По Кроличьей Норе

Вот уже в четвёртый раз Юнги и Чонгук смотрели, как Чимин выступает. Ну, или смотрели бы, если бы морью был на сцене. Но прошла уже половина представления, а Юнги так его и не заметил. Ни разу. Он тыкнул Чонгука локтем в бок. — Я же не один это вижу? Точнее, не вижу Чимина на сцене. Лепи тоже выискивал морью глазами среди танцоров. — Нет. Его энергии тоже нигде нет, — его брови тревожно сдвинулись в тонкую линию. — Надеюсь, он не заболел, или что-то в этом духе. Вчера за ужином всё вроде было хорошо. — И правда. Нет, вряд ли дело в этом, — задумчиво ответил Юнги. Ему почему-то казалось, что Чимин — один из тех, кто будет выступать даже в предсмертной агонии. — Ты можешь узнать, где он? Чонгук кивнул и взял его за запястье. — Но сперва пойдём-ка отсюда. Лепи потащил Юнги через толпу, лавируя меж телами, и прочь, пока они не оказались в безлюдном переулке. Только тогда он отпустил чужую руку и прислонился к стене. Его глаза посветлели и закрылись. Юнги встал так, чтобы закрыть его хотя бы с одной стороны. Воздух наполнился невидимой энергией, что трещала, как статическое электричество, и пусть Юнги не понимал всех действий Чонгука, он знал, что лучше его сейчас не отвлекать. С минуту лепи не издавал ни звука, только тело его гудело так, что волоски на руках Юнги встали дыбом. А потом Чонгук резко вдохнул и открыл глаза, сморгнув серый цвет. — Я нашёл его, сюда, — одной рукой он схватил человека и вдвоём они пошли к палаткам труппы. Чимина не пришлось долго искать. Он вовсе не прятался, но был скрыт от посторонних глаз. И он… танцевал. Юнги за шиворот остановил Чонгука перед тем, как они вышли из-за угла. Нужно было подождать. Чимин танцевал. Танец его был причудлив и замысловат, и подходил больше для роскошного дворца, чем для грубоватых уличных представлений. Повороты, изгибы и прыжки завораживали, и Юнги зачарованно наблюдал до тех пор, пока Чимин не зашипел от боли и не свалился на землю. Чонгук вздрогнул, словно выходя из транса. — О нет, — он выбежал из тени к морью и потащил эмпата за собой. — Чимин? Чимин, ты в порядке? — уже через секунду он склонился рядом. Чимин вздрогнул и поднялся с земли, и Юнги заметил, как его лицо снова скривилось. — Что вы здесь делаете? Выступление же ещё идёт? — Ну да, только вот мы приходили посмотреть на тебя, а тебя там нет, — Юнги едва успел захлопнуть рот, прежде чем с языка слетело злобное “идиот”. Ему стоит поучиться не обзывать людей, за которых он переживает. Чонгук присел на корточки рядом с Чимином. — Именно так. Мы боялись, как бы чего ни случилось, — сказал он, осматривая Чимина с головы до ног. — Что с тобой? Нога болит? — Да ничего, — слишком быстро ответил Чимин. — Просто растяжение. Юнги не сдержал вздоха. Он-то хорошо ощущал тупую боль при каждом чужом движении. — У него болит спина, а ногу он подвернул, когда упал. — Ох… это плохо. Если ты будешь выступать в таком виде, то только всё усугубишь, но если не выступишь, тебе не заплатят, — Чонгук дёрнул ухом, обдумывая, как ему поступить. Чимин же испуганно подогнул к груди ноги, ошарашенно смотря на Юнги. — Можно взглянуть на твою ногу? Чимин только больше зажался. — Да что с того? Я всё равно не смогу выступать ещё несколько дней в лучшем случае. Юнги больно ранили отчаяние и праведная обида в голосе морью. — В смысле не сможешь выступать ещё несколько дней? — В таком и смысле, — Чимин сжал и разжал кулаки, решительно глядя им в глаза. — Лидер труппы вознамерился выбросить меня из представления. Отдал мою роль какому-то ппири. — Почему? — спросил Чонгук и нервно дёрнул ушами. — Ты же лучший танцор из них всех. Люди стали платить гораздо щедрее, когда начали тебя замечать. — Не знаю я, — Чимин вздохнул и потёр лицо рукой. — Может, я его обидел. Может, потому, что отказался с ним переспать. После того раза... — Ты что? — Юнги не собирался повышать голос, но просто не удержался. И это явно не помогло, потому что Чимин болезненно поморщился. — Он пытался заставить тебя с ним переспать? — Чонгука передёрнуло, он беспомощно переводил взгляд с Юнги на Чимина и обратно. — И наказал тебя за отказ? — Он меня не заставлял, — Чимин выглядел совершенно забитым, когда так горбился. — Обычно он просто… намекает. В первый раз, я просто отчаялся. Я… Мне очень нужно было место в труппе. И я... Я предложил отсосать ему в обмен на роль, и он согласился. Но я так ненавидел себя за это, и я не хотел этого повторять... Ненавидел это ещё мягко сказано: Юнги отчётливо чувствовал сгусток стыда глубоко внутри, что давил Чимину на желудок. Чувство, будто он потерял нечто очень важное. — Тебе в принципе вовсе не нужно было этого делать. Ты и без того прекрасный танцор, и ты приносишь деньги. Место на сцене по праву твоё. Твой лидер просто отвратительный ублюдок, раз решил так тебя использовать. Губы Чонгука задрожали, но он сжал их в линию, а руки — в кулаки. Его переполняла злость. — Хён, можно я найду этого лидера и засуну ему в задницу кусок льда? Юнги уже прекрасно знал, что лепи таким не шутит. И при другом раскладе он бы завозражал, но: — Я почти готов сделать это и сам. Чимин, конечно, не знал, что если дело касается обидчиков их друзей, то угрозы принимали вовсе не шуточный характер. — Ой, хватит. Но спасибо за поддержку. Юнги не ответил. Он что, только что назвал морью другом в своих мыслях? Они же были едва знакомы. Это было… странно. Пусть даже и случилось лишь мысленно. — Нет, я правда так и сделаю, — настоял Чонгук, смотря Чимину прямо в глаза. — Только слово скажи, сделаю. Но могу я сперва взглянуть на твою ногу? Ей нет смысла больше болеть. Чимин фыркнул, но расслабился и повернулся так, чтобы лепи было удобно его осмотреть. — Не знаю даже, что ты сможешь с этим поделать. — Я волшебник, — ответил Чонгук, подбираясь ближе и закатывая штанину морью. — Ну, или, выражаясь словами Юнги-хёна, кролик-чудесник. Ой, выглядит больно, — он нахмурился при виде опухшей лодыжки. Едва касаясь кончиками пальцев обеих сторон повреждённой ноги, лепи нахмурился, и его глаза посерели. Холодные струи воздуха, что исходили из пальцев Чонгука, дошли даже до Юнги. Наверное, это было приятное ощущение — как горящая боль от вывиха остывала и отступала, а отёк сходил на нет. Удивление Чимина можно было чуть ли не потрогать. Он неверяще уставился на свою лодыжку, а затем вскинул глаза на Чонгука и чертыхнулся от вида неестественно серых глаз. Но он не отстранился. Юнги знал, что морью подсказывало шестое чувство, что отстраняться было бы плохой затеей. Наконец опухшая нога вернулась в обычное состояние. Чонгук выпрямился и улыбнулся Чимину. — У тебя же ещё спина болит? Я могу и с ней помочь, но тебе придётся снять рубашку, так что выбор за тобой. До морью ещё не полностью дошёл смысл слов Чонгука. — Ты… Это было… Ты из высших каст. Я так и знал. Тебе не стоит растрачивать свои силы на таких, как я! Чонгук растерялся, но через мгновение его лицо посветлело: — Ох… Точно, ты же думаешь, что силы есть только у высших каст? Это не так. Единственное, что у меня высокое, так это метаболизм. Чимин нахмурился. — Чего? Но… Этого не может