Мой дядя самых темных правил

      — Никто тебя не призывал! — выкрикнул смутно знакомый Цзинь Лину заклинатель, с трудом под тяжестью ветра поднимаясь на ноги. — Проваливай откуда пришел! — Он оглянулся на деревянную подставку и обнаружил, что Суйбянь пропал. После чего заметил и Цзинь Лина, чье укрытие разметало в щепки. Глаза заклинателя расширились, когда он рассмотрел его, а затем опустил взгляд на меч. Лицо исказила ярость, стоило только увидеть оголенное лезвие Суйбяня. — Демоническое отродье... — прошипел он, намереваясь продолжить. Но злобный призрак воспринял слова на свой счет и взмахнул рукой. Теперь Цзинь Лин заметил красную кисточку на поясе и такого же цвета запутавшуюся ленту в волосах.              Заклинателя подхватил порыв ветра. Мужчина сшиб своим телом полки с оружием и рухнул, болезненно постанывая. Лезвие меча или сабли, Цзинь Лин не мог рассмотреть точно, вонзилось в спину и, пройдя насквозь, вышло через живот.              Призрак в черном досадливо поморщился и отвернулся, потеряв интерес. Бушевавшие ветра злой энергии стихли и послушно закружились возле подола ханьфу хозяина. Тот опустился, сделал пару шагов и вдруг зевнул. С хрустом размял шею и с удовольствием потянулся. Несмотря на полупрозрачность и поднимающийся от волос и одежды темный дым, призрак показался куда ярче чем минутой ранее.              — Ну и куда меня занесло? — лениво поинтересовался он сам у себя. Оглянувшись, злобный дух уставившись на флаг, под которым прятался Цзинь Лин. — А ты еще кто?              Цзинь Лин отпнул мешавшую ткань. Он все равно обнаружен, так что вещи вокруг будут только путаться под ногами. Ощущения подсказывали, что от этого человека не скрыться — его в любом случае почувствовали бы.              Цзинь Лин иногда представлял себе встречу с ужасным Старейшиной Илина. В большинстве случаев он мужественно сражался с воскресшим повелителем мертвой армии. В других умело изобразивший собственную гибель живой Вэй Усянь убивал его, отправляя на встречу с матерью и отцом.              Но точно Цзинь Лин не ждал закатывания глаз и фразы: «Никакого спасенья! Я уже умер, чего еще от меня надо?» Он неловко переступил. Старейшина Илина вел себя странно. А призраки могут сходить с ума? Или он и при жизни был нездоров на голову?              Тут призрак увидел Суйбянь и выгнул бровь. Цзинь Лин бы не удивился, если бы тот разозлился от вида собственного меча в чужих руках. Но Старейшина Илина спокойно смотрел на мальчишку перед собой, наклонив голову, и ждал ответа.              Безопасно ли говорить настоящее имя? В конце концов, Вэй Усянь убил обоих его родителей. Вдруг он захочет завершить убийство всей семьи? Но золотая одежда и киноварная точка на лбу сказали все сами.              — Ты сын шицзе? — широко распахнув глаза, хрипло спросил Вэй Усянь. Цзинь Лин опешил от неожиданной робости в его голосе. И почему-то кивнул, видимо, от страха и замешательства вместе взятых. — Цзинь Жулань?              — Не зови меня так! — выкрикнул он, окончательно осмелев из-за странного поведения Вэй Усяня. У него не было права звать Цзинь Лина по имени. Тот пожал плечами.              — Тогда как к вам обращаться, юный господин Цзинь? — Словно подчеркивая, что вежливость — это всего лишь видимость, Старейшина Илина развязно уселся на железный стол, закинул ногу на ногу и скрестил руки.              — Так и обращайся, — фыркнул Цзинь Лин. В мыслях возник младший дядя, часто убеждавший вести себя вежливее и избегать конфликтов там, где они не нужны. А ссориться в запертой комнате со Старейшиной Илина да еще в компании с трупом — далеко не лучшая идея. Он тоже перекрестил руки на груди и представился: — Цзинь Лин.              — Хорошо, А-Лин, — Вэй Усянь отчего-то развеселился. — А я...              — Знаю я, как тебя зовут! — Цзинь Лин поправился, испугавшись, что перебил известного на всю Поднебесную злодея. — В смысле, все знают.              Вэй Усянь кривовато улыбнулся. Неизвестно, простил он грубость или же не заметил.              — Так где мы? — Ухмылка превратилась в настоящее поддразнивание. — И для чего ты меня призвал? Кому-то отомстить? У молодого господина отобрали воздушного змея, и он призвал злобный дух наказать обидчиков?              — Да нужен ты кому-то! — Вэй Усянь поджал губы, но вихри темной энергии продолжили размеренно кружиться вокруг его ног, и Цзинь Лин осмелел. Неизвестно, что в голове у этого Старейшины, и хорошо ли он помнит прошлую жизнь. Пока Цзинь Лин не чувствовал смертельной угрозы. В конце концов, он всего лишь призрак! Фея ловила таких десятками, а меч Суйхуа уничтожит любой бестелесный дух. Цзинь Лин очень хотел верить, что сумеет одолеть Старейшину Илина, если тот нападет на него.              Безопаснее было бы оставить призрака в сокровищнице и позвать на помощь заклинателей ордена. Но что если призрак увяжется за ним? В первую очередь у Цзинь Лина спросят, откуда злобный дух взялся? Все версии, которые он придумал, выглядели неубедительно. Кто-то непременно доложит Верховному заклинателю, и дядя догадается, что Цзинь Лин забрался в сокровищницу. Тогда ему не миновать смерти.              Из сокровищницы нужно убраться подальше, пока не пришел кто-то еще — решил Цзинь Лин. Если его увидят здесь, с призраком Старейшины Илина, оправдаться не удастся.              — Идем.              Он поманил призрака за собой и прошел через зеркало. Напоминать о трупе Цзинь Лин не стал. Мало ли, как Вэй Усянь решит от него избавиться. Не хотелось бы наблюдать, как ожившее тело топает следом, словно привязанное, или хоронит само себя на пионовом поле. А так заглянувший в сокровищницу дядя мог бы подумать, что мертвец пытался задержать появившегося Вэй Усяня и погиб в схватке. Суйбянь Цзинь Лин оставил на подставке с молчаливого разрешения владельца.              Вдвоем по темноте они незаметно прошли в комнаты Цзинь Лина. Прокравшись мимо слуг с факелами, Цзинь Лин очень удачно выяснил, что Вэй Усянь совершенно невидим для остальных. Он нагло прошел мимо заклинателей. Цзинь Лину даже показалось, он хотел сдернуть с них заколки — призрачные руки на миг потянулись вверх, но не тронули.              Запершись в спальне, Цзинь Лин вкратце рассказал, как оказался во дворце главы ордена. А также об отрубленной голове Чифэн-цзуня и изгнании Мо Сюаньюя. Он уже догадался, что заклинание, призвавшее Вэй Усяня, как-то связано с его собственными желаниями. Но самого Вэй Усяня куда больше заинтересовали попытки спрятаться от сообщника Цзинь Гуанъяо. Услышав детали про Суйбянь и колокольчик Цзян, Вэй Усянь простонал: «Почему меня? Я же не твой предок! Я тебе вообще не кровный родственник!»              Он предположил, что Цзинь Лин взывал к предкам о помощи. Тот фыркнул:              — Ты думаешь, я в восторге?!              Развалившийся на подушках для сидения Вэй Усянь помассировал точку между бровей.              — Едва ли ты несчастлив больше меня. Ты смотришь точь-в-точь как Цзян Чэн, прекрати!              Цзинь Лин отвернулся и намеренно положил меч Суйхуа рядом. Вэй Усянь равнодушно скользнул по нему взглядом. Зато остановился на серебряном колокольчике на поясе, разглядывая. Цзинь Лин одернул пояс, и клановое украшение скрылось в складках ткани.              