Всё, что останется

Зеленым чаем с синтетическим привкусом всю ту озлобленность и горечь внутри Артема заглушить было вряд ли возможно. Слушая утром радио в клубном фургончике по пути на работу, он поймал себя на мысли о том, что пейзажи Новороссийска невероятно успокаивают его. Ровная дорога и такой же ровный гул мотора, приятный бархатный голос ведущей, хорошая музыка. Девушка рассказывала сперва о погоде на ближайшие три дня, она обещала радовать солнцем и северо-западным ветром, шестидесяти процентной влажностью, грех жаловаться. Когда же стали рассказывать о новой приезжей геологической выставке с экспонатами-камнями и минералами, Артем переключил, чтобы попасть на музыкальную волну. Слишком уж сильно ему не хотелось вспоминать о человеке, который любит всякие выставки и камни. Гораздо приятнее наблюдать за камнями за окном — горы будто бы опоясывали Новороссийск с противоположной от моря стороны, верхушки пряча в туман. Артем не знал, насколько популярен город как курорт, но он с удовольствием приехал бы сюда просто поглазеть на горы и вечно волнующееся море. Небо, будто заволоченное туманом, ярко освещалось белым солнцем, а также контрастировало с черной поверхностью асфальта, доставляя Артему эстетическое удовольствие. Интересно на фоне извитых дорог-змей и размазанных по горизонту гор выглядел и порт города. Проезжая вдоль огромнейшей береговой линии мимо кранов и элеваторов, Артем восхищался тем, насколько портовая инфраструктура органично сочетается с природой прибрежного города и горными цепями на горизонте, а в голове его возникла очередная мысль «из разряда жести», как бы сказал Уткин. ***  — Значит так, не нравится играть в мяч — я вам другую игру нашел. Ветер в порту едва ли уступает по скорости ветру на стадионе, но тут запах соли и йода слышится еще отчетливее. Парни выползают из клубного автобуса медленно и нехотя, но заинтересованно оглядываются, кто-то зевает. Артем изо всех сил старается не обращать внимания на заспанного Игоря, прячущего шею в воротник и тоже отчаянно делающего вид, что тренер его совсем не интересует. Несмотря на то, что Дзюба, все же, понимал, что какие-либо отношения с подопечным идея плохая, произошедшее между ними (точнее, не произошедшее) его раздосадовало. Зато теперь у Артема была единственная и главная задача — поставить команду на ноги, потому что за все время, что он находится в городе, «Метеор» практически не прибавил в скиллах.  — Тренировочное задание на сегодня: берем во-о-он ту мандулу, — Артем указал пальцем на связки огромных колес, похожих на катушки. — И катим вон до тех контейнеров, затем обратно, и так повторяем. Среди футболистов, окруживших тренера кольцом в несколько рядов, послышались перешептывания, даже Семак с нескрываемым удивлением посмотрел на Артема, который с невозмутимым видом наслаждался произведенным эффектом. Кто-то глядел со страхом, кто-то с надеждой, а кто-то с недоверием, но когда все поняли, что тренер не пошутил, стали переглядываться. Федя Чалов, еле продравший глаза после дремоты в автобусе, сделал пару шагов, протискиваясь ближе к эпицентру, но его тут же вытолкнули обратно недовольные Кокорин со Смоловым. Парень фыркнул и затих, понимая, что на них обижаться бесполезно, и стал слушать, что же скажет тренер дальше.  — А что мы таким способом тренируем? — спросил с нескрываемым скептицизмом капитан команды.  — Дух и выносливость, — с готовностью ответил Артем, вешая на шею свисток. — А также приобретаем необходимые навыки жизни после того, как вас вышибут из клуба. Договоренность с администрацией порта имеется, они настроены патриотично, против тренировки родной команды не возражают. О, да, уж договоренность-то у Артема имелась. Не ожидал он, конечно, что на первый же звонок ему ответят, а тем более, что на его просьбу откликнутся так быстро. Мужчина, которому дозвонился Артем сразу по приезду в комплекс, оказался настроен положительно и ничего против не имел, только сразу ограничил свободное передвижение, чтобы не произошло никакого ЧП. Ну, Дзюбу это и не расстроило, им с ребятами и небольшого участка бы хватило, а не всего западного сектора, который им в итоге выделили. И заниматься тут больше нескольких раз он не планировал — так, встряску небольшую дать, а то зажрались совсем. В голове тренера все крутился его вчерашний шок от реплик Уткина и Кристины. Жестит Артем, да? Жалуются они, поникшие, подавленные. Сейчас они у него поймут, что к чему. Индивидуальный подход.  — Я не потащу, штрафуйте, нет проблем. Артем хотел было дунуть в свисток, но обернулся на оппозиционера. Ракицкий сложил руки на груди и смотрел орлом. Думает, обхитрил?  — О, нет, дорогой, ты тут штрафом не отделаешься — это уже саботаж решения тренера, — с самым довольным видом остановил его тренер, и обвел взглядом всех присутствующих остолопов. — Договор все подписывали? Пункт три-один-три все помнят? «Работник обязан принимать участие в учебно-тренировочных и иных мероприятиях по указанию лица, назначенного работодателем и главным тренером». Ключевые слова: «иные мероприятия» и «обязан». Помрачневшие враз лица ребят будто еще сильнее повысили артемово настроение, и он навеселе продолжил свою, чего уж греха таить, подготовленную речь.  — В случае несоблюдения данного пункта договор подлежит расторжению с последующей выплатой компенсации клубу в размере трех средних окладов работника, — закончил Дзюба, а потом для пущей грозности добавил, уважать не хотят — так пусть боятся: — Тут я решаю, как вам тренироваться. Не нравится — вылетите из клуба с волчьим билетом и по уши в долгах. Вперед! Кто-то до сих пор смотрел с недоверием и надеждой, в основном молодежь. Старички же, недовольно шушукаясь меж собой, побрели к катушкам. Артем бы соврал, если бы сказал, что не испытывает чувства отмщения. Но оно было скорее каким-то детским и глупым, он вообще в здоровье своей головы иногда сомневался, особенно когда на глаза Игорь попадался. Он, кстати, тоже особо не протестовал, только вдоль контейнеров побрел к катушке, беспристрастно кивая на какие-то возбужденные речи Чалова. Такая силовая нагрузка не должна навредить футболистам за день до игры, если вечером нагрузку снизить и правильно провести восстановление, чем Артем и планировал заняться.  — Давайте, давайте, девочки! — Дзюба откровенно радовался тому, что имеет над ними хотя бы власть, хотя и авторитет был бы тоже нелишним. Он ведь задумывался раньше над тем, что после завершения карьеры станет тренером, правда, не думал, что так рано. — Ваша буффонада не имеет ничего общего с Буффоном, поднажмите! Вообще, Артем отстранил бы от этого откровенного насилия Игоря, он действительно выглядел как-то не очень свежо. Но раз в медсанчасти утром Акинфеева до тренировки допустили, значит, все с ним нормально. Пусть побегает, растрясет сон. Артем на самом деле не знал, по сколько весят те связки колес, которые он заставил парней катить, но приноравливались они долго. Разделились натрое, кто постарше и посильнее сперва по середине поставили, а потом, когда поняли, что катушка виляет сильно на неровностях бетонных плит на земле, переместили тех к краям направление регулировать. Солнце в этот ноябрьский день на юге палило нещадно, и если тренеры в тонких ветровках прели, то майки с ребят-футболистов полетели вскоре после первого отрезка дистанции. Прав был человек, сказавший о том, что можно бесконечно смотреть на то, как трудится человек. И Артем смотрел, лишь иногда отпуская подстегивающие шутки в адрес подчиненных, и обсуждал с Богданычем стартовый состав на завтрашний матч. Они все никак не могли