быть. — Это правда, — кивнул Юнги. — И я почти уверен, что вся эта чушь про силы, что есть лишь у высших каст, выдумана самими представителями высших каст, чтобы поддерживать ложь об их мнимом превосходстве. — Интересно только, как у них получается скрывать силы среди остальных, — грустно проговорил Чонгук. — Потому что даже здесь я часто чувствовал людей со способностями. Может, они тоже скрываются, как в твоём мире, Юнги-хён. В какой бы мир их не забросило, люди в основном оставались всё такими же. Юнги задумчиво поджал губы. В его мире историю всегда писали победители. — Мда. Ну, или высшие классы просто убивают всех, кто не подходит их бредням. — Это грустно, — печально ответил лепи. — Но, Чимин, ни я, ни Юнги-хён, не являемся представителями высших каст. Мы просто путешественники. Вот и всё. — Путешественники? — повторил морью и поднял глаза на Юнги. — У тебя тоже есть силы? Юнги по привычке замер и лишь через мгновение вспомнил, что ему больше не нужно скрываться — не в этом мире, не от Чимина. Он кивнул. — Да. Правда, мои немного труднее показать. Я ощущаю чужие эмоции, и… Вроде как… Заставляю людей чувствовать всякое? Ну, я пока не очень-то хорош в этом. Чонгук заговорщически подался к Чимину, и его глаза озорно блеснули, когда он шепнул: — Готов поспорить, Юнги-хён может заставить лидера труппы описаться прямо на сцене. Чимин от неожиданности подавился смешком. — Да ладно? И всё это должно было быть милым и забавным, но у Юнги почему-то резко заболел живот — чувство зелёное и противное. Он отмахнулся от ощущения, потому что парни повернулись к нему в ожидании ответа. — Может быть. Но, ко всему прочему, я бы заставил описаться и всех вокруг него. Как я и сказал. Пока не очень-то хорош по этой части. — Не вижу проблемы, — усмехнулся Чонгук. Он светился от счастья, видимо, потому что Чимину стало легче. — Ну так что, полечить спину? — Но… Но это хроническое, — прикусил губу морью. — Уверен? Чонгук утвердительно кивнул. — Может, я и не могу вылечить причины, но могу существенно ослабить боль. Честно-то говоря, я не так уж много знаю о лечении. Только синяки, переломы, и далее по списку. — Ну, как тебе угодно, — мудро рассудил Чимин. Он повернулся и снял рубашку. Вау. Юнги загляделся. Ну конечно, у танцора рельефное тело — чего он вообще ожидал? Чонгук цокнул языком и осмотрел спину морью. — Хорошо. Сейчас начну, — он осторожно положил ладони на чужие лопатки, и по коже Чимина побежал холодок. Очевидно, он должен был приглушить боль напряжённых мышц. От неожиданности танцор сперва напрягся, но уже через секунду расслабился и застонал от удовольствия. И на какое-то мгновение Юнги просто не мог оторвать глаз, потому что, ну блять. Эти двое просто так великолепно выглядели рядом и... Он утрамбовал все подобные мысли глубоко и надолго, потому что уродливое зелёное чувство вернулось. Какого хуя, Мин Юнги? — Лучше? — спросил Чонгук, массируя спину Чимина и расслабляя чужие мышцы. — Я не то чтобы делаю что-то сверхъестественное, просто воспринимай это как массаж спины с щепоткой магии. — Офигенно, — простонал морью, вытягивая хвост и мурлыча. И Юнги невольно отошёл на шаг, потому что пиздец. От Чимина исходила просто громадная волна удовольствия. — Никто не делал мне массаж. Никогда. — Это печально. Тебе бы не помешал массаж после каждого выступления, — ответил Чонгук, не отвлекаясь от работы. — Дай мне знать, если ещё понадобится. Раньше я делал массажи братишкам и сестрёнкам, правда, без магии. — Слушай, я, пожалуй, приму предложение. Это божественно, — Чимин охнул и обвил хвостом руку лепи, сам того не замечая. Зато заметил Юнги. — Как так получилось, что ты никогда не делал массаж мне? Ему понадобилась пара минут (и повернувшиеся на него Чонгук с Чимином), чтобы осознать, что он только что сказал. Лепи моргнул и дёрнул ухом. — Ой, хён, хочешь? Я могу принять тебя следующим. У Юнги тут же загорелись щёки. — Нет, нет. Всё ок. Правда, просто... Просто интересно. Чимин явно веселился: — Просто интересно, говоришь? — Я и не знал, что тебе нравятся массажи, — бесхитростно ответил Чонгук. Он, видимо, посчитал работу оконченной, и отстранился. Его глаза вновь стали карими. — Я же не против. Могу помассировать тебе ноги, а то ты всё жалуешься, что они болят от постоянной ходьбы. — Да-а, Чонгук. Тебе просто необходимо это сделать, — у Чимина улыбка была до самых ушей, когда он надевал рубашку обратно. — Юнги-хён просто нуждается в этом массаже. — Господь... — Юнги застонал и болезненно провёл рукой по волосам. — Да всё путём! Правда! — Ну как скажешь, — Чонгук всё ещё ничего не понимал. — Эм… Раз уж мы тут все собрались, может, пойдём ужинать пораньше? — Точно. Ужин. Я вот уже проголодался, — Юнги резко выпрямился и кинул яростный взгляд на Чимина, которого чуть не разрывало от смеха. — Идём. — Отлично! — Чонгук вскочил на ноги и предложил Чимину руку. — Пойдём в то место, которое ты нам вчера показал, там было весьма неплохо. Юнги слегка отстал от парочки, чтобы закрыть лицо руками вдали от чужих глаз. Он тихонько застонал и покачал головой. — Что за хуйня, Юнги? Вот поэтому у тебя и нет друзей. Руки, блять, слишком загребущие. **** Несмотря на то, что события того дня были не самыми замечательными, ужин с Чимином прошёл лучше, чем за все предыдущие дни (для большинства из них). Морью наконец стал им доверять, хоть они то и дело оговаривались и упоминали что-то из других миров. А один раз Юнги упомянул смартфоны и озадачил и Чимина, и Чонгука (который лишь примерно знал, что это такое — в других мирах они назывались и работали несколько по-другому). Как бы то ни было, разошлись они в приподнятом настроении и с обещаниями увидеться завтра. Перед сном Чонгук ещё какое-то время поработал над их следующим прыжком, ведь им нужно было скоро собираться; труппа Чимина тоже должна была уезжать со дня на день. Один раз Чонгук спросил, точно ли Юнги не хочет массаж — что было ужасно неловко — но после этого они наконец легли спать. Лепи привычно обнимал эмпата со спины. Только вот Юнги никак не мог заснуть. Всю ночь он ворочался и просыпался. Как бы он ни обожал спать, бессонные ночи были знакомы и ему. Те ночи, когда твой мозг просто не может перестать работать и дать тебе расслабиться. У него давно таких не было, с тех самых пор, как они с Чонгуком отправились в своё вынужденное путешествие. По большей части это была заслуга лепи, ведь тот очень крепко спал и этим обычно убаюкивал и Юнги. Этим, и ещё количеством чёртовой ходьбы каждый грёбанный день. Но сегодня не помогало и это. Если уж на то пошло, то Чонгук сейчас делал только хуже. Потому что сегодня ночью именно Чонгук так сильно терзал его мысли. Ну или, если углубляться, его терзали все эти странные эмоции, что он ощущал рядом с Чонгуком. Тот был, очевидно, во влюблённом восторге от Чимина. И, если вдуматься, Юнги мог это понять. Чимин был ещё одним с "яркой" аурой. Такой же, как они. То, что Юнги мог почувствовать эмоции Чимина с такой же силой, как и эмоции Чонгука, было, конечно, очень интересно, но... Юнги попросту ревновал. Ну вот. Он сознался. Он ревновал. И это было