2014, Нью-Хейвен, Коннектикут
Наташа остановилась у двухэтажного чистенького домика с аккуратной лужайкой, от которого веяло образцовым белым благополучием и немного яблочным пирогом.
— Серьезно? Здесь? — спросил Стив.
— Тебя что-то удивляет? — Наташа усмехнулась. — Думал, он прячется в каком-нибудь бункере под Белым домом?
Наташа припарковалась и заглушила двигатель.
— Нет, просто крыльцо с геранью не вяжется у меня со всем этим образом крутого парня.
Стив вышел из машины, недоверчиво осматривая ухоженную лужайку.
— В этом смысл хорошей маскировки, Роджерс. Странно, что мне надо тебя этому учить.
Когда они подошли ко входной двери, оказалось, что у Наташи есть собственный ключ. В просторном светлом холле было пусто. Их встретил только мрачного вида рыжий кот, подозрительно мяукнувший при их появлении.
— Пойдем, — Наташа уверенным шагом прошла вглубь дома, — нам с тобой этажом ниже.
Они спустились по узенькой лестнице, ведущей в подвал, прошли мимо нагромождения картонных коробок и стеллажей со строительными инструментами, и, когда Стив уже решил, что все это странноватый, глупый розыгрыш, Наташа включила комлинк.
— Ник, встречай гостей, — сказала она.
После короткой паузы один из стеллажей отъехал в сторону, и им навстречу с какой-то абсурдной кинематографичностью, подсвеченный сзади голубым мерцанием мониторов, вышел Ник Фьюри.
— Романофф, Роджерс, надеюсь, у вас чертовски хорошая причина, чтобы заявиться сюда, — сказал он вместо приветствия.
За его спиной Стив рассмотрел оборудованную комнату управления со множеством экранов, светящихся в полумраке, и широкой контрольной панелью. Судя по тому, что стульев там было несколько, Фьюри проводил здесь дни не в полной изоляции.
— Привет, Ник, — Наташа прошла в открывшееся помещение, привычно облокотилась на панель. — Все вопросы к Роджерсу. Он отказался говорить, что ему от Вас нужно, Ник. Но выглядел таким серьезным, что я решила его послушать. Хотя, может, дело в бороде, — она пожала плечами.
Фьюри осунулся с их последней встречи. Или, возможно, дело было просто в том, что вместо привычного кожаного плаща на нем была простая домашняя одежда. Фьюри смотрел на Стива с мрачным ожиданием во взгляде.
— Напомню, что, когда мы виделись в последний раз, ты разрядил мне чертову обойму в спину. Я потом неделю не мог разогнуться. Думаешь, я рад тебя видеть?
Стив скрестил руки на груди.
— Вы предпочли бы выстрел в голову от гидровского наемника, который за мной следил?
— Ну, раз уж ты такой перестраховщик, объясни мне, какого черта ты здесь делаешь?
Комнату наполнял тихий гул компьютеров, на экранах бежали рваные строчки данных.
— Это личный разговор, — сухо ответил Стив и посмотрел на Наташу.
— Даже не знаю, на кого ты намекаешь, Роджерс, — сказала она.
— Ты не доверяешь Романофф? — возмутился Фьюри. — Имей совесть: она нянчится с тобой весь год, теперь придется тебе ее потерпеть.
— Она не… Она не нянчится со мной!
— Серьезно, Роджерс. Мы здесь доверяем друг другу, иначе мы бы не работали вместе. Романофф остается.
Стив почувствовал, как пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Он сделал глубокий вдох, заставил себя успокоиться. Пожал задеревеневшими плечами.
— Хорошо, Ник. Если это ваше решение.
Он прошел вслед за Романофф в контрольную, тяжело опустился на один из свободных стульев. Фьюри сел напротив.
— Я хочу пересмотреть условия нашего договора, — сказал Стив.
— Я тебя, кажется, не расслышал: что?
— Я получил информацию, которая не позволяет мне продолжать работать на прежних условиях, — медленно повторил Стив.
Фьюри откинулся на спинку стула, прищурился.
— И скажи мне, мать твою, пожалуйста, почему?
— Потому что я узнал о секретном оружии Гидры.
После этих слов повисла короткая пауза. Первой тишину нарушила Романофф:
— О чем ты узнал?
— О ком, — поправил ее Стив. — В Гидре его называют Зимним Солдатом. Нападение на Капитана Америку — это был он.
