Веселая история о грустной любви

      «Горшок очнулся. Он выкарабкался. С ним все будет хорошо», — вот, о чем стали мечтать парни. Все они резко перестали пить, и все свое свободное время сидели втроем на сиденьях больницы, ожидая новостей. Но проходил день, другой, третий, и ничего не менялось. Горшок все так же лежал в коме… Парням было тяжело ждать, но ничего другого нельзя было сделать, они были ни в силах помочь умирающему (или наоборот, идущему на поправку). Прошло 9 дней с того жуткого случая. В больнице стояла предрассветная тишина, нарушаемая лишь тихим, совсем тихим дыханием Миши.       Вдруг это дыхание становится громче, и парень начинает кашлять. Потом он протирает рукой глаза и снова смело смотрит на мир. Он жив. Он справился. Но Горшку чужды все эти мысли, он в недоумении осматривается по сторонам, не понимая, где он и что происходит. Он хочет что-то сказать, но в горле першит, и парень снова кашляет. На этот раз громче, и на его кашель прибегает медсестра. Вид живого Миши (в больнице все уже отказались верить в его выздоровление) приятно поражает ее. — Вы очнулись? Как вы себя чувствуете?       Горшок непонимающе смотрит на неё. — В смысле — очнулся? Где я? Что со мной? Где Князь? Где…? А вы кто? — хрипит Горшок. Девушка с улыбкой смотрит на него. За эти 9 дней присматривания за парнем он приглянулся ей, пускай тот и лежал полумертвый. Она была действительно рада, что такой хороший человек, как ей рассказывали другие панки, выжил, хотя никто уже не верил в это. Она подходит к нему и трогает лоб. Температура в норме. С ним все будет хорошо. Наконец она отвечает: — Меня Анфисой зовут. Я медсестра. — Приятно познакомиться, Миша. Для друзей — Горшок, — парень улыбается, обнажая ротовую полость с отсутствием передних зубов, и протягивает руку, ожидая, что та испугается, но девушка смело и резко пожимает протянутую руку. Так что со мной было? — спрашивает удивленный таким поворотом событий парень.       Анфиса рассказывает ему о событиях того вечера, а Горшок в упор разглядывает ее. Да, она симпатичная: черные волосы, голубые глаза, красивая фигура, но тут Миша резко вспоминает Князя, тот ужасный трип и слеза катится по небритой щеке. — Что с вами? Вам плохо? — Анфиса видит эту слезу и в шоке смотрит на парня. — Со мной все хорошо. Просто я… Да, неважно. И, пожалуйста, давай на ты. Я ж представился.  — Главное, что не приставился, — Горшок слышит чей-то до боли знакомый голос. — Князь, — шепчет тот и стирает слезу, придав лицу невозмутимость. — Миша!!! — орет его лучший друг (и не только). — ТЫ ЖИВОЙ. СЛАВА БОГУ! Князь налетает с объятиями на Горшка, но тот не отвечает на них. За Мишу отвечает Анфиса: «Поаккуратнее, ты не видишь, что он только-только очнулся».       Князь сразу не понравился девушке. Она считала его слащавым и глупым, в то время как Балу вызывал у нее сильную симпатию. Но она меркла по сравнению с ее странной привязанностью к Горшку, к этому беззубому наркоману с такой обворожительной улыбкой…       Андрей, покраснев, отходит от Горшка, который смотрит на него осуждающе и печально.       Но в палату заходят остальные парни, и Мишин взгляд становится радостным и чистым. Ему не рассказывают, что произошло, его организм еще слишком слаб физически, чтобы испытать такие моральные переживания. Весь диалог Князь не сводит взгляда с Горшка, но он молчит, полностью отдав возможность Балу и Поручику рассказывать что-то веселое.       В палату снова приходит Анфиса, и Горшок, резко посмотрев на нее, узнает в ней девушку из своего видения. Он вдруг вспоминает все события той страшной ночи: от звонка Балу и просьбы ЛСД до страшного прыжка в окно (случай с Князем он хорошо помнил). Он широко раскрывает рот и в ужасе смотрит на Анфису, а потом на Князя. «Значит все это правда, — проносится в его голове. Значит именно она… Значит… Я люблю Князя. Черт!»       Друзья с удивлением смотрят за переменами на лице Горшка, они не понимают, с чем это связано. А тот краснеет, бледнеет и тихо говорит: «Балу, можно с тобой один на один кое-что обсудить?» — Марку я тебе не дам, — вырывается у Балу, но парень тут же прикусывает язык и краснеет под взглядами компании и Анфисы. — Да я и не марку попросить хочу… Не смотрите на него так, я помню события того вечера… — устало шепчет Горшок. — Ладно, мы пойдем, — первым выдавливает Поручик, — завтра придем. Балу, мы тебя ждем. — А можно я с Горшком потом поговорю? — робко спрашивает Князь.       Горшок краснеет снова, прикрывает лицо руками, чтобы друзья не видели, что он хочет заплакать. «Он, наверняка, все понял, и теперь он назовет меня пидором, высмеет… Нет уж, пусть я и люблю Князя, но я минимизирую мое общение с ним… Черт, это надо обсудить с Балу…»       Мимика и мысли Горшка не остались незамеченными для Анфисы, которая подумала, что это потому что Горшок плохо относится к Князю (в принципе, как и она), поэтому хочет сократить общение с парнем. Поэтому она резко ответила: «Нет, Горшок еще слишком слаб для таких долгих разговоров. Приходите завтра!» — А мне можно? — спросил Балу — Ладно уж, только не более пяти минут! — Вы не могли бы выйти, это личное, — подал голос Горшок. Девушка кивнула и вышла вместе с парнями, из которых Князь кинул на Мишу полный боли взгляд. Но Горшок не заметил этого, он во все глаза смотрел на Балу. — Шура, у меня проблемы, — начал тот…       Горшок рассказал абсолютно все: от вида плачущего Князя на полу до того страшного трипа. Все это время Балу сидел молча, анализируя события. Но только лишь Горшок сказал последнее слово, тот начал. — Знаешь, мне кажется, Князь любит тебя… Когда мы нашли тебя на тротуаре с порезанными венами, сломанными конечностями и клинической смертью, Князь сам тащил тебя до больницы. На руках. И плакал. Кстати, Маша — это его подруга. Но, Миш, я не хочу тебя обнадеживать, ведь, если мы хотим пробиться на мировую арену панк-рока, то геев в нашей группе быть не может… Попробуй откровенно поговорить с Князем по этому поводу, обсудить всю эту ситуацию. Тут из меня советчик плохой… — А если тебе все это кажется? Я не желаю такого позора. Не мог бы ты с ним это обсудить, осторожно намекнуть? Мне итак стыдно, что я каким-то пидорасом оказываюсь…  — Успокойся, Горш. Ты мой друг, и я приму тебя любым. Вопрос в том: сделает ли так же общество? — Я понял. Но против чувств… — Да я и не прошу от них отказываться. Я поговорю с Князем. — Я не знаю, как тебя благодарить! — Просто выживи. И прославь нас…       Балу крепко пожимает руку Горшка и выходит из палаты, оставив парня наедине со своими мыслями.

