Бесстрашие

Оправдание. Причина, выдуманная человеком, может оправдать любое зло, вот почему так важно не полагаться на неё.

      Один из свободных вечеров решаю провести за дополнительными тренировками. Не думаю, что это запрещено.       В спортзале никого нет и это огромный плюс для меня. - Так, так, кто у нас тут? Фермерше мало нагрузок на тренировках? Надо обсудить это с Четыре. Видимо он недостаточно занимается вами.       Эрик.       Не могу вымолвить ни слово, и мозгов хватает лишь на то, чтобы просто молча уставиться на него. - А ты ещё долго держишься, я был уверен, что ты согнёшься ещё в первый день.       Он с насмешкой наблюдает за мной, оперевшись на дверной косяк. - Бесстрашные не сдаются, - стараюсь придать голосу как можно больше уверенности.       Эта фраза в последнее время стала для меня мантрой. - Ты ещё не бесстрашная. - Значит вы ещё не мой лидер.       Слова слетают с языка ещё до того, как я успеваю их обдумать. Он же сейчас размажет меня по стенке как букашку! - На ринг. - Что? - У тебя что, проблемы не только с мозгами, но ещё и со слухом?! Я сказал, на ринг! Живо!       Третий раз мне повторять было не нужно. Забираюсь на арену, как можно быстрее. Эрик тут же оказывается рядом со мной. - Смирись с тем, что ты слабая, всячески избегай физического контакта для самозащиты, используй подручные средства, а в идеальном случае оружие. Но если вдруг тебе всё же придётся вступать в бой, не стой на месте. Двигайся, ты маленькая и быстрая, тебя будет не так легко поймать. И учись нападать первой. - Нападать первой?, - переспрашиваю я, - Чем это поможет? - Если успеешь пару раз хорошенько врезать, прежде чем противник поймёт, что происходит, возможно сможешь уцелеть. А теперь нападай.       В жилах леденеет кровь от ужаса. Но отступать некуда. Первая же попытка оказывается крахом. Вторая попытка. Третья. Четвёртая. Но видимо лидеру всё же надоел этот цирк, и я получаю довольно ощутимый удар по лицу и падаю. - Слабачка.       Эрик возвышается надо мной, презрительно смотрит поджав губы. Злость и обида заполняют всё моё тело, и я извернувшись бью Эрика по голени. Но по всей видимости, большую (или даже всю) часть боли получаю сама. Пока я лежу скривившись, лидер стоит надо мной ни капельки не шелохнувшись. - Зачем ты бьёшь по кости, идиотка?! Я стою над тобой расставив ноги! Где мои слабые зоны?! Куда надо было бить?!       Неуверенно тычу пальцем в сторону его паха. На лице бесстрашного появляется ухмылка. - Я говорил об ударе под коленный сустав, но твой вариант тоже неплох.       Далее следует как минимум час моего сплошного унижения. Эрик бьёт меня, я падаю, он отчитывает, я поднимаюсь, затем он снова бьёт и так по новой. Когда мне уже кажется, что на моём теле не осталось ничего целого, я просто распластываюсь на полу ринга без сил и смотрю на обшарпанный потолок с тусклой лампочкой.       Лидер видимо решив, что я всё же совсем безнадёжна, молча покидает зал. *** - Ничего себе!       Кристина пихает меня локтем, попадает в одну из ноющих мышц, и я морщусь. - Ой! - Извини. Но ты только посмотри! Меня поставили против Танка. - Танка?       Я нахожу имя Кристины на доске. Рядом с ним написано «Молли». - Да, приспешника Питера, чуть более женственного с виду.       Она кивает на кучку ребят на другой стороне комнаты. - Эти трое неразлучны едва ли не с рождения.       Кристина по очереди указывает на Питера, Дрю и Молли. - Я их ненавижу. - А что с ними не так?, - спрашиваю я. - Питер - дьявол во плоти. В детстве он затевал драки с ребятами из других фракций, а когда взрослые их разнимали, плакал и выдумывал, будто это другой ребенок всё начал. И конечно, ему верили, потому что мы были искренними и, по идее, не могли лгать. Дрю - всего лишь его подручный. Сомневаюсь, что у него в черепушке есть хоть одна самостоятельная мысль. А Молли из тех, кто поджигает муравьев через лупу, только чтобы посмотреть, как их крючит.       Питер, Дрю и Молли украдкой поглядывают в нашу сторону, затем сближают головы и шепчутся. - По-моему, они догадались, что мы говорили о них. - Ну и что? Они и так знают, что я их ненавижу. В Искренности все стараются открыто проявлять свои чувства. Многие говорили мне, что я им не нравлюсь, и многие не говорили. Какая разница? - На самом деле, я считаю, что это круто. Мне всегда не хватало этого в Дружелюбии. - Думай, что ненависть идёт им во благо. Она напоминание, что они вовсе не божий дар человечеству. - Молли и Кристина!, - кричит Эрик.       Кристина не слабая, но более хрупкая, чем Молли.       Напротив меня Четыре поддерживает проигравшего в прошлом бою Уилла за талию и выводит его из комнаты. Уход Четыре заставляет всех встревожиться. Оставить нас с Эриком - всё равно что доверить детей няне, которая на досуге пытает людей.       Кристина первая бьёт соперницу в бок. Молли ахает и скрипит зубами, как будто готовится зарычать, а затем с размаху ударяет оппонентку в живот, сбивая её этим с ног, и прижимает к земле. Кристина извивается, но Молли тяжелая, её не сдвинуть. Молли бьёт Кристину по лицу.       Я машинально хватаю стоящего рядом со мной Ала за руку и сжимаю её, что есть сил. Мне просто нужно за что-то держаться. Кровь течёт по щеке Кристины и брызгает на землю. Я впервые в жизни молюсь, чтобы кто-то потерял сознание.       