***
Погода становилась всё теплее с приходом весны, принося с собой проливные дожди, как и было сегодня вечером. Северус колебался, покидая сухие уютные комнаты, но поскольку в последнее время ему всё равно не удавалось сосредоточиться… Он вздохнул, открыл окно и преобразился. С практикой это стало проще. Однако летать в таких условиях было особенно трудно, поэтому анимаг-летучая мышь решил прервать свои исследования и полетел прямо к квиддичному полю, прежде чем вновь оказаться в безопасности замка. Он всегда проверял это место с тех пор, как узнал о существовании так называемого призрака Клайда. Он пролетел сквозь обручи вратаря, это позабавило его по какой-то причине, и он уже собирался покинуть поле, как заметил какое-то непонятное, даже во время бури, движение. Оно было слишком обдуманным, слишком быстрым, чтобы быть чем-то, задетым бурей, и направлялось под трибуны Пуффендуя. Это выглядело многообещающе. Северус приземлился неподалеку, в тени, и снова принял человеческий облик. Он быстро наложил на ноги заглушающее заклинание, а также заклинание невидимости, прежде чем также проскользнуть под трибуны. Он был в темноте так долго, что ему уже не нужно было время, чтобы приспособиться, при этом отказавшись от использования «Люмоса», так как из-за этого его осторожность потеряла бы весь смысл. Вместо этого, он полагался на свои уши и чересчур большой нос — это могло бы пригодиться. Там пахло… Странно, но он этого не ожидал. Там пахло мокрой собакой, но никаких звуков слышно не было. Однако быстрый осмотр показал, что тут не было ничего, что помогло бы ему забраться наверх, ему придется забираться самостоятельно, он мысленно застонал от такой перспективы: он уже не был молодым человеком и чувствовал себя немного глупо, играя в прятки с тенью. Когда он поднялся выше, запах стал сильнее, и он услышал очень слабый, но отчаянный щёлкающий звук. Он понятия не имел, чего ожидать, но последовал за слабым звуком к его источнику, пока не решил, что он, должно быть, очень близко. К несчастью, здесь все было погружено в темноту, так что ему нужно было рискнуть всем, чтобы не упустить его на этот раз. Северус выхватил свою палочку и использовал «Люмос», в той стороне, куда, по его мнению, следовало смотреть. Зрелище, которое предстало его глазам было именно таким… Неожиданным, невероятным, захватывающим дух. Всего понемногу, и этого было достаточно, чтобы убедиться в том, что его поиски стоили того. Там стоял его «Босоногий», он был уверен в этом, так как видел биту загонщика, крепко зажатую в одной руке, и голые ступни, твердо поставленные в оборонительную стойку. Его мифическим существом была низкая женщина с гибкими мускулами, загорелой кожей и ужасно спутанными волосами, доходившими до бёдер. Судя по цвету и длине, на ней была слизеринская квиддичная форма, знавшая лучшие времена, так как был сильно порвана и загрязнена. Он успел лишь мельком увидеть её покрытое шрамами лицо и два свирепых глаза, угрожающе сверкавших, прежде чем она бросилась прямо на него, приземлившись на деревянный пол, который протестующе заскрипел, в виде клубка из двух тел. Чёрт! Он не ожидал такого нападения от человека, не говоря уже о женщине, так что у него не было времени оглушить её. Хотел ли он этого вообще? Должен был? Он запоздало понял, что ему следовало спросить у Хагрида, как общаться с диким зверем, но он был уверен, что это будет всего лишь человек. То есть, обычный человек. Тот, кто не кусал, не рычал, не царапал тебя до крови. Ну, по крайней мере она не была наполовину оборотнем тогда, когда он увидел её во время полнолуния. Может быть, она наполовину вампир? Так или иначе, он действительно сомневался в этом: она совершенно не выглядела как нежить, просто была дикой и необузданной. Воспользовавшись его нерешительностью, женщина перепрыгнула через его голову и уже была на полпути вниз. Северус вскочил на ноги