Синеволосый черноглазый бог

Одни похороны следовали за другими. Почти сразу же после того, как мы группой предали земле тело Делла, от родителей пришло приглашение на похороны дедушки. Я сразу почувствовал разницу между настоящим прощанием с другом и бессмысленной церемонией, которую надо провести только ради приличия. Отец был прав в том, что не хотел устраивать похороны деда. Я даже пожалел о том, что заставил папу передумать. И ради чего? На похороны пришла куча родственников, которых не знали даже мои родители. — Ричард, остановись, — донёсся голос мамы. Она, придерживая руку папы с бокалом вина, буравила его неодобрительным взглядом. — Рейчел, ты же сама говорила, что один бокал красного в день будет даже полезен, — отшучивался папа. — Один бокал в день, а не шесть. — Извини, что я не могу терпеть вида этих стервятников трезвым, — шёпотом, чтобы его не услышали те, о ком он говорил, сказал отец. Тут я вклинился в разговор: — Кстати, а почему их пришло так много? Пап, ты же сказал, что деда все ненавидели. — Они пришли не ради Мистера Тусспота, а ради городской ярмарки «Тусспот» и родового поместья. — Они надеются на наследство, — подытожила за своим мужем моя мать. — Вы же не потеряете дом? — с настороженной интонацией в голосе спросил я. — Нет, конечно, — успокоила меня мама. — А вот семейных денег они точно оттяпают, — нервничал и негодовал отец. Вы же знаете, откуда у книжной Стервеллы Де Виль было так много денег? Учитывая, что она сама не работала? Если нет, то я вам расскажу. Дело в семейных деньгах — капитале, который накапливается несколькими поколениями семьи, в итоге образуя просто огромную сумму. За эти деньги и переживал мой отец. — Насчёт денег можете не беспокоиться, — сказал я родителям. — То есть? — уточнил услышанное отец. — Наш с группой альбом вошёл в чарты Америки, и мы были даже номинированы на Mercury Prizes. — За лучшую группу года? — впервые за день улыбнулся папа. — Mercury Prizes — это исключительно британская награда, но, в общем, да. — Я так горд за тебя, сын, — прослезившись, отец положил руку мне на плечо. — Знаешь, сейчас мне вспомнились слова моего отца, когда я ему рассказал, что хочу стать музыкантом. Я, конечно, тебе их не скажу, так как не хочу портить настроения. А скажу следующее… Не трать здесь время на эту бессмысленную церемонию. Беги к себе домой и твори, — произнёс папа речь, которую, наверное, всю жизнь мечтал услышать от своего отца. — Спасибо, пап. — Стюарт, ты уже уходишь? — остановила меня вопросом мама. — Со здоровьем у тебя всё хорошо? Мне хотелось сказать «да, всё в порядке», но зудящие вены не давали о себе забыть. — Мама, у тебя есть морфин? Получив гонорар, мы группой раскошелились на двухэтажный коттедж с чердаком. Теперь, наверное, нас троих можно было назвать богатыми. По дороге в этот коттедж меня остановила банда второклашек. — До магазина проводишь? — уже прокуренным к своим восьми годам голосом спросила меня девочка. — Зачем? — проходя сквозь толпу малолетних, с издёвкой ответил я вопросом на вопрос. — Чтобы купить вам пиво и сигарет? — уже отойдя от магазина в сторону дома, продолжил я задавать вопросы, на которые не ожидал ответов. — Пиво не пьём, а сигареты горкой лежат у каждой урны, — не по возрасту серьёзно ответила та девочка. — Купи нам хотя бы банку тушёнки. Пожалуйста. Услышав это, я остановился. У меня не получилось пройти мимо. Я вернулся к этой банде второклашек с двумя полными пакетами еды и передал их этой девочке. Дети из полноценных семей в это время жалуются на гороховую кашу, а эти клянчат еду рядом с 7-Eleven. — Из какого детдома вы все? — Если ты начнёшь разбираться, то одного из нас могут