Кристина кричит и высвобождает одну руку. Она бьёт Молли в ухо, заставляя её потерять равновесие, и выворачивается. Встаёт на колени, держась рукой за лицо. Из её носа течёт тёмная тягучая кровь и заливает пальцы. Кристина снова кричит и отползает от Молли. По её вздрагивающим плечам ясно, что она рыдает. Молли пинает Кристину в бок, отчего та растягивается на спине.       Ал высвобождает свою руку и крепко прижимает меня к себе. Я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться. - Хватит!, - воет Кристина, когда Молли заносит ногу, чтобы ударить ещё раз, - Я сдаюсь.       Молли улыбается, и я вздыхаю от облегчения.       Эрик идёт на середину арены, нарочито медленно, и встаёт над Кристиной, сложив руки на груди. - Прошу прощения, что ты сказала? Ты сдаёшься?       Кристина с трудом поднимается на колени и кивает. - Вставай, - произносит он.       Он хватает Кристину за руку, рывком поднимает с пола и тащит к двери. - За мной!, - приказывает он остальным.       И вот мы все стоим у перил. В Яме почти никого нет, сейчас середина дня, хотя кажется, что наступила нескончаемая ночь.       Лидер толкает Кристину к перилам. - Перелезай. - Что? - Перелезай через перила, - повторяет Эрик, медленно произнося каждое слово, - Если сможешь провисеть над пропастью пять минут, я прощу твою трусость. Если не сможешь, отправишься к изгоям.       Перила узкие и металлические, а ещё холодные и скользкие от водяных брызг. Даже если Кристине хватит смелости провисеть на них пять минут, она может просто не удержаться. - Хорошо.       Девушка достаточно высокая, чтобы перекинуть ногу через перила. Её ступня трясется. Она опускает носок на уступ и перекидывает вторую ногу. Глядя на нас, она вытирает ладони о брюки и хватается за перила так крепко, что костяшки её пальцев белеют. Затем она убирает одну ногу с уступа. И вторую. Я вижу между прутьями ограждения её лицо, полное решимости, со сжатыми губами. Рядом со мной Ал засекает время. Первые полторы минуты у Кристины всё хорошо. Она крепко держится за перила, и её руки не дрожат. Но затем волна разбивается о стену и белые брызги окатывают спину Кристины. Она ударяется лицом об ограждение и вопит. Её ладони соскальзывают, и теперь она держится одними кончиками пальцев. Она пытается ухватиться получше, но у неё мокрые руки.       Если я ей помогу, Эрик заставит меня разделить ее судьбу. Что хуже: бездействовать, когда другой умирает, или стать изгнанником, ничего не добившись? Мои родители легко ответили бы на этот вопрос. Но я не мои родители       Насколько мне известно, Кристина не плакала с тех пор, как мы здесь оказались, но сейчас её лицо морщится, и она всхлипывает так громко, что заглушает рёв реки. Ещё одна волна разбивается о стену, и брызги покрывают её тело. Одна из капель попадает мне на щёку. Её руки снова скользят, и на этот раз одна из них отрывается от перил, так что она висит на кончиках четырех пальцев. – Давай, Кристина! – кричит Ал на удивление громко.       Она смотрит на него. Он хлопает в ладони. – Ты можешь! Держись за перила!       Хватит ли мне сил, чтобы не уронить ее? Стоит ли вообще пытаться, если я знаю, что слишком слаба и не могу ей помочь?       Я знаю, что это за вопросы: оправдания.       Кристина взмахивает рукой, нащупывая перила. Больше никто ее не подбадривает, только Ал хлопает в свои большие ладони и кричит, не сводя с неё глаз.       Я гляжу на часы Ала. Прошло четыре минуты. – Давай, Кристина, – говорю я.       Мой голос не громче шепота, и я прочищаю горло. – Осталась минута.       На этот раз у меня получается громче.       Вторая рука Кристины находит перила. Её руки трясутся так сильно, что мне кажется, будто сама земля содрогается подо мной. – Давай, Кристина, – произносим мы с Алом, и, когда наши голоса сливаются, я начинаю верить, что мне хватит сил ей помочь.       Я помогу ей. Если она опять соскользнёт, я помогу.       Очередная волна разбивается о спину Кристины, обе её руки соскальзывают с перил, и она вопит. Я тоже издаю вопль. Он словно доносится со стороны. Но Кристина не падает. Она хватается за прутья ограждения. Её пальцы скользят вниз по металлу, пока голова не исчезает из виду; остаются лишь пальцы.       На часах Ала горит 5.00. - Пять минут прошло, - он почти выплёвывает эти слова в Эрика.       Лидер смотрит на свои часы. Неторопливо, наклоняя запястье, а у меня тем временем скручивает живот и не хватает воздуха. Я моргаю и вижу сестру Риты на мостовой под железнодорожными рельсами; руки и ноги согнуты под неестественными углами; я вижу, как Рита кричит и плачет; я вижу, как я отворачиваюсь. - Хорошо. Можешь подниматься, Кристина.       Ал перегибается через перила и ему хватает роста, чтобы дотянуться до запястья девушки. Он тянет её наверх, и я подхватываю Кристину под мышку, когда она оказывается достаточно высоко. Мы перетаскиваем её через ограждение. Она падает на землю, её лицо всё ещё в пятнах крови после драки, спина насквозь мокрая, тело дрожит. Я опускаюсь рядом на колени. Кристина поднимает взгляд сначала на меня, а затем на Ала, и мы вместе переводим дыхание.