Black hearted love

Дэвид понял, что зря нервничал. Ему даже не пришлось делать презентацию, а их разговор с мистером Харрингтоном сложно было назвать совещанием: тот пригласил его, чтобы просто поблагодарить за работу. — Мистер Гринвуд, это замечательный проект. Гвендолин сказала, что вы будете не против поработать вне офиса? Если да, мы предоставим вам возможность обучить инструкторов на точках. Гвен, сидевшая наискосок от него, улыбнулась и показала ему два больших пальца. Дэвид посмотрел на нее, не веря своим ушам.  — О, да, я был бы просто счастлив! В смысле, я и так счастлив, сэр, то есть… Мистер Харрингтон рассмеялся и поднялся из-за стола.  — Гвендолин была права, вы слишком загоняетесь. Скажу еще раз, это очень достойный проект. А, единственный момент, — он пролистал папку, — в файле и на карте, в одном пункте вместо «путь» указано «нить»... Я так понимаю, это опечатка? Дэвид почувствовал, как пол уходит у него из-под ног.  — Да, я прошу прощения…  — Ничего страшного, случается со всеми нами. Он протянул ему руку, и Дэвид пожал ее, надеясь, что его ладони не слишком мокрые. Его опечатки восприняли как мелкий недочет, но Дэвид переживал из-за них весь оставшийся день. От переживаний его немного отвлекла Гвен: она хлопнула его по спине со словами, что ему пора научиться общаться с начальством, которое, в отличие от прежнего, его действительно ценит. Он мысленно возвращался к своим ошибкам и по пути домой. Дэвид шел из мясной лавки, стараясь убедить себя, что мистер Харрингтон ничего не заподозрил, когда услышал знакомый голос.  — Добрый вечер, Дэвид. Это был Дэниэл. Дэвид крепче перехватил свою сумку.  — Д-добрый вечер. Ему казалось, что сквозь темную ткань шопера Дэниэл видит пластиковый контейнер с невидимой надписью: «для вампира, который живет в моем доме».  — Я прошу прощения за свое отсутствие. Я пригласил вас на встречу и сам ее пропустил. Я понимаю, почему вы решили больше их не посещать. Да, точно. Дэвид не ходил на них с того момента, как вместо Дэниэла увидел там менеджера по продажам. Признаться, Дэвид все реже думал о нем, как о источнике информации — его больше волновало то, что он узнал от Эред, а на руках была книга, полученная от Макса. Сам Макс вообще не упоминал Дэниэла в их разговорах. Дэвид ответил:  — Да, вас не было, и я… Дэниэл кивнул с чуть виноватым видом.  — Увы, я был занят. Я участвовал в некоторых… приготовлениях, и без моей помощи было не обойтись.  — Приготовлениях?  — Да, в возведении построек определенного типа. Совсем рядом с вашим городом, но поездки туда-сюда каждый день занимают время, и я жил с другими мастерами, пока мы получали и обрабатывали материал. Дэвид не сориентировался с ответом, стараясь запомнить услышанное, и Дэниэл спросил:  — Вы ведь придете завтра? Или в любой удобный для вас день, по вечерам я теперь буду здесь, в городе.  — Да, конечно, спасибо! Дэниэл вежливо ему улыбнулся и ушел — к счастью, даже не взглянув на сумку в его руках. Дэвид сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Почему все это происходит именно сегодня, когда они с Максом решили отдохнуть?.. Зайдя домой, он почувствовал запах гари. Дэвид тут же ринулся на кухню, ожидая, что дымит не выключенная с утра плита или один из приборов, но увидел совсем другое: Макс стоял у плиты, отвернувшись от нее, и спатулой передвигал что-то в шипящей сковороде. Увидев Дэвида, он сказал: — Почти готово. Его голос был гнусавым из-за зажатого носа. Дэвид подошел ближе и заглянул через его плечо: в сковороде жарились овощи. Они выглядели вполне сносно, и он не понял, откуда шел такой сильный запах. Макс объяснил:  — Я выкинул первую партию. Он виновато взглянул на Дэвида, и Дэвид, наконец, нашелся, что сказать:  — Ничего страшного. Тебе помочь? Макс, не разжимая носа, пробурчал:  — Нет. Ты принес печень?  — Да, конечно, я могу приготовить ее, пока ты… Макс локтем оттолкнул его от плиты. — Я же сказал, что все сделаю сам. Иди и, это… готовься к ужину, — он указал на пальто Дэвида. Когда Дэвид вернулся, стол был уже полностью накрыт: кроме тарелок и приборов, на нем была открытая банка с фасолью, острый соус, который Дэвид хранил в холодильнике и никогда не использовал, и почему-то кленовый сироп. В центре стола стояла стеклянная бутылка с воткнутой в нее веткой цветущей акации. — Я подумал, что могу приготовить ужин, раз у нас, ну, выходные. Макс перебирал пальцами, словно пряча что-то в руках. Он опустил голову и пробормотал: — И, ну, в знак извинения, — он скривился от собственных слов. Как и утром, что-то в его лице показалось Дэвиду необычным, но он не стал его рассматривать. — Это замечательная идея, Макс. Макс быстро кивнул и указал на стол. — Тогда, ну, это... тогда садись. Макс поставил перед ним тарелку, и Дэвид увидел, что Макс приготовил все овощи, которые нашел в холодильнике: здесь были лук, шпинат, перец, томаты и брокколи. Макс сел напротив него со своей миской. Он выжидательно посмотрел на Дэвида, и Дэвид подцепил вилкой кусочек томата. От овощей шел пряный и в целом приятный запах, но попробовав, Дэвид еле удержался, чтобы не поморщиться. Макс с волнением сжал в руках свою ложку.  — Ну, как? Дэвид попробовал еще и понял, в чем дело.  — Ты не солил? Макс тихо выругался.  — Я забыл. Он придвинул к Дэвиду солонку, осторожно касаясь ее кончиками пальцев, и Дэвид понял, почему он сжимал руки в кулаки до этого: все его когти были срезаны — некоторые криво, некоторые спилены в форме аккуратного овала. Дэвид отвел взгляд от особенно болезненно выглядящего мизинца, коготь на котором был срезан чуть ли не под корень, и взял солонку. Он твердо усвоил, что когти Макса лучше не обсуждать, особенно за столом. В соленом виде овощи были вполне терпимы, о чем он и сказал Максу.  — Это очень вкусно! Макс фыркнул.  — Не ври. Скажи лучше, съедобно или нет.  — Хорошо, это съедобно.  — Теперь верю. Макс зачерпнул своей жижи и отпил ее медленнее обычного, развернув руку так, чтобы не испачкаться. Вдруг он отложил ложку.  — Я совсем забыл, — он поднялся, подошел к холодильнику и достал бутылку минеральной воды. Он показал ее Дэвиду. — Будешь?  — Я купил сок, — Дэвид хотел подняться с места, но Макс махнул рукой.  — Сиди, я налью. Он открыл коробку вишневого сока, наполнил им бокал Дэвида и собрался наполнить свой. Второй бокал. На столе стояло два бокала. Дэвид смотрел на медленно льющийся в бокал сок, не зная, как реагировать. Макс не пьет воду и другие жидкости, так? Это напоминало детскую игру, но гораздо больше походило на кое-что еще.  — У нас настоящее свидание. Макс застыл на месте с коробкой в руке, и Дэвид приложил ладонь ко рту. Макс закрыл коробку крышкой и тихо сказал:  — Ладно, я понимаю, что это глупо, Дэвид. Он хотел убрать наполненный бокал со стола, и Дэвид быстро поднял свой, словно собираясь произнести тост.  — Дружеское свидание по поводу моего успеха на работе! Макс посмотрел на него со странной тоской. Он медленно сел обратно и поднял бокал в знак тоста. Дэвид облегченно вздохнул. Он бодро продолжил:  — Мистер Харрингтон действительно утвердил мой маршрут как основной, — он шутливо добавил: — Наверно, оценил мой внешний вид. Он не хотел упускать возможность сказать Максу приятные слова. Сейчас не время сокрушаться из-за своей бестактности, за нее он может отругать себя и позже. Макс чуть улыбнулся.  — Да, тебе идут воротники под горло. Дэвид на автомате коснулся своей шеи.  — Я имел в виду галстук. Где ты научился их завязывать? Дэвид прикусил язык, опасаясь, что его вопрос рассердит Макса, но тот спокойно ответил:  — У меня был друг, который меня этому научил.  — Друг?  — Да, — Макс поскреб миску ложкой. — Он много что умел. Макс задумчиво смотрел перед собой. Дэвид осмелился спросить:  — Где он сейчас? Макс покачал головой.  — Не знаю, думаю, что еще жив. Вампиры вроде него могут прожить очень долго.  — О, он вампир? Макс усмехнулся.  — Что, ты думал, меня учил одеваться теплокровный? Дэвид забормотал:  — Нет, я понимаю, тебе неприятно находиться с ними рядом. В смысле, с нами. Они, то есть мы, отличаемся, и вы опасны для нас. А мы, люди, для вас. Макс покрутил в руках ложку  — Не в этом дело, — он серьезно, даже строго посмотрел на Дэвида. — Просто вы всегда умираете. Дэвид тихо вздохнул. Он так хотел обойтись без мрачных тем, трудных вопросов и ответов, но, как бы ни старался, общение с Максом оставалось прогулкой по минному полю. Словно услышав его мысли, Макс сказал:  — Дэвид, не грузись так, я понимаю, что со мной трудно. Ты не самый худший собеседник, который у меня был. Дэвид улыбнулся.  — Правда? Макс с неохотой кивнул.  — Правда, — он вытер руки о колени. — Тебе хотя бы интересен... ну, я сам, а некоторые хотят вытрясти из меня всю историю двадцатого века, как будто я все время проводил с каким-нибудь Черчиллем под боком.  — Я думал о том, что ты многое повидал, просто вряд ли эти события были приятными, чтобы их обсуждать. Например, войны.  — Войны ведут теплокровные, — Макс стал раскачиваться на стуле. — На нас они не влияют. Это как с тараканами и клопами, отношение всегда одинаковое, разве что в тяжелые времена на них меньше внимания обращают, — Макс остановился, удерживая равновесие на ножках стула. — Но я видел военных и все такое. Я как-то жил рядом с госпиталем для вьетнамских солдат. Медсестры даже просили меня приходить к ним. Ну, по ночам.  — Зачем?  — Я помогал уснуть раненым. За это меня как-то покормили кровью для переливания. Он посмотрел на почти полную тарелку Дэвида и усмехнулся.  — Невкусно, да? Дэвид тут же бросился есть; если честно, он просто забыл о еде, слушая Макса. Макс пробормотал: — Это мрачные истории для ужина, я понимаю. Но есть и веселые, на самом деле, — он закусил губу, быстро поглядывая на Дэвида, словно прикидывая, рассказывать ему их или нет. — Например… например, я видел Джими Хендрикса.  — Правда?  — Ага, в шестьдесят девятом, на Вудстоке. Он уже под утро на сцену вышел, но я все равно решил посмотреть. Все глаза тогда себе обжег. Мы тогда в первом ряду стояли.  — Ты был не один? С кем? Макс довольно улыбнулся.  — С оборотнями, конечно! Кто еще таким будет заниматься? Мертвяки слишком тупые, а вампиры веселиться не умеют. А тогда мне хотелось веселиться. Оборотни для этого лучшая компания, правда, они часто находят себе человека и убегают за ним, виляя хвостом, но это ладно… Макс мечтательно произнес:  — Было весело. Мы тогда обожрались просто, я даже не помню, сколько я выпил. Его глаза вдруг расширились от ужаса, и он посмотрел на Дэвида.  — Я не в этом смысле. Я про то, что мы пили кровь этих хиппи, а они были обдолбанные. Ну, вот мы и...  — Я понимаю.  — Надеюсь, я никого не обратил. Макс заволновался, и Дэвид быстро спросил:  — Ты бывал на других рок-фестивалях?  — Немного. В девяностые я много спал, — он посмурнел. — Но я видел группу того парня, который убил себя из ружья. Ну, ты знаешь. — "Нирвана"? — Да, эта. Тогда еще говорили, что он типа оборотень и застрелил себя серебряными пулями, ну, это оборотни и придумали, конечно, — Макс фыркнул. Дэвид улыбнулся.  — Не думал, что тебе нравится рок. Макс пожал плечами.  — Да не то чтобы нравится. Мне нравятся отдельные вещи. Есть одна, сейчас... — он наклонил голову, вспоминая, посмотрел на Дэвида и сказал: — Меня прет от тебя. —Ч-что? Макс сердито зашипел.  — Песня, придурок! Это название песни.  — О, я могу ее найти, если хочешь. Макс пожал плечами, что-то прошипев. Дэвид достал телефон; он так и не понял, про какую песню говорит Макс, поэтому развернул телефон к нему, чтобы тот набрал название самостоятельно. Макс потыкал в сенсорный экран и раздраженно сказал:  — Блять, ну и как мне это сделать?  — Извини-извини, я забыл. Продиктуй еще раз, пожалуйста?  — Я уже сказал. «Меня», «прет», «от», «тебя». Он раздраженно произносил слова с отчетливыми паузами. Дэвид набрал название, и поисковик предложил ему видео с Эллой Фицджеральд. Он в замешательстве показал экран Максу, и тот буркнул:  — Да, это она. Дэвид включил видео. — «Моя история слишком грустная, чтобы ее рассказывать, но почти все оставляет меня равнодушным. Единственное исключение — тот момент, когда как-то раз я, пытаясь развеять скуку, случайно обернулся и увидел твое удивительное лицо…» Дэвид вспомнил, что слышал эту песню, когда в детстве гостил у одной из бабушек; такие вещи включают в торговых центрах перед Рождеством, но то, что являлось уютным ретро для Дэвида, могло быть современностью Макса. Одной из. Дэвид быстро посмотрел на него: Макс медленно раскачивался на стуле в такт мелодии, не глядя на Дэвида. «Меня не прет от шампанского, чистый алкоголь на меня не