***

— Хей, парни, — кричит Балу, выходя из палаты, — Как насчет выпивки? — Сегодня? — протягивает Князь, неуверенно глядя на друга. — Ну да. С Горшком все хорошо, в училище нам еще не скоро. — Я за! — радостно отзывается Поручик — Значит, план таков. Мы с Князем идем за выпивкой, а ты, Пор, собираешь панков. — Без вопросов.       На выходе парни встречают уже знакомую им медсестру — Анфису и какого-то врача в белом халате. Он что-то злобно высказывает девушке, но, увидев компанию панков, замолкает и подходит к ним. — В общем, мне нужно вам кое-что сказать. Михаил еще очень слаб для разговоров с кем-либо, сейчас у него пошла кровь снова, поэтому, пожалуйста, не приходите хотя бы недельку, ладно? Он должен отдохнуть и восстановиться, его состояние минуло «очень тяжелое», но все же ему нужно выздороветь. Князь злобно смотрит на этого врача, но ничего не отвечает. Балу же не сдерживает восклицания. — А когда можно будет прийти? Да и когда его выпишут? — Выпишем мы его, как только у него срастутся кости. Приходите ровно через неделю, ладно? Анфиса будет за ним присматривать.       При этих словах Князь и Анфиса одновременно вспыхивают, и один, пробормотав себе что-то под нос, выходит из больницы, а вторая направляется к палате Горшка. Поручик и Балу согласно кивают и направляются за Андреем.