— А я говорила Вам, Ник, — подала голос Романофф.
Стив повернулся к ней:
— Ты знаешь, кто это?
— Даже слишком хорошо. Он оставил мне пулю в подарок, чтобы не забыла.
— Раньше у нас не было точных данных, что он работает на Гидру, только предположения, — сказал Фьюри.
— Теперь есть, — Стив устало потер лицо руками, — но “работает” не совсем то слово. Ему промыли мозги, он не понимает, что делает. Этот человек не преступник, он жертва.
— И ты уверен в этом почему? — уточнил Фьюри.
Стив смотрел на их внимательные, сосредоточенные лица. И не знал, может ли он доверять этим людям. В конце концов, все они тут построили всю свою жизнь на постоянной лжи, постоянных схемах. Может ли он рассказать им о Баки? Может ли он быть уверен, что они ему помогут? А главное, если нет, способен ли он справиться сам?
— Роджерс?
— Я знаю, кто он. Я думаю, что у него сыворотка, такая же, как у меня и Ходжа. И догадываюсь, что получил он ее в 1943-ем году на секретной базе Гидры в Австрии, на которой он якобы погиб. На самом деле он погиб на год позже, в январе сорок четвертого, сорвался с поезда, проезжавшего по мосту над пропастью. Видимо, сыворотка помогла ему пережить удар, а люди Арнима Золы, которые знали о том, что случилось, нашли его...
— Откуда у тебя такие подробные данные? — перебила Романофф, но Стив продолжил:
— И забрали себе. Я так и не смог простить себе, что не вернулся за его телом. Считал, что он заслуживал нормальных похорон, что я должен был позаботиться о нем. Теперь я знаю, что совершил тогда самую большую ошибку в своей жизни. — Стив надеялся, что выдержит, но его голос все же дрогнул. — “Зимний Солдат” — не оружие Гидры. Его зовут Джеймс Бьюкенен Барнс, мы работали вместе на СНР во время войны. Я знаю его с девяти лет. Мы вместе росли, воевали бок о бок. Я никому и никогда не доверял больше, чем ему. Он не предатель.
Он никогда и никому не рассказывал об этом. Ни с кем не говорил о том дне. Каждый день он слышал тяжелый стук колес в ушах, чувствовал ледяной ветер на лице, видел протянутую к нему руку и широко распахнутые глаза. Почему он не прыгнул за ним?
Из снежного безвременья его выдернул голос Наташи.
— В сорок четвертом? Роджерс, прошло почти семьдесят лет. Многое могло измениться, — в ее голосе Стив услышал непривычную мягкость. Он вспомнил, как много лет назад, когда они вернулись из Аццано, Пегги сказала почти тоже самое. Это была ложь тогда, это оставалось ложью и сейчас.
— Я похож на кого-то, кто легко доверяет людям, агент Романофф? Похож на кого-то, кто будет ориентироваться только на свое чутье?
Фьюри, все это время молчавший, не дал ей ответить:
— Ты сказал, что не согласен работать на старых условиях. Чего ты хочешь, Роджерс?
— Вы знаете, чего я хочу, Ник. Я хочу спасти своего друга.
— Ты же большой мальчик, Стивен, и понимаешь, что сейчас это невозможно? Что ты скомпрометируешь свою легенду, перечеркнешь все, что ты сделал, что мы, мать твою, сделали?
Стив сжал зубы. Он знал, что Фьюри прав, знал, что тот так и скажет. И все же где-то глубоко внутри у него сидела отвратительная, ядовитая надежда на то, что в мире еще есть настоящие герои. Что одна жизнь стоит больше абстрактной победы, что Баки спасут прямо сейчас, сегодня же.
Разуму Стива так сложно было убедить его глупое сердце в том, что этот ничтожный новый мир стоил больше, чем Баки. Чем его прекрасный, улыбчивый Баки.
Стив с вызовом посмотрел на Фьюри:
— Я знаю. И я доведу дело до конца. Но только при условии, что ему помогут, когда я закончу. Что его не отдадут под суд, что он будет числится жертвой. И что Вы, Ник, сделаете все, чтобы исправить то, что сотворила с ним Гидра. Что бы со мной ни случилось, я хочу, чтобы о нем позаботились.
— Ты многого просишь, Роджерс.
— Вы тоже, Ник, просите от меня очень многого.
