Black hearted love

В жизни Дэвиду нередко приходилось убеждать: кемперов — в том, что победитель в конкурсе по плетению браслетов получит настоящий приз; родителей кемперов — в том, что лагерь «Кэмпбелл» легален и безопасен. Он убеждал полицейских в том, что мистер Кэмпбелл уже давно не появлялся в лагере, а самого Кэмпбелла — в том, что ему лучше в нем появиться и оставаться на добровольной основе. И Дэвид убеждал самого себя, что все в порядке, и он со всем справится. Но перед Максом его ораторские способности оказывались бессильны. Последние дни Макс вел себя странно. Он огрызался и раздражался больше обычного, а иногда, наоборот, становился тихим и отстраненным и пристально следил за Дэвидом со своего места на диване или за столом. Дэвид сумел перехватить его взгляд всего лишь несколько раз — Макс быстро отворачивался, но и этого хватило, чтобы Дэвид в очередной раз задал ему ненавистный для них обоих вопрос.  — Макс, я хотел спросить: ты не голоден? Было утро, и Макс, как обычно, валялся на диване вверх ногами, листая комикс. Он оторвался от комикса и посмотрел на Дэвида с убийственным видом. Дэвид примирительно замахал руками.  — Я просто спросил! Эред говорила про кроличью ферму недалеко от города, вот я и подумал…  — Подумал, что мне нужно притащить кролика прежде, чем я брошусь на тебя? Он выглядел задетым, и Дэвид быстро пробормотал: «Нет, конечно». На этом их разговор был окончен, но Дэвид продолжал думать о питании Макса и за столом в офисе, и мысль о возможном решении все отчетливее вырисовывалась в его уме. У него было общее представление о… о процессе, а Макс рассказал ему о деталях. Разве не лучше будет сделать все под взаимным контролем, до того, как случится беда? Но что-то подсказывало Дэвиду, что Макс его идею не одобрит. И ему точно не понравится идея позвонить по номеру, который Дэвиду дала Эред. Дэвид щелкнул ручкой и зажмурился, зажав пальцами переносицу. Дело было не в том, что Макс был вампиром, а в том, что он был Максом. Наверняка и без обращения он бы вырос человеком, отчаянно избегающим помощи, одиночкой, который всеми силами доказывал бы, что ни в ком не нуждается. Макс редко говорил о других вампирах, а если и упоминал их, то в снисходительном, насмешливом ключе, словно подчеркивая, что уж он-то не такой, как они. Точно так же, насмешливо он говорил и о людях. Может, дело было в возрасте. И все же в его словах и поведении скрывалось большее: в том, что он вытащил Дэвида на крышу подышать воздухом; в том, что он беспокоился о его самочувствии; в том, как он радовался незнакомой для него книжке — во всех этих человеческих, теплокровных поступках Дэвид видел вероятность того, что глубоко внутри Макс не хочет быть вампиром. Возможно, он просто устал им быть. Дэвид повторял про себя давно заученный телефонный номер, размышляя, стоит ли ему звонить, не предупредив Макса, когда его шлепнули по плечу.  — Прием! Дэвид поморгал: рядом с его столом стояла Гвен. Она протянула ему пластиковый стаканчик.  — Я взяла тебе чай, знаю, ты не пьешь кофе. Дэвид взял стаканчик, поблагодарив ее. Гвен сочувственно его оглядела. — Совсем загрузился? Дэвид сделал глоток и тут же помотал головой.  — Нет, что ты, я в порядке!  — Ладно, мне-то можешь не врать. Ну, что, твои старания оценили. Гвен наклонилась к нему и уже тише сказала:  — Нэнси по секрету сказала мне, что твой маршрут, тот, который ты составил два раза, утвердили как основной на следующий сезон. Не зря я все-таки тебя сюда притащила! — Она потрепала его по голове. — Завтра будет совещание, так что... приведи себя в порядок. Гвен указала на ворот его рубашки, и Дэвид тут же поправил криво повязанный галстук. Когда Гвен ушла, он вздохнул и уперся лицом в ладони. Только этого ему не хватало. Он искренне полагал, что работает в компании на уровне, необходимом для того, чтобы не быть уволенным, но он точно не ожидал, что его проекты привлекут внимание. Это должно было его радовать, но сейчас Дэвид с радостью обошелся бы без совещаний и презентаций. Ему и так не хватало сил и хватало стресса. Вечером Макс сразу заметил, что он не в духе.  — Ты чего? Он отвлекся от своего комикса и, нахмурившись, следил за тем, как Дэвид выкладывает на стол покупки. Кроме обычной еды для Макса, он взял себе панкейков в кафе рядом с офисом. Он любил панкейки, но готовить их сегодня у него не было сил и желания. Дэвид улыбнулся, и его мышцы заболели от усилия, с которым он это делал.  — Ты о чем, Макс? Макс нахмурился сильнее.  — О том, что ты улыбаешься так, будто тебе кирпич на ногу уронили. Утаивать новость от Макса не было смысла. Дэвид вздохнул.  — Похоже, завтра у меня встреча с начальством.  — По какому поводу?  — Мой туристический маршрут выбрали как основной для следующего года. Макс подождал, пока Дэвид поставит на стол его смесь и тарелку с панкейками, и сказал:  — Это ведь хорошо. Дэвид отрезал кусочек от панкейка — не такого мягкого и воздушного, как его собственные.  — Да, просто сейчас мне совсем не до этого.  — Но в целом это хорошо, так? Дэвид не понял, что он имеет в виду, и Макс пояснил:  — Ты не вечно будешь сидеть тут, со мной взаперти. Так что твои проекты тебе еще пригодятся. Тем более, успешные. Макс поел, отставил в сторону пустую миску и придвинул к себе комикс. Дэвид не знал, был ли он в настроении обсуждать его идеи, но понимал, что для одной, конкретной, Макс не будет в настроении никогда. Он решился и спросил:  — Я подумал, может, мне связаться с Эред? Узнать, как там Никки. Макс безразлично пожал плечами.  — Да мне все равно как-то. Дэвид разрезал остаток панкейка на три части — просто, чтобы потянуть время.  — Может, она скажет, как проходит лечение и… Он так и не смог закончить предложение, проглотив: «И мы ты мог бы обратиться туда же, когда выберешься отсюда?»  — Дэвид, занимайся лучше своей жизнью, она у тебя мимо проходит. Макс вдруг оскалился и раскрыл комикс так, чтобы Дэвид увидел разворот. Дэвид отвел взгляд и пробормотал:  — Гвен … Честное слово, если бы Дэвид знал о ее литературных предпочтениях, то вряд ли согласился бы принимать ее на работу в лагерь.  — Ну, она хоть как-то развлекается, в отличие от тебя. Разговор окончательно ушел не в то русло. Дэвид поднялся, чтобы убрать со стола. То ли у него не было аппетита, то ли покупные панкейки уступали домашним — доесть их он так и не смог.  — Ты вообще развлекался? Дэвид повернулся к Максу: тот с интересом смотрел на него, подперев подбородок руками. Дэвид проигнорировал комикс, раскрытый на тех же самых страницах. Он накрыл оставшиеся панкейки крышкой и как ни в чем не бывало спросил:  — В каком смысле? Дэвид знал, в каком. Он просто не любил такие вопросы, и неважно, кто их задавал — Макс, Гвен или мистер Кэмпбелл. Макс закатил глаза.  — В смысле — у тебя вообще был кто-нибудь? Дэвид почувствовал, что краснеет. Он отвернулся.  — Это слишком личная тема, Макс, — в его голосе прорезались привычные, вожатские интонации. Но как еще он мог ответить на такое подростковое подначивание?..  — Что, нет? Никогда не трахался? — в голосе Макса была насмешка. Макс и раньше изводил его похожими вопросами, но сегодня отступать явно не собирался — и это после того, как Дэвид искренне хотел ему помочь. У Дэвида не было никакого желания обсуждать с Максом свой опыт, и не только потому что этот опыт был скромным. Да, он уже год не работал в лагере, но его профессиональная этика никуда не делась.  — Макс, я не могу говорить с тобой об этом. Макс снова осклабился, и его глаза опасно блеснули.  — Это из-за моего вида? Он смотрел на него, не отрываясь, и Дэвид выдержал его темный взгляд.  — Да. Это потому что ты выглядишь так, как выглядишь. Макс провел когтями по столу, задев страницы комикса и разрезав их на полоски. Казалось, чернота его глаз выплеснулась наружу, и на кухне стало темнее.  — Да, я выгляжу так. А ты выглядишь иначе, — его голос звучал низко, почти как тогда, на крыше, когда он почему-то рассердился. — Ты взрослый человек, и я задал тебе обычный взрослый вопрос. И я не понимаю, почему ты решил, что про секс со мной говорить нельзя, а про обращение можно. Представь себе, для меня это в разы неприличнее и неприятнее. Он поднялся с места, подошел к Дэвиду, и Дэвид пригнулся — сейчас ему казалось, что Макс не ниже, а раза в два выше него.  — Знаешь, что для меня противнее печенки на ужин? Видеть, как ты зря тратишь свое время. Ты вообще не ценишь того, что ты живой, что ты зрелый мужчина, что ты... ты вырос. Макс не поднимал голову, Дэвид больше не видел его глаз, и его голос звучал тише, но лучше бы он шипел и рычал.  — Да, мы застряли тут вместе, но, если ты в первую очередь спасаешь меня, а не себя, лучше сдай меня полиции, Дэвид. Мне не нужна твоя помощь. Мне не нужно, чтобы ты со мной носился, старался, из кожи вон лез, понятно? На выходе из кухни Макс бросил:  — И я видел ту фотку. Поверь, твоим кемперам это было не нужно тоже. Остаток вечера они не общались, и Дэвид ушел к себе раньше обычного. Макс не обратил на него никакого внимания; он, как всегда, забился в угол дивана, и смотрел ужастик — конкретно этот раз пятый точно, хотя Дэвид принес ему новые диски из проката. К счастью, в этот раз Макс не стал прибавлять громкость ему назло, так что Дэвид мог подготовиться к завтрашнему дню. Он сидел на кровати и пролистывал кипу бумаг с картами окрестностей, описанием перевалочных пунктов и подробным перечислением снаряжения. Среди файлов и папок ему попалась тетрадь с выписанными в нее символами. Дэвид несколько секунд смотрел на нее и отложил в сторону вместе с материалами для работы. Он чувствовал, что не может сосредоточиться. Он вспомнил слова Гвен о внешнем виде; что ж, он может сделать хоть что-то полезное и подготовить подходящую одежду. Наверно, ему стоит получше уложить волосы. И он может надеть белую рубашку вместо полосатой. Дэвид перебирал вещи в поисках подходящего галстука и увидел что-то желтое. Он отодвинул галстуки и шарфы и достал из ящика свою старую кемперскую футболку, в лагере служившую ему платком. Дэвид сел на кровать, держа платок в руках; он рассматривал его и не сразу заметил крохотное влажное пятно на желтой ткани. К нему прибавилось еще одно, и Дэвид зажмурился и уткнулся лицом в платок, чувствуя, что сдержать слезы он уже не может. Дэвид знал, что все больше и больше воплощает в жизнь образ неудачника, который пытается убежать от своих проблем, решая чужие; Макс уже говорил ему об этом. Он говорил ему о многом, и Дэвид иногда улыбался, вспоминая его фразы, потому что они были остроумными и по-своему забавными. Фразы Макса всегда были точными и меткими, как дротики, которые он, не жалея, метал в Дэвида, только вот сегодня он прицелился так тщательно, что Дэвиду впервые было не забавно, а больно. Ему бывало больно и раньше, но сегодня Макс по-настоящему его ранил. Он отстранил от лица платок, сырой от слез, и погладил ткань. Может, Макс прав, и кемперы, да и вообще все люди в его жизни не нуждались в том, что он старался для них сделать. Только вот даже сейчас, после сказанных Максом слов, Дэвид не жалел о своих усилиях. Гвен говорила ему, что он безнадежен. Может, она была права. Дэвид шмыгнул носом и бережно свернул платок, чтобы убрать его обратно. Закрывая шкаф, он услышал шорох за дверью; Дэвид прислушался, но в коридоре было тихо. Он засыпал с тяжелой головой, но к утру все же сумел выспаться. Бреясь утром перед ванным зеркалом, он пришел к выводу, что вполне сойдет за человека, до покраснения в глазах сидевшего ночью у монитора за подготовкой к презентации. Правда, подготовиться накануне у него не вышло, и теперь тоже не получалось: ему надо было разобраться с рубашкой — он неудачно отутюжил ее накануне и теперь стоял перед зеркалом в прихожей, прикидывая, заметна ли складка слева под воротником.  — Дэвид? Дэвид обернулся: Макс стоял позади него. Он не отражался в зеркале — как он объяснял Дэвиду, из-за серебряного, а не алюминиевого напыления. Макс обхватил локоть одной руки другой.  — Дэвид, прости меня. Я вчера наговорил всякого дерьма, я… Он пробормотал что-то еще — Дэвид не расслышал, но это было не важно. Он ничего не мог поделать, он всегда испытывал теплое, растапливающее чувство в груди от слов извинения, пусть простых и скомканных. Макс быстро взглянул на него и продолжил:  — Я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел тебя пугать. Он посмотрел на него с затравленным видом, и Дэвид немного удивился. Макс извинялся за то, что напугал его?  — Хорошо, Макс, — он улыбнулся. — Извинения приняты. Макс быстро кивнул и посмотрел на него с неожиданным облегчением. Что-то в его лице показалось Дэвиду странным; он вообще выглядел усталым, словно не выспавшимся. Идея пришла сама собой.  — Знаешь, что? Давай отдохнем! Макс посмотрел на него с непониманием, и Дэвид уточнил:  — Отдохнем от всего. Никаких разговоров о барьерах, нитях, лечении, обращении — устроим… устроим выходные! Завтра как раз суббота. Как тебе идея? Макс угрюмо пожал плечами.  — Мне все равно, что завтра суббота. Для меня все дни одинаковые. Дэвид улыбнулся.  — Ну, значит, в этот раз будут не одинаковые! Он поправил галстук, и Макс неодобрительно оскалился.  — Давай завяжу.  — Что?  — Давай завяжу тебе галстук. Это не твоя бойскаутская тряпка, чтобы так его перекручивать. Дэвид с недоверием посмотрел на когти Макса — пара из них была криво срезана, но остальные оставались длинными. Макс усмехнулся.  — Я не порву его, не бойся.  — О, х-хорошо. Дэвид завертелся, ища, куда ему сесть, но Макс просто сказал:  — Нагнись. Макс развязал узел, который сделал сам Дэвид, пробормотав что-то о его криворукости. Он аккуратно обмотал один конец галстука вокруг другого, держа его кончиками когтей. Дэвиду было неловко рассматривать лицо Макса, но он заметил что его клыки стали длиннее. Он поборол желание отпрянуть подальше, чтобы не мешать Максу продевать широкий конец через петлю. Макс завязал галстук в узел, не затягивая его на шее. Он медленно поднес другую руку к волосам Дэвида и осторожно поправил когтями прядь его волос. Дэвид старался игнорировать тот факт, что эти когти находились в паре сантиметров от его глаз. На самом деле, он был впечатлен тем, как ловко Макс с ними обращался. Макс перестал поправлять его волосы и прищурился.  — Что такое?  — Ты точишь когти об стены, но умеешь завязывать ими галстук. Макс убрал руку с его волос и одним движением сильно затянул галстук на его шее, дернув узел вверх. Дэвид посмотрел в его потемневшие глаза и примирительным голосом произнес:  — Извини. Макс резко отпустил его, и Дэвид выпрямился. Он ослабил узел и посмотрел на себя в зеркало.  — О, выглядит неплохо, в смысле, хорошо! Спасибо, Макс. Невидимый в отражении Макс за его спиной довольно произнес:  — Ага. Обращайся. Макс подождал, пока он не вышел из дома. Дэвид был уже у ограды, когда Макс его окликнул:  — Дэвид, удачи. Дэвид обернулся. Макс стоял на крыльце; вдруг он заслонил лицо руками и, сделав шаг назад, скрылся в доме, тихо закрыв за собой дверь.