Всё, что останется

Сил идти у Артема нет вообще, но тренировка это святое. Поэтому он, потусив, так сказать, с южной молодежью, на нее почти не опаздывает. Едва попав на территорию комплекса, мужчина замечает, что тренировка началась без него. И правильно, нечего у моря погоды ждать. Опоздал он, кажется, минут на двадцать, потому что парни закончили с разминкой и уже стояли в квадратах.  — О, смотрите, пришел-таки