Мой дядя самых темных правил

      Цзинь Лин вернулся из деревни Мо в полном смятении.              За какие-то пару дней жизнь сделала резкий поворот: из ордена изгнали его близкого знакомого, Мо Сюаньюя. Другом Цзинь Лин бы его не назвал, как и дядей, но Сюаньюй относился к нему с теплом. С заботой интересовался успехами и иногда разделял нехитрые развлечения. Правда, он не любил занятия на мечах, зато с удовольствием соглашался вместе читать занудные трактаты предков. Цзинь Лин считал Мо Сюаньюя одним из немногих приятных людей в ордене.              И вдруг — его изгнали. Цзинь Лин не сразу смог узнать причину. Почему-то большинство в клане замалчивали ее, как что-то постыдное. А затем он сам выведал, из-за чего Мо Сюаньюй исчез.              Немыслимо! Как мог почти что дядя... возжелать другого его дядю, Цзинь Гуанъяо? Цзинь Лин передернулся. Глаза предательски покраснели, а руки сжались в кулаки. Обманщик!              Он замечал за Сюаньюем странные привычки и необычное поведение. И даже если бы тот действительно оказался «обрезанным рукавом», Цзинь Лин бы простил. Но воспылать страстью к почти что брату?! Выходит... Мо Сюаньюй общался с ним не просто так. Он возился с Цзинь Лином чтобы зарекомендовать себя перед Цзинь Гуанъяо?              Цзинь Лин пробрался в бывшую комнату Сюаньюя и разбил все хрупкие вещи в ней, порвал книги и ученические тетради. И, выместив зло, обессиленно опустился на пол. На том же самом месте, где они изредка сидели рядом и беседовали. Неужели еще тогда Сюаньюй намеревался... Цзинь Лин вскочил и пнул подушку.              Нет уж. Чем бесконечно гадать, он найдет Мо Сюаньюя и спросит прямо.              Цзинь Лин выбежал из западного крыла дворца и вернулся к себе. Забрал меч и мешочки цянькунь с едой, деньгами и одеждой, окликнул Фею и бегом спустился по золотой лестнице. Адепты на воротах не стали его задерживать. Несмотря на юность, молодого господина Цзинь ни в чем никогда не ограничивали. Раз ему вздумалось прогуляться по городу в дорожной одежде и с мечом, то вернее рассудить, что он собрался по важным делам. Как знать, может он отправился в Пристань Лотоса, а Саньду Шэншоу дожидается где-то в Ланьлине?              Первое время Цзинь Лин и вправду шел на юго-запад, в сторону Юньмэна. Но как только с вершины Башни золотого цилиня он перестал быть заметен, прошел вдоль кромки леса и свернул в направлении земель Гусу Лань. Мо Сюаньюй не часто описывал родной дом, но по паре примет Цзинь Лин представлял, где тот находится. Проверить небольшую область, он надеялся, не займет много времени.              Так и вышло. Уже во втором месте посчастливилось. Селяне, увидав богатые одежды и золотые ножны, показали дом главной семьи в деревне. Чуть больше усилий заняло найти Мо Сюаньюя — его упрятали в такую дыру, что жильем язык не поворачивался назвать.              Наконец увидевшись с бывшим товарищем лицом к лицу, Цзинь Лин опешил. Он готовил гневную речь, планировал высказать обиду и злость от предательства. Но... просто не смог вымолвить ни слова. Прежде аккуратный и ласковый, Мо Сюаньюй на себя не походил. Совсем изможденный. Казалось, он упадет, толкни хоть пальцем. Сперва Цзинь Лина даже не признал, а после перепугался и забился в угол, умоляя оставить в покое. Повторял без конца: «Я не скажу, я не видел. Я не видел, я ничего не скажу...».              Через долгие несколько часов с помощью Цзинь Лина он успокоился. Тот принес теплой воды и предложил еду, которую взял с собой. Ближе к вечеру к Мо Сюаньюю вернулась ясность сознания. Он искренне обрадовался, увидев младшего по клану. Звал «А-Лином» и спрашивал об успехах, будто ничего не произошло и они сидят в теплой комнате в ордене Цзинь, а не в дальнем конце двора в продуваемом всеми ветрами сарае.              