Вэй Усянь пробурчал себе под нос: «Шицзе, это отвратительный выбор!».              Очевидно, он привык говорить сам с собой, никем не слышимый. Увидев удивление Цзинь Лина, Вэй Усянь кашлянул, постаравшись сделать вид, словно ничего не произошло. Он с энтузиазмом хлопнул руками по коленям:              — Но раз уж так случилось, давай разберемся вместе. Условие моего возвращения — убедиться, что тебе не свернут шею раньше времени. Так что чем быстрее ты окажешься в безопасности, тем скорее я покину этот мир, — Вэй Усянь растянул губы в улыбке, хотя в глазах она не отразилась. — Уверен, ты очень этого жаждешь.              Цзинь Лин поспешил кивнуть. Хотя на самом деле пожалел бы, рассейся Вэй Усянь прямо сейчас. Стоило первому страху улечься, как в глубине сердца разожглась злость. Цзинь Лину столько раз рассказывали о жутких деяниях Старейшины Илин, о смерти родителей, что он поражался, как не кинулся с мечом в первое же мгновение. Он уж точно не ожидал, что будет спокойно сидеть за столом с Вэй Усянем и делиться тревогами.              Вспомнив о причине, которая завела его в такое положение, Цзинь Лин невольно задумался. О Вэй Усяне он слышал в основном от посторонних людей. Единственный, кто действительно знал всю правду — старший дядя, Цзян Чэн. Который чаще отмалчивался, когда его спрашивали о бывшем брате. Стоило ли безоговорочно верить слухам? Если однажды люди уже ошиблись в отношении Мо Сюаньюя и Цзинь Гуанъяо, могли ли они солгать и еще в чем-то? Довести мысль до конца Цзинь Лин не успел, прерванный предложением Вэй Усяня:              — Я могу отвести тебя в Юньмэн. В Пристани Лотоса ты будешь под надежной защитой, — Он поморщился, запахивая плотнее одежду на груди, словно почувствовал внезапную прохладу.              «Нет!» — чуть не крикнул Цзинь Лин. Если старший дядя узнает, что он призвал (случайно) Вэй Усяня, то никто не поручится за его сохранность. В Юньмэне он может не опасаться Цзинь Гуанъяо. Зато придется бояться кое-кого похуже.              Вэй Усянь будто бы тоже не горел желанием встречаться с главой ордена Цзян и быстро отказался от плана. Он выбрался из-за стола и медленно опустился у окна. Было около середины ночи, и снаружи царила глухая темнота. Ее разбивала только пара огней у ворот, где тосковали адепты на посту.              Притихший призрак Старейшины Илина лениво вертел в руках кисточку от пояса, наблюдая, как руки чуть светятся в звездном свете. Сперва Цзинь Лин не замечал, а теперь разглядел его усталый вид. Вэй Усяня словно заставили проснуться раньше срока, разбудив в несусветную рань. Он вялым взглядом следил за мигающими огоньками.              Цзинь Лину захотелось его растормошить:              — Мы вернемся и спросим у Чифэн-цзуня, кто его убил. Если он достаточно зол на убийцу, то с удовольствием расскажет.              И он добился своего. Вэй Усянь резко обернулся с немым вопросом на лице. Цзинь Лин принялся убеждать, как ему важно знать о преступлениях младшего дяди. Вэй Усянь насмешливо выгнул бровь: «Да-да, так и вижу, спать не можешь, пока свой нос не сунешь во все щели». Но на уговоры поддался. Еще бы, ведь как он ни старался, ему не удалось скрыть пляшущее в серых глазах любопытство.              Раскрыть старую тайну звучало увлекательно, но куда больше Цзинь Лин хотел окончательно выяснить всю подноготную истории с Мо Сюаньюем. Что стояло за его поступками? Он сближался с Цзинь Лином ради своих целей или все-таки их неловкое и редкое общение было хоть отчасти искренним?              