Синеволосый черноглазый бог

Проснувшись, я заметил, что Мёрдок странно спит. Подушку он держал не под головой, а обнимал руками и ногами, словно подсознательно нуждался в том, кого мог так же обнимать. Как бы мило эта сцена ни выглядела, но если бы он продолжил так спать, то проснулся бы с болью в шее. Решив исправить это, я начал попытки вернуть подушку на её законное место, под щёку Мёрдока. Когда, наконец, у меня это получилось, Мёрдок, будучи ещё во сне, спутал меня с подушкой и прижал к себе. Я уперся лицом в его грудь, чувствуя его каждым сантиметром своего тела. Я попытался выбраться из ловушки, но его объятия были сильнее меня. Сдавшись, я упёрся носом в его слегка покрытую волосами грудь и уснул. — Хм-м, — призванным привлечь внимание кашлем разбудил меня Мёрдок. — Немного не правильно приставать к людям с обнимашками, когда они в нетрезвом состоянии, — вроде в шутку прочитал мне нотацию Мёрдок. — Ты сам меня обнял, — начал оправдываться я, перекатываясь на свою половину кровати. — Ладно, 2-D. Я не осуждаю, — наклонившись за бутылкой Шато Ом’Саж, сказал Мёрдок. — Лучше объясни это, — показывая на украденную бутылку, сказал я. — В смысле? — Ладно, почему ты украл бутылку, вчера ты объяснил, но у кого? И главное, зачем надо было красть ещё и бокал? — У престарелой пары, которым я помогал волонтёрством. Алкоголь им уже вредно принимать, вот я и решил их от него освободить. «Он обворовал стариков», — от этих мыслей мне стало страшно стыдно, словно это не он украл, а я. От чувства совести я спрятался под одеялом, свернувшись в клубок. — Ты меня слушаешь? — стягивая с моей головы одеяло, спросил Мёрдок. — А бокал я украл, так как с горла невозможно прочувствовать аромат вина. А ты знаешь, как влияет запах на вкус. — Мёрдок, нам пизда? — с отчаянием спросил я. — Они даже не заметят пропажи. Я заменил бутылки аналогами. Он был прав. Те старики вскоре умерли, возможно даже отравившись тем вином, что Мёрдок купил на заправке. А те бутылки с этикетками от Шато Ом’Саж можно и сейчас встретить в национальном музее, но, скорее всего, история про музей — это очередная байка Мёрдока, которую он мне рассказал в шутку. На репетицию новой песни, которой мы никак не могли придумать названия, Делл зачем-то притащил книгу. На вопрос: «какого черта?», он ответил, что его мать купила по купону книгу «Как написать хитовую композицию» и подарила ему в надежде, что пригодится. Свою часть песни, в которой он читал рэп, он отредактировал, сверяясь с этой самой книгой. Возможно затем, чтобы быть уверенным, что его «великое возвращение» точно удастся. Мёрдок, ругаясь, редактировал мою часть песни. А чего он хотел, если я почти вслепую писал текст? Он убрал буквально всё, и мне оставалось исполнять лишь припев, что меня, если честно, расстроило. Следующие композиции в альбоме он мне не доверит, а напишет сам. Наступил день прослушивания в студии Feel Good inc., которая находилась в том же бедном районе Лондона. Похоже, музыкальная индустрия делила с нами социальный класс, а иначе нам бы пришлось тащиться в аристократичный Вест-Энд. Рассел опаздывал. Записывать без ударных было нельзя, они заводят ритм, благодаря чему группа работает слаженнее. Хороший ритм — хорошая песня. — Извините, — попросил прощения наконец-то прибежавший Рассел. — Клиенту пришлось тащить «снег» аж до другого конца города. — Снег? — задался вопросом Филип Гудшир, продюсер, работающий в студии. Ответом стало лишь неловкое молчание, которое мы все дружно хранили. — Проехали, — устав ждать, произнёс Филип. — Лучше поговорим о тексте. Сказав это, мистер Гудшир начал зачитывать песню, сухо произнося слова: — «Я несчастлив, но рад солнцу в сумке. Я бесполезен, но ненадолго». Мне кажется, или это похоже на пропаганду наркотиков? Тут я было уже хотел сказать, что истинный смысл потерялся после массивной редактуры, и объяснить, что я по-настоящему имел в виду, но слово взял Мёрдок. — Видите ли. Это отсылка на фильм Клинта Иствуда «Хороший, плохой, мёртвый», где в конце главный герой уходит в закат с золотом в сумке, то есть «солнцем». Не знаю, каким надо быть идиотом, чтобы, услышав песню, поверить этой наглой лжи. Но, похоже, Филип Гудшир был из таких людей. — А как называется эта песня? — не найдя названия на листе, что мы ему дали, спросил Гудшир. — Клинт Иствуд, — ответил Мёрдок, наверное, чтобы убедить мистера Гудшира окончательно. Записав песню, мы начали писать наш первый альбом. Осмысленный текст не выходил, и тогда мы писали композиции ради того, чтобы поиграть с жанрами. Смешали рэп с роком, а потом ту смесь, что получилась, с фанком и так далее. Было весело так играться с музыкой. Конечно, очень много привнесли Рассел и Делл, благодаря которым и пришла идея связывать рок и рэп. Тогда и появилась традиция нашей группы выступать в коллаборациях с другими артистами. Ни один следующий альбом не будет написан только нами, в них огромное участие будут принимать друзья и коллеги по музыкальному цеху. Однажды Рассел и Делл не пришли на запись песни. Я отправился к Расселу, чтобы узнать, в чём дело. Войдя в его комнату, я услышал знакомый голос диктора по телевизору. «Рэпер Делл был застрелен при попытке сопротивления аресту, когда в его доме были найдены запасы кокаина», — доносилось с экрана. Рассел пустым взглядом пилил собственное отражение в окне. Он никогда не простит себе смерть Делла. И каждую ночь Расселу будет являться призрак его мёртвого друга. Подойдя к Расселу, я в утешающем жесте обнял его, тут Рассел не выдержал и начал плакать, а я следом за ним. Сразу после новости о смерти Делла рассказали, что песня «Клинт Иствуд», которую мы опубликовали в качестве затравки до первого альбома, взорвала чарты даже в Америке. Но мы с Расселом не могли радоваться в этот момент, хоть даже и не смели мечтать об американском рынке. В альбоме должно было выйти двадцать треков, но с Деллом мы успели записать только пятнадцать. На похоронах Делла была лишь наша группа, а священником выступил Мёрдок, так как, будучи сатанистом, он отказался хоронить нашего общего друга на христианском кладбище и поэтому решил сам провести церемонию похорон. Речь решил взять на себя Рассел, выйдя с листом перед нами. — Я не мастер говорить, но ради Делла постараюсь, — Рассел, пытаясь читать с листа, быстро понял, что в такой ситуации стоит говорить от сердца и, скомкав, выбросил лист с речью в сторону. — Последние слова Делла были «Расс, ты заметил, что в твоей шайке у всех морды, как у обезьян? Натуральные гориллы». Он это сказал, будучи под коксом, так что сравнение спорное. Но смотря на нас сейчас, я понимаю — он был чертовски прав! Я понятия не имею, что Расс хотел сказать этим, но я от всей души аплодировал ему, украдкой вытирая с лица слёзы. «Gorillaz» стало нашим общим именем и названием первого альбома в память о друге.