Синеволосый черноглазый бог

Тогда, после смерти Делла, конфликта с Мёрдоком и попытки самоубийства Рассела — я был морально сломлен. Накатывали приступы плача, хоть конкретных причин для слёз не было, кроме сильной подавленности. Но были и хорошие новости. В последнее время ломка была слабой, её уже можно было терпеть. Я наконец-то мог раз и навсегда покончить с зависимостью, если бы ещё немного продержался без дозы. Но без морфина мир начинала заполонять боль, слишком сильная, чтобы я смог с ней справится. «Что если у Рассела будет ещё одна попытка самоубийства? Или кто поможет Нудл, если я не смогу? Мне необходимо прийти в форму ради них» — об этом я думал, когда закатав рукав, приготовился вонзить в руку шприц с морфином. В этот раз я переборщил с дозировкой. После того, как кровь разнесла по венам вещество, с моих глаз словно спала алая пелена. В кои-то веки, я чётким взглядом оглядел себя в отражении. Из зеркала на меня смотрели два голубых глаза, не две чёрные бездны, что преследовали меня в каждой отражающей поверхности, а те глаза, что я называл своими, когда ещё работал кассиром в Органном Эмпориуме. От увиденного на лице засияла улыбка. Не сразу, но я заметил, что в отражении у меня были все зубы, словно я не потерял два передних после «360». Я провёл языком по верхнему ряду зубов, но именно на том месте, где в отражении были вернувшиеся с той злополучной ночи два передних зуба, язык нащупал голые десны. Похоже, глаза лгали мне. Когда я начал осознавать правду, отражение задрожало. На меня смотрели то чёрные провалы из красного дыма, то голубые глаза, и они сменяли друг друга поочерёдно в безумном, постоянно ускоряющемся темпе. Я попятился от зеркала. Отражение, покинув посеребрённое стекло, последовало за мной и начало приближаться. — Хватит! — крикнул я, закрывая ладонями лицо, чтобы спрятаться в темноте от галлюцинаций. — Я только хотел избежать боли! — повторял я снова и снова, в надежде, что это оправдание спасёт меня от кошмаров наяву. Из темноты меня выбил странный дискомфорт в области правого глаза, встряска и крик. Судя по всему, меня пробудил удар кулаком. — Слабоумный, ты себя убить решил? 2-D, ты в порядке? — Это был голос Мёрдока, он, как и отражение, сменялся с одного на другой. Тембр оставался прежним, но сами фразы и тон разнились. — Только я имею право убить тебя! Не пугай меня так! — похоже, мои галлюцинации были ещё и слуховыми. Но, что из этого правда, а что ложь, которой отравленный разум защищал меня от болезненной реальности? Тьма заволокла сознание. Наверное, так выглядит мир смерти. Абсолютная пустота, в которой нет места свету. Ни радости, ни печали, а исключительно ничто, одновременно окружавшее меня и при этом бывшее мной. Уши заложило. Лёгкие начали заполняться водой. Сердце бешено забилось. Разум вмиг прояснился. Глаза открылись. Я, откашливая воду, всплыл, держась за акриловые края ванны, через которые выливалась вода. Инстинкт самосохранения ненадолго отрезвил меня. — Не забудь вытереть полы, — отступая от воды, волной расходящейся по кафелю, сказал Мёрдок. Потяжелевшая от влаги одежда потянула меня на дно ванны. Облокотившись спиной об акриловую стенку, я приходил в себя, откашливая воду из легких. Застряв взглядом на потолке, я заметил, что заволочённое дымкой зрение вернулось. «И где мне теперь искать половую тряпку?» — спросил я сам себя, оглядывая комнату. Вытерев полы и постирав промокшую одежду, я вернулся в комнату. Решил проспаться, пока морфин не выведется из тела, но с шумом настежь открывшаяся