тупо. Типа, до ужаса тупо. Ведь у Юнги вообще-то и не было друзей никогда — были приятели, и он ладил со многими, но его друзей можно было пересчитать по пальцам одной руки. И вдруг как снег на голову свалился Чонгук, вдруг объявив, что Юнги был особенным, единственным, кто понимал самого Чонгука. Лепи буквально сочился эйфорией от такой находки, как Юнги, и на какое-то время он и правда поверил ему. Но потом, конечно же, они появились в этом мире и нашли здесь Чимина. Юнги знал, что это должно было быть хорошо. Ни для какой дружбы не было бы здоро́во так друг от друга зависеть. Тем более, что Чонгук и Юнги были вместе только до тех пор, пока не вернутся в родной мир эмпата — а после им придётся разойтись. У Юнги была своя жизнь, и за всё это время он выяснил, что Чонгук не может надолго задерживаться в одном мире. Энергия, текущая по его венам, могла запросто разорвать его изнутри, если он не будет совершать прыжок хотя бы раз в пару недель. Может, если бы Юнги удалось найти способ для Чонгука, как тому расходовать всю эту энергию, он бы смог убедить его остаться. Но в мире Юнги, где силы нужно скрывать, а способности, как у Чонгука, вообще не существуют, вряд ли были подходящие варианты. Более того, на данный момент Юнги казалось, что если они ещё немного пообщаются с Чимином, морью будет готов просто собрать свои пожитки и увязаться за ними. В этом мире его, вроде как, ничего не держало, кроме как несправедливая кастовая система и труппа, которая ни во что его не ставила. Чонгук бы смог уговорить его присоединиться к их путешествию, если бы Чимин только смог найти в других мирах труппу получше, ну или если бы у него была возможность танцевать. Что не так уж трудно представить. Присоединиться, и остаться с Чонгуком насовсем. Это же было бы идеально: ведь тогда Чонгук не был бы так одинок. Но то была часть мозга Юнги, что отвечала за логику. Другая же часть была полна гремлинов, что ревниво долбили по внутренностям, вопя, что с течением времени Чонгук будет проводить всё большую его часть с Чимином, потому что… Ну, естественно, любой бы больше общался с Чимином, если бы у них был выбор. Чимин красив, у него милые смех и улыбка, у него просто убойное тело и он, в отличие от Юнги, открыт к проявлению ласки и заботы. Чимин не какой-то идиотский ханжа, который не умеет разговаривать с людьми, и он не оскорбляет тех, кто пытается ему помочь. Чонгук наконец поймёт, что пару недель назад Юнги сказал правду. Что Юнги — ужасный друг, и вселенная, или какое там главное существо, точно подарит Чонгуку того, кого он заслуживает. Юнги вздохнул и открыл глаза. К его удивлению, через шторы уже пробирались первые солнечные лучи. Ого, он не спал до самого утра. Хорошая работа, мозг. Лепи всё ещё тесно к нему жался во сне. Сперва просыпаться в чьих-то объятиях было весьма странно, учитывая ещё и то, что объятия эти были цепкие, и принадлежали очень сильному человеку-кролику, который не просыпался до тех самых пор, пока его (и себя заодно) не спихнёшь с постели. Но спустя недели Юнги догадался, что несмотря на то, что Чонгука тяжело разбудить, его можно привести в полусознательное состояние — и вот тогда можно даже двигаться. Так Юнги и поступил, извиваясь и тыкая лепи до тех пор, пока тот не ослабил свои тиски. Но вместо того, чтобы пойти в ванную или за едой, как он обычно делал, Юнги повернулся лицом к Чонгуку, устроился поудобнее и тут же почувствовал, как лепи снова прижал его к себе. Он уткнулся носом в шею Юнги и сонно вздохнул, по всей видимости, усиленно пытаясь… превратить Юнги в помидор, не иначе. Но тот не мог не улыбаться. Чонгук был таким милым… ну, Юнги уже не может назвать его пацаном, ведь ему 63 блядских года. Уже почти месяц прошёл с тех пор, как он об этом узнал, и эта информация всё ещё не прижилась у него в голове. Но Чонгук и правда был милым парнем. И он заслуживал большего — лучшего, чем Юнги. Лучшего, чем… хотя бы одна только эгоистичность Юнги. Он заслуживал друга, который мог бы обнимать его бесконечно, друга, который бы составил ему достойную компанию в его путешествиях по мирам. И если этим другом должен будет стать Чимин, то Юнги стопроцентно будет за них рад, и похер на ревность. Но сейчас, Юнги просто… насладится этим мгновением… сокровенной дружбы, о которой он, как человек с подобными способностями, не мог и мечтать. И вот сегодня, этим самым утром, когда волосы Чонгука мешаются у него под носом и на щеке, Юнги решил, что можно и немного потакать своим желаниям. Нежно и осторожно, чтобы не разбудить Чонгука, Юнги начал перебирать пальцами восхитительную копну его густых волос, улыбаясь ни с чем не сравнимой мягкости. Одно ухо Чонгука дёрнулось в ответ на поглаживания волос, но это был не более чем рефлекс; нужно было приложить гораздо больше усилий, чтобы в самом деле разбудить лепи. Он лишь что-то промычал и прижался теснее. — Милашка, — пробормотал Юнги, улыбаясь ещё шире. Он набирался смелости, чтобы сделать то, что хотел с первого дня их встречи. Потрогать его уши. Пальцы Юнги медленно подбирались к цели. Одним пальцем он коснулся основы уха, а затем провёл ладонью по всей длине, удивляясь просто невероятной мягкости шерсти лепи. Ухо Чонгука задрожало в ответ на едва заметное, призрачное касание. Лепи выдохнул Юнги в шею и заметно размяк. Юнги заворожённо и нежно гладил уши Чонгука, иногда пробираясь пальцами во внутреннюю их часть, которая ощущалась, как бархат. Уши лепи всё так же рефлекторно подрагивали в ответ на прикосновения, как будто имели свой собственный разум. Пальцы Юнги прошлись по закруглённому концу уха, и тут Чонгук застонал. Если бы это был просто стон, Юнги бы списал всё на то, что люди стонут и от хорошего массажа. Но потом его накрыла волна чистого удовольствия, не оставляя воображению совсем ничего, и Юнги тоже издал невольный стон. И в этот момент его пальцы сжались прямо на ушах Чонгука. Ещё один мягкий стон прямо в шею Юнги. Чонгук всё ещё был в отключке и явно не осознавал свои действия: его пальцы смяли рубашку на спине эмпата, а бёдра толкнулись вперёд, бессознательно притираясь к ноге Юнги. Тот едва собрался с мыслями и заставил себя отпустить чужие уши. Чонгук прижал его к себе ещё плотнее, и Юнги почувствовал, как в его ляжку уткнулось что-то тёплое и твёрдое, а по позвоночнику пробежала дрожь удовольствия, и он просто… он просто… Честно говоря, Юнги не так уж часто мастурбировал. И на то были свои причины. Такие, как то, что однажды он возбудился и мастурбировал в школьном туалете, и вышел курьёз, когда все без исключения в школе вдруг получили оргазм. Феноменально. К счастью, ситуацию замяли, так как никто не хотел засветиться в новостях. Но тот случай всё равно превратился в местную легенду. С годами стало лучше. Но сейчас? Удовольствие, что накрыло его так внезапно, без предупреждения? Со следующим своим стоном Юнги отчётливо ощутил небольшой такой взрыв энергии. И вот этот взрыв заставил Чонгука вдохнуть и проснуться. Лепи задрожал, пока горячая волна удовольствия проходила через всё его тело, а его бёдра непроизвольно продолжали тереться о ногу Юнги, ища