Синеволосый черноглазый бог

— Прямо как в наркопритоне, — это были первые слова Нудл о месте, которое мы оба впоследствии назовём своим домом. — Не, — протянул я, вспоминая своё прошлое жилище, значительно больше напоминавшее пристанище тех, кому хочется сбежать от болезненной реальности, — тут немножко чище, чем в притоне. — Ты про эти почерневшие сухостойные доски и китайские выцветшие обои? — Для детдомовца у тебя довольно завышенные критерии. И знаний больше, чем я ожидал у второклассницы. — Я четыре года жила в семье аристократов, — напомнила она мне о том, как попала сюда из Японии. — Когда мне было пять, они уже решили, кем мне быть. И судя по всем этим занятиям, которые они на меня навешивали, они хотели, чтобы я стала дизайнером-скрипачкой со знанием трёх языков, — тут она выдохнула, словно вновь почувствовала тяжесть бесконечной учёбы. — А потом начался балет. Тут мне захотелось сматериться от возмущения, но я остановил себя, вспомнив, что Нудл ещё ребёнок, хоть и все эти слова ей уже и были известны. Когда она сняла верхнюю одежду, я увидел, какая же она тощая. — Кушать хочешь? — спросил я этот маленький суповой набор. Холодильник, прилагающийся бесплатным приложением к дому, был пустым. Пришлось звонить в доставку еды — пиццы. Для Нудл я выбрал неаполитанскую, ту самую, что была разрекламирована в бестселлере «Ешь, молись, люби». Заказ же себе значительно затянулся, потому что из вегетарианского приходилось выбирать лишь между пиццей с ананасами и… — Фу, брокколи, — не одобрила мой выбор Нудл. — Поверь мне. Это меньшее из зол, — закрыв ладонью телефон, ответил я ей, а затем вновь обратился к доставке. — И без сыра, пожалуйста, — на это Нудл тоже отреагировала осуждением. — 2-D, пицца без сыра? Да ты извращенец. — Буддизм запрещает есть животную пищу — это считается насилием над животными, — пояснил я. — На фиг такие религии! А почему буддизм? — её возмущённый тон сменился на любопытный. — Пол Маккартни, — в двух словах ответил я, но затем решил пояснить. — Какое-то время я следил за жизнью и творчеством бас-гитариста Beatles и в итоге заразился его взглядами, полными стремления увидеть мир без насилия. — Ладно, — развела она руками. — Твоя жизнь — твоя пицца без сыра. — Вернее хлеб, — сыронизировал я. — Где туалет? — встав из-за стола, спросила меня Нудл, а я в ответ показал в необходимую ей сторону. Пока её не было, до кухни донёсся скрип двери. Нет, не входной. Так протяжно скрипела только дверь комнаты Мёрдока. — 2-D, пиво кончилось, — на этот раз ныла не дверь. — И? — спросил я у подходящего ко мне Мёрдока. — Ты не мог бы сгонять в магазин? Тут я было хотел наотрез отказаться, сказать: «У тебя у самого ноги есть, а с моим зрением меня на каждом переходе может сбить машина!», но неожиданно для меня, его рука нежно легла на моё плечо. — Пожалуйста, — попросил меня он. Мне было сложно отказать Мёрдоку, когда он меня касался. Это непросто объяснить, но меня словно гипнотизировало. — Какое пиво купить? — капитулировал я. — «Paulaner Hefe-Weißbier», — для меня эти слова звучали как брань на немецком, но я уже начал их про себя повторять, чтобы продублировать продавцу, но мою зубрёжку вдруг прервал ошарашенный крик Мёрдока. — Что здесь делает ребёнок? — похоже, Нудл вернулась из ванной. — Прости. Мне надо было тебе об этом сказать, но всё произошло так спонтанно, — искренне извинился я, однако, похоже, меня тогда никто не слушал. — Пошла вон! — Нет, Мёрдок! Она останется здесь. — То есть это ты её притащил сюда? — риторически спросил он. Я объяснил ему ситуацию: то, как встретил Нудл и то, что не мог пройти мимо, — но, похоже, это не изменило его точки зрения. — Ты же понимаешь, что мы не сможем с ней возиться во время концертов и турне? И мы в принципе не можем быть родителями, 2-D. — Я всё понимаю, но… — не дослушав меня, Мёрдок