наказать, — поровну раздавая между своими соратниками еду, ответила девочка. — А я не могу этого позволить. Эта девочка была с азиатской внешностью. Я слышал истории про то, как богатые европейские семьи берут детей из Китая и Японии, а затем бросают их здесь, когда устают играть в родителей. — Соринка в глаз попала? — заметив, что я прослезился, отшутилась она. — Да, — с натянутой грустной улыбкой и глазами на мокром месте ответил я. — Ладно, пошли, — приказала она своей банде. — А Вам моё большое спасибо, — сказала она на прощание. Я не мог прийти домой и спокойно уснуть, зная, что они так живут. Достав свой кнопочный мобильник, я начал наводить справки. Спустя время и неудавшиеся попытки поиска, я-таки нашёл нужный мне детдом. Спустя пару-тройку кварталов я дошёл до детского дома при католическом агентстве по усыновлению. Директором этого заведения был святой отец Сирил, разъезжающий на Maybach. Такие авто в основном принадлежат топовым менеджерам из British Petroleum, а значит, что эти машины в принципе невозможно приобрести честным путём. Войдя в детский дом, я сразу приметил, как же всё здесь бедно. Обшарпанные стены, грязь. Пройдя сквозь коридоры, чьи стены и пол были окрашены безжизненно серым, я вошёл в кабинет директора, который был словно вырван из другого мира. Стены золотым отблеском ударили мне по глазам, пришлось и в помещении надеть солнцезащитные очки. За дорогим кожаным креслом, на стене, висело распятие, с него Иисус грустным взором оглядывал пестрящий роскошью кабинет. Спустя бессмысленные приветствия, типичные вопросы и столь же надоевшие ответы, беседа наконец перешла к делу. — Значит, вы интересуетесь Нудо Ру Кейзо, — передавая мне её досье, сказал отец Сирил. Она была родом из Осаки. Я оказался прав. Её забрал из Японии один лорд, привёз её в Лондон, а когда она ему надоела, выбросил сюда, как собаку в питомник. Директор Сирил тут же начал рассказывать мне о всевозможных сложностях удочерения, о том, сколько социальных служб придется пройти и сколько времени потерять, а затем сказал, что может всё обустроить значительно проще и, закончив речь, характерно потёр большой палец об указательный и средний, как делают официанты, когда просят чаевых. «Значит, он ещё и взяточник?» — подумал я в тот момент. То есть помимо того, что он ворует из бюджета детдома, так он ещё и так «подрабатывает». Оформив опекунство на Нудо Ру Кейзо, я привёл её в наш двухэтажный коттедж. Перетаскивая её багаж, я остановился у двери, чтобы передохнуть. — Зачем ты меня забрал? — со злым негодованием спросила меня Нудо. — Они без меня не смогут. Верни меня в детдом, — спокойно, без истерик, твёрдо произнесла она. — Ваша банда не смогла бы клянчить еду вечно. Но не беспокойся за них. Я выбил себе интервью в Daily Mail и там расскажу об отце Сириле. Органы без труда найдут его серые доходы и посадят за госрастрату. А твоих друзей отправят в нормальные детдома, где они больше никогда не будут голодать. — Ты разве можешь быть в этом уверен? — Да. Когда ты популярный певец, тебя многие слушают. Благодаря интервью я привлеку внимание общественности к этой проблеме, и начнутся массивные проверки детских домов. — Надеюсь, ты прав, — войдя в коттедж, сказала Нудо. — Хороший настрой, Нудо Ру, — на эти слова она отреагировала повертев головой, словно в жесте отрицания. — Не зови меня так, — эта фраза мне напомнило тот момент, когда Мёрдок придумал мой никнейм. От ностальгии моё лицо просияло улыбкой. — А как мне называть тебя? — на мой вопрос она ответила, пожимая плечами. — Как насчёт Нудл (Лапша)? — предложил я и впервые увидел улыбку на её лице. — Серьёзно? — почти смеясь, ответила она. — Мне нравится.