Минута прошла в тяжелой тишине.
— Хорошо, — сказал, наконец, Фьюри.
Но Стиву этого было недостаточно.
— Мне нужны гарантии: чистые документы, счет в банке, информация о врачах, которые способны помочь с его восстановлением. Я хочу, чтобы Вы понимали: пока я не буду знать, что с ним все будет хорошо, Вы не получите от меня никаких данных.
— Роджерс, — Фьюри не повысил голос, но все дружелюбие, которое очень внимательный слушатель, специально задавшись этой целью, мог раньше найти в его голосе, исчезло, — я, мать твою, не знаю, что у тебя там за дело с этим Барнсом, но за этот год я узнал тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ты сейчас, во-первых, блефуешь, а во-вторых, что ты куда выше этих дерьмовых угроз. Я вынужден терпеть Пирса, эту двуличную тварь, я теряю своих агентов, скрываюсь здесь все это время, чтобы мы могли доделать свою работу, а ты мне тут ставишь гребаные условия?
— Вы, может, и думаете, что знаете меня, но я знаю вот что: Вы найдете кого-то еще, кто может помочь Вашему гребаному миру, а Баки кроме меня не поможет никто.
***
Когда Стив и Наташа вышли из дома, уже стемнело. Стив чувствовал себя выжатым, уставшим, как после долгой, сложной драки. Но все это не имело значения. Фьюри мог думать о нем все, что угодно. Мог считать его эгоистом и уродом, главное, что Стив сумел его убедить: Баки помогут.
— Роджерс, ты в порядке? — спросила его вдруг Наташа. — Знаю, мы с тобой не слишком близки, а ты не похож на очень уж общительного парня, но если ты захочешь поговорить, я…
— Отвези меня на станцию. Я просто хочу вернуться домой, — перебил ее Роджерс.
Наташа остановилась, посмотрела на него снизу вверх, наклонив голову на бок.
— Почему ты меня так недолюбливаешь? Просто чтобы я знала, это личное или ты всегда такой мудак.
Меньше всего Стив хотел сейчас выяснять отношения. Он мог бы просто извиниться, сказать что-то в духе “прости, просто это был долгий день, спасибо за помощь”, но вместо этого он сказал:
— Даже не знаю, наверное, мне просто сложно общаться с друзьями Гилмора Ходжа. Как он, кстати?
***
2012, Таймс Сквер, 4
Кофе в маленьком кафе у Башни Старка, в котором они договорились встретиться, оказался не так уж плох. Но не настолько, чтобы примирить Стива с огромной уродливой махиной из стекла и бетона, которая словно собрала в себе весь этот чужой недружелюбный мир и гордо выставила его на всеобщее обозрение. Даже Нью-Йорк теперь казался моложе Стива.
Между тем, Ходж, ожидаемо, опаздывал, и, когда он наконец появился и бросил проходящей мимо официантке “и мне тоже кофе, дорогуша”, Стив уже собрался уходить.
— Сейчас так говорить не принято, Гилмор, — сказал он вместо приветствия.
— Ох, твою мать, я знаю, не могу привыкнуть никак. Да и не очень-то стараюсь, если честно, — Ходж подмигнул. — Хотя, конечно, свои плюсы во всей это современной эмансипации есть: короткие юбки, женщины в узких брюках. Ну, ты понимаешь.
Стив на это ничего не ответил, а Ходж тем временем продолжал:
— Но Обама — это, конечно, пиздец. Вот уж не думал, что доживу до президента, который будет...
— Ходж. Закрой рот, сделай нам обоим одолжение.
Тот вдруг гадко улыбнулся.
— Не знаю даже, что выводит меня больше: он или пидорасы. Послушай, они же повсюду теперь. Ну, хоть что-то, судя по всему, и тебя в новом мире должно радовать.
Разбить бы ему лицо, прямо здесь. Чтобы все видели, как слезает с лица Капитана Америка эта омерзительная улыбка. Стив встал из-за стола, едва не опрокинув стул.
— Я не знаю, зачем я согласился на эту встречу, — припечатал он, бросая деньги за свой кофе. Фьюри мог предложить ему что угодно, работать с этим клоуном Стив все равно не собирался. Ни о какой вербовке и речи идти не могло.
Ходж, казалось, совершенно не был впечатлен этим спектаклем.
— Не утруждайся. У тебя, наверное, с деньгами непросто. Государство заплатит, не переживай.