***

      В палате жарко и душно, Горшок хочет встать, чтобы открыть окно, но дикая боль в левой ноге заставляет его упасть безвольным камнем обратно. Ему тяжело от собственной беспомощности, но он прекрасно понимает, что во всем этом виноват он сам и его чертова эмоциональность. «Чертов Князь, нельзя было с ним так поступать. А если он его не любит? А если Балу сейчас его высмеет? А если…» — поток его параноидальных мыслей прекращается входом в палату Анфисы. Она с улыбкой смотрит на него, и Горшок улыбается в ответ. — Привет, как дела? — вырывается у него. — Хорошо. У тебя как? — Будет лучше, когда меня выпишут… — Это будет очень скоро. А пока ты можешь коротать время в общении со мной… — Именно так я и сделаю. Так вот, какой твой любимый цвет?..       В таких разговорах проходит несколько дней, они мило болтают, открывая в друг друге прекрасного собеседника. Горшок все больше поражается их схожестью, а Анфиса все больше проникается Горшком, даже начинает им восхищаться… Она все чаще ловит себя на мысли, что считает Горшка, беззубого, обросшего щетиной, израненного и искалеченного, безумно притягательным. Даже красивым…

***

      Панки прожигают выходные, с угрюмым лицом проживают будни в училище… Балу никак не может поговорить с Андреем насчет Горшка, тот постоянно отвечает односложно на вопросы, а домой уходит один, быстро и злобно. Так проходит шесть дней. В пятницу после училища панки собираются, чтобы выпить. Балу и Князя снова вместе посылают в магазин, и Шура решает: «сейчас или никогда». — Княже, что пить будешь? — двое панков стоят перед прилавком какого-то малюсенького захламленного магазина, выбирая, чем похмелиться вечером.       Князь тупо смотрит на Балу, ничего не отвечая. Тогда Шура решает поговорить с ним начистоту, выяснить всю правду, кто знает, может, другого такого удобного случая не представится. Он резко берет Князя за руку и уводит в дальний угол магазина. Тот в удивлении смотрит на блондина, но ничего не говорит. — Слушай, Князь, — откашлявшись начинает Балу. — Чего? — Мне спросить сначала или рассказать? — Спросить. А что спросить? — Вопрос один щекотливый. Неприятный очень. Некрасивый, наверное. Глупый даже…       У Князя все холодеет внутри, он вдруг резко осознает, о чем Балу хочет с ним поговорить, и с ужасом поднимает глаза на парня, ожидая продолжения его монолога. Тогда Шура берет его голову в обе руки, наклоняется к его уху и тихо произносит: «Ты любишь Горшка? Признайся…»       То, что происходит дальше, никто не ожидает, Князь резко разворачивается и бьет Балу кулаком в щеку. Затем он с ужасом смотрит на свою руку, шепчет тихое: «Прости» и вылетает из магазина.       Шура какое-то время сидит на полу, но потом к нему подходит симпатичная продавщица, помогает встать и неожиданно для парня говорит: «Ты б к нему в магазине не лез. Вы свои грязные дела творить должны там, где этого никто не видит». Балу в шоке смотрит на нее, громко смеется и выходит из магазина.

***

      Князь бежит, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого стыда и позора. «Его раскрыли. Он теперь грязный пидор. Его выгонят из группы. Он никогда не сможет быть панком. Да он и в Питере-то жить не сможет…» — такие мысли приводят его в какой-то заброшенный, ветхий деревянный дом на краю города. Андрей садится на покосившееся крыльцо, достает сигарету и закуривает, смахивая слезы.