Цзинь Лину пришлось, сжав кулаки, напомнить об изгнании. Мо Сюаньюй сразу погрустнел и прекратил говорить и двигаться. Затем спросил, что произошло после его ухода. Цзинь Лин рассказал. Ничего особенного, многие замалчивали то позорное событие. Младший дядя (Мо Сюаньюй подался вперед) как всегда занят делами и разве что в день, когда все случилось, выглядел расстроенным.              — Ты правда это сделал? — не утерпел Цзинь Лин, не замечая, как комкает рукава от волнения. — Набросился на моего дядю?              Мо Сюаньюй улыбнулся:              — Да. Это я и сделал. — Почему-то Цзинь Лин ощутил страх, морозом пробежавший по коже. Хотя это мог быть просто сквозняк: через рассохшиеся ставни он залетал свободно.              — Но ты ведь знал, что он твой единокровный брат. Как ты осмелился?!              На слове «брат», Сюаньюй улыбнулся шире, походя уже на умалишенного или накурившегося дурных трав. Он наклонил голову к плечу и доверительно прошептал:              — А «его» это не остановило.              Цзинь Лин замер. Снаружи не доносилось ни звука: ветер не шумел листвой, а в доме не переговаривались люди. В тишине он слышал собственное сердцебиение: оно вдруг торопливо забилось в ушах.              Что еще за «его»? Младшего дядю? Цзинь Гуанъяо? Он... тоже кого-то принуждал к?.. Перед глазами Цзинь Лина как живой встал образ дяди: сильный и могущественный, который никому не даст в обиду, всегда готов выслушать с ласковой улыбкой и помочь.              — Невозможно! Бред! Что ты болтаешь?! — выругался Цзинь Лин. Зря он сюда притащился. Чем слушать, как на дядю пытаются навесить такую гадость, он должен был как следует поколотить придурочного «обрезанного рукава». Дядя обошелся с ним слишком мягко!              Цзинь Лин с трудом понимал, что произошло дальше. Мо Сюаньюй наклонился и всмотрелся в лицо. Глаза его сузились от злости. Он оглянулся на медное зеркало рядом, схватил его и вдруг со всего размаху бросил об пол. Цзинь Лин отпрыгнул в сторону. Зеркало с грохотом отскочило, оставив в деревянном полу выбоину, и укатилось к стене. Когда Цзинь Лин убрал руку, невольно прикрывшись, то увидел, что Сюаньюй уже успокоился. Тот стоял в центре комнаты, бессильно опустив руки, и вдруг обхватил голову руками и расплакался. Почти беззвучно. Только хлюпанье из носа и шмыганье выдавали его, да из-под ладоней скатывались по запястьям прозрачные капли.              Цзинь Лин не знал, куда деваться, и сбежал во двор. Привалившись к двери спиной, он растерянно слушал чужое судорожное дыхание и смотрел в небо. Всё пошло совсем не так, как он задумывал.              К закату Мо Сюаньюй затих, и Цзинь Лин решился заглянуть к нему снова. Тот всхлипнул последний раз, высморкался в рукав и уставился красными воспаленными глазами.              — Присядь, А-Лин, — серьезным хриплым голосом попросил Мо Сюаньюй.              А затем рассказал, что увидел в комнате старшего единокровного брата.              Он говорил долго, со всеми подробностями. Словно хотел выговориться перед казнью или неминуемой гибелью. А когда закончил, небо давно потемнело, и двор освещала бледная луна.              Цзинь Лин надолго задумался. История выглядела дико, но для выдумки прозвучало чересчур много деталей. Про тайную сокровищницу и смерть Чифэн-цзуня он мало что знал. Но Мо Сюаньюй описал даже внутреннее убранство личного кабинета Цзинь Гуанъяо, где Цзинь Лин один раз бывал. Мо Сюаньюй мог это увидеть, только если заходил во внутренние покои. Застали их с дядей, как Цзинь Лин выяснил, в саду. Либо Сюаньюй пробрался в комнаты Цзинь Гуанъяо тайком, либо... его в них пригласили.              Цзинь Лин сглотнул неприятный комок в горле. Мо Сюаньюй снова потерял рассудок: сидел, обняв колени, и раскачивался. Напевал под нос: «Золотой господин идет по пятам, его не услышишь шагов. С улыбкой покажет тебе он трупы убитых врагов».                            Утром Цзинь Лин проведал семью Мо Сюаньюя, коротко поговорил с главой (больше с женой главы) и уехал. Чтобы не возвращаться слишком рано, поохотился на окраине территории Цзинь и только на третий день появился в Башне золотого цилиня. Как и ожидалось, никто его не искал.              