Цзинь Лин по-прежнему не считал бывшего адепта безвинной жертвой. Хотя трудно поспорить с, демоны ее раздери, мертвой головой в кабинете Верховного заклинателя! Но именно она могла бы ему подсказать: бывал ли когда-то Мо Сюаньюй в сокровищнице?                            Только вот в третий раз возвращаться Цзинь Лин не горел желанием. Как знать, единственный ли слуга присматривал за комнатой или нет? А вдруг тот заклинатель все-таки выжил и позвал подмогу? Впрочем, есть способ узнать и без его участия.              — Скажи, — позвал он, — ты сможешь пройти обратным путем через зеркало сам? Если я подожду во дворе, пока ты проверишь, нет ли там кого?              Вэй Усянь сделал вид, что серьезно задумался:              — Так как у меня нет физического тела, то могу. Так и быть.              Плечи в желтых одеждах расслабились. Цзинь Лин облегченно выдохнул:              — Тогда идем.              — Так скоро? — вдруг зажаловался Вэй Усянь, тяжко вздыхая. — Ты даже не предложил гостю вина и угощений. Что за ужасный хозяин!              — Хозяин Башни золотого цилиня все еще мой дядя, — Цзинь Лин фыркнул и пошел к дверям. — Если ты так хочешь от него угощений, я передам твою мольбу. Хотя он в Гусу, никто не помешает ему вернуться раньше.              Несмотря на поддразнивание Вэй Усяня, видеться с младшим дядей Цзинь Лин вовсе не планировал. Он собрал вещи. Наконец в мешочке цянькунь ощущалась успокаивающая тяжесть Суйхуа. Цзинь Лин совершил короткий набег на кухню и сгреб оставшуюся с ужина еду. Он сомневался, что духи могут есть обычную пищу, но сунул в рукав маленький сосуд с вином. А пока Вэй Усянь ушел в личный дворец Верховного заклинателя, Цзинь Лин привел с псарни Фею и усадил караулить неподалеку.              Услышав свист, подражающий то ли реву речных гулей, то ли чудовищным песням Ракшас — северным демонам пустынь, Цзинь Лин шепотом выругался и пролез в кабинет дяди.              Внутри тайной сокровищницы Вэй Усянь уже рассматривал талисманы, густо налепленные на голову Чифэн-цзуня. Под призрачными руками проявилась темно-красная сеть заклинаний, кругом расположившаяся возле части тела.              На лице Вэй Усяня читалось разочарование.              — Его энергия слишком сильная. Сними я хоть часть талисманов или долго пробудь здесь — она меня захватит. — Он спрятал руки в черных рукавах. Сейчас Цзинь Лин заметил, что ткань слегка просвечивает и дым, следующий за Вэй Усянем, стал слабее. Стало видно, как Вэй Усянь обхватил локти, скрестив руки. Так влияла близость к Не Минцзюэ? В комнате Цзинь Лина Вэй Усянь казался намного плотнее. — Чтобы его допросить, мне придется воспользоваться кем-то посторонним. Молодой господин Цзинь, ты умеешь использовать Сопереживание?              — Вот еще, — фыркнул тот, но довольно спокойно. Впускать в свое тело всяких посторонних духов — нет уж! — Из какого я, по-твоему, клана? Не припоминаю, чтобы у меня была фамилия Цзян.              Цзинь Лин тонко свистнул и присел в ожидании. Через некоторое время, когда Вэй Усянь уже измучился разглядывать оружие на полках, из-за зеркала донесся задорный «тяф». Просияв, Цзинь Лин отпер зеркало и запустил в сокровищницу... нечто.              Вэй Усянь, еще даже не поняв, что это за существо, взлетел вверх и распластался по потолку. Его лицо бы мертвецки побледнело, не будь он уже призраком.              — Что это? — изо всех сил держа себя в руках, спросил Вэй Усянь.              — Фея. Моя собака-оборотень, — Цзинь Лин потрепал ее по загривку, и она радостно свесила язык набок. Сверкнули длинные желтоватые клыки и Вэй Усянь стал почти прозрачен.              