решить, кого поставить в центр нападения сегодня — Чалова или Миранчука. Миранчук, казалось, смотрится там органичнее, да и Федя, вышедший в старте на прошлом матче, желтую получил за фол. Дзюба тогда, кстати, так и не разобрался, кто заставил его сфолить, потому что отчетливо слышал, что ему что-то крикнули из группы атаки. В итоге тренеры решили не рисковать и записали в старт Лешу, договорившись спрятать его на схеме поглубже за Кокорина и Смолова. Делая поблажки на небольшие передышки после каждого отрезка дистанции, Артем начинал жалеть парней. Большая часть из них были без маек и все в черной грязи, как черти печные, а из-за пота она налипала на них еще сильнее и в глаза заливалась. Чалов и Кучаев наперебой доставали тренеров вопросами о времени до тех пор, пока Семак не пообещал их одних на катушку поставить, а Артем подумал, что ближе к обеду пора уже действительно закругляться. Пусть и жарко парням, а солнце пригревает, серьезная нагрузка и пронизывающий ветер могли сказаться на их здоровье и игре отрицательно. Многие уже еле ноги волочили и молились в слух, а Артем в свое удовольствие свистел и подгонял их, когда между бесконечных контейнеров и коробок показался блеск клубного автомобиля. Футболисты тут же отвлеклись от катушек, кто-то смачно чихнул от поднявшейся пыли, все ждали, когда машина остановится. Лариса, вышедшая их авто, непонимающе оглядывала присутствующих. Артем пожал плечами, подумав, что стоило бы, наверное, Лару предупредить об их отъезде, потому что выглядела она как всегда уставшей и несколько ошарашенной. Он вообще девушку редко видел отдохнувшей и полной сил, разве что когда в процессе игр им везло, она более-менее счастливой выглядела. А такой воодушевленной, как когда Артем пояснил ей за происходящее в порту, вообще никогда. Вольская лишь улыбнулась, посмотрела на парней, в глазах которых так и мелькали просьбы о помощи, и уехала обратно. Как только она скрылась за поворотом, Дзюба злорадно хлопнул в ладоши и свистнул в свисток. До обеда еще целый час, они как минимум еще раз десять могут прокатить эти катушки в обе стороны. ***

Чемпионат России. ФНЛ. 14-й тур

Каждый матч на домашнем стадионе для Артема — маленькое испытание для нервной системы. Болельщики провинциального клуба на трибунах «Метеора» преобладали, и не стеснялись вообще ничего. Но, наверное, в поддержке маленькой команды первого дивизиона была своя романтика — у болельщиков даже кричалки свои были, местные. Правда кричали они чаще вразнобой, а громче всех было слышно заводилу, с которым Артем сталкивался взглядами на каждом, даже выездном матче. Гена Миллер, как его назвал Серега, был заядлым футбольным болелой, имел самую большую в городе коллекцию неразнообразной сувенирной продукции «Метеора» и держал ее в своем баре. Еще Артем знал, что мужчина управлял баром «Вираж» и был основным организатором фанатского движения в городе, которое, вроде, нравилось всем. Тренер бы не сказал, что на стадионе было тихо, наоборот — Миллер со своим разношерстным окружением создавал огромный движ, напоминавший большие города, создавал атмосферу. Их шайка даже немного отцепилась от нового лица в клубе — Дзюбы, но ему частенько прилетали ласковые с трибун. Вот и в день матча с «Химками» дома трибуны на месте не стоят. Артему даже невольно приходит в голову сравнение — они похожи на море. Волнуются, шумят, кое-где чернеют. Когда команды выходят на поле под искусственным светом прожекторов тренеру становится неспокойно тоже, его сердце будто предчувствует. И переживания его были не на пустом месте: на газоне с первой же минуты стало происходить что-то странное. Стратегия Артема на этот матч была атаковать, прессинговать, мариновать соперника в их же штрафной, потому что путем несложного анализа и пары звонков тренер