решил прибегнуть к своему главному оружию. — Сделай это ради меня, — он приобнял меня руками за шею, и я вновь почувствовал, как трудно становится противостоять. И на какую-то секунду я даже решил отступить и в этом вопросе. — Нет! Я не выкину её на улицу! — убрав руки Мёрдока, поставил я точку в этом споре. — Ладно, — отступил он, наверное, решив, что со временем моё мнение изменится, а затем направился в сторону выхода. — Ты куда? — спросил я, не понимая. — За пивом, — хлопнув входной дверью, ответил Мёрдок, затем наехав попавшему ему на пути доставщику еды. — О! Пицца приехала, — уведомила меня Нудл. Грустно видеть то, как спокойно она пропустила мимо внимания эту ссору, словно ей не впервой притворяться, что всё в порядке, когда в семье разлад. — Надо разбудить Рассела, а то неправильно получится, если начнём есть без него, — направляясь на второй этаж коттеджа, сказал я. Войдя в комнату Расса, я чуть не упал, наступив на бутылку, поскользнувшись, словно на банановой кожуре, но, схватившись за дверной косяк, смог устоять. По комнате было много таких валяющихся бутылок. Рассел после смерти Делла какое-то время притворялся, что всё в порядке, но затем ушёл в запой. В комнате стоял терпкий, забродивший запах полыни. Похоже, Мёрдок подарил Расселу абсент, ведь сам он вряд ли бы стал так заморачиваться с выбором алкоголя. Учитывая, сколько было вокруг выпитого, то я забеспокоился за здоровье Расселла. Приблизившись, я заметил, что он не дышал. Пульс не считывался по сонной артерии. — Расс, проснись! Но он не реагировал на мой крик. Я стал судорожно вспоминать, что надо делать в такой ситуации. «Нужна искусственная вентиляция легких и непрямой массаж сердца», — всплыло в моём сознании то, что так тщательно вбивалось в школе. Положив Расса на пол, подперев его шею бутылкой, я начал делать искусственное дыхание, чередуя его с непрямым массажем сердца. Послышались шаги с первого этажа. — Ты меня звал? — спросила Нудл, похоже, услышавшая то, как я пытался разбудить Рассела. — Нудл, бегом звони в скорую помощь. — 999? — уточнила она номер. — Да! — от нервов я сорвался на крик. Ещё минут шесть я оказывал первую помощь, пока вдруг Рассел не очнулся. Он жадно начал вдыхать воздух. Но вместо того, чтобы обрадоваться тому, что Расс жив, я начал на него откровенно злиться. — Какого чёрта надо так много пить? Он не был в силах ответить и просто лёг на пол, уставившись в потолок. Выбросив все эти бутылки, я остался в комнате Расса, следя за тем, чтобы он снова себя не убил. Когда скорая наконец приехала, они его осмотрели. Нудл решила угостить медработников пиццей за ложный вызов, но они поспешили уйти. — Знаешь, зачем я так напился? — спустя около часа после того, как пережил свою клиническую смерть, спросил он меня. — Я захотел убить себя, так же, как убивал на протяжение всех этих лет Делла. — Тебе были нужны деньги, — начал я оправдывать его перед ним самим же. — Ценой друга? — с этим я не мог поспорить. — Ладно. Ты совершил ошибку. Очень серьёзную ошибку. Но готов поспорить, что Делл не хотел бы, чтобы и ты умер. — Ты уверен? Я видел его там. По ту сторону смерти. И Делл не выглядел, как тот, кто мог простить меня. Я не знал, что на это ответить, но решил показать ему, что не брошу его в такой ситуации: — Если ты опять сделаешь подобный финт ушами, то я опять тебя спасу и буду делать это до тех пор, пока ты снова не полюбишь жизнь! — Как скажешь, — с полуулыбкой ответил Рассел. Похоже, его немного повеселила моя речь, хоть и произнёс я её всерьёз. У Расса появилось неприятие к кокаину, он даже развеял по ветру весь свой товар, что странно. Прошлый Рассел бы побежал за «заснеженным» ветром и стал бы собирать кокс, смешавшийся с землёй, в карманы, в надежде кому-нибудь его продать. А нынешний Рассел без жалости выкинул, возможно, очень крупный заработок.