разрядки. — А-ах… ах… что..? Он с усилием оторвался от шеи Юнги и посмотрел ему в лицо. Его щёки горели, а глаза полусонно и растерянно хлопали. И он видел, что глаза Юнги были широко распахнуты от озадаченности и страха. И что тот был очень, очень возбуждён. — Блять. Чонгук просто уставился на него, и с минуту до лепи доходило, что же всё-таки его разбудило. Его эмоции были нечёткими, но приятными, он всё никак не понимал, что происходит. Пока... Всё встало на свои места, и Чонгук в ужасе отстранился от Юнги, тут же обрывая свою поездку на чужом бедре. — О-ох, ох, пощади меня Эостре, мне так жаль... Я не собирался... — Блять. Нет, — Юнги и без того сгорал от стыда. Не хватало ещё, чтобы Чонгук решил, что это его вина. — Это не... блять. Извини, правда. Я не знал, и я... Я потрогал тебя за уши. Чонгук замер и уставился на Юнги, краснея пуще прежнего и дёргая этими самыми ушами. В конце концов он просто пискнул: — Ох. Юнги со стоном закрыл лицо руками. — Мне так, так стыдно. — Э-это… Ты, эм… ты не виноват. Ты же не знал, — Чонгук сутулясь сел на кровати, сверля взглядом одеяло и пытаясь скрыть весьма заметно поднявшиеся штаны. — Эм… Не трогай уши. Ничьи. Без разрешения — не трогай. Юнги и сам не мог справиться со своей проблемкой. — Д-да. Понял. Эм, я просто. Я пойду… В туалет. Я... Прости. Правда. Блять. Это же будет ещё волна... Я… Чёрт, ненавижу мастурбировать. Я просто... — и Юнги, чуть не упав, спрыгнул с кровати, запнулся и выбежал за дверь. Чонгук только проводил его взглядом. Наконец оказавшись снаружи, Юнги просто остановился. Ему нужна была пара минут, чтобы сообразить, что вообще такое сейчас произошло. Он услышал беспомощный стон Чонгука из-за стены, и покраснел ещё сильнее, уловив в чужом голосе отчаяние. Юнги развернулся и стыдливо поплёлся прочь. И вдруг... — Да ну ёб твою мать. Внезапная волна удовольствия из только что покинутой им комнаты сбила его с ног в буквальном смысле. Даже представлять не пришлось, что там творилось в комнате, но мозг Юнги всё равно любезно предоставил картинку Чонгука с рукой в штанах. Юнги чуть не взорвался, сбегая подальше. Как же хорошо, что в коридоре никого не было. Юнги такой фееричный идиот. **** Остаток дня прошёл… как минимум, неловко. Чонгук усердно пережёвывал еду, даже не глядя в сторону Юнги, который сидел справа от него. Какая-то часть его была полна возмущения, ведь кто-то потрогал его уши без разрешения, что было необсуждаемым табу в его мире — если сравнивать миры, то его будто облапали. Другая часть испытывала испанский стыд, потому что, конечно же, Юнги не знал о последствиях своих действий, и был настолько же, а с его эмпатией даже в два раза больше, смущён. А их привычные ночные обнимашки теперь были безвозвратно запятнаны. И, может быть, малюсенькая часть его думала, что человек выглядел ужасно мило в своём смущении, но Чонгук предпочитал эти мысли игнорировать. — А? — до лепи дошло, что Чимин что-то говорил, а он всё прослушал. Опять. — Прости, не мог бы ты повторить? Чимин со вздохом закатил глаза. — Я спрашиваю, что, во имя бога обезьян, с вами двоими не так. Чонгук едва не подавился. — Не так? Да всё так, да же, Юнги-хён? Лучше не бывает. Юнги покраснел и закивал так быстро, что чуть не захлебнулся водой из стакана. — Не... нет. Не бывает. Чимин недоверчиво на них уставился и фыркнул: — Ну да, а я тогда Император всея Хангук. Чонгук уцепился за шутку и сложил руки в молитве. — О великий и бесподобный Император, прошу простить раба Вашего, не признал. Поступите со мной, как сочтёте нужным, ибо проступок мой чудовищен. Если до этого Чимина эти двое раздражали, то вот такое поведение было уже отвратительно. — Если ты думаешь, что это отвлечёт меня от ваших явных проблем, ты глубоко ошибаешься. — Ну зачем же великому и несравненному правителю заботиться о делах простых путников? — поддельно ахнул Чонгук, прижимая руки к груди. — Правитель небесный, дай мне сил. Ты невозможен, — Чимин подался вперёд и пихнул лепи в живот. — Но это так, — внезапно заговорил Юнги, отдышавшись после воды. — Мы всего лишь мирные путники, и не составим вам никакого интереса. Ваше к нам внимание — великая честь. — Да, мы навсегда благословлены, — Чонгук заулыбался и приложил кулак к сердцу. — Можем ли мы заинтересовать его почтенное величество в ещё порции шашлыка из баранины? Чимин закатил глаза. — Приятно знать, что ваша любовная размолвка не помешала вам объединиться против меня. Юнги не удержал воду во рту, выплёвывая её на стол. — Любовная размолвка? — Не было никакой любовной размолвки! — Чонгук больше не притворялся. Его щёки заалели. Чимин расплылся в довольной улыбке. — Ой, как быстро вы оба ответили… — А почему бы нам не ответить, — фыркнул Чонгук, пихая морью в плечо. — Больше никаких тебе шашлыков из баранины. Чимин только усмехнулся. — Если шашлыки из баранины — это цена за то, что вы признаетесь, что у вас была любовная размолвка, то я с радостью от них откажусь. Всё равно Юнги-хён любит их больше, чем я. Уверен, ты это уже заметил. — Вовсе нет, — соврал Чонгук, пристыженно возвращаясь к своей тарелке, и сунул в рот ещё одну полную ложку риса и овощей. Лепи проследил за взглядом Чимина и уткнулся в Юнги, который неловко пытался спрятать оставшиеся в его тарелке шампуры. Их было гораздо больше, чем в тарелке морью. — Ага-ага, как скажешь, Чонгукки. Лепи скорчил Чимину рожицу, даже не дожевав. Несмотря на все поддразнивания, он наслаждался атмосферой: сидеть вот так с друзьями, кушать вкусную еду и шутить обо всём. Кроме пережитого унижения по поводу предположительной любовной размолвки, внутри у него всё расцветало от счастья, потому что это… именно это было тем, что он так долго искал. Но время для сентиментальностей наступит позже. Сейчас, ему важнее поднять кусочек свинины с тарелки Чимина и засунуть его тому в рот, чтобы прекратить бесконечные подтрунивания. — Ешь. Чимин был просто в полнейшей ярости, ведь и Юнги взял свои палочки и сделал совершенно то же самое. И пусть неловкость ещё висела в воздухе, человек понаблюдал за отбивающимся морью, а потом поднял глаза на Чонгука и улыбнулся. — Ненавижу вас обоих, — пробормотал Чимин, лёжа на столе и пытаясь отдышаться после того, как его чуть не задушили его же порцией мяса. **** — Что ж, вот и наш состав! Все остальные — если хотите, будьте поблизости на случай травм, но вообще-то можете уходить. Выступающие, разбежались по палаткам краситься и переодеваться! Свободны! Чимин застыл на месте во власти разочарования и непонимания, ведь перекличка прошла, а его имя снова не назвали. Он попытался привлечь внимание, встал на чужое место, но его злобно окликнули и вернули обратно. Так что его точно не забыли или что-то ещё в духе его странного… умения. Он начинал верить в то, что сказали Юнги и Чонгук — что стремление людей его забывать было просто его умением, а не… чёрт, да он и сам забыл, как раньше это оправдывал. Как бы там ни было, его имя снова не назвали, и раз виной тому была не его способность, то… Это могло значить лишь то, что лидер труппы специально его не вызвал. Обычно Чимин бы сожрал и не