понял, что в подмосковном клубе происходит что-то, что не дает им выигрывать уже вот восемь игр подряд. Но, противореча всему его плану и подготовке команды, полузащитники жались в своей вратарской, по-тупому толкались с защитниками, а нападающие вообще творили что попало. Буквально к середине первого тайма в голове Артема уже крутилось то, что на поле что-то нечисто. Самым глупым образом Ракицкий налетает на пятнадцатый номер «Химок» и сбивает его с ног в штрафной, и через мгновение из пыли потасовки показывается вытянутая рука с красной карточкой, Ярик возвращается на скамейку. Трибуны воют, а запасные ребята со скамейки вскакивают с мест, кричат и рвутся из технической зоны, но тренерский штаб тут же садит их на места. Артем не предпринимает ничего — не до конца он уверен в том, что видел, и, усадив молодняк на лавку, встает около кромки поля и наблюдает. Его самые страшные ожидания начинают оправдываться, когда Джикия вместо честной борьбы за мяч после неточной диагональной передачи хватает соперника за рукав, а после на ровном месте валится на траву. Атака, однако, продолжается, и «Химки» примитивной комбинацией кладут мяч в сетку. Акинфеев, явно надеявшийся на помощь защитников, отреагировать не успевает — несется прямо на мяч, прыгает, но тот пролетает буквально в паре сантиметров от его руки. «Мог бы и взять», — крутится в голове Артема красной строчкой, он стискивает зубы и под шум толпы наблюдает за табло. Гол чистый, он оборачивается на скамейку запасных. В глазах большинства из них шок и злость, Ракицкий фыркает, взгляд отводит и сплевывает на траву.  — Ничего, ничего, парни, продолжаем, впереди еще куча времени, — кричит Дзюба своим, но в свои же слова не верит, и краем глаза замечает, что Семак еле оттаскивает Максименко от края поля. Упавший после грубейшей ошибки Джикия лежит на траве с ошарашенным видом, Дзюба проводит носком туфли по газону. Не влажный, не скользкий, идеальный натуральный газон, как на таком можно было поскользнуться — неясно, но игра продолжается. Время идет, но следующий спорный эпизод, подтверждающий теорию Артема, долго ждать себя не заставляет. Из возни в середине поля гости выходят победителями, полузащитник пасует в сторону ворот Акинфеева, но между ними блок защиты. Неожиданно для всех Кутепов и Набабкин меняют положение, оказываясь в совершенно невыгодном, и тогда в голове Артема что-то щелкает, да поздно уже. Мяч, найдя коридор, собственноручно выстроенный «метеоровской» защитой, летит прямехонько в сетку, обманув вратаря. Свисток, на табло обновляется счет. Снова крик, гул, свист, Игорь лежит в противоположной от попавшего мяча стороне, на поле снова потасовка. Мелкий Обляков смело лезет на Джикию, толкаясь грудью, Дивеев, Кучаев и Миранчук бросаются разнимать их и, кажется, только создают еще более накаленную атмосферу. К Артему, как вкопанному смотрящего на залетающий в сетку мяч, тут же подскакивает Семак, будто будит его.  — Они матч сливают, — говорит он сначала тихо, будто привыкая, а потом оборачивается на Семака и Лару с Уткиным и маленькой Дашей, сидящих на трибуне неподалеку, и орет: — Они матч сливают! Кипиш на лавке образуется сию секунду, Лара закрывает рот ладонью и ошарашенно смотрит на поле, а Даша, укутанная синим шарфом, вскакивает с места и почти переваливается через перила.  — Кто в доле? — зачем-то спрашивает Артем Серегу, судорожно соображая, что можно сделать с этим прямо сейчас.  — Да непонятно, скорее всего, нескольких купили, — отвечает он, оборачиваясь на беснующихся болельщиков, уже поджигающих фальшфейеры. — Ну что тут надо, вратарь да защитники. Артем командует заменить обоих защитников, которые остались на поле, но на лавке у них только один. Заменить вратаря он не может точно — в запасе у них один Максименко, и он еще более не готов, чем Акинфеев, тем более, Артем не уверен до конца, причастен ли он. Вместо Джикии на поле выходит русский бразилец Фернандес, и Чалов вместо Миранчука. Когда Дзюба кричит ему разминаться, тот сперва не верит, потому что самое подходящее имя для него — человек-косяк, еще и с карточкой в придачу. Но не рисковать Артем уже не может, поэтому, подталкивая юного форварда, заставляет его снимать верхнюю одежду быстрее. Достаточно большая пауза, которая явно обернется в плюс пять к первому тайму, и вот, состав сменен. Джикия идет медленно и время тянет, как может, но от злости тренера ему не уйти. Дзюба берет его в захват и держит голову под мышкой, пресекая все попытки вырваться, а потом шепчет так, чтобы услышал только он:  — Газон скользкий, да?! Два смачных шлепка по щеке, и Георгий освобождается от захвата, такой же злой и раздосадованный, а первое, что он видит после — растерянные глаза Сашки Максименко, и уже сомневается в правильности своих действий. Новых красок игра «Метеора» не приобретает, а в перерыве Артем говорит всего несколько слов. Не кричит, не ругается, спокойно пытается донести до них то, что он не знает, чего они добиваются, и исход игры этой будет на их совести. А потом уходит, столкнувшись в проходе с Акинфеевым, которому хочется сказать еще пару ласковых, но он молчит. Парень и сам знает, что ему делать. И лбы эти здоровые наверняка знают. И если хотят они всю жизнь в этом болоте просидеть, так пусть дерзают. В начале второго тайма «Метеору» удается создать голевой момент: Федя Чалов, искусно обведя двух защитников «Химок» самостоятельно, уверенно бьет по воротам, но промахивается. И досада эта самого Артема будто до горечи во рту доводит — случился бы этот гол, он был бы нереально красивым. Вообще, Артем считал, что нападающие бывают двух типов: большие и прорывные, берущие количеством, такие, как сам Дзюба, и думающие форварды. Кокорин и Чалов были чистым вторым типом, играли красиво и умно, обманывали и хитрили на поле. И если в этом матче Чалов проявил себя положительно, использовал свои лучшие качества по максимуму, то капитан был точно в доле. Артем понял это не сразу. После отличного момента, созданного Федей, к Чалову тут же подлетели Смолов и Кокорин, последний из которых взял молодого форварда за волосы и что-то недолго втолковывал, после чего он с минуту выглядел абсолютно потерянным. Конечно, Артем догадывался, что капитан точно за этим стоит, но поменять его он не мог, как не мог поменять и Смолова. После стычки трех форвардов опасных моментов на поле не было вообще, Фернандес свое дело знал и самоотверженно бросался на каждого атакующего, защищая Акинфеева. Еще и Обляков, знатно разозлившийся на стариков, волком бросался и на своих, и на чужих, за что Семак ему непременно высказал. И каким бы растерянным себя ни чувствовал главный тренер, буря внутри него уже разыгралась, и горела она с такой же силой, как дымились бомбы на трибунах. Ноль-два практически фатальный счет, тем более, на последних минутах, но Артем пытался хоть как-нибудь исправить ситуацию, хотя и понимал, что от него теперь мало что зависит. Если парни обиделись на вчерашнюю тренировку и решили таким образом показать зубы, то Дзюба мог их поздравить — своего они добились. Три балла отдали неприятелю, а если завтра еще «Шинник» «Ротор» обыграет, то «Метеор» еще на две строки вниз опустится. Обидно было и за то, что более опытные форварды Федьку молодого так быстро потушили — он больше не бежал в атаку и не пытался идти ва-банк, как он это сделал почти сразу после своего выхода, а команда ушла в плотную и бессмысленную при таком счете оборону. Тренера пытаются вывести ребят в нападение, но стоит группе атаки отклеиться от своей штрафной, дырявую защиту тут же норовит прорвать неприятель. Так