Несколько дней Цзинь Лин раздумывал об услышанном от Мо Сюаньюя. Бывший ученик ордена очевидно сходил с ума. Но когда это началось? После возвращения в родной дом? Или раньше, в тайной сокровищнице Верховного заклинателя?              Вконец измученный тяжелыми сомнениями, Цзинь Лин обозлился и решил проверить. Подтвердятся слова Мо Сюаньюя или нет, но либо о дяде, либо о недавнем соклановце он перестанет беспокоиться.              Оставалась небольшая трудность: попасть в саму сокровищницу. Хотя Мо Сюаньюй и описал, где находится вход, Цзинь Лин сомневался, что сумеет обойти защиту. Как и любой ребенок, с рождения росший в ордене заклинателей, он умел находить и снимать защитные заклинания. Эти же поставил лично Верховный заклинатель, так что они будут совсем не просты.              Но однажды с утра его озарило. Он многократно слышал героические истории о подвигах Цзинь Гуанъяо на войне с орденом Цишань Вэнь и при осаде горы Луаньцзан. Конечно, он знал и о трофеях, которые младший дядя оттуда принес. В первую очередь, знаменитый меч Старейшины Илин — Суйбянь! Темный клинок, по слухам, впитавший душу хозяина — Вэй Усяня. Всего-то нужно попросить разрешения одним глазком взглянуть на меч, принадлежавший убийце родителей. Тем более, что приближалась дата осады, и в городе часто о ней болтали. Просьба не будет казаться удивительной.              Так он и поступил. Дождался удобного случая, когда младший дядя был ничем не занят и в приятном расположении духа — это случилось как раз после отъезда Цзэу-цзюня, гостившего в ордене. Вечером дядя музицировал в одиночестве в западной беседке, с легкой задумчивостью касаясь струн гуциня. Дождавшись окончания мелодии, Цзинь Лин обратился с просьбой. Как он и надеялся, дядя не отказал.              Тот оставил гуцинь на столике и вместе с Цзинь Лином отправился во Дворец Благоухания, а там свернул в рабочий кабинет. На стене висело большое зеркало, как и говорил Мо Сюаньюй. Пока Цзинь Гуанъяо чертил на нем сложные знаки, Цзинь Лин вытер вспотевшие ладони об одежду. После приглашающего жеста он шагнул в отражение.              Открыв зажмуренные глаза, Цзинь Лин с опасением осмотрелся. Сперва комната показалась ему крошечной и почти пустой. Внутри виднелись только шкаф с занавешенной полкой по центру и высокий деревянный стол с подставкой. На ней лежал меч в скромных, хотя и искусных ножнах. Рукоятка некогда блестела от частых соприкосновений с натруженными руками, а сейчас ее покрывал слой пыли. Маленькая кисточка показалась Цзинь Лину какой-то куцей и склеившейся то ли от воды, то ли от крови.              Он невольно выдохнул. И вот это — ужасное и внушающее всем страх оружие могущественного старейшины Илин? Всего лишь давно не чищенный и наверняка уже заржавевший меч. Хотя по виду можно предположить, что за ним никогда особенно не ухаживали.              Цзинь Лин так и не понял почему ощутил такое разочарование. Что он ожидал увидеть? Зловещий артефакт, окруженный темной энергией, от которой леденела кровь. А оказалось, всего-то дурацкий меч с глупым именем.              Выбросив оружие из головы, он осмотрелся снова. Ничего из описанных Мо Сюаньюем предметов тут не было. Никаких столов для разделки трупов, цепей и пыточных приспособлений. И, конечно, никакой мертвой головы.              — А что за тканью? — спросил он, желая удостовериться наверняка. Цзинь Гуанъяо до того внимательно наблюдал за ним и теперь подошел вплотную. Он откинул занавес: на полке лежал кинжал в красноватых ножнах.              Цзинь Гуанъяо положил руку на плечо Цзинь Лина.              — У него сильная темная аура, лучше не смотреть долго.              — Чей это кинжал? — Цзинь Лин не удержался от вопроса. Его дядя немного помедлил, но затем ответил:              — Главы ордена Вэнь, Вэнь Жоханя. — Он тут же прервал поток вопросов, готовых сорваться с губ Цзинь Лина. — О нем мы можем поговорить и в другой месте. Я беспокоюсь, что проклятое оружие на тебя повлияет. Ты увидел, что хотел?              