и последовал за ней. Он уже догонял её, вероятно, потому, что был намного выше, и они оба неслись по квиддичному полю, словно за ними гналась адская гончая. И что теперь? Не имея времени всё обдумать, он позволил инстинктам взять вверх и схватил её, прижав к грязной земле. Маленькая дикарка была явно недовольна и дала понять это, извиваясь, брыкаясь и отчаянно царапаясь. Однако она не закричала, и его это озадачило. Это же женский рефлекс — кричать о помощи, когда на нее нападают. — Успокойся! — крикнул Снейп, перекрывая вой ветра, и она вздрогнула. — Успокойся. — повторил он, стараясь на этот раз говорить спокойным тоном, что, надо отметить, было впервые. — Я не хочу причинить тебе боль. Позволь мне помочь тебе. Перестань сопротивляться. Я не хочу, чтобы ты вновь исчезла. Она, казалось, смягчилась, но прежде чем он успел насладиться этой маленькой победой, Северуса отбросила назад струя красного цвета. Трип Джинкс*? Значит, она была ведьмой. Что за подлость, он даже не заметил палочку! Он быстро вскочил на ноги и ударил её экспиллиармусом — промахнуться с такого расстояния было просто невозможно. Но ничего не произошло. В его руке не было палочки, а «Босоногая» вскрикнула от боли и снова попыталась убежать. Что ж, никто не мог винить его за то, что он не попытался оглушить её. Он прицелился и использовал «Ступефай», удар попал по спине, прямо между лопаток, и она рухнула головой вперед на грязное поле. Он подошел, удовлетворённый, и применил «Мобиликорпус», чтобы вернуть ее в замок. И чем быстрее, тем лучше.***
— Северус? — послышался встревоженный голос Поппи, когда вышла из кабинета, чтобы ответить на его вызов. — Ты не ушибся? — Не говори глупостей, женщина, я сам могу позаботиться о себе. Но я хочу, чтобы ты помогла мне с ней. — он указал на кровать, куда положил свою убийцу оборотней. Простыня уже была мокрой и грязной от дождя и одежды, в которой они были все это время на улице. — Что всё это значит? Неужели ты окончательно потерял над собой контроль и применил заклинание забвения на студента? — спросила она, бросаясь к своему пациенту. — Хотел бы я… — пробормотал он. — Будь осторожна, это та самая «Босоногая», которую я искал. Но мне пришлось её оглушить. Она настоящая гарпия, когда находится в сознании. Медсестра недоверчиво посмотрела на него. Как и большинство сотрудников, она думала, что ее драгоценный Северус каким-то образом обманывает себя. Может быть депрессия. Это будет не впервой, и это будет не так тревожно, как его запои, поэтому она оставила его в покое. Но видя доказательство, лежащее на одной из больничных кроватей, а также следами когтей на лице мастера зельеварения, она чувствовала себя виноватой в том, что не верила ему. Мадам Помфри применила заклинание, которое обвивало ноги, руки и туловище пациентки, чтобы удержать её в неподвижном состоянии. Они были свободны, но чем взволнованнее становился пациент, тем сильнее они натягивались. Она была вынуждена использовать его на Северусе, когда он был слишком упрям, чтобы позволить ей излечить его до конца, и он ненавидел это заклинание, но в этом случае он одобрительно кивнул. Однако Северус нигде не мог найти её палочку. Маленькая ведьма, должно быть, выронила палочку, когда он обезоружил её, но даже не подумал оглянуться, прежде чем покинуть поле для квиддича. Позже ему придется вернуться и поискать на поле. — Ты готова? — спросил Северус у женщины, когда «Босоногая» уже была надёжно связана. Медсестра кивнула, держа палочку наготове. — «Ренервейт!» — твердо сказал он. Маленькая дикарка тут же начала дёргаться. Её мокрые волосы прилипли к лицу, покрытому грязью, скрывая сердитое выражение лица. Она выглядела точно так же, как один из домашних животных Хагрида: дикая и опасная, когда рычала и извивалась, а путы с каждым разом затягивались все сильнее и сильнее. Она вертелась около двадцати минут, пока не