и сидят они в окопе до финального свистка, а после смываются в подтрибунку. Оскорбления, сыплющиеся на него со стороны трибун, его уже не волнуют, когда Артем садится на скамейку запасных и смотрит на поле. В душе его непонятная смута, но не из-за вездесущих ненавистников. Кто был в сговоре? Кокорин. А еще его дружки Смолов и Джикия, Ракицкий и, кажется, Кутепов. Пока толпа рассасывается, Дзюба выворачивает голову и исподтишка наблюдает за Уткиным. Не сильно он расстроен разгромным счетом на домашнем стадионе, и довольное выражение на его толстом лице уж точно не сравниться с тем, что он наблюдает рядом. Лара с таким же каменным охреневшим лицом, как у самого Дзюбы, обнимает плачущую Дашу, вытирающую слезы шарфом с эмблемой клуба. Да Артему и самому до слез обидно. И даже не за себя — опозоренного в который раз и униженного собственной командой, оскорбленного болельщиками тренера. Ему за футбол обидно. Неужели так и делается в клубах ниже РПЛ? Там ладно, на любой беспредел найдутся умники с заявой в РФС, а тут-то кому дело есть? Клуб-новичок, первый год в ФНЛ. Небось получат, как на бак бензина, а команду родную продать не западло и за полбака. Люди стекают со стадиона быстро, не в настроении праздновать, и Артем этого не замечает. Все смотрит на Уткина, лыбящегося в экран смартфона, и на Кристину, которая бросилась успокаивать сестренку. Лара, потерявшаяся из поля зрения ненадолго, материализуется прямо рядом с ним.  — Назови имена. Что ответить девушке, он не знает. Нет, имена зачинщиков, и даже имя бошки операции он знает, но ответить… Артем не отвечает. Говорит, что во всем разберется и имена будут у нее на столе. А еще думает, что с этим Уткиным ему нужно непременно поговорить, как и с героями сегодняшнего матча. Только когда уходит Лара, уходят болельщики и уборщики, Артем встать не может. И он почти уверен, что все ребята разошлись тоже, нечего им сегодня было делать на стадионе дольше положенного. И сидит он так… долго сидит. Ему ужасно хочется позвонить отцу, и пару раз он даже вытаскивает телефон, но все равно этого не делает. Тридцать лет отец помогал ему во всем, решал все проблемы и везде подсказывал, теперь Артем должен был разобраться с этим самостоятельно. В своей команде папа никогда бы такого не допустил, но Артем не был им. Без него он был слаб и беспомощен, и команду он свою строит только за счет положения, не из-за авторитета. И, может, в глазах зелени он еще ощущал что-то наподобие уважения, то в глазах более опытных парней — пренебрежение. И ведь до того злополучного разговора с Кристиной и Василием за несколько дней до этого все было более-менее хорошо. Налаживалось, казалось. И что делать дальше с этим Артем не знал тоже. Единственное, чего хотелось в этот темный свежий вечер — надраться до беспамятства. Так он и поступил. Машину даже брать не стал, вышел с обратной стороны от набережной и побрел вдоль оживленной пока дороги, освещенной желтыми фонарями. Какие-то салоны связи, туристические агентства и ни одной простой пивнухи. Куда же он попал? Сейчас бы хотя бы тот же «Вираж» найти, пусть его там не напоят, так хоть загрызут. И то легче будет. Первое подобное заведение он находит тогда, когда уже почти передумывает напиваться. Но раз уж так долго искал, отказываться сейчас уже не вариант. Графин водки, немного закуски и симпатичная юная барменша, похоже, единственные, кто рад ему в этом сраном городе и в этом сраном мире. Однако сейчас сам Артем рад только водке. Хватит с него этих дел сердечных. Будучи уже в алкогольном забытье, он решает проверить телефон, который после матча забыл убрать с беззвучного режима. Два пропущенных от Кристины, семь от Игоря и две СМС-ки. Артем смахивает пальцем уведомления о звонках и открывает сообщения, с трудом фокусируясь на тексте.

