Врата: по ту сторону живёт всякое...

      Голод... Голод... Страшный голод заставляет еле сформировавшееся тело инстинктивно дергать лапами и жвалами, принимая от кормящего собрата пищу, что лишь на несколько мгновений может оттянуть голод. Но через мгновение он уже возвращается становясь все сильнее и сильнее. С каждым циклом голода-кормежки приближая момент, знаменательный момент для любого обитателя величественных подземных ульев, момент метаморфозы. То с чего начинается полноценная жизнь любого некрофага для благополучия колонии и Роя, и всместе с метаморфозой приходит то что страшнее голод хоть и слабее его: Боль. Боль приходящая незаметно после того как слабое тело личинки окончательно запечатывается в своей соте. Боль приходит незаметно, но быстро подобно пожару распространяется по всему телу едва осознающего себя некрофага, что бы в один прекрасный момент отступить, а затем юный некрофаг ведомый вновь вернувшемся безумным голодом своими новыми жвалами и когтями обновленного тела выбирается из почти тесной и темной соты, сопровождая свое рождение громким стрекотом, перемежающийся стрекотом и воем сотен других родившихся некрофагов, крылатых дронов и безкрылых трутней, рабочих и солдат, чистильщиков и нянек, генералов и епископов. Так родился и Я.       Как рождаются Епископы почему они слабее генералов, почему не имеют крыльев как дроны, но стоят выше всех в своем Улье или даже Рое. Мы умнее всех остальных, все остальные наша семья и младшие родичи, они могут быть сильнее меня но Я для них старший авторитет, мои приказы и воля закон, возможно Королевы-Матери могли бы оспорить мою власть если бы имели хоть какую-то волю или желание кроме вечного размножения. На наши плечи ложиться то что двуногие высокопарно называют "ответственностью", "долгом" и многими похожими словами, которые призваны заставить их заботиться о себе подобных, нам же подобное не нужно. Я не могу оставить свою семью голодной, я должен направить воинов и рабочих туда где они будут нужны, я должен найти новые источники пищи, я должен обеспечить выживание своего Роя.       Стоящее на двух ногах существо лишь частично и отдаленно напоминавшее человека, с четырьмя руками и четырьмя пальцами, черной кожей и черным жёстким щетинистым волосяным покровом. Оно стояло молча наблюдая за суетой родильных залов внизу, сейчас там из старых восстановленных сот выбиралось новое поколение его сородичей. Истинных хозяев Ауриги, которых ничто не остановит от желания контролировать то что они считают своим.       К одной из стен рядом с Епископом прилип своими шестью лапами некродрон, сложив крылья некрофаг прямо по стене подполз к Старшему, разглядывая того своими шестью ядовито зелёными глазами и будто бы нервно щёлкая жвалами на самом деле привлекая внимание.       В ответ епископ издал еле слышный но различимый стрекот, и распылил несколько ферментов разрешая младшему сородичу докладывать. В ответ некрофаг издал стрекотание, подтверждая ожидания Епископа, сородичи отправленные на разведку вернулись, с разведки территории вокруг их Улья. Слегка коснувшись защищающего крылья панциря младшего сородича, Старший издал короткий стрекот, прося младшего доставить Епископа вниз, на что тот молча расправил крылья и отлепившись от потолка рухнул чтобы подняться и аккуратно подхватив хрупкое тело Епископа начал свой полет. Мимо летящей пары, проносился один из немногих уцелевших родильных залов древнего Улья, в памяти Епископа подаренной ему древними предками мелькало то как этот зал выглядел раньше. Сейчас сотни мельтишащих туда сюда нянек, раньше их были тысячи, десятками копошащиеся внизу чистильщики, раньше их были сотни. Мой рой сейчас мал, мал и слаб, чтобы стать сильнее нужно чтобы рой стал больше, для этого нужна еда, чтобы найти еду нужны разведчики по следу которых пойдут фуражиры, даже без Епископа этот примитивный алгоритм направил бы молодой рой на путь выживания, не дав ему вымереть, просто с Епископом это было чуть быстрее.       Младший отпустил Старшего на чуть мокрый пол перед самым выходом из подземного зала, и умчался обратно в поток своих сородичей сейчас укрепляющих потолок в зале. Епископ удволетворенно щёлкнув хелицерами, двинулся вглубь тоннеля, пропуская мимо себя снующих рабочих, солдат или чистильщиков. Путь старшего закончился в зале многим меньший чем тот в котором он находился ранее, здесь несколько отрядов трутней-фуражиров в сопровождении одного двух летающих дронов готовились покинуть стены улья. Епископ не мешал и не указывал он контролировал, его задачи всего лишь снарядить и частично направить их, он главный в Улье, а в не его главный генерал, которого сейчас нет, ибо его рой слишком мал и слаб чтобы вырастить кого-то подобного.       Улей работал как единый слаженный механизм, пусть в нем нехватало нескольких важных деталей, но сам механизм продолжал работать, вскоре после отправления фуражиры вернулись таща на себе коконы из плотной паутины со свежим мясом внутри, из глубин грибных садов, с первыми урожаями выходили гордо вскинув хелицеры садоводы. Вскоре ещё несколько отрядов покинули ожидающий улей в разных направлениях, а после их возвращения по их следам вновь по мокрой и холодной от влаги и не полностью растаявшего снега неприветливой земле шли фуражиры и трутни тащащие на своих спинах молодые кладки достаточные для создания нового улья, на этот раз ожил прибрежный Улей, ожили древние маточные покои, ожили заросшие мхом и плесенью грибные сады, были вскрыты заполненные гнилыми трупами захоронения в которые превратились неудачные копии инкубатора, а вскоре ожила прибрежная линия заполнившаяся неуклюжими деревянными лоханками, для прокармливания многочисленной популяции. Древняя паутина наземных дорог оживала, связывая давным давно угасшие и вымершие ульи заставляя те вновь наполниться суетливым движением и стрекотом потомков их древних жильцов, от каждого ожившего Улья тянулись новые нити-дороги оживлявшие новые узлы-ульи. Пока наконец не наползла до бывших границ ныне мертвой империи, а затем и до границ отведенных для бывших вассалов этого государства. В тот же день когда об этом узнал Епископ восседающий в центральном Улье, на столе лидера Кварцев лежало сотканное из паутины письмо начертанное на языке некрофагов: "Мы вернулись. Вы последуете за нами". Никакого вопроса за этим письмом не стояло, от чего старый лидер гармонитов вздохнул от нахлынувших воспоминаний, о древних союзниках-сюзеренах. И чувствуя тревогу идущую откуда-то из глубин леса Ходоков, он не мог не задуматься: возвращение бывших господ, удивительное совпадение или предсказуемая закономерность? Удача или возвращение ожившего кошмара?