Цзинь Лин кивнул. Более чем.              Они ушли из сокровищницы. Дядя отпустил не сразу, а заставил распить с ним чайник теплого чая, занимая захватывающими историями о прошлом. Только убедившись, что Цзинь Лин в порядке, он разрешил уйти.              Тот бросился к Фее, терпеливо ждущей за порогом. Подбежал и обнял, уткнувшись в мохнатую спину и сгорая внутри от гнева. Этот проклятый обрезанный рукав! Этот дурак! Наговорил о младшем дяде такого! Наверняка он со злости выдумал все про Цзинь Гуанъяо, когда тот отверг его поганые приставания. А он, Цзинь Лин, еще и поверил! Какой позор!              Цзинь Лин пожалел, что не добавил Мо Сюаньюю синяков на прощание.                            За пару дней Цзинь Лин совсем избавился от лишних раздумий. Он играл с собакой, прилежно посещал занятия, а после них упражнялся с мечом. В перерывах мечтал прогуляться до торговой улицы — там вовсю готовились к фестивалю Дуаньу и украшали дома и лодки. Иногда скучал по старшему дяде. Глава Цзян не отвечал на письма, покинув Пристань Лотоса: занимался делами клана или выслеживал темных заклинателей, пес его знает. Все равно через месяц Цзинь Лин отправится в Юньмэн. Там и увидятся.              Утром восьмого дня он проснулся в холодном поту. Сон смазался в памяти с первыми солнечными лучами, но то, что пробудило Цзинь Лина, он запомнил: пугающий взгляд белесых зрачков. И мертвое лицо, с которого они внимательно смотрели на него. Ему показалось, взгляд принадлежал не человеку, а бешеному дикому зверю, готовому вот-вот напасть. В тот момент, как мертвец пошевелился — открыл рот, полных жутких клыков и трупных червей — Цзинь Лин проснулся.              Он на ватных ногах дошел до кувшина с водой. Но умывшись, почувствовал, что кошмар продолжает за него цепляться. Казалось, еще минута — и он окажется на месте трупа. Запертый и расчлененный, навек скованный печатями в заточении — той самой комнате, где он недавно побывал. Сокровищнице Цзинь Гуанъяо.              Цзинь Лин поскорее вышел во двор, подставив лицо свежему утреннему ветру. А затем отошел от Благоуханного дворца и устроился на дальнем склоне Ланьлина, чтобы перебрать догадки. Существовала возможность, что несмотря на усилия младшего дяди, его преследует темная энергия проклятого оружия. Насылает дурные сны, чтобы подпитать силы или заманить обратно в сокровищницу. Это самое разумное объяснение.              Стоило закрыть веки, как перед глазами снова появился приснившийся мертвец. Противные мурашки пробежали по спине Цзинь Лина: на миг показалось, что отрезанная голова принадлежала Мо Сюаньюю. Он снова вспомнил его странное поведение в деревне Мо. Разве такое подделать? Или тот просто сошел с ума, а частичные совпадения его рассказа с реальностью — расстройство разума, смешавшего память и бред? Плечи Цзинь Лина согнула тяжелая ноша. Мо Сюаньюй выглядел вконец отчаявшимся. Словно понимал, что ему никто не поверит.              А-а-а, гуй с ним! Не хватало еще, чтобы Мо Сюаньюй призраком приставал к Цзинь Лину после смерти. Он проверит! В последний раз! Только в память о прежних теплых отношениях между ним и Мо Сюаньюем. А если обнаружит в сокровищнице что-то подозрительное, то расскажет все старшему дяде.              Цзинь Лин наконец кивнул, приняв окончательное решение. Осталось только придумать, как попасть в тайную сокровищницу. Лучше всего дождаться, когда Цзинь Гуанъяо уедет. Ничего сложного, раз недавно уехал Цзэу-цзюнь, то через полмесяца дядя отправится в Гусу. Зато оставался вопрос, как обойти защитные заклинания на зеркале и попасть в потайную комнату? А еще стоит придумать, как защититься от влияния темных артефактов.              