дверь нарушила мои планы. Это был Мёрдок. Слова всё ещё дублировались с разным построением предложений, и поэтому я решил не доверять сейчас слуху. «А можно было доверять слуху раньше?» — задался я вопросом. Учитывая моё ложное восприятие действительности, я мог убедиться только в том, что Мёрдок принёс мне одежду. Синий в чёрную полоску свитер и чёрные брюки. Похоже, он знал, что мой гардероб был сильно ограниченным, и поэтому принёс свою одежду, которую поспешил кинуть мне в лицо. Мёрдок был на полдесятка дюймов ниже меня, и поэтому рукава и штанины были немного коротки мне. Когда я переоделся, Мёрдок треснул меня ладонью по затылку. Боль, от довольно сильного удара, ощущалась легче, чем должна была. Похоже, нервные окончания всё ещё были притуплены морфином. — Прости, — извинился я перед ним за то, что я чуть не убил себя передозировкой морфина. Грубые ответы Мёрдока больше подходили к ситуации, так что я перестал обращать внимания на смягчённые версии, которые похоже придумывались моим подсознанием. «Сколько лет отравленный наркотиками разум обманывал меня?» — вновь спрашивал я сам себя в попытках наконец-то узнать правду. — Тащи «Mackintosh»! — рявкнул Мёрдок. Я достал из-под сумки полной кассет заветную коробку конфет. Мёрдок попытался вырвать её у меня из рук. — Я сам, — не дав ему «Mackintosh», сказал я. Пройдя в ванную, я разбил над раковиной ампулы с морфином. Теперь я хотел впервые посмотреть на мир таким, какой он есть. Я слишком долго жил в мире лжи. Проходя сквозь коридор второго этажа, до меня вдруг донёсся звук гитарных струн. Кто-то старательно пытался взять знаменитый аккорд Дейва Девиса. Звук доносился с чердака. Поднявшись наверх, на мансардный этаж, я нашёл там Нудл. Она была с моим Walkman и пыталась, похоже, наиграть «You realy got me». Увидев, на чьей именно гитаре играла Нудл, я обмер. — Зачем, ты взяла El Diablo? — Кого? — она сменила гримасу стыда за то, что её раскрыли, на искреннее недоумение. — Ги-гитара Мёрдока! — ответил я, от страха заикаясь. — Он никому не позволяет её брать. — Я хотела научиться играть на гитаре, — услышав её оправдание, я смягчился. — Во-первых, бас-гитара не лучший выбор для начала, а во-вторых, не надо было красть, а стоило попросить инструмент у меня. — А у тебя что, есть? — Да. У нас в альбоме из струнных играет не только El Diablo, но и моя гитара. — То есть ты вокал, клавишные и гитара? И как ты всё это будешь проворачивать на концертах и турне? — Да, нам нужен гитарист в группу. Но давай сначала я верну El Diablo в комнату Мёрдока, а потом мы продолжим разговор? Ок? — На, — протягивая мне бас-гитару, сказала Нудл. — Отлично. В шкафу моей комнаты лежит гитара. Позанимайся с ней, пока не купим тебе новую. — Ты правда купишь мне мою собственную? — от восторга она даже забыла закончить предложение. — Конечно. Мы спустились на второй этаж с чердака, и Нудл тут же бегом направилась в мою комнату. А мне было необходимо вернуть El Diablo. Нервное напряжение от страха быть застигнутым Мёрдоком с его гитарой росло. Я стал усиленно вслушиваться в каждый шорох. Скрип половицы. «Что это?» — криком разнеслась мысль в моей голове. Топот маленьких лапок, размером с иголки, прошмыгнул вдоль комнаты. «Это всего лишь мышь», — выдохнув, произнёс я про себя. Добравшись до комнаты Мёрдока, я начал осторожно тянуть на себя дверь, забыв то, как громко она скрипит. В комнате раздался шум, и спустя секунду дверь открылась настежь, сильно ударяя меня в лоб. Из комнаты вышел Мёрдок. — Ты взял мою