Синеволосый черноглазый бог

Два полных пакета лекарств шумели от сотни пилюль, сталкивающихся друг с другом в пластиковых упаковках, словно из аптеки я принёс штук двадцать маракасов. Бросил их в коридоре, силясь представить, как все «колёса» поместить в крошечном аптечном шкафчике. Вдруг дверной звонок напомнил о себе шестью первыми нотами из пятой симфонии Бетховена. Эта композиция встречалась везде, включая рингтоны телефонов, о такой популярности я мог только мечтать. Открыв дверь, я увидел почтальона, отдалённо напоминающего бабуина. Он протягивал мне бланк для подписи и коробку от почтовой фирмы «FedEx». Помню, как шутили, что почтой они доставляют не только письма, но и детей. Расписавшись в бланке и получив, наконец, коробку, я обнаружил, что там лежит гитара с крупными четырьмя японскими иероглифами. Я и забыл, как заказывал её для Нудл. Спрятав коробку с гитарой в своей комнате, чтобы потом устроить для Нудл сюрприз, я вернулся в прихожую. Там лежали два пакета полных «колёс», которые надо было куда-то девать. Как только я начал рассматривать холодильник как вариант для того, чтобы хранить всё то, что не поместиться в аптечке, из зала донёсся раздражённый женский крик. — Хули, здесь так темно? — этот голос звучал гулко, словно из старого, побитого радиоприёмника. Любопытство погнало меня проверить кто это там. Резко возникший скрипучий баритон Мёрдока заставил меня остановиться у входа в гостиную, откуда два эти голоса доносились. — Противогаз не с той стороны натянула, вот и не видишь ни черта. «Противогаз? Это объясняет странный голос гостьи» — вслушиваясь в разговор, подумал я. — Чёрта я как раз таки только и вижу. К сожалению, — с презрительной интонацией прошипела гостья. — А когда-то глаз отвести не могла. Что изменилось с тех пор, Ева? — заметно тише, почти шёпотом, ответил Мёрдок. — Ты сам знаешь, что сделал! — разозлённый крик через маску-противогаз прозвучал приглушённым. Забыв про скрытность, я выглянул в дверной проём. Ева стояла посреди гостиной напротив кресла, в котором сидел Мёрдок. Спустя секунду наблюдения меня тут же раскрыли. Мёрдок, впервые за несколько лет, встретил меня с улыбкой. — 2-D, заходи. Уверен, что Ева хочет с тобой познакомиться, как можно ближе. Подойдя к гостье, я по привычке решил протянуть руку в приветственном жесте, но, только успев ощутить латексную перчатку, Ева тут же отдёрнула руку, как от огня. — Извините, — попросил я прощения, отходя от Евы в сторону Мёрдока. Тут же послышался скрежет латексных перчаток друг об друга. Судя по тому, как двигался её силуэт, она отмывала перчатки антисептиком. Мёрдок, взяв меня за руку, притянул к себе и усадил на колени. Не ожидав такого, я молча пытался осознать, что только что произошло. Такое я мог ожидать только от пьяного Мёрдока и то только когда мы были наедине, а сейчас это было невозможно сразу по двум причинам. — Ева, наслышан о том, как вы покутили в «Rockfield Studios», — гладя меня, как злодей из Бондианы гладил бы кота сидящего у него на коленях, начал речь Мёрдок. — Мне интересно, а сколько стоило возмещение убытков за всю сломанную там аппаратуру? Услышав, что место, где была записана легендарная Богемская Рапсодия, было осквернено, я отошёл от шока и начал не на шутку злиться. — Что Boogieman сделали с «RockField Studios»? — еле сдерживая себя от мыслей об убийстве, спросил я. Мёрдок, похоже получивший именно ту реакцию, которую от меня и рассчитывал, начал прижимать меня ближе к себе. — Ничего «мы» не делали! — ответила Ева, делая сильный акцент на слове «мы». — Мой брат напился в пабе, позвал в студию собутыльников и там попортил всё. За