Последнее Цзинь Лин выполнил быстро. Он разыскал среди походных вещей серебряный колокольчик с узором девятилепесткового лотоса. Знак принадлежности клана Цзян прекрасно справится с защитой сознания от злой энергии! Привязав колокольчик к поясу покрепче, Цзинь Лин с размаху упал на кровать. У потолочных балок лениво кружили бабочки, не замечая рядом окно.              Обычно семейные драгоценности скрепляют талисманами, нарисованными кровью главы клана. Так заклинания не причинят вреда членам семьи и позволят после смерти старшего получить наследство детям. Мог ли Цзинь Гуанъяо запечатать вход тем же способом? Существовал только один способ узнать. С некоторой подготовкой Цзинь Лин заставит охранные руны принять себя за дядю. Не впервой.              С большим нетерпением Цзинь Лин ждал отъезда дяди в Облачные Глубины. В последние дни он едва удерживался от того, чтобы ходить за ним следом и ныть: «Цзэу-цзюнь уже соскучился, когда же ты отправишься в путь?» Наконец ранним утром Цзинь Гуанъяо взлетел с верхних ступеней лестницы. На озере Гаою в Янчжоу он пересядет на лодку и к следующему восходу будет в Цайи. Цзинь Лин от всего сердца пожелал приятной дороги. Пусть гостит и не торопится обратно.              Днем он наблюдал, не оставил ли дядя кого-то присматривать за ним. На него по-прежнему обращали немного внимания: слуги кланялись, а заклинатели почтительно кивали при встрече. Вечером Цзинь Лин пробрался в личный дворец Верховного заклинателя. Он внимательно прислушивался: госпожа Цинь должна была находиться в трапезной и заботиться о клане, пока супруг в отъезде. Ее служанок тоже в помещении не оказалось. Как удачно!              Цзинь Лин вошел в кабинет и оглянулся на западную стену. Зеркало накрыли плотным полотном, но оно стояло на прежнем месте. Цзинь Лин приподнял край и забрался под ткань. На ладони зажегся маленький желтый огонек, осветив его лицо и отражение. Он повторил в воздухе движения Цзинь Гуанъяо для верности и быстро нарисовал заклинание, которым в прошлый раз дядя отпер проход. Контур окрасился бордовым и пропал. Цзинь Лин ждал, пока наконец не понял, что ошибся. Значит, иметь одну кровь с Цзинь Гуанъяо недостаточно.              Цзинь Лин чуть не ударил себя по лбу. Конечно, в Башне золотого цилиня половина ордена принадлежит клану Цзинь, естественно, все они родственники! Пусть и не самые близкие. Будь так просто, любая родня вроде двоюродного брата могла бы влезть. Если бы их впустили в личный павильон Цзинь Гуанъяо, конечно. Нет, дядя не так прост.              Задумавшись, он прикусил губу. Что еще делал дядя? Давай, Цзинь Лин, думай! Дядя подошел к зеркалу, погладил раму, побарабанив пальцами, и начертил символы. Он запомнил их в точности. Тогда что-то другое. Может ли быть дело в раме?              Цзинь Лин погладил в том же месте — зеркало осталось к ласке равнодушным. Пальцы от злости застучали ногтями по бронзовой раме и вдруг по металлической поверхности пробежала волна. А, значит, вот в чем дело! Цзинь Лин облегченно выдохнул. Он — прямой наследник Великого клана. Хотя в основном ему преподавали литературу и фехтование, но занятия музыкой тоже входили в обязательное обучение. С пары попыток ему удалось верно изобразить мелодию, а затем нарисовать заклинание. На этот раз черты не погасли, а словно затонули в помутневшем зеркале. Цзинь Лин коснулся отражения рукой и пальцы провалились в пустоту. Зажмурившись, он шагнул вперед.              И вздрогнул в испуге, когда в глаза ударил красноватый свет. Но бояться оказалось некого. С его появлением, на стенах зажглись лампы и Цзинь Лин убедился, что в комнате кроме него больше никого нет. Он отошел от прохода на пару шагов и замер на месте.              Комната резко преобразилась. Не осталось и следа от того почти пустого светлого помещения. Появились заполненные разными вещами шкафы и полки, столик для письма и массивный железный стол посреди помещения. Цзинь Лин зябко поежился. С полок и подставок по сторонам на него смотрело всевозможное оружие: мечи, сабли, кинжалы и другие металлические предметы, назначения которых было не вполне ясно. Но он мог себе представить для чего, например, используется серебряный крюк или бронзовая клетка размером с человеческую голову и шипами в пол-ладони на местах глаз и ушей.              