остановилась, принимая поражение. — Вот так-то лучше, дорогая. — проворковала медсестра. — По крайней мере, у тебя отличное здоровье, так что начнем с того, как приведём тебя в порядок. Как тебе, малышка? Северус с отвращением посмотрел на подругу. — Серьезно, Поппи? Она уже не ребёнок, если ты не заметила. И такая же, как Хагрид и его монстры. Медсестра нахмурилась и скрестила руки на груди. — Ты попросил меня о помощи, Северус, и я здесь главная, так что я буду говорить с ней так, как захочу. А теперь, почему бы тебе не оставить нас наедине, чтобы я могла переодеть ее во что-нибудь чистое и сухое. Волшебник нахмурился и закрыл ширму. — Я подожду прямо здесь. — проворчал он. — Скажи мне, если она снова доставит тебе неприятности. Он мерил шагами комнату минут пять, прежде чем услышал сдавленный писк медсестры и ее дрожащий голос, призывающий его вернуться. Он вопросительно посмотрел на кровать, затем снова на бледную Мадам Помфри, которая дрожащими руками прислонилась к стене. — Ты еще не закончила? — кивнул он, глядя на все еще грязную Босоногую. — Поппи, тебе нехорошо? — Смотри! — настаивала она, указывая дрожащим пальцем на кровать. — Посмотри на неё. Я не уверена… Ну, я почти уверена. Посмотри на неё! Разве она тебе никого не напоминает? Северус медленно поднял бровь и медленно подошел к кровати. Его «Босоногая» все ещё была привязана, но она больше не сопротивлялась. Поппи только-только начала мыть её лицо, судя по единственному видимому участку чистой кожи. Он помнил, как она упала лицом вниз на грязное поле, снаружи было очень темно, но теперь он ясно видел её черты и обвиняющие шоколадно-карие глаза, пронзающие его острым взглядом. У неё была пухлая нижняя губа, которая дрожала от ярости или, может быть, от страха. Нос, который, вероятно, был когда-то сломан и не был вправлен правильно, и шрам, который он уже заметил, который шёл от её левого виска, пересекал кривой нос и заканчивался в правом углу рта. Он был старым и выделялся: белая ровная линия пересекала её загорелое лицо. Эффект был поразительным, добавляя её необузданному виду еще и дикость. Но она действительно выглядела знакомой. Как такое вообще возможно? Глубокий цвет её широко раскрытых глаз, густые темные ресницы, легкая россыпь веснушек на носу… Да. Она действительно выглядела знакомой, но рычание и её свирепость в глазах, которые горели, как огонь, были неправильными. Он пристально смотрел на неё, стараясь представить её без оскорбления, искажающего лицо, с умиротворённым выражением и, вероятно, на несколько лет моложе, если она была потеряна в Запретном лесу так долго, как он боялся… Может быть, старая студентка? Северус отступил на шаг назад, открыв лицо от шока. Нет… Ни за что на свете, чёрт возьми! Он отшатнулся от свирепой женщины, от своей «Босоногой», и посмотрел на мадам Помфри с недоверием, написанным на его лице. — Этого не может быть! — выпалил он наконец. — Гермиона Грейнджер? Он перевел взгляд с разъяренной девушки на медсестру, которая кивнула, явно испытывая облегчение от того, что он пришел к тому же выводу, что и она. — Думаю, да. — подтвердила мадам Помфри. — Я пойду, позову Минерву. Ей понадобится стакан хорошего огненного виски, если ты не против принести его. Ошеломленный волшебник поплёлся в другую комнату, ему тоже не помешал глоток хорошего крепкого напитка. Как такое вообще возможно? Гермиона Грейнджер! Одна из золотой троицы! После войны она была объявлена героем и получила посмертный орден Мерлина первой степени, когда на поле боя не было обнаружено никаких ее следов. В замке и на его территории было так много смертей и крови, что возможность того, что никто не заметил, как её разорвало на куски, всегда была одним из вариантов. Ужасно, бесчеловечно, но это была война. И все же они, должно быть, были небрежны, если так долго не замечали её местонахождения и оказались в таком затруднительном положении. Он услышал вопль в лазарете. Должно быть, пришла Минерва и узнала свое дитя.***