Он взял купюру и протянул обратно Стиву. Тот ее не принял.
— С некоторых пор я не хочу быть должен государству.
***
2014, база Гидры
— Нам нужно нейтрализовать сенатора Крейпо после его игр с поставками оружия. И теперь, когда он так активно конфликтует с этой демократической свиньей Кулиджем, найти момента лучше просто невозможно. Избавимся от крысы, поставим под подозрение Крейпо — права на ошибку у тебя нет, Рамлоу.
В кабинете Пирса было жарко, в воздухе чувствовался сильный запах его резкого одеколона. Стив пришел на встречу без оружия, чтобы не было соблазна им воспользоваться, но чем больше Пирс говорил, тем больше Стиву казалось, что он мог бы убить его и голыми руками.
— На последних двух проверках Солдат был стабилен, но все равно надо увеличить группу поддержки, расположить агентов на нескольких точках и вооружить их транквилизаторами.
Пирс поднял взгляд на Брока, откладывая в сторону лежащие перед ним бумаги.
— Стандартная, в общем, схема, — сказал Рамлоу. — Никаких проблем не будет.
— Не сомневаюсь. Но я хочу, чтобы вы оба понимали, насколько это важная операция.
Перед тем, как они вышли из кабинета, Брок забрал у Пирса какие-то папки с файлами.
— Что это? — спросил Стив.
— Разведданные о перемещениях Крейпо. Куда и когда он ходит, его график на ближайшую неделю, запланированные встречи. Они нужны Зимнему, чтобы он выбрал, как именно проведет операцию.
— “Он выбрал”? — уточнил Стив. — Когда я последний раз его видел, мне не показалось, что он способен на это.
— Ты просто застал его в плохой день. Раньше, еще до меня, он, говорят, даже разведкой сам занимался. Но тогда у него еще не было пудинга вместо мозгов. Теперь так надолго его одного не отпускают. Так что команда узнаёт все что нужно, а он уже планирует операцию. Сейчас увидишь его, поймешь, что он толковый парень. Ну, или был им когда-то.
Они, как и в первый раз, когда Брок привел сюда Стива, прошли сквозь десяток магнитных дверей, у каждой подтверждая свой уровень доступа. Сквозь зал с машиной для обнуления Стив прошел, стараясь не поднимать лишний раз взгляд от пола. Держать себя в руках становилось все сложнее. Баки в зале не оказалось.
— Зимнего уже вывели из криосна, — объяснил Брок, — чтобы он пришел в себя перед заданием.
У дальней стены их ждал хмурый уставший мужчина в белом халате. Они коротко поздоровались, и он провел Брока и Стива по узкому коридору, ведущему в “палату”, как он сам назвал крошечную комнату, больше похожую на тюремную камеру. На стене возле запертой двери было расположено несколько мониторов, транслировавших происходящее внутри.
Баки сидел на узкой койке, напряженный и неподвижный. Сердце Стива рвалось куда-то к горлу. Захотелось броситься к нему, обнять, встряхнуть, сказать: “Ну что же ты, это же я, Стив, твой Стиви, как же ты можешь меня не помнить? Пойдем со мной, пойдем, я заберу тебя домой”. В камере не было ни окна, ни книг, ни экрана. Не было даже часов.
— И что он тут делает? — спросил Стив.
— Не знаю, Роджерс. В стену смотрит, наверное. Пойдем. Не люблю подолгу здесь торчать.
Медик ввел код, послышался звук разблокировки замков. Когда дверь открылась, Баки даже не пошевелился. Брок прошел вперед первым, пододвинул к койке единственный стул, сел.
— Солдат? — позвал он. Баки не отреагировал. — Солдат! — повторил Брок уже настойчивее. Тот нехотя поднял голову. — Так-то лучше. Принес тебе работку.
Он бросил Баки на колени папку с файлами, тот придержал ее правой рукой каким-то вялым, едва живым движением.
— Просмотри файлы, познакомься с целью. А потом выбери локацию, — он похлопал его по плечу. — Давай, поспеши.
Баки открыл папку, сохраняя все то же отстраненное выражение лица. Глаза без интереса скользили по строчкам, и, сколько бы Стив ни пытался, он так и не увидел в них ни единого чувства, ни единого признака жизни. Спустя какое-то время он достал один из файлов, протянул его Броку и снова уставился в стену напротив.