это я его уже выгнала из группы. — Так, зачем ты пришла? — спросил Мёрдок с такой интонацией, словно и так всё знал, но хотел, чтобы именно в этот момент Ева начала свой рассказ. Ева Энджел достала из сумки бутылку пахнущую полынью и поставила её на кофейный столик. — Мёрдок, Boogieman нужен бас-гитарист. Но только на то время, пока моему брату не найдется замена. Я не собираюсь снова годами тебя терпеть. — Нет, — на удивление спокойный, но ожидаемо резкий ответ Мёрдока, вогнал всех нас в ступор. — А теперь прости, я займусь кое-чем поинтереснее разговоров с тобой, — ответив, он схватил меня за затылок и впился в мои губы. Ева, бурча себе под противогаз оскорбления, ушла опрокинув бутылку абсента на пол. Запах забродившей полыни заполнил гостиную. Как только стук от закрывшейся за Евой двери донёсся до нас, Мёрдок тут же отстранился и скинул меня с коленей на пол. — Убери за ней, — показав на разбитую бутылку, приказал Мёрдок. Только тогда, осознав, что эти «нежности» были показухой ради Евы, я пошёл за совком. — Что это был за театр? — собирая промокшие в абсенте осколки, спросил я. — То она пытается вернуть тебя в группу, то ты заставляешь её ревновать. Разве не проще было бы с ней просто поговорить? — Дурак, — ответил Мёрдок, — думаешь, что всё в этом мире делается, ради любви? Она хотела взять меня в группу, потому что жёлтая пресса сразу же зафорсила бы её группу в новостях с заголовком: «Мёрдок возвращается в Boogieman. Gorillaz остались за бортом». Дешёвого пиара она хотела, как в случае с разгромленной студией или ссоры с братом. — Хорошо, но только не говори, что этим поцелуем, ты не пытался её заставить ревновать. — У неё дичайшая гаптофобия — боязнь прикосновений, но при этом она всегда хотела ласки. 2-D, я вызывал в ней зависть, а не ревность. И твоя довольная морда мне в этом прекрасно помогла. Какой же ты всё-таки наивный идиот. — Странно. Мне показалось, что между вами, что-то есть…или было. Как вы познакомились? — вытирая пол от абсента, спросил я. — Слушай, ты, почувствовав толику близости, и решил, что уже можешь мне тут допросы устраивать? — Я просто спросил. — Просто заткнись. Уходя из гостиной, я направился в спальню на втором этаже. По дороге мне встретилась Нудл, которая, похоже, подслушивала наш разговор. — Опять шпионишь? — Тебе можно задать тот же вопрос, — ответила она к моему удивлению. — Уже неделя прошла? — не ожидая, что ей можно уже говорить, спросил я. — Прошла, а ты и не заметил, — сделав паузу, словно не была уверена в том, стоит ли говорить следующее, она продолжила. — Та, что с головы до ног в чёрном латексе. Ты не задумывался, почему она в таком ходит? — Мёрдок сказал, что у неё гаптофобия, — торопясь уйти как можно быстрее от зоны слышимости Мёрдока в свою комнату ответил я, а Нудл шла следом. — Знаешь откуда появляется такая фобия? Зачастую причина его в психологической травме, — снова Нудл удивляла меня знаниями. — Хочешь сказать, что Мёрдок ей что-то сделал? Но зачем ей тогда просить у него помощи, если он её травмировал? — Мне кажется, что ты лучше меня знаешь, почему люди прощают тех, кто делает им больно. — Ты не понимаешь, это другое, — сказал я, открывая наконец дверь в свою комнату. — Как скажешь, — доставая из шкафа мою гитару, ответила она. — Ну, как продолжим уроки гитары? Вспомнив про подарок для Нудл, я полез под кровать за коробкой «FedEx». — Да, но только уже с новой гитарой, — доставая из коробки подарок, сказал я. — Серьёзно? «Нудл»? — спросила она, похоже прочитав иероглифы на гитаре, — Спасибо большое, 2-D. Её улыбки было достаточно, чтобы я забывал о всей боли, что есть в этом мире.