подавился, списал на то, что его танец ухудшился и ему нужно больше тренироваться. Но за последние несколько дней Чонгук и Юнги более чем убедили его в том, что он прекрасно танцевал, и что именно благодаря ему три ночи назад труппа заработала в разы больше обычного. А потом его выкинули из состава. Чужая похвала придала Чимину смелости, и вместо того, чтобы уйти, он вышел вперёд и окликнул лидера. — Лидер Сондык? Могу я с Вами поговорить? Иллью был уже на пути к своей палатке, но развернулся и оглядел морью. Он был высок, а годы танцев сделали его мышцы большими и крепкими, но взгляд его был холоден и проницателен. — Как раз вовремя, — только и сказал он, поманив Чимина за собой. Несмотря на пробежавший по спине холодок и в панике верещащий голос в голове, Чимин машинально последовал за Сондыком. Может, у того были причины исключить Чимина из состава? Стены палатки были не слишком толстыми, но достаточно плотными, чтобы заглушить болтовню танцоров снаружи. Сондык прошёл внутрь и уселся на стул, скрещивая руки. Он приподнял бровь и оценивающе осмотрел Чимина. — Дай-ка угадаю. Тебе хочется в сегодняшний активный состав. Чимин успел только зайти, как застыл напротив иллью. Всё пошло как-то не так, как он себе представлял, и пришлось поубавить пыл. Он кивнул и невольно разгладил на себе одежду. — Да, лидер. Я считаю, что в представлении должен участвовать я, а не этот ппири. Никаких претензий к Ёндылю, но ему ещё парочку лет бы поучиться. Лидер труппы со вздохом осмотрел Чимина с головы до ног ещё раз. — Твоё выступление было нерегулярным в последнее время, Чимин. Не возомни о себе ничего сверхъестественного, только потому что ты дольше в труппе. Чимин нахмурился. — Нерегулярным? В каком это месте, лидер? Если Вы укажете мне на мои ошибки, я тут же их исправлю. — Ты стал ленивым на шаги, и на твою работу в команде поступили жалобы, — вскинул бровь Сондык. — Поэтому тебя сняли с программы на неопределённое время… Пока ты не докажешь мне свою пригодность. Чимин хотел спросить, кто это на него нажаловался. Почти никто даже не знал о его существовании. Но вместо этого, он спросил: — И как мне её доказать? Сондык усмехнулся и поднялся со стула. Палатка была небольшая, а Чимин стоял так близко, что иллью довольно угрожающе над ним навис. — Для начала сделай так, чтобы я хотел пересмотреть своё решение, — шепнул в ухо морью лидер. Чимин в ужасе отшатнулся. — Л-лидер? Иллью хохотнул и дотронулся рукой до волос Чимина. Он мягко убрал пару локонов с его лица. — Что за удивление? Ты же и раньше такое делал. Чимин не мог сдвинуться с места. Он знал, что ему бы отойти, убежать, но все силы уходили на то, чтобы не упасть прямо там на землю. — В-вы говорите. Вы хотите, чтобы я... — Хочешь выйти на сцену? — Голос Сондыка звучал приторно сладко. — Для начала покажи представление мне лично, — он запустил руку в чужие волосы, потирая большим пальцем мягкую шерсть одного из кошачьих ушей. Чимин распахнул глаза и издал полузадушенный стон. Непрошенное удовольствие электричеством пробило его от шеи до колен. В попытке устоять на ногах он схватил Сондыка за руку. — П-прекратите… — Что такое? В прошлый раз ты не особо-то сопротивлялся. Что, Чимин вдруг стал для нас слишком хорош? Да? — иллью не отпускал уха морью, мягко массируя пушистое основание. На глаза Чимина навернулись слёзы. Его тело инстинктивно откликалось на прикосновение, не давая двинуться. Ему хотелось пнуть Сондыка прямо между ног, разрезать его член на сосисочки для хот-догов, но всё, что он мог сделать — это выдавить испуганный шёпот: — П-пожалуйста… Не-не надо… — Ты что, не расслышал? — надавил иллью, наклоняясь к самому его лицу. — На колени, бесполезный кошак! На секунду животное удовольствие перекрыли отвращение и всепоглощающий страх. И в эту секунду Чимин смог пересилить себя и вырваться из хватки Сондыка, с криком отталкивая того от себя. Морью сделал пару неуверенных шагов назад, а потом не удержался и упал на землю, свернулся в клубок, закрыл лицо руками и всхлипнул. Он желал только одного — исчезнуть, исчезнуть совсем и может, тогда весь этот ужас, что был его жизнью, исчезнет вместе с ним. И тут случилось нечто из ряда вон выходящее. — Что, во имя Императора… — Сондык шагнул вперёд и махнул руками в воздухе. Удивление всё сильнее проступало на его лице, пока он оглядывал палатку, проходясь взглядом прямо по Чимину, что сидел перед ним на полу. — Думаешь, меня можно провести? Куда, семь чертей тебя подери, ты делся? Паршивый кошак! Чимин удивлённо опустил руки и тихо икнул. Он поднял взгляд на лидера, что всё искал морью глазами, иногда глядя на место рядом с ним. Но тот будто не мог задержать на нём взгляд. — Эй! — на его выкрик не последовало ответа, и иллью нахмурился. Он стал перебирать вещи в палатке, смотреть под кроватью и за ящиками, и в конце концов вылетел на улицу мимо застывшего на месте Чимина. Чимин же ещё немного посидел, сбитый с толку, пока слёзы продолжали катиться по щекам. Он понимал, что нужно убираться отсюда, поэтому с трудом поднялся на ноги и выбежал из палатки. И тут же в кого-то врезался. Это был один из чосынпхэ — уже немолодой, известный своей добротой и справедливостью. Может, он бы помог. — Старший Щиё... — Ау… Оу. Чего? — чосынпхэ обернулся к Чимину лицом, но смотрел будто сквозь него. С ним был ещё один танцор, помладше. Он выглядел довольно озадаченным. — Старший Щиён? Что-то случилось? — Ась? Я… не знаю, в меня просто будто что-то влетело с размаху, — старший Щиён потёр рукой спину. — Должно быть, кости стареют. — Хм. Странно, — его собеседник, видимо, тоже не замечал Чимина. — Кстати, за последние дни так много странного случилось. Помните таверну, что чуть дальше по нашей улице? Мне рассказала прачка оттуда, что одним утром все гости таверны проснулись возбуждёнными… Чимин в ужасе смотрел на них обоих. Они вели себя так… будто совершенно его не видели. Он насторожился и замер. А через минуту шатаясь побрёл прочь с поляны, что заняла труппа, и в город. Он кричал, он визжал, пытался привлечь внимание прохожих, но никто и головы в его сторону не поворачивал. Ни когда он повис у кого-то на плечах, ни когда в отчаянии толкнул кого-то в грудь. — Нет… нет-нет-нет, — Чимин оледенел от страха. Его самый страшный кошмар будто стал реальностью. Никто не видел его. Он был… невидимым. — Пожалуйста… почему… почему это со мной происходит? Вдруг, он вспомнил о Юнги и Чонгуке. Те двое говорили, что ясно видят его — что он слишком яркий, чтобы его не замечать. А Чонгук… Чонгук был просто невероятно могущественным. Он должен… он должен… Чимин сорвался с места в сторону таверны. **** — Агх. Как же я скучаю по кондиционеру, — простонал Юнги и растянулся на кровати. Они оба пришли в относительную норму после того, как прошлой ночью заставили себя продолжить их ночные обнимашки и ничего не менять, и ничего плохого не случилось. — Какая же жарень… — Что такое кондиционер? — ожидаемо поинтересовался Чонгук. Он уселся в угол и вновь стал вертеть в руках золотые карманные часы. Он покрутил кнопку сверху и стал наблюдать, как вращаются на циферблате