Северус сунул в дрожащие руки Минервы кубок, до краев наполненный обжигающим напитком. Старая ведьма сидела в кресле для посетителей рядом с кроватью девушки и выглядела такой же бледной, как и Кровавый Барон. — Ох, Северус… — застонала она. — Это наша Гермиона. Что же с ней случилось? Она даже не узнает меня. Вы знаете, что с ней произошло? Это её Вы искали все это время? — Успокойтесь, Минерва. Вы же совсем измучаетесь. Я вовсе не искал её. Ну, я был там, но не знал, что это она… Мы с Хагридом искали «Босоногую», но это определённо один и тот же человек, и это определённо Ваша драгоценная Мисс Грейнджер. — ответил он, указывая головой на кровать, где Поппи с удвоенной энергией хлопотала над пациенткой. Он воспользовался случаем, чтобы рассказать ей о том, как поймал пропавшую девушку, и рассказал о её диком поведении. — Я уже закончила, — вмешалась медсестра. Она, казалось, оправилась от шока и теперь полностью была занята делом. — Но я мало что смогу сделать с её волосами. Они запутаны хуже, чем дьявольские силки. Наверное, мне придется их отрезать — Как будто она выдержит еще одно потрясение. — усмехнулся Северус. — Завтра я приготовлю для неё смягчающий бальзам. — О… Это… Очень мило с твоей стороны, Северус. — неуверенно сказала ему Поппи, как будто он никогда раньше не проявлял доброты. Ладно, может быть это не такая уж и неправда, но она не должна быть настолько прямолинейной. — Ты уже закончила осмотр? — вместо этого поинтересовался он. Женщина снова переключилась в режим главной медсестры. — Похоже, она получила множество ушибов и порезов, а еще обморожения и переломы костей. Всё это она получила несколько лет назад и плохо вылечила, если вообще лечила, так что у неё есть много шрамов, в основном на руках и ногах, за исключением шрамов на лице и на груди. Но мы знаем, что она получила его в битве в министерстве на пятом году обучения. — быстро проговорила она, отбрасывая все сомнения, которые у них всё ещё могли быть относительно её личности. — Мне придется вправить ей нос, правое плечо и два ребра, но в целом она здорова. Однако у неё острая потеря памяти, как вы уже заметили, то ли от психологической травмы, то ли от проклятия, я пока не знаю. Но это не от физической травмы головы, так что надежда есть, если… — Если это не круциатус? — перебил Северус. Медсестра мрачно кивнула. Каковы были шансы, что это не связано с круциатусом, когда ты имеешь дело с Пожирателями Смерти? К общему признанию, почти никакие. Минерва рыдала в своем кресле. Он не мог винить её, но должен был спросить, потому что она лучше всех знала Мисс Грейнджер. — Минерва, у нее есть родственники, которые могут нам помочь? Это поможет ей восстановить память. Как толчок или что-то подобное. Директриса печально покачала головой: — Её родители исчезли. У неё больше никого нет. — увидев, как он удивленно поднял брови, она продолжила — Гарри и Уизли ей как родные, может быть, нам лучше сообщить им об этом? О, великий и невыносимый герой волшебного мира и агрессивные рыжеволосые… Как раз тогда, когда ты думаешь, что избавился от них навсегда. — Думаю, да, если нет ничего лучше. Но подождите пару дней, пока Мисс Грейнджер успокоится, и посмотрите, если её можно хоть немного…усмирить. Не думаю, что им понравится увидеть её связанной, как преступницу, — Минерва неодобрительно посмотрела на него, но он проигнорировал и продолжил. — Мы должны держать ее здесь и еще прятать от журналистов. Если они пронюхают об этом… Обе ведьмы одобрительно кивнули, и Минерва ушла, чтобы подготовить несколько посланий, приглашающих Золотой дуэт на воссоединение. Северус наложил на её кровать чары «незаметности» — этого было достаточно, чтобы скрыть ее от студентов. — Северус, есть ещё кое-что… — тихо сказала Поппи, нервно оглядываясь на удаляющуюся спину