Где вы? Я жду вас около машины.

Сперва не поняв, от кого это, Дзюба хмыкает. Игоря он не видел, потому что вышел с другой стороны. А сообщение пришло почти час назад, наверняка, парень уже ушел, если и ждал его там. Следующему непрочитанному сообщению пятнадцать минут.

Возьмите трубку, пожалуйста, я хочу объясниться.

В воспаленном мозгу Артема задыхающейся рыбой бьется мысль — предатель. И трезвая часть никак переубедить датую не может, потому что вывод сам собой напрашивается о том, что вратарь тоже был причастен к слитой игре. Он ведь запросто мог прыгнуть и забрать мяч из угла, они ведь на тренировках многократно отрабатывали подобный прием. Черт, да даже Максименко такой мяч вытащить смог бы, что с этим дурацким Акинфеевым не так?! Артем не замечает, как в порыве злости бьет кулаком по столу, пугая немногочисленных посетителей и девочку-бармена, а потом сентиментально смотрит на панорамное окно, по которому скользят капли начавшегося дождя. Ему все больше кажется, что он окончательно запутался. Дзюба не знает вообще, что ему делать дальше. Скорее всего, это он себя как-то неправильно повел, спровоцировал подобный ответ. Не может же быть такого, что все вокруг неправы и уроды, а он один хороший. И, может, у Игоря действительно причины были уйти в тот день, и теперь урод сам Артем. Или даже у парней были веские причины взять деньги за проигрыш родной команды, может, это Уткин им чем-то угрожал? Глупые, совершенно глупые и никому не нужные сомнения еще больше злили Дзюбу, ему оставалось только драть горло водкой и давиться. Будто чувствуя, что думают о нем, Игорь присылает еще одно сообщение, и изрядно пьяный Артем пугается резкой вибрации телефона, звук на котором все равно решает не включать.

Я не знал.

Винить Игоря Артем не хочет и не может, он ежесекундно меняет свое мнение о нем, пока не напивается до такой степени, что даже уже думать не может. Сидит он тихо, как и дремлет, и выгоняют его из заведения только к утру, когда туман над городом становится особенно плотным. Не помня себя от опьянения, Артем идет туда, куда его ведут сами ноги. Оказавшись на набережной Черного моря, мужчина оказывается прижатым к брусчатке воспоминаниями об этой самой набережной. Вода холодным утром совсем неспокойная, погода будто реализует то, что на душе у Артема. Волны разбиваются об камни и причал, а порывистый ветер тут же задувает микроскопические капельки воды в город, укладывает на плитку и убаюкивает своим завыванием. Дзюбе холодно, очень холодно и до горечи обидно за самого себя. Он лежит на холодной мокрой брусчатке, не имея сил даже приподняться, чтобы встать, и никогда он еще не чувствовал себя таким гадким и жалким, как сейчас. Приспустившиеся брюки оголили его поясницу, которую уже начинало ломить от зубодробительного холода ноябрьского утра, а шею щипало от ветра с мелкими каплями. В тяжелой голове тысячи противоречивых мыслей, вплоть до тех, в которых он сейчас встает и прыгает с края причала прямо в пучину. Но будучи уже в невменяемом состоянии он этого не делает — интересно, сука, что же дальше будет. Как его жизнь наебет в следующий раз. И почему ему так не везет? Внимание побежденного гравитацией Артема привлекает гогот толпы. Он, собрав последние силы в кулак, поднимает голову и видит в глубине сквера на скамейках компанию таких же нетрезвых молодых людей, и поднимается, чтобы пойти туда. Единственное, что ему нужно в это темное сырое утро — еще немного выпивки.