макса. Сейчас Дэвид не хотел его отчитывать, требуя признательности и извинений: он подозревал, что Макс хорохорится, изображая, что чувствует себя лучше, чем на самом деле, и поэтому огрызается. Он действительно шел медленнее; вдруг он резко выставил руку позади себя, останавливая Дэвида.  — Что случилось? Макс неподвижно стоял на месте, глядя перед собой. Не поворачиваясь, он сказал:  — Выключи фонарик. Дэвид щелкнул выключателем и поморгал, привыкая к темноте. Он огляделся; он мог различить деревья, кустарник и темные листья папоротника под ногами.  — Макс, что такое? Макс не отвечал. Вдруг в зарослях кустарника перед ними раздался скулеж; он оборвался и перешел на хрип. Ветви кустарника шевельнулись. Дэвид застыл на месте, слушаясь молчаливого приказа Макса, который не убирал от него своей руки. Кустарник снова зашелестел, и оттуда выползла маленькая тень. Она подобралась ближе к ним, и Дэвид увидел, что это ребенок, девочка в рваном платье, ползущая по земле на четвереньках; ее рот был раскрыт, и крупные клыки белели в тусклом лунном свете. Девочка снова заскулила — нетерпеливо, по-детски требовательно. Дэвид вздрогнул, когда Макс ответил ей низким рыком. Девочка издавала жалобные звуки; она подползла к Максу и почти стелилась у его ног, словно клянча и выпрашивая у него еду. Макс все так же низко рычал в ответ. Он не убирал своей руки от Дэвида, и Дэвид покрепче перехватил лопату и лом, надеясь, что ему не придется защищаться ими от ребенка. Вдруг что-то большое и тяжелое прыгнуло на него сбоку и сбило с ног. Плечо Дэвида полоснуло от боли, и он вскрикнул. Он попытался скинуть с себя нападавшего; взрослый мужчина-вампир навалился на него, его пасть была совсем близко, но в следующий момент он отлетел в сторону от Дэвида: Макс бросился на него, вцепившись в него когтями и с неожиданной силой протащив по земле. Дэвид обернулся посмотреть на девочку, готовый обороняться, но та забыла о нем и испуганно скулила, вертясь рядом с катавшимися по земле Максом и взрослым вампиром. Тот отцепил от себя Макса, недовольно урча. Он было отполз в сторону, но снова попытался добраться до Дэвида, проскочив мимо Макса, но Макс не дал ему этого сделать: он опрокинул его на спину, с громким шипением придавил к земле и занес руку с растопыренными пальцами над его лицом, собираясь выцарапать его глаза. Взрослый вампир издавал тихие просящие звуки, и девочка бросилась к нему, отталкивая руку Макса. Макс поднялся, напоследок еще раз занеся над ними руку и прошипев. Взрослый вампир поднялся на четвереньки и пополз прочь; девочка побежала за ним. Дэвид поднялся с земли и посмотрел на кустарник, в котором они скрылись. Дикие вампиры. Это наверняка были отец и дочь. Макс сидел на земле. Он попытался подняться, но сумел встать только на четвереньки - после Серебряной комнаты и внезапной атаки он наверняка был истощен. Дэвид подошел к нему.  — Макс, ты в порядке? Макс не отвечал; Дэвид вздохнул и присел перед ним, не обращая внимания на боль в плече. Кому-то придется перебороть свою гордость и разрешить нести себя на закорках. Макс поднял голову, и в свете луны Дэвид увидел его горящие глаза.  — Лучше иди к машине. Дэвид должен был догадаться, что это случится. Серебро, дикие вампиры рядом, собственный голод — удивительно, что он держался столько времени.  — Я тебя не брошу. Макс потряс головой.  — Нет. Нет, нет, у-у-ух-ходи. Ему было трудно разговаривать. Дэвиду было страшно видеть его таким, но еще страшнее оставлять одного. Если он уйдет, Макс присоединится к диким вампирам, попадет в барьер — в любом случае, он может погибнуть. А перед этим он будет мучиться.  — Я знаю, в чем дело, и я могу помочь. Горящие глаза Макса испуганно расширились, и он издал тихий, скулящий звук. Он уже не может разговаривать? Древняя тьма сочилась из его расширенных зрачков; она жадно обвивалась вокруг Дэвида, заставляя его повернуть голову и обнажить шею. Дэвид знал, что эта тьма сильна, она сильнее его и, возможно, Макса, но он верил, что она не безумна, и есть нечто, перед чем она сможет отступить — так же, как девочка, вместо добычи выбравшая отца, чье имя она, возможно, уже забыла и не смогла бы произнести. Если это получилось у нее, то получится и у Макса. И — Макс будет не один. Дэвид посмотрел в его глаза и сказал:  — Я хочу тебе помочь. Он не знал, какой именно смысл вкладывал в это хочу. Макс сел на колени, так, чтобы быть на одном уровне с Дэвидом. Он положил руки на его плечи и облизнулся; в слабом свете луны его язык показался неестественно длинным.  — Ты… помнишь, что делать? Когда станешь неметь? — его голос был хриплым. Дэвид помнил об этом с вечера на крыше.  — Надавить на челюсть за верхними клыками?  — Да. Очень сильно. Понял? Дэвида трясло под его диким и вместе с тем осмысленным взглядом, но он твердо сказал:  — Понял. Макс стащил с его плеч куртку и оттянул ворот футболки. Он оскалился, обнажив клыки, и через мгновение впился ими в основание шеи Дэвида, одной рукой схватив его за волосы и другой — за плечо. Дэвид вскрикнул, но его крик заглушил стон Макса  — стон человека, который был голоден и наконец-то откусил кусочек свежего хлеба. От неожиданности Дэвид дернулся, и хватка на его плече стала сильнее. Основание шеи заболело — в нем словно шевелились толстые иглы. Стон, с которым Макс пил его кровь, перекрывал только стук его собственного сердца. Когти Макса сжимали то же плечо, которое до этого рассек дикий вампир, и Дэвид снова дернулся, в этот раз от боли. Макс сильнее ухватился за него, делая еще больнее; Дэвид попытался высвободиться, но тут с задней стороны шеи его охватила еще одна, третья рука, и ему стало хорошо. Он почувствовал, что дыру внутри него, вечно пустое место для неполученной благодарности наконец заполнило бесконечное, нежное и искреннее «спасибо» — так, словно в темную комнату хлынул солнечный свет. Сколько людей смеялось над ним, сколько пожимало плечами из-за того, каким он был нелепым и наивным? Они не ценили его, но Макс ценил. Максу он был по-настоящему нужен, ему был нужен именно Дэвид. Если он убьет его сейчас, это будет прекрасная смерть, разве не так? Разве он может от нее отказаться?.. Дэвид закрыл глаза. Где-то в его теле что-то болело и отвлекало его, но он не обращал на это внимания. Боль не прекращалась, и Дэвид с раздражением открыл глаза; он тут же очнулся от накрывшего его морока. Ему было холодно, его голова кружилась. Он пошевелил пальцами рук, и они едва его послушались. Макс, все еще вцепившийся в его шею, пинал его колено, давая понять, что Дэвиду нужно отцепить его от себя. Дэвид поднес ослабевшие руки к его голове, и Макс зарычал, как собака, у которой хотели забрать кость. Дэвид был и костью, и отбиравшим ее. Он собрался с силами и обхватил голову Макса, засунул большие пальцы обеих рук за его клыки и с силой нажал на десны. Макс зарычал еще сильнее, но Дэвид почувствовал, что хватка его челюстей ослабла. Он надавил еще раз; его правая рука, которой ему приходилось обхватывать голову Макса с другой стороны, начинала неметь. Макс больше не пинал его — он рычал, и Дэвиду казалось, что он вот-вот отгрызет ему пальцы. Макс разжал челюсти, но тут же попытался снова вцепиться ими в Дэвида, и Дэвид надавил на его десны. Он наверняка их травмирует. Макс полностью разжал челюсти и поднял голову. Он продолжал рычать, и Дэвид тряхнул его, не убирая пальцев из-за клыков.  — Макс? Макс, остановись. Он строго посмотрел в его горящие глаза. Послушай меня. Рычание Макса стало тише; он отпустил плечо Дэвида и его волосы и отпихнул от себя его руки. Дэвид потерял равновесие и оперся руками о землю, чтобы не упасть. Макс сидел перед ним на коленях, держась за нижнюю челюсть. Он вытер рот рукой и посмотрел на Дэвида; его глаза выглядели, как обычно. — Наклони голову влево? Дэвид не понял, что он хочет. Макс огляделся, дотянулся до валявшегося рядом фонарика и включил его, направив на Дэвида.  — Дэвид, ты слышишь? Наклони голову влево. Дэвид не мог этого сделать — он словно оцепенел. Макс положил фонарик на землю, схватил его за волосы и наклонил голову, надавив пальцами другой руки на место укуса. Оцепенение прошло, и Дэвид тут же вырвался.  — Ау! Больно! Макс отодвинулся от него.  — Я хотел проверить, все ли в порядке. Попробуй встать? Дэвид оттолкнулся от земли и поднялся, прихрамывая на одну ногу. Макс придержал его и с тревогой спросил:  — Нога онемела?  — Нет, просто колено болит, — Дэвид сделал шаг и ойкнул. Макс подтолкнул его вперед и буркнул:  — Лучше пусть болит, чем немеет. А теперь идем, тебе надо двигаться. Держи фонарик, я возьму веревки и остальное. У Дэвида не было сил с ним спорить — как и спрашивать, хватило ли Максу его крови, и не грозит ли ему теперь феральный шок. Странно, он только сейчас подумал о том, что рисковал не только жизнью, но и своим человеческим существованием: Макс мог его обратить. Его колено болело, шея ныла, а голова кружилась, но к тому моменту, когда они дошли до места, ему стало лучше — свежий лесной воздух всегда быстро восстанавливал его силы. У машины Макс спросил:  — У тебя есть аптечка? Нужно обработать раны. Дэвид кивнул, и движение отозвалось болью в его шее и плече.  — Должна быть. Но сначала нам лучше уехать отсюда. В машине Дэвид снял с себя куртку и в свете салона увидел темные пятна крови на футболке. Он оттянул ее изорванный ворот и посмотрел в зеркало: укус было почти не видно, кровь шла из глубоких царапин на плече. Дэвид посмотрел на свое отражение и усмехнулся: его глаза все еще были красными, а кожа побледнела; неизвестно, кто сейчас больше походил на вампира — Макс или он. Макс забросил принесенные вещи в багажник и забрался на пассажирское сидение рядом с Дэвидом. Когда Дэвид положил руку на руль, Макс перехватил ее в свою. Он осторожно, не задевая когтями, приложил палец к его запястью, проверяя пульс. Не выпуская руки, он спросил:  — Зубы не болят? Дэвид пошарил во рту языком.  — Нет… нет, не чувствую.  — А здесь? — Макс указал на его грудь слева. Дэвид поелозил, проверяя, не повредил ли какую-нибудь мышцу.  — Нет, — он поморщился, — болит только плечо. Макс чуть сжал его запястье и отпустил его руку.  — Хорошо. Он быстро отвернулся к окну, но Дэвид успел увидеть облегчение в его глазах. Место, безопасное для того, чтобы находиться там ночью, было совсем близко. Когда машина остановилась в таком же лесу, что и до этого, Макс спросил: — Где мы? — У лагеря Цветочных скаутов. Он сейчас закрыт. Это был тупик грунтовой дороги, откуда Дэвид несколько раз забирал выпивших мисс Присс и мистера Кэмпбелла, развозя каждого по своим лагерям после. Дэвид взял аптечку и хотел вылезти из машины, но Макс его остановил.  — Сиди. Он забрал аптечку и поставил на землю рядом с открытой дверью машины. Макс порылся и вытащил из нее упаковку ватных дисков, бинт и флакон с перекисью.  — Давай сначала плечо. Дэвид отодвинул в сторону истерзанный ворот футболки. Он превратился в лохмотья: сначала его порвал дикий вампир, а потом окончательно изодрал Макс. Макс тщательно протирал порезы от когтей перекисью. Свет из салона давал разглядеть его сосредоточенное лицо и серьезные глаза; его зрачки выглядели как обычно, но для Дэвида они походили на две замочные скважины, за которыми скрывался запертый внутри Макса мрак. Макс встретился с ним взглядом и сказал:  — Он свои когти, может, лет двести не чистил, поэтому так долго. Он говорил про дикого вампира, но следы на плече Дэвида оставил и сам Макс; видимо, он лишь сейчас это осознал, потому что завозил по царапинам ватой с особым усердием. Он закончил обрабатывать порезы и осмотрел Дэвида.  — Ты еще где-нибудь поранился? Дэвид указал на укус.  — Только здесь. Макс покачал головой и закрутил крышку на флакончике с перекисью.  — Его не нужно обрабатывать. И не трогай его! Дэвид отдернул руку от шеи. Они оба отнеслись к произошедшему, как к чему-то обыденному, и Дэвид не знал, так ли это плохо. Облегчение смешивалось с неловкостью, которую с трудом перекрывала даже усталость. Макс ковырнул землю носком кеда и покрутил в руках флакончик. — Как колено? Дэвид распрямил и снова согнул ногу.  — Пока болит, но, думаю, я обойдусь синяками.  — Мне пришлось пинать тебя, чтобы ты меня остановил! Дэвид не ожидал, что Макс вспылит из-за такого пустяка — по сравнению со всем остальным, это был пустяк. Он спокойно сказал:  — Синяки это нестрашно. Просто в этот раз мне было сложно справиться с твоим гипнозом. Макс удивленно раскрыл глаза.  — С чем?  — С гипнозом. Дэвид не знал, можно ли назвать испытанное состояние гипнозом, но его точно вызвал Макс. В конце концов, такие способности и были даны ему для того, чтобы жертва не сопротивлялась. Дэвид не успел об этом подумать. Макс ничего не ответил. Он убрал в аптечку остатки ваты и флакон и отошел от машины. Не поворачиваясь к Дэвиду, он сказал:  — Я не хотел. Он опустил голову и ссутулился. Дэвид закрыл глаза и сделал глубокий вдох.  — Все в порядке, Макс. Главное, что все обошлось. Он слабо улыбнулся. Все действительно обошлось, он не мог в это поверить. Макс что-то забормотал, и он открыл глаза: Макс опустился на землю и обхватил голову руками; его плечи вздрагивали.  — Эй… Дэвид подошел к нему и сел рядом, но Макс отворачивался от него, закрывая лицо. Если Макс не убил его, когда пил его кровь, то не убьет и теперь, так? Дэвид обнял его. Из теории он знал, что температура тела вампира ниже человеческой, но теперь чувствовал сам, каким Макс был холодным. Он прижал его ближе к себе, чтобы согреть, хотя знал, что ему это не требуется. Макс уперся лбом в его плечо.  — Прости меня. Я не хотел этого делать.  — Я знаю. Макс помотал головой. Казалось, он не слышал сказанных ему слов.  — Я не специально… Дэвид, прости. Макс всхлипнул и вцепился когтями в футболку Дэвида. Его потряхивало от рыданий, и Дэвид понял, что Макс плачет без слез. Сейчас это казалось проклятьем пострашнее ферального шока. Он обхватил его покрепче, чуть раскачивая.  — Ну что ты, ты ни в чем не виноват. Дэвид уткнулся подбородком в его волосы. Макс произнес что-то в его плечо - Дэвид разобрал лишь «дурак» и «не понимаешь». Тьма, которая еще недавно угрожала ему и хотела его крови, теперь не держала его, а держалась за него. Тяжелая, давящая тоска была едва выносима, и Дэвид обнимал Макса, надеясь, что этого хватит. Что его хватит. Прошло много времени, прежде чем плечи Макса перестали вздрагивать. Он поднял голову, держась за футболку Дэвида когтями — так, словно боялся, что его может унести ветер. Его глаза, которые плакали без слез, были полны грусти, бесконечной, словно небо над ними, и Дэвид, наконец, понял, что Макс — не человек. Он больше этого определения, старше, даже древнее, но при этом он лишен того, что любой человек воспринимает, как данность — солнечный свет, дыхание и тепло прикосновения, конечность всего, у чего есть начало — конечность жизни. И еще Дэвид понял, что никогда его не оставит. Что бы ни случилось дальше, он будет рядом. Макс отпустил его футболку. Он наклонил голову, и волосы закрыли его лицо.  — Дэвид… где там эти твои люди, которые могут помочь? Дэвид не понял, о чем он.  — Кто?  — Ты говорил про лечение, помнишь? Я... я хочу это попробовать.  — Нет, Макс. Дэвид сказал это неожиданно зло для себя самого. Макс нахмурился.  — Но ты же сам говорил…  — Да, говорил, но я был не прав. Они придумают что-нибудь другое. Они найдут спокойное, безопасное место, где на Макса будет некому охотиться. И Дэвид решит, как сделать так, чтобы Макс был в безопасности и после его смерти. Может, он даже... — Почему не прав?  — Что, если там еще одна Серебряная комната? — Дэвид покачал головой. — Почему ты должен рисковать? Все это не твоя вина, почему это ты должен исправлять себя? Ты не… не преступник, и ты не убийца. А вот тот, кто пытался похоронить тебя заживо, тот... — он подавился словами от возмущения. — Не надо, не говори так. Я не люблю, когда ты такой. Дэвид, я так устал, — Макс снова прижался к его плечу лбом. — Когда я лежал там, я даже надеялся, что в этот раз умру. — Макс... — Я устал жить и ждать, когда я в очередной раз одичаю, — Макс хмуро смотрел перед собой, — если это можно, ну, убрать, я хотел бы это сделать. Он умолк. Дэвид достал из кармана телефон и открыл сообщение.  — Это пришло еще вчера, с номера, который мне дала Эред. Извини, я тогда позвонил по нему, не спросив тебя. Макс посмотрел на цифры в сообщении.  — Похоже на координаты. Там и находится эта помощь? Где это?  — Примерно десять часов езды отсюда, я проверил точку на карте сегодня вечером — я не сразу вспомнил, что это за номер, и подумал, что там тоже находятся Серебряные комнаты. Ты уверен, что хочешь туда съездить? Макс кивнул.  — Да. Хотя бы проверю, как там Никки.  — Хорошо! Дэвид поднялся и забрался в машину. Он пристегивал ремень, но Макс смотрел на него с изумлением, не собираясь садиться внутрь.  — Что ты делаешь?  — Мы же едем? Ты же сам сказал... Макс закатил глаза.  — Сейчас ночь. Тебе надо спать.  — Но... Взгляд Макса стал опасным.  — Люди по ночам спят. Дэвид сдался. Он откинул свое сидение и устроился на нем, укрывшись курткой. Макс, стоявший снаружи, недовольно оглядел его.  — Ничего теплее нет?  — Нет, но мне не холодно.  — Тогда спи. Макс захлопнул дверь, и Дэвид закрыл глаза. Последним, что он слышал перед тем, как уснуть, были шаги на капоте: Макс забрался на крышу машины.