множественные стрелки. — Что это за система времени такая, что ей нужно четыре стрелки… — Это типа такая машина, которая дует холодным воздухом, — вздохнул Юнги в ответ. — Она просто святая, не знаю, сколько ещё без неё продержусь, — он замолчал на секунду. — Я знаю только одну систему, которой нужно четыре стрелки… Часы с компасом? Но компас, конечно, обычно идёт отдельно от часов. — Не думаю, что где-то здесь есть север, — Чонгук сощурился и снова осмотрел часы. Ни одна стрелка не сдвинулась при вращении. — Неа. Хотя, они всё равно выглядят сломанными. Но в них ещё осталась та мощная энергия… — Чонгук отложил часы и с улыбкой уставился на Юнги. — И зачем тебе машина с холодным воздухом, когда у тебя есть я? Его глаза посерели. Лепи выставил вперёд ладонь, и вокруг неё стал собираться туман — воздух резко остыл. Юнги открыл было рот, чтобы что-то сказать, но только выдохнул от удовольствия, когда в него полетел поток холодного воздуха. — О мой бог. Чёрт. Офигенно. И почему я раньше тебя не спросил? — Даже не знаю. В конце концов, я же кролик-чудесник, — Чонгук улыбнулся во все зубы, ужасно довольный собой. Комната постепенно остывала. — Но нам уже скоро выходить. У Чимина вот-вот начнётся представление. Юнги издал тихий стон разочарования. — А можешь ночью тоже так сделать? Было бы просто прекрасно не потеть во сне... Юнги замер и сел прямо. — Ты… ты почувствовал? Только что? Чонгук моргнул. — Почувствовал что? — он сжал ладонь, прерывая воздушный поток, и поднял часы с пола. — Не знаю, там… здесь… Я что-то чувствую. Страх. И панику. В нашей комнате, — Юнги нахмурился. — Ты совсем ничего не ощущаешь? Лепи сдвинул брови. Он аккуратно убрал часы на место и призвал вокруг себя больше энергии. Его глаза стали почти белыми. — В комнате и правда есть новая аура, — тихо сказал он, концентрируясь. — Она будто за шторой, я… очень сложно разглядеть. — Да, будто… мои глаза будто соскальзывают, — Юнги потянулся в сторону. — вот… отсюда? Чонгук поднялся, не меняя напряжённого выражения лица. Он закрыл глаза, и подошёл к месту, куда тянулся Юнги. Энергия была знакомой, как и эмоции. Их пальцы чего-то коснулись и тут же это схватили. — Чимин? И внезапно Чимин был прямо там, резко вдыхая воздух. Его щёки были мокрыми от слёз, и Юнги будто пнули в живот — это был его страх и облегчение, когда Чонгук назвал его по имени. — Чонгук… Ю-Юнги-хён… Чонгук издал явно расстроенный и встревоженный звук, и его уши поникли при виде совершенно разбитого Чимина. Вдвоём, они притянули морью к себе и крепко обняли с двух сторон. — Всё хорошо. Ты с нами. Юнги нахмурился, нежно хлопая Чимина по спине, и попытался всеми силами успокоить его. — Всё в порядке. Мы здесь. Мы с тобой. Мы тебя видим. Мы видим тебя. Всё хорошо. Ладно? И Чимин всхлипнул и уткнулся лицом в плечо Чонгука, и сжал руку Юнги. — М-мне было так страшно… н-ни... никто меня не видел… — Твои силы, — тихо пробормотал Чонгук, качая всех троих из стороны в сторону. — Но Юнги-хён прав. Мы видим тебя. И ты теперь здесь, с нами. Ты в безопасности. Чимин икнул, но расслабился. Но среди ужасных эмоций от своих же способностей, была примесь пережитого страха и боли. — Чимин… что случилось? Почему твои способности вдруг разбушевались? — спросил Юнги. Чимин хныкнул и съёжился, не желая вспоминать обо всём, что случилось. — Я… Мой… Лидер труппы… он… Я пошёл спросить, почему… Почему меня опять не взяли на сцену. А он… он… Мощная волна стыда не заставила додумывать и придумывать, что там натворил лидер труппы. — Чимин, — эмпат говорил со спокойствием, которого сам не испытывал. — Чимин, он тебя трогал? Чонгук резко поднял голову, переводя взгляд с Юнги на Чимина и обратно. — Погоди… он делал что? Чимин снова хныкнул, но сумел заговорить, несмотря на снова появившуюся дрожь. — Он… он пытался… он… трогал м-мои уши… но я… я убежал… Чонгук сжал челюсть так, что заскрипели зубы. — Здесь тебе ничто не угрожает, — сказал он и снова прижал к себе Чимина. — Ты в безопасности. Если этот урод хоть на метр к тебе подойдёт, я его с обрыва сброшу. Да я в любом случае его сброшу. Заслужил. Чимин сглотнул и ахнул, когда на спину ему легла рука Юнги. Наверное, он чувствовал что-то вроде странного тепла и заботы, которые эмпат и старался передать. — Чонгук прав. Здесь ты в безопасности. Всегда. И мы всё исправим. Обещаю. Какое-то время они молчали и слушали, как Чимин восстанавливает дыхание. На внезапный выброс сил Юнги Чонгук дёрнул одним ухом, но ничего не сказал. Вместо этого он предложил: — Обнимашки, — и потянул и Юнги, и Чимина за рукава. Втроём они упали на кровать и сплелись в клубок конечностей. Чимина зажали посередине. — Обнимашки помогают от любой напасти. Чимин тихонечко пискнул от неожиданности, но у него не было сил возражать. Чонгук и Юнги были такими тёплыми, а руки эмпата — такими успокаивающими и надёжными. — Всё хорошо, — пробормотал ему в ухо Юнги. — Расслабься, мы с тобой. Так они и лежали: Чонгук — слева от морью, а Юнги — справа. Чонгук прижался потеснее и устроил щёку на чужом плече. А затем начал петь. Дыхание Чимина постепенно восстановилось, а тело расслабилось. Его веки налились тяжестью и стали закрываться. Чимин уснул, и через несколько минут песня Чонгука закончилась. Он приподнял голову и взглянул на Юнги. Он ничего не говорил. Но его почти трясло от злости. Юнги встретил его взгляд и потянулся, беря лепи за запястье в молчаливом обещании. Они заставят этого ублюдка заплатить за то, что позволил Чимину плакать. **** Остаток дня они ни на шаг не отходили от Чимина. Он смог наконец выспаться, и они даже принесли еду в комнату, чтобы он случайно не столкнулся ни с кем из труппы. Пока морью спал, Чонгук и Юнги планировали дальнейшие действия, пытаясь говорить как можно тише. Лидер труппы так просто не отделается, не после того, что он сделал. Они сделают так, что он больше никогда и никому не сможет навредить. В конце концов план удовлетворил их обоих. Они коротко сообщили Чимину, что им нужно ненадолго выбежать по делам и заторопились прочь из таверны. — Ты уверен, что сможешь? — Чонгук некрепко держал Юнги за руку. — А почему нет? — эмпат сжал чужую руку. — Сработаем так, чтобы этот урод и на шаг больше к Чимину не приблизился. Чонгук кивнул и задержался взглядом на лице Юнги ещё ненадолго, прежде чем развернуться к палаткам вдалеке. — Мне нужно десять минут, — он выпрямился, отпустил чужую руку и пустился бежать. Юнги уставился на свою пустую ладонь, а затем перевёл взгляд на бани рядом с собой. Усмехнувшись, он прошёл внутрь. Было приятно заметить, что в банях было полно народа. Особенно прекрасных дам. Может, у них был девичник. Ну, или, может, Юнги воспользовался эмпатией и заставил всех вспотеть и захотеть в душ. Он выдохнул и прошёл дальше. Сейчас начнётся жара. Между тем, Чонгук осторожно пробирался через толпу в проулок недалеко от стоянки труппы. Он обернулся в обе стороны, чтобы убедиться, что никого нет. Его глаза посерели, а затем всё его тело исчезло из вида, сливаясь с окружающим пространством. Закончив накладывать заклинание, лепи снова сдвинулся с места и пошёл к