Цзинь Лин, не заметив этого, осторожно отлепил талисман от рта Чифэн-цзуня. Он вопросительно посмотрел на Фею. Та повернула голову, шевельнула ушами и чинно улеглась рядом с Цзинь Лином. Тот обнял ее рукой за шею и заглянул в умные собачьи глаза.              — Рассказывай, Не Минцзюэ, — велел Цзинь Лин. И вдруг перестал реагировать на мир вокруг. Сосредоточился на морде Феи и больше ничего не замечал. Набравшись храбрости, Вэй Усянь помахал у него перед носом, но трогать не решился — Фея злобно зарычала на попытку коснуться хозяина.              В ордене Цзинь умели пользоваться несколькими методами расспроса мертвецов. Мало кто знал язык Цинь, как заклинатели Гусу Лань, и редко когда решались впускать в свое тело призрака, как беспечно делали в Юньмэн Цзян. Зато адепты Ланьлин Цзинь давно научились работать вместе с собаками-оборотнями. Такие животные имели острые органы чувств, могли видеть духов и слышать умерших. Так задача заклинателя состояла в том, чтобы понять своего помощника, с которым обычно общался с детства.              Намного безопаснее, чем Сопереживание, но ненамного проще Призыва. Цзинь Лин не жаловался — Фея охотно слушалась, и тренировки с ней приносили массу удовольствия.              Фея легко почувствовала посмертную ярость Не Минцзюэ, и разобрать рычание мертвеца на грани обращения для нее не составило трудов. Как и доверчиво впустить в свое сознание хозяина. Цзинь Лин немного времени потратил, чтобы освоиться. Сознание молодой собаки, даже совершенствующейся, казалось тесным, но уже стало привычным. Его захватили ее ощущения. Острый нос чуял разнообразные запахи: знакомый запах Цзинь Лина, приятный и теплый; резкий смрад мертвечины в комнате и особенно от головы на полке, холодный и резкий от призрака. Уши тоже отвлекались на посторонние звуки во дворе и остальной части Дворца.              Цзинь Лин сосредоточился и направил внимание на Чифэн-цзуня. Фея стала проводником для общения между ними. Рассказ, полный ярости и злости о собственной смерти, Цзинь Лин хотя и выслушал, почти пропустил мимо. О том, что происходило в сокровищнице Не Минцзюэ едва мог рассказать: он ничего не видел и почти не слышал из-за печатей. Но кое-что сумел достать из памяти.              До Цзинь Лина через плотную пелену донеслись голоса двух людей. Одного он вспомнил сразу же. Мо Сюаньюй робко спрашивал: «Гуанъяо-шисюн точно сказал ждать его здесь?»              «Верховный заклинатель велел дожидаться в кабинете. Я лишь исполняю, что мне приказано, молодой господин Цзинь», — подобострастно отвечал смутно знакомый голос. Но Цзинь Лин не мог определить, кому он принадлежал. Только то, что уже когда-то слышал.              Кроме этого послышались более громкие шаги по каменному полу и пораженный выдох. «Я оставлю вас здесь», — прозвучал все тот же человек и ушел.              Какое-то время было тихо. Затем Мо Сюаньюй осторожно приблизился и едва касаясь, начал рассматривать помещение. Неизвестно сколько это заняло времени — у мертвецов на сей счет своеобразное понимание.              Последним Цзинь Лин выудил из произошедшего полный удивления голос старшего дяди: «Что ты здесь делаешь?» Какой-то предмет разбился. Возможно, он выскользнул из рук Мо Сюаньюя и упал на пол. Но после этого все стихло окончательно.              Больше из того дня Чифэн-цзунь не вспомнил. Он готов был поделиться другими разговорами, например, из того момента, как от него отделяли голову, но Цзинь Лин не дождался. Он покинул сознание Феи.              Его тело уткнулось в горячую шкуру собаки. Цзинь Лин постепенно пришел в себя и погладил ее меховую голову.              — Умница, — похвалил он. Фее досталось лакомство, которое она поймала в полете.              