***

— Поручик, ты не знаешь, где Князь? — вот первая фраза, которую говорит Балу, вбегая в квартиру. — Вы ж вместе бухло покупали? — непонимающе смотрит на него Поручик. — Покупали-то покупали. Черт! — Что случилось? Что у тебя с лицом? — Я идиот, вот что случилось. А с лицом все плохо? — Да. Так ты ж всегда идиотом был… — Несмешно! — Короче, нам надо найти Князя, как я понял? — Да! — По дороге тогда все расскажешь…       Выходя из подъезда, Балу судорожно ищет какую-то отмазку, пока Поручик зашнуровывает ботинки. Но ничего не приходит на ум и, взяв с Шуры клятву, что он ничего никому не скажет и никого обсуждать не будет, другой Шура рассказывает ему все, как есть. Парень в шоке от этой истории, но он старается сделать вид, что все нормально и начинает выдвигать предположения, где может быть Князь.

***

      Сигарет в сумке уже не осталось, поэтому Князь встает и, посматривая на темнеющее Питерское небо, уходит с насиженного места. Он уже не плачет, слезы кончились. Вдруг до Андрея доходит гениальная мысль, парень решает прийти к Горшку и сказать ему правду. Может, если он как-то уверит парня, что его чувства несильны, все снова станет хорошо. «Кому ты врешь, хорошо уже никогда не будет», — злобно кричит внутренний голос Князя, но Андрей протирает глаза и, вдохнув полной грудью вечерний осенний воздух, идет по направлению к больнице.

***

— Горшок, а давай «Правду или действие» сыграем? — хихикая, спрашивает Анфиса одним темным осенним вечером. Миша недоумевающе смотрит на нее. — Как же мы играть будем, если у меня нога в гипсе? И рука, кстати, тоже. А так — я за.       Эти шесть дней непрерывно общения очень сблизили молодых людей, обоим кажется, что они знают друг друга уже целую вечность. Анфиса понимает, что ее симпатия к этому парню переросла в настоящую любовь, но она боится признаваться себе в этом. Горшок же чувствует себя прекрасно, потому что он ни разу не вспоминал свои чувства Князю почти целую неделю. От этого ему легче. — Ну ладно, действия можно только мне. — Неинтересно. Тогда загадывай такие, чтобы я смог выполнить. — Ладно. Правда или Действие? — Правда. — Тебе кто-нибудь нравится?       Этот вопрос больно ударяет по сердцу Горшка, но он умело скрывает свои эмоции. — Может быть, — двусмысленно и весело, как ни в чем не бывало, отвечает парень. — Ого, и кто же? — А это второй вопрос. Правда или действие?       Так они болтают достаточно долго, задавая провокационные вопросы, пока Анфиса, наконец, не решается на действие. «Действия» тоже банальны и скучны, пока… — Горшок, правда или действие? — Действие. — Поцелуй меня.       Горшок с удивлением смотрит на нее, но, затыкая тупую боль в груди от того, что это просит не Князь, делает знак рукой, чтобы она наклонилась к нему и спокойно целует в маленькие губы.

***

      Князь тихо пробирается в больницу, идет на третий этаж. На часах уже 10 вчера, скоро закончится время для посещения больных, но Андрею плевать. Он проходит мимо 312 палаты и открывает дверь в 313…

***

      Панки оббегали весь Питер, но нигде не нашли Князя. Тогда Балу решил рассказать об этом случае Горшку, может, он что-нибудь дельное посоветует. С непроницаемым лицом, несмотря на то что срок запрета еще не истек, они заходят в больницу. Поднимаются на третий этаж.

***

      Картина убивает Князя. Он видит целующихся Анфису и Горшка. Слезы, которые, как он думал, кончились, бьют с новой силой. Горшок резко отрывается от Анфисы, которая в ужасе смотрит на Князя и вылетает из палаты, и видит плачущего Князя. Он пытается что-то сказать, но парень не слышит этого, он хочет выбежать в коридор, но видит там компанию панков, поэтому ему остается одно решение. Крикнув: «Горшок, я люблю тебя», он выпрыгивает в окно. Хруст костей, но Андрей встает и ковыляет от больницы. Он сам не помнит, как приходит домой. Там он берет в руки острый нож и вонзает его себе в живот, все шепча: «Горшок, я люблю тебя» …