гитару? — риторический вопрос Мёрдока заставил меня нервничать. — Да, — ответил я, после чего последовал удар мне в лицо, от которого я упал на землю. Началось головокружение, и на секунду я даже ослеп, настолько сильно потемнело в глазах. Удар вызвал флешбеки. Это уже происходило сотни раз до этого. По самым разным причинам я уже получал от Мёрдока удары в лицо. Но, похоже, эту боль, как и любую другую, моя память игнорировала, стараясь спрятать, забыть. Мёрдок, скрипя дверью, ушёл в свою комнату. Встав, я задержал ладонь на правой стороне лица — наверное, это инстинктивное, когда люди прикрывают ушибленное место, больше не желая повторять старых ошибок. Почти дойдя до своей комнаты, я услышал всё те же старательные попытки сыграть «You realy got me». Нельзя было, чтобы Нудл увидела синяк. Перед тем, как войти, я спрятал глаза за тёмными очками. Вполне естественно было меня увидеть в помещении с солнцезащитными очками, но не в нашем доме, где все, будучи в курсе моей проблемы с глазами, старались не включать свет и держать окна закрытыми. — Как успехи? — войдя в комнату, сразу спросил я. — Не очень, — призналась она. — А знаешь почему? — обрадовавшись возможности рассказать об одном из своих кумиров, спросил я. — Дейв Девис особым образом порезал амбушюр усилителя, чтобы получился такой искажённый звук. Знаешь, для старта это не очень подходящая мелодия. Давай начнём с чего-нибудь попроще? — Попроще я и сама смогу сыграть. — Ты правда хочешь сыграть именно её? — в ответ она кивнула. — Хорошо. Достав усилитель, который было не жалко, я научил Нудл аккорду Дейва Девиса и заодно рассказал о его творческом пути. О том, как ему приходилось оставаться в тени своего брата, солиста группы, хоть они оба были в равной степени талантливыми музыкантами. Закончив рассказ, я ждал её реакции, и она меня удивила. — Дейв напоминает Мёрдока, — заметила Нудл. — Чем это? — заметно помрачневшим тоном спросил я. — Ты же слышал собственный альбом? В каждом треке центр внимания — твой вокал. И только. — Думаешь, что он на меня из-за этого обижен? — А Дейв Девис был обижен? — услышав этот ответ от Нудл, я понимающе закивал головой. — Может, стоит дать Мёрдоку вокальную партию во втором альбоме? Надо как-нибудь услышать то, как он поёт. — Не стоит, — Нудл скривила лицо, как будто съела лимон. — В смысле? — озадаченно спросил я. — Однажды, проходя мимо его комнаты, я услышала, как он пел. Мёрдок пытался повторить твою часть из «Clint Eastwood». — И как? — от любопытства я сел ближе. — Плохо. Знаешь, как звучит человек со слухом, но без голоса? От отсутствующих верхов начинает переходить на писк, сбивается дыхание, а затем материт себя за то, что не поспевает за ритмом и не попадает в ноты, — тут лицо Нудл приобрело ухмыляющееся выражение. — Но это было как минимум смешно. — А знаешь, почему у него нет голоса? — спросил я Нудл, желая напомнить, что её это тоже, возможно, ждёт. — Он его прокурил и пропил. Поэтому у него такой хриплый голос и сбитые лёгкие, — от этих слов Нудл немного напряглась. — Да, тебе это тоже грозит, если продолжишь курить. — Поздно. Я уже прокурила всё, что можно было прокурить, — погрустневшим и немного отчаянным тоном ответила она. — Нет. Твой голос всё ещё можно вернуть. Завтра пойдём к фониатору, и он скажет, как лечить твои связки. Избавим мы тебя от твоей хрипоты. На лице Нудл застыло выражение, которое словно кричало: «Да ладно». Лечение связок мы с Нудл дополняли уроками игры на гитаре. Со временем она стала гитаристкой, намного превосходящей меня.