На остальных местах лежали рукописи и книги. Их не требовалось даже открывать, настолько они пропитались темной ци. Цзинь Лин все же приоткрыл обложку одной. Вчитавшись как следует, он сообразил — описывался ритуал создания лютого мертвеца. Он немедленно закрыл книгу и убедился, что она лежит также как и раньше.              Картина схематичными мазками вырисовывалась в голове. По спине пробежались ледяные мурашки. Цзинь Лин уже понял: нужно убираться отсюда! Если хоть кто-то... если дядя узнает, что он здесь был...              От быстрого поворота к выходу Цзинь Лина всколыхнулся занавес на полке черного шкафа и он заметил распускающиеся на нем заклинания. Полотно испещряли руны ограничения. Если и прятать где-то голову беспокойного мертвеца, то именно здесь. Сглотнув, Цзинь Лин протянул руку и отодвинул занавес. И чуть не вскрикнул, успев каким-то чудом сдержаться.              В глубине полки лежала отрезанная мужская голова. Черные волосы до сих пор удерживала крепкая заколка, а вокруг шеи оставалась ткань ворота некогда богатых одежд. Он узнал родовые узоры Цинхэ Не, зеленовато-золотистой вязью проходившими по кромке. Цзинь Лин был слишком мал на момент смерти Чифэн-цзуня, чтобы помнить его в лицо. Но изображения с ним так часто попадались в книгах и на рисунках, что спутать с кем-то другим совершенно не представлялось возможным.              Он аккуратно вернул занавес и попятился к зеркалу. Сердце бешено стучало, почему-то около горла, а не в груди. Цзинь Лин напоследок тщательно осмотрел комнату, чтобы убедиться, что не оставил следов. На железном столе ему почудились высохшие пятна крови, и его замутило. Он коснулся зеркала, готовый снова вычертить нужное заклинание, когда услышал посторонние звуки. Они доносились издалека, но быстро приближались. Коротко оглянувшись, Цзинь Лин быстро догадался: звук шел от зеркала. Кто-то направлялся сюда. Шаг тяжелый и непривычный, так что это не дядя.              Цзинь Лин сжал в кулаки задрожавшие руки и бросился прочь от зеркала. На миг он застыл, не зная, где спрятаться: укрытий виднелось немного. Хотя боковая стенка огромного стола с одной стороны доходила до пола, он слишком бросался в глаза. Прятаться под ним — прямой путь в могилу! Так что Цзинь Лин скрылся между двумя шкафами, закрытый сверху большим куском флага, привлекающего духов, а снизу стопками книг. В последний момент он схватил с подставки меч, одиноко лежавший тут же, и через миг по украшениям ножен понял — он взял Суйбянь, легендарный меч Старейшины Илин.              Да хоть бы и простую палку! Он не собирался стоять и жалко дрожать в ожидании, когда его найдут. Если его обнаружат, то Цзинь Лин не позволит легко себя убить. Нет уж, он сын великих родителей. Раз отец не побоялся вступить в битву с Вэй Усянем, то и Цзинь Лин будет сражаться за свою жизнь.              Донесся легкий шорох, с каким ступают мягкие сапоги по камню, и в комнате появилось еще одно дыхание. Цзинь Лин зажал нос и рот, задерживая свое. Другой рукой он стиснул рукоять меча. Если бы он еще умел делать сердцебиение тише!              Шаги прошлись мимо него и остановились у стола. Со скрежетом металлических ножек по мозаичному полу, Цзинь Лин вознес молитву небесам за догадливость. Возможно, ему все-таки повезет и его не найдут. Он от всего сердца этого желал, подавив малодушный порыв поклясться делать все, что от него требовал дядя Цзян, если выберется. Больше он никогда не будет с ним ругаться, как делал, когда старший дядя заставлял до седьмого пота тренироваться с мечом или луком.              