палаткам. Лишь немногие остались на территории — большинство ребят ушло купить хоть какую-то еду на полученные за выступление гроши. Чонгук разглядел всех, кто остался, пытаясь найти одного конкретного мужчину. За столько дней выступлений он уже выучил, как выглядит лидер труппы. Но того нигде не было видно. Чонгук поднял уши и прислушался. Из одной из самых красивых палаток на площадке доносились приглушённые голоса. Он подобрался поближе и стал слушать. — Чимин так и не появился? — Нет, лидер. Они с Бонхва были ответственными за уборку сцены сегодня, но он не пришёл. — Мгм. Очевидно, у него бунтовской период. Скажи всем, чтобы привели этого морью ко мне, если увидят. И что он не получит ни копейки от сегодняшнего представления. — Да, сэр. Я скажу остальным. Чонгук проследил, как юноша вышел из палатки, медленно вдохнул и вошёл внутрь. Да, оставшийся человек был тем, кого он искал. Он стоял, полусогнувшись над ящиком с какими-то бумагами. Чонгук прищурился, и одним жестом вытянул из земли колышки, что держали вход в палатку открытым. Створки с шелестом захлопнулись. Лидер труппы вздрогнул, краем глаза углядев движение, и обернулся ко входу. — Что, во имя небес… — Здравствуй, — Чонгук снял невидимость. Человек отшатнулся и чуть не упал от неожиданного появления торью. — Ты кто?! Как ты... Но Чонгук пришёл сюда не для разговоров. — И прощай, — он вытянул руку вперёд и коснулся пальцем чужого лба, а его глаза вспыхнули белым. Иллью исчез, а бумаги, которые он держал, с шорохом упали на землю. Чонгук выдохнул и обернулся к выходу, а его глаза вновь стали карими. — Он весь твой, хён. Тем временем Юнги в общем-то не делал ничего особенного. Просто ждал, и следил, чтобы никто не занял шкафчик, который они заранее подготовили. Ждать пришлось не очень долго, потому что мирный гомон вдруг разрезал визг. Судя по всему, из женской раздевалки. Юнги едва сдержал ухмылку, и крикнул, придав голосу тревоги и желания срочно что-то предпринять: — Что за хуйня это сейчас была? — и помчался в сторону раздевалки. Вокруг шкафчика уже толпился народ. Юнги удовлетворённо отметил возмущение и отвращение, что исходило от толпы. Ну, а как бы иначе? Взрослого мужика, да обнаружили прячущемся в шкафчике с кучей, по всей видимости, использованного женского белья. Если верить слухам, когда шкафчик открыли, он как раз нюхал чьи-то трусы. Да такими темпами Юнги почти не надо было ничего и делать. Но он хотел убедиться, что судьба этого уёбища была запечатанным гробом за семью решётками. И он встретил взгляд совершенно растерянного лидера труппы, наклонился вперёд и доверительно зашептал: — Хей. Это что, тот самый вор трусов, о котором треплются уже неделю? Я слышал, ещё несколько кучек женского белья нашли где-то, а на них… — для драматичности Юнги замолк на секунду, и его голос приобрёл ещё пущую брезгливость: — было засохшее семя. Конечно, никаких таких слухов не ходило, но его шёпот разнёсся, как лесной пожар. Вскоре историю повторяли так, словно это был всем известный факт. Работа сделана, усмехнулся Юнги сам себе. Он незаметно вышел из раздевалки и отправился искать Чонгука — рассказать ему, какие они молодцы. **** Лепи дожидался его на условленном заранее месте. Он нетерпеливо подпрыгивал на носочках, и его уши раскачивались в такт. Едва завидев Юнги, он расплылся в улыбке точь-в-точь как человек. — И? — спросил он, когда они остались одни. — Сделано, — на лице Юнги была усмешка полнейшей удовлетворённости своей работой. — Ему капут. Чонгук улыбнулся ещё шире и зажмурил глаза, а потом притянул Юнги в тесные объятия. Тот пискнул и обнял лепи в ответ. — Пойдём расскажем Чимину, — теперь-то ему ничего не грозит. Лидер труппы больше никого не сможет обидеть. — Д-да. Пойдём. Уверен, Чимин обрадуется. — Да, — Чонгук отстранился, схватил друга за руку и зашагал к таверне. — Думаешь… может, он захочет пойти с нами, хён? В словах лепи прослеживалась осторожная надежда. Он очень этого хотел, но не смел желать слишком сильно. Губы Юнги слегка скривились. — Думаю… может, если мы расскажем ему обо всех мирах, в которых мы были, и если мы… найдём способ для него выступать там… Например, баскинг или что-то такое. Думаю, он был бы непротив. Чонгук расцвёл. Все эти дни он никак не мог выкинуть эту мысль из головы. Как было бы здорово, если бы они все втроём путешествовали, исследовали новые миры. Ему до боли хотелось этого. — В разных мирах и разные танцы. Он бы смог научиться очень многому. Надеюсь, он согласится. — Ммм… — тихо согласился Юнги, сжимая чужую руку. — Он бы тебе подошёл. Я так думаю. Чонгук дёрнул ухом и озадаченно глянул на эмпата. В его голосе был какой-то странный оттенок. Может, он бы его и не заметил, если бы они не провели вместе последний месяц. — Хён... Грудь вдруг сдавило, как будто в сердце пустили стрелу или даже молнию. Его конечности ослабли, а зрение угасло, и в следующую секунду он лежал лицом в землю. Он услышал, как рядом ахнул Юнги, и успел подумать, что, видимо, он тоже упал на землю. Кто-то вскрикнул, где-то далеко. — Чонгук? — голос Юнги звучал отдалённо, и Чонгук вроде почувствовал, как его поднимают, но не был до конца уверен. Всё болело. — Чонгук! Что такое? Он не мог ответить. Он едва сдерживал вопль. Каждый нерв в его теле горел адским пламенем. С его онемевших губ слетел сдавленный стон, когда постоянный поток энергии в его теле разбушевался и грозил разорвать его изнутри. Это было ему уже знакомо, обычно такое случалось, когда он долго не расходовал энергию. По этой самой причине ему и приходилось постоянно пользоваться своей силой. Но это был не простой прилив энергии. Он начался так внезапно, и был намного сильнее его обычных уровней и порогов. Он же сгорит заживо. — Х-хён, — выдавил он, пытаясь сдержать энергию внутри и оттого зажимаясь. Его глаза были почти полностью белыми, а по щекам текли слёзы. Его сильно трясло. — Чёрт… чёрт… — Юнги совсем не понимал, что происходит, кроме того, что Чонгуку невыносимо больно. — Чёрт… Гук… Я тебя… Я донесу тебя до таверны. Всё будет хорошо. Хорошо? В плане атлетичности Юнги, конечно, и рядом не стоял ни с Чонгуком, ни с Чимином, но каким-то уму не постижимым образом он взгромоздил лепи себе на спину и помчался к таверне. Чонгук едва оставался в сознании, чтобы удивиться, что Юнги как по волшебству пронёс его всё это расстояние. Он был полностью сосредоточен на том, чтобы удержать в себе энергию, чтобы она не вырвалась и не разворотила всё вокруг. Он услышал хлопок двери, и приоткрыл один глаз. Он был в комнате, что они сняли. Юнги переложил его на кровать. — Чонгук… Чонгук. Пожалуйста… Что такое? Что мне сделать? Толчок от падения на кровать сбила внимание лепи, и из его ладони вырвался лёд. Он покрыл всю стену, и острые ледяные шипы нависли над ними с потолка. Воздух наполнился электричеством, а покрывала начали дымиться. Пальцы Чонгука оставили прожжённые отпечатки. Силясь вернуть всю эту энергию обратно под кожу, Чонгук выгнулся и завопил от боли. — Блять, — матюкнулся Юнги, закрываясь руками и тут же подаваясь вперёд. Его голос наполнился силой. — Чонгук… успокойся. Гук… пожалуйста… дай