действует, так скажи мне, как так получается, что меня прет от тебя?» Что-то в лице Макса снова показалось Дэвиду странным. Дело было точно не в клыках, их размер оставался прежним. «Кого-то уносит от кокаина, но, уверен, если бы я только попробовал его, то умер бы со скуки. Но от тебя, от тебя меня прет». Макс поправил волосы. Может, дело в них? Но нет, он ничего с ними не делал — да и не смог бы, он сам говорил Дэвиду, что их длину изменить невозможно. «Меня прет каждый раз, когда ты рядом. Меня уносит, хотя я знаю, что ты-то меня точно не обожаешь». Макс наклонил голову, и Дэвид понял, что в его лице казалось ему странным. Он покраснел. «Меня вообще не волнует полет на самолете, летать с кем-то в небе — да бред это. Но от тебя меня прет». Музыка закончилась, Макс резко поднялся и сказал:  — Ну, вот. Теперь ты ее знаешь. Ты поел? Он, не глядя на Дэвида, быстро убрал со стола бокалы, и Дэвид не знал, как сказать ему о его румянце. Может, он его не ощущает? Может, это реакция на печень? Или на таблетки, Дэвид недавно купил новые, может, дело в них? Дэвид повернулся, собираясь подать ему оставшуюся на столе посуду. — Макс, ты не чувствуешь ничего... Он осекся: Макс наклонился к нему, оперевшись одной рукой о стол и другой — о спинку стула, не давая Дэвиду подняться. Их лица были совсем близко, и Дэвид видел, что зрачки Макса изменились, теперь они походили на вертикальные кошачьи, и из их черноты на Дэвида смотрел не Макс, а кто-то другой, что-то другое, гораздо больше и опаснее и гораздо древнее. Макс стоял неподвижно, но эта была не застывшая поза — это была поза хищника, который готов броситься на свою добычу. Дэвид смотрел на него так же, не двигаясь, и это был не гипноз: это был живущий в нем инстинкт, который когда-то загонял его предков в пещеры, заставляя искать убежище от того, что подстерегало их в темноте снаружи. Дэвид разлепил пересохшие губы и еле слышно произнес:  — Макс?.. Он не знал, к кому он теперь обращается — к Максу или к тому, что Макс сдерживал и носил в себе, как тяжкую ношу. Макс чуть шевельнулся, и в его зрачках мелькнуло что-то осмысленное; Дэвид слышал, как он крепче ухватился за спинку стула и стол — бутылка с веткой акации качнулась, звякнув. Макс наклонился еще ближе к нему. Краем глаза Дэвид видел, что обе его руки не сдвинулись с места, но он чувствовал, что в его шею упирается палец — так, словно кто-то мягко подталкивает его вперед, побуждая повернуть голову влево. Дэвид не знал, что происходит, но, глядя в черные зрачки, понимал: его сейчас убьют. Он не выдержал и зажмурился. Смешно, но ему было не страшно, а грустно. Он погибнет сейчас, а Макс позже, его найдут или он обезумеет и бросится на барьер сам. Вот так. Он не смог спасти ни себя, ни его. Ничего не происходило, и он приоткрыл глаза: Макс немного отодвинулся от него; он чуть нахмурился и наклонил голову, все еще что-то в нем рассматривая. Он приоткрыл рот, но вместо слов из его горла раздался странный урчащий звук — такой, словно он не хотел пугать, а, скорее, успокоить. Невидимая рука скользнула по шее Дэвида и исчезла. Макс прищурился и потом поморгал. Он быстро ткнул нос Дэвида своим и забрал у него из рук тарелку. Он поставил ее в раковину.  — Я уберу сам. Дэвид только сейчас почувствовал, как сильно колотится его сердце.  — Эм… Его голос дрожал, и он не мог произнести и слова, не то что задать вопрос. Ему хотелось узнать, что сейчас произошло, но еще сильнее хотелось спрятаться в своей спальне или вовсе выбежать из дома. Не поворачиваясь к нему, Макс сказал:  — Можешь идти к себе, — он говорил спокойно, почти непринужденно.  — Макс, ты… Пальцы Макса вцепились в столешницу рядом с раковиной. Все еще не поворачиваясь, он сказал:  — Лучше иди к себе, Дэвид. Теперь в его спокойном голосе было предупреждение, даже угроза, и Дэвид его послушался. Он оставался в спальне до самого сна. Он видел черноту в глазах Макса и раньше: иногда она лишь мелькала в них, иногда выплескивалась наружу и возвращалась обратно. Но теперь Дэвиду казалось, что она заполнила собой всё — так, словно и дом, и Дэвид принадлежали ей. Засыпая, он все еще был напуган, но при этом чувствовал, что находится в полной безопасности.