Колокольчик на поясе едва уловимо шевельнулся и Цзинь Лин чуть не охнул. О нет-нет-нет! Он же не должен звенеть, так? Дядя говорил, что колокольчик ордена Цзян специально создан, чтобы тренировать управление энергией. И звоном успокаивает сознание заклинателя, возвращает в тело при Сопереживании. А чтобы он молчал, нужно сознательно его контролировать. Дядя показывал как.              Показывал! Если бы еще Цзинь Лин внимательно слушал!              О небо. Он не помнил. Цзинь Лин и колокольчик-то надевал, только отправляясь в дальние земли Цзян. В самой Пристани Лотоса носить не было нужды: его знала каждая собака в Юньмэне.              Цзинь Лин мысленно выругался. Он и раньше старался не двигаться, а сейчас вовсе боялся пошевелиться. Тем временем человек в комнате обошел восточную и южную стороны. Неужели он не чувствовал энергию ян, которой кипело молодое тело Цзинь Лина? Насколько же он слабый заклинатель? Или вошел обычный слуга?              И кроме того, Цзинь Лин не был уверен: ищет ли человек его или что-то другое? Из-за чего он пришел? Плотная ткань флага частично заглушала звуки и оставалось только догадываться.              А что если он пришел за мечом Старейшины Илин?!              Цзинь Лин уставился на меч, который схватил совершенно бездумно. Его, конечно, покрывал толстый слой пыли, но что, если сегодня именно тот день, когда он вдруг понадобился? Как лучше поступить: оставить меч при себе или попытаться незаметно вернуть на подставку?              Очень быстро Цзинь Лин раздумал. Пусть будет хоть какое-то оружие. Суйхуа остался в комнатах — меч обладал слишком сильной энергией, которую бы почувствовал любой заклинатель, неважно, насколько он умелый. А без золотого ядра Цзинь Лин пока не мог им управлять в полной мере, чтобы приглушить сияние.              Донеслось тихое раздраженное шипение. Шаги возобновились, теперь приближаясь к шкафам, между которыми спрятался Цзинь Лин. Он сосредоточился изо всех сил. Если человек остановится напротив его укрытия, Цзинь Лин нападет первым. Ему может повезти ранить противника или оглушить, и он успеет пробежать к зеркалу. Но если тот пройдет мимо — Цзинь Лин продолжит скрываться.              Пальцы сжались вокруг гладкой кожи рукояти. Сердце едва-едва стучало, тоже таясь. Рядом прозвучал крадущийся шаг. Еще один, чуть громче. Третий. Цзинь Лин до боли вслушивался, но следующего так и не услышал. Тишина.              Неизвестный человек стоял напротив.              «Значит, я его убью» — с необъяснимой ясностью осознал Цзинь Лин. Руки не дрожали. Он отставил ногу чуть назад, занимая привычную позицию. И потянул меч из ножен. Лезвие с усилием их покинуло. На поясе качнулся колокольчик. Сначала беззвучно, затем пронесся тихий звон, становясь все громче. Печальный и набирающий силы. Призывающий.              Цзинь Лин думал, он зовет к бою. Но оказалось, что не его.              Из-за флага раздался испуганный выдох. Цзинь Лин услышал, как мужчина попятился. А вскоре даже отбежал в сторону. Что произошло? Цзинь Лин до боли хотел узнать, но пока не решался выглянуть. Одновременно с этим в комнате резко похолодало. С удивлением Цзинь Лин увидел, как дыхание вырывается из горла облачками пара, а на ресницах и бровях появился иней. Раздался вскрик. Да что за существо появилось в комнате, раз заставило заклинателя испустить отчаянный вопль?! И не опаснее ли Цзинь Лину до сих пор прятаться? Он крайне осторожно приподнял угол флага, держа меч наготове.              В центре комнаты клубился густой черный туман, закручиваясь как тайфун. Внутри него парила мужская фигура. Призрачный ветер слегка колыхал его распущенные волосы и длинное ханьфу, но яростно сметал прочь бумагу и другие предметы вокруг. Цзинь Лина вжало в стену с невообразимой силой, он едва мог пошевелиться, хотя даже не находился на пути у буйствующей стихии. Человека в прежде светлых одеждах отбросило на пол, и он выставил клинок в сторону неожиданно появившегося призрака.              Из сгустка темной энергии донесся пропитанный недовольством голос: «А ты невероятно храбр, раз осмелился призвать меня».