тебе помочь. Чонгук чувствовал эмпатию в чрезмерных количествах, что пыталась успокоить его и его боль — но её было слишком много. Слишком, слишком много. — Что происходит? Чимин. Чонгук совсем забыл о Чимине. Когда они отправились вершить правосудие над лидером его труппы, морью спал. Вся эта суматоха, должно быть, его разбудила. Его голос был сонным и хриплым, но уши и хвост взволнованно поднялись. — Что такое с Чонгукки? — Не знаю, — беспомощно ответил Юнги. — Ему больно. Он как будто… горит изнутри. Но я не знаю, как это починить. Починить. Да. Было бы идеально. Но собраться и сказать Юнги конкретно что ему было нужно, было слишком тяжело. Чонгук всхлипнул и дёрнулся, пытаясь свернуться калачиком. — Хён, — выдохнул он. Из его белых глаз всё лились слёзы. Но они не успевали упасть на покрывала, сразу же испаряясь. Его кожа была будто в огне. Так, так горячо. — Слишком... слишком... я н-не могу сдержать... — его снова затрясло с головы до ног и он издал ещё один вопль. — Чёрт, — Юнги взглянул на Чимина, который всё больше и больше пугался боли, которую, очевидно, испытывал Чонгук. — Гук. Что слишком? Энергия? Да? Лепи кивнул. Он дрожал, как осиновый лист. Ему нужно было избавиться от переизбытка энергии, сейчас же. Или вся эта таверна рухнет им прямо на головы. Он знал только один способ не поднять всё вокруг на воздух. — Хён, нам... нам надо... уходить... Юнги мгновенно понял, что тот имеет в виду. — Хорошо. Хорошо. Я понял. Подожди только секундочку, Гук. Чонгук почувствовал, как Юнги поднялся с кровати, и подумал, что, должно быть, эмпат собирает их вещи. Они уже готовились отчаливать — должны были прыгнуть через день — так что много собирать не пришлось. Но шорох вещей прекратился, и Чонгук заставил себя открыть глаза и проверить, в чём дело. Чимин стоял позади Юнги, который держал две сумки, и не отпускал чужую руку. — Юнги-хён, — голос Чимина был на удивление ясным. — Вы… вы двое уходите? Лицо Юнги исказилось от боли. — Да. — Вы собирались мне сказать? Или вы собирались со мной подружиться, дать мне надежду и потом просто собраться и уйти? Навеселились? — Что? Нет? — в голосе Юнги росло возмущение, но Чонгук больше не мог смотреть. Его глаза заслонила пелена, и он всхлипнул, сворачиваясь и жмурясь. Его пальцы выстрелили ещё несколько кусочков льда. — Мы собирались сказать тебе, вообще-то даже сегодня, но потом с Гуком случилось вот это вот. Мы собирались уйти через два дня. Блин, да мы даже собирались спросить тебя... Да неважно. — Спросить меня о чём? — Не суть важно... Где-то в тумане бесконечной боли Чонгук понимал. Он понимал — сомнение Юнги, боль Чимина — даже несмотря на то, что всё его естество было в агонии, и звуки снаружи будто смыло водой. Было бы глупо спрашивать Чимина сейчас, глупо и нечестно. Мало того, что тот не знал, что стоит на кону, это должно было быть хорошо взвешенное решение. На его принятие должна было уйти хотя бы пара дней, если не неделя. А не пара секунд в сумасшедшей ситуации. Чонгук хотел, чтобы Чимин пошёл с ними. Но это не должно было случиться вот так. — Я думаю важно. Что вы с Чонгуком собирались у меня спросить? Не присоединюсь ли я к вам? — … Стало так тихо. Чонгуку не было на что отвлечься от боли, и он снова раскрыл глаза. Он увидел, как Чимин осторожно забирает у Юнги сумки. — Я это возьму, а ты давай быстрее собирай всё остальное. Юнги совершенно изумлённо прокрутился вокруг себя и матюкнулся в спину Чимину: — Что за хуйню ты несёшь? — Вы же хотели, чтобы я к вам присоединился, не так ли? — Чонгук не заметил, как его глаза снова закрылись. Рядом с ним кто-то тепло и нежно до него дотронулся. Чимин, дошло до лепи, когда он попытался открыть глаза, но приступ боли заставил его снова зажмуриться. — Я присоединюсь. Так что пошевелись и собери всё остальное. — Так и было... Стой. Нет. Ты не можешь к нам присоединиться. Ты не понимаешь, мы не те, за кого себя выдаём и… слишком долго объяснять, но мы попадём в самые странные места, и это может быть опасно, и мы точно не сможем вернуться в твой мир, по крайней мере, очень нескоро! — Да? И что? Меня ничто не держит здесь, кроме труппы. Но честно-то сказать, между труппой и вами двумя я выберу вас. А с остальным я справлюсь. Всю жизнь справлялся. Вряд ли будет сложнее. — Но... — Никаких но. Я не пожалею. Поверь мне. Посвятишь меня в подробности, когда мы доберёмся до туда, куда уходим. Давай, не думаю, что Чонгукки может долго так держаться. На ужасно долгий момент повисла тишина. Новый прилив энергии затопил сознание болью, и из пальцев Чонгука снова вылетели кусочки льда. Это, по всей видимости, привело Юнги в чувство. — Ладно, но если ты пожалеешь, я тебе это припомню. Зазвучали суматошные шаги, по полу придвинули сумки. А затем длинные пальцы обхватили запястье Чонгука. Голос Юнги тихо прошептал ему в ухо: — Мы готовы. Отпускай. Чонгук распахнул глаза, тяжело и прерывисто дыша. Он кивнул, накрыл рукой чужую и снова зажмурился. Воздух завибрировал от энергии, которая перетекла от Чонгука к Юнги и Чимину. Она раскалялась и разрасталась вокруг мощной волной, и у дальней стены стали таять ледяные наросты. По другой стене пошла трещина. Чонгук закричал от боли и... И они больше не были в таверне. Дорогу между двумя гигантскими небоскрёбами освещали городские огни. Это была мирная ночь. Неподалёку слышались звуки машин, кто-то посигналил, группа девушек захихикала и засмеялась. Для современного города, дорога была на удивление чистой; рядом стояла мусорка со светящейся синей крышкой, и из неё не вылетала ни крупица мусора. Над ними пролетело что-то отдалённо напоминающее дрона, мерно жужжа и моргая синим светом, и улетело оно куда-то меж домов. Облегчение Чонгука было почти физически ощущаемым. Он тяжело и со свистом выдохнул, а его тело постепенно расслабилось но холодном асфальте. Энергия под кожей вернулась в управляемое состояние. Его кожа всё ещё неприятно горела, особенно по сравнению с пальцами Юнги, но избавление от всепоглощающей боли было чистой эйфорией. Он услышал, как Юнги охнул от не самой удобной транспортировки; Чимина чуть не стошнило — его тело ведь ещё не приспособилось к путешествию между измерениями. — Чёрт. Юнги высвободился из хватки морью, чтобы погладить того по спине, успокаивая. — Хэй. Всё… Всё хорошо. Всё закончилось. Мы в безопасности. Какое-то время они ничего не говорили и только восстанавливали дыхание. А потом Чонгук заговорил. Его голос был хриплым после крика. — Мы прыгнули дальше, чем обычно. Юнги поднял взгляд и хмыкнул, сжимая руку лепи. — Ты и кричал намного больше, чем обычно. Чонгук устало улыбнулся. По его лицу стекал пот. Он снова закрыл глаза и прислонился щекой к холодной земле. — Можно, я… полежу здесь минуточку, — шёпотом попросил он, даже не пытаясь встать с асфальта, где распластался. — Я точно не буду жаловаться на это, — вздохнул Чимин и подполз к лепи. — Давайте все… просто поспим здесь недолго. Юнги вздохнул и погладил их обоих по головам. — Я покараулю. Пока просто отдохните. Чонгук улыбнулся. Одной рукой он нашёл руку Юнги и крепко за неё схватился.