Цзинь Лин размял затекшую шею и пересказал, что узнал. Своим убийцей Чифэн-цзунь действительно назвал Ляньфан-цзуня, но так смутно описал условия смерти, что приходилось сомневаться в словах. К концу жизни его сознание затуманилось от искажения ци, а реальность путалась с галлюцинациями и бредом. Для Цзинь Лина такого доказательства было недостаточно.              Да и, в общем-то, не так его заботили дела давно минувших лет. В то время ему едва исполнилось пять, и даже если дядя убил несколько человек... есть преступления и похуже.              Зато со вторым вопросом получилось удачнее. Фея легко почуяла запах Мо Сюаньюя в комнате даже спустя столько дней. Приходилось верить в сказанное. Выходит, Мо Сюаньюй и вправду здесь бывал.              Стоило отослать Фею караулить павильон снаружи, Вэй Усянь стек темной дымкой на пол.              — Если разум твоего Мо Сюаньюя, — Цзинь Лин огрызнулся на «твоего», но Вэй Усянь продолжил, — еще тогда был нестабилен, то энергия Чифэн-цзуня легко могла на него повлиять. Например, заставить кинуться с ножом на Цзинь Гуанъяо. Или выйдя из сокровищницы, спустя несколько часов Мо Сюаньюй вдруг почувствовал страстное желание его задушить.              А увидев, как он кинулся на Верховного заклинателя, адепты, наслышанные о пристрастиях Мо Сюаньюя, могли неверно все истолковать. Цзинь Лин замер. Но дядя-то не мог ошибиться! Тяжело не распознать, с каким намерением на тебя кидается человек. Попытка убийства Верховного заклинателя каралась смертью. Учитывая, что они братья по отцу, старейшины настаивали бы минимум на четвертовании. Но дядя обвинил Мо Сюаньюя именно в склонении к мужеложеству.              От новостей легче не становилось. Цзинь Лин поправил волосы, растрепал челку и снова поправил. Он уже не знал, во что верить. Раньше он спрашивал у Мо Сюаньюя, «набросился» ли он на дядю. Оказалось, нужно было задавать вопрос точнее.              И все-таки Цзинь Лину стало легче дышать. Необходимость думать о Мо Сюаньюе как о том, кто силой хотел овладеть кровным братом... приносила сильное беспокойство. Он словно носил на груди грязное пятно и никак не мог его смыть. Но только избавившись от него, Цзинь Лин понял, что это за чувство.              Ему противно было так скверно думать о друге.              Цзинь Лин вытер вспотевшие ладони о ханьфу. Да ну, что за глупости лезут в голову? Разве они часто виделись или тесно общались? Вовсе нет. Так что и нечего называть громкими словами обычное приятельство двух чужих ордену людей, несмотря на полное право находиться в Башне золотого цилиня.              Но случилось ли это с Мо Сюаньюем неосторожности? Кто-то мог специально показать ему голову Не Минцзюэ?              Если опустить момент, как этот некто пробрался в сокровищницу, то... Запросто. Недоброжелателей у ордена Цзинь и лично у Гуанъяо хватало. А опозорить его или выставить на свет неприглядную тайну желающих как мошкары у пруда.              — Мы можем забрать голову? — поднял взгляд Цзинь Лин. Вэй Усянь скривился в досаде и развел руками.              — Нам нечем ее удержать. Едва мы заберем голову из контура печати, как она придет в буйство. И кинется на тебя, как на кровного родственника убийцы. Я мог бы войти в твое тело и сыграть успокаивающую мелодию, но это бесполезно — ее разъярит кровь Цзинь.              — Тогда что? Оставить всё как есть? — к удивлению Цзинь Лина, Вэй Ин кивнул.              — Да. Сейчас оставь и голову, и мой меч в сокровищнице. Забрать Суйбянь — все равно что крупно написать: «Здесь воскрес Старейшина Илина». А моя душа привязана вовсе не к мечу, а к тебе. Пес-оборотень сумеет найти голову на любом расстоянии, куда бы ее не спрятали. А могли бы уничтожить — давно бы сделали. — Он уткнулся подбородком в ладони, сложенные на коленях, и вздохнул. — Все-таки нам придется отправиться в Пристань Лотоса. Поговори с Цзян Чэном. Заберите Мо Сюаньюя, спросите Не Хуайсан-сюна, знает ли он, в каком состоянии тело его брата. И только тогда, с их защитой, ты можешь что-то предпринимать.              Хотя советы и звучали разумно, Цзинь Лин просто из досады отметил:              — Не похоже на наставления того, кто выступил против всех орденов. Не думал, что ты такой предусмотрительный.              К его удивлению, Вэй Усянь улыбнулся.              — Хотел бы я, чтобы кто-то тогда был рядом со мной и сказал, что мне делать.              Цзинь Лин оглянулся на него. Вэй Усянь на миг показался взрослым и опытным заклинателем, за плечами которого остались многие годы. Словно он избродил уже все дороги, которые только предстояло пройти Цзинь Лину.              Приятное впечатление тут же исчезло, едва Вэй Усянь увидел терпеливо сидящую возле стены Фею. Цзинь Лин выругался: «Ты же уже мертв! Как ты вообще можешь еще чего-то бояться?! Тем более, какой-то собаки?» Но так и не смог совладать с паникой Вэй Усяня. Пришлось послать Фею вперед. Только когда ее хвост и уши скрылись в кустарниках, несчастный старейшина взбодрился.              — Постараемся уйти незамеченными. Думаю, я смогу сделать нас обоих неви... Эй!              Цзинь Лин дернул его за рукав и потащил за собой. Выйдя из сокровищницы, Вэй Усянь стал намного плотнее и ощущался примерно как воздушная ткань вроде тонкого шелка. Схватить его оказалось возможно.              Конечно, Цзинь Лин не на шутку заинтересовался способностями призрака, но не растрачивать же их на такие пустяки? Выбраться из Башни золотого цилиня так, чтобы никто не узнал? Какая глупость, Цзинь Лин сбегал из ордена, когда ему еще не исполнилось и семи лет!              Обойдя широким кругом дворцы на северной стороне, он подобрался к небольшой бытовой пристройке. Там держали садовые инструменты, сачки для чистки пруда и прочий хлам. Со стены за пристройкой подмигивал лукавый феникс, цепко держа в когтях двух рыбешек. Морду птице нарисовали слишком уж жуткую, Цзинь Лин подозревал, поэтому ее и спрятали за домиком. Зато если не быть брезгливым, феникс мог расщедриться.              Вообще-то Цзинь Лин никогда не видел, чтобы фениксов изображали мужского пола. Все-таки традиционный женский символ. Но конкретно этот по шутке художника обладал внушительным кадыком. А в распахнутом клюве вместо языка один хитрец задолго до Цзинь Лина приляпал талисман. Стоило его сорвать, как показывался проход у самой земли.              Когда Цзинь Лин был младше, пролезать выходило легче. Теперь приходилось ползти на коленях, пачкать белые штаны и светло-желтые одежды. Вэй Усянь очень хотел что-то сказать. Цзинь Лин затылком чувствовал прожигающий взгляд.              — Одно слово, хоть одно — и я расскажу дяде Цзяну, как тебя вызвать, — поклялся Цзинь Лин. — Он с ума сойдет от радости.              Вылезя из потайного прохода с наружной стороны стены, он отряхнулся. Вэй Усянь легко прошел сквозь стену, потом обернулся, потыкал кладку пальцем — тот уперся в красные кирпичи, соскреб ногтем краску — и задумался. А затем призрак вдруг ударил стену кулаком, но вместо столкновения с кладкой пролетел внутрь. В глазах Вэй Усяня заблестело шальное любопытство.              Цзинь Лин почувствовал непреодолимое желание уткнуться лбом в ладонь. И это изверг, державший в страхе всю Поднебесную? Серьезно?