директрисы, и он понял, что она не хочет расстраивать Минерву ещё больше. Медсестра успокоила рычащую Мисс Грейнджер, нежно погладив её по лбу, и повернула правую руку девушки так, чтобы Северус мог видеть ее ладонь. Вместо белой гладкой кожи он увидел темный узор прямо под поверхностью кожи, как будто там была вытатуирована взрывающаяся звезда. Он наклонился ближе, его большой нос почти касался поверхности, которая не была гладкой, как чернила, а выглядела так, будто осколки, десятки и тысячи осколков всех размеров усеяли ее руку. Он достал свою эбонитовую палочку, чтобы произнести заклинание, бормоча под нос и покачивая деревянную палочку прямо над её поднятой ладонью, которая начала светиться мягким бело-голубым оттенком. Милый Слизерин! Неудивительно, почему его экпеллиармус причинил ей боль! Её волшебная палочка, или её часть, застряла у нее в руке. — Мне нужно кое-что выяснить. — отрывисто объявил он и покинул больничное крыло. Северус взял на себя смелость послать письмо с совой мистеру Оливандеру, несмотря на поздний час, прося мастера по созданию волшебных палочек о помощи в важном деле. Его следующим пунктом назначения оказалась библиотека, точнее, Запретная секция, где он взял несколько томов с полок и устроился за одним из пустых столов. Пользоваться библиотекой ночью было абсолютным блаженством. Ни шумных студентов, ни мадам Пинс, бросающей в его сторону раздражённые взгляды — ничего, что могло бы ему помешать. В обычное время, он бы наслаждался моментом, но сейчас он не мог сосредоточиться. Невольно его мысли возвращались в лазарет и к лежащему уже не столь мифическому существу. Со вздохом он собрал свои копии «1001 редкого и экзотического происшествия», «Вандлора и его самой темной тайны», «Неожиданных и ужасных травм», оставив записку мадам Пинс, чтобы старая карга не разыскивала его, прося расписку, надеясь вернуть «её» собственность, прежде чем он вернется в больничное крыло. — Какие-либо улучшения? — спросил волшебник Поппи, подходя ближе. Она нахмурилась и подняла голову, держа в руках влажное полотенце. Она была недовольна своей попыткой снова помыть волосы мисс Грейнджер, но, судя по ужасному состоянию её гривы (по-другому то, что было у неё на голове, не назвать), эта попытка явно не увенчалась успехом. — Она всё ещё молчит, но я не вижу никаких видимых повреждений её голосовых связок. И она отказывается есть и пить. Я не могу винить её за то, что она нам не доверяет, учитывая то, как она сюда попала. По этой же причине, я не буду давать ей зелья или восстанавливать ее кости, это только заставит ее еще больше нас ненавидеть. — Ты всегда была умной целительницей, Поппи. Иди отдохни, я почитаю здесь, в этом месте так же хорошо, как и в любом другом. Я позову тебя, если что-то понадобится. — пообещал он, видя её нежелание. После короткой битвы взглядов, медсестра сдалась, поблагодарила его и отправилась на заслуженный отдых. Северус трансфигурировал жесткий стул для посетителей в удобное темное кожаное кресло и уселся, открыв первую объёмную книгу. Вскоре он оторвал взгляд от страницы, так как почувствовал, что кто-то смотрит на него. Это всегда вызывало покалывание в спине — очень полезный прием для шпиона. Прикованная к постели девушка смотрела на него совершенно открыто. С любопытством, как он догадался, но все равно с подозрением и настороженностью. Наверное, было бы неплохо попросить помощи у Хагрида. Мисс Грейнджер там больше не было, осталось только дикое существо, способное откусить тебе пальцы, если бы это могло вернуть ей свободу. Такая пустая трата: она была блестящей, хотя и раздражающей ведьмой, если быть честным. Северус вернулся к чтению, полный решимости найти способ исцелить ее. — Иди поспи немного, Северус. Теперь я позабочусь о ней. — приказала Поппи, держа в руках тарелку с завтраком, наполненную самыми разнообразными блюдами. Умная ведьма. Всё, что девушка могла есть в Запретном лесу: фрукты, овощи, яйца или едва приготовленное мясо — было на тарелке. Если она, конечно, не питалась одними лишь насекомыми. Северус нахмурился, глядя на женщину, осмелившуюся отдавать ему приказы, хотя бы по привычке и, взглянув на дикую девушку, увидел, что она снова смотрит на него широко открытыми глазами, а затем жадно уставилась на тарелку. Кивнув в знак согласия удалиться на какое-то время, он позволил увести себя в свои комнаты.***
Он не помнил, когда наконец-то уснул прошлой ночью, но сейчас он был абсолютно выспавшимся, его мозг насторожился, будто этого не было уже долгое время. Ах, да! Чувство цели, чувство, когда ты полезен. У него не было такого ощущения с окончания войны, и он с грустью обнаружил, что действует правильно только под давлением. Его исследования в пыльных томах до сих пор были сплошным разочарованием, поэтому он расхаживал перед своим холодным камином, нуждаясь в чем-то, что могло бы занять его руки и очистить разум… Зельеварение! Да, это должно помочь ему успокоиться, так всегда бывало в прошлом. Также он обещал принести смягчающий бальзам мадам Помфри, чтобы распутать непослушные волосы пациентки, поэтому он мог убить двух зайцев одним ударом. Вскоре он возвращался в больничное крыло с бальзамом в одной руке и старой пыльной книгой в другой. Поппи была занята трансфигурированными лицами двух студентов, один из которых был с клювом попугая, а другой покрыт серебряной чешуёй. Вероятно, он не смог бы узнать этих двух идиотов, даже если бы захотел попробовать. С другой стороны, у Гермионы был гость, которого он хорошо знал. — Хагрид! — поприветствовал он полувеликана, на этот раз искренне обрадовавшись. За время охоты на «Босоногую» они успели довольно сильно сблизиться. — Я рад, что ты смог прийти, у тебя больше опыта в общении с… Хм. Дикими зверями. — Мне очень жаль, профессор Снейп. Я попытался накормить ее завтраком, увидев, что Поппи не справилась, но она просто отказывается. Бедная Миона… — сказал он, всхлипнув и громко высморкавшись в большой носовой платок. Или это была скатерть? — Возможно, ей просто нужно время. Не переживай из-за этого, Хагрид. В конце концов, она должна будет поесть, когда больше не сможет терпеть голод. Разве не так ты обычно поступаешь со своими упрямыми монстрами? Лесничий нерешительно вздохнул и извинился, жалуясь всю дорогу из лазарета. Что ж, это была не такая уж хорошая идея. Он забыл, насколько этот огромный человек был привязан к Золотому трио. Он посмотрел на мисс Грейнджер, которая тоже смотрела на него. Он был уверен, что она голодна, он заметил её жадный взгляд, когда Поппи впервые принесла еду, и это было пару часов назад. Черноволосый волшебник снова уселся в удобное кресло и раскрыл книгу. Он почувствовал покалывание, сообщающее ему о том, что она снова смотрит на него, но он не мог винить её, он очень хорошо знал, как это скучно — лежать на больничной койке и ничего не делать, кроме как пялиться на пустые стены и потолки. Его желудок громко заурчал, и он понял, что сам пропустил завтрак, а также последний ужин и даже обед. Он не мог вспомнить, поэтому рассеянно потянулся за брошенным блюдом. Не стоит выбрасывать хорошую еду. Северус схватил несколько виноградин, медленно съел их, просматривая новую главу о потере памяти, но был прерван звуком скулящего щенка. По какой-то непонятной причине он ненавидел собак, а им вообще нечего было делать в Хогвартсе. Он огляделся вокруг в поисках этого проклятого шума. Это была мисс Грейнджер. Он поднял бровь, когда их глаза встретились, и она снова заскулила, переводя взгляд на виноград, всё ещё лежавший у него на руке, а затем снова на него. — Вы, должно быть, шутите, мисс Грейнджер, если думаете, что я буду Вас кормить… Поппи! — вскрикнул он. Она взглянула на них и, увидев, что никакой чрезвычайной ситуации нет, бросила рассеянное: «Я занята!» и продолжила заниматься двумя студентами, которые плакали из-за своих лиц. Несчастная девушка снова заскулила, Северус только раздражённо вздохнул: — Не могу поверить, что я делаю это! Черт возьми, я же не медсестра! — Но он, в какой-то мере, был ответственен за неё, поскольку именно он нашел её и вернул обратно. — Тебе лучше никому не говорить об этом. — пробормотал он, свирепо глядя на неё. Но это Грейнджер не впечатлило. Вообще. Он закрыл книгу, сел на край кровати, на которой она лежала связанная, и накормил её виноградом, который ей вдруг так понравился. Он боялся за сохранность своих пальцев, но она, очевидно, была достаточно умна, чтобы не укусить руку, которая кормила её. — Совсем как маленький щенок, да? Она ничего не ответила. Никогда не отвечала. Северус попытался покормить её кусочком черничного маффина, но она яростно помотала головой и зарычала. Неужели она ела только фрукты? А может быть, и нет… Он откусил кусочек сладкого лакомства, убедившись, что она смотрит на него. Она заскулила, как только он сглотнул. Ох! Итак, она проверяла, съедобно это или искала яд. — Это так по-слизерински с Вашей стороны, мисс Грейнджер. Вы получили пищевое отравление в лесу? Ничего удивительного. Это не самое хорошее место для жизни. Половина грибов не съедобна, и давайте даже не будем упоминать о ягодах… Почему я вообще пытаюсь с Вами разговаривать? Он снова протянул ей пирожное, и она откусила от него большой кусок в очень неподобающей для леди манере — крошки рассыпались по всей простыне. Вероятно, ему следовало бы разозлиться, что она использует его в качестве дегустатора ядов, но он гордился тем, что она научилась выживать. Это было качество, которое очень ценилось слизеринцами — выживание, и они были в этом весьма искусны. Он был живым доказательством этого.***
Они провели следующие полчаса, делясь едой, пока она не замурлыкала… Замурлыкала! С удовлетворением. По крайней мере, у него были новые материалы для исследования. Чем больше, тем лучше, особенно когда не знаешь, что ищешь, и это всё больше и больше походило на заклинание, искажающее память, чем на психическую травму, поскольку её мозг, казалось, полностью функционировал. В тот день, язвительный волшебник не мог сосредоточиться из-за постоянного пристального взгляда, он должен был придумать что-то, что могло бы занять девушку. Он мельком увидел смягчающий бальзам и щетку для волос, ожидающие Поппи на прикроватном столике. Но сейчас медсестра была занята первокурсником, которого «друзья» накормили слишком большим количеством «Снекбоксов Уизли». Это может занять некоторое время, поэтому он взял расческу со стола и начал наносить бальзам, бормоча себе под нос: — Клянусь, если Вы когда-нибудь об этом расскажете, я привяжу Вас к дереву посереди Запретного леса и сотру свою память об этом. Молчаливая женщина не протестовала, когда он начал лечить ее волосы. Смягчающий бальзам был концентрированной — и пахнущей — версией знаменитого бальзама «Гладкие-Легкие», которым пользовались и злоупотребляли студентки, но всё равно требовалось много времени и труда, чтобы избавиться от всего мусора, тем более, что её волосы были такими длинными. Однако он не мог себе представить, что она воспримет это хорошо, лучше если они просто отрубли бы ей волосы. — Веселишься, Северус? — спросила Поппи с ухмылкой, подойдя к нему часом позже. — Ни слова, женщина. Вот, я только что закончил. — процедил он, протягивая ей расчёску. — Я оставлю уборку всего этого на тебя, если ты не возражаешь. Я и так чувствую себя достаточно выхолощенным. Сердитый волшебник объяснил Поппи, как лучше всего заставить её поесть, прежде чем он уйдёт. В конце концов, на следующий день он должен был вернуться к своим обязанностям учителя, так что не мог всё время изображать из себя чёртову медсестру. Если он думал, что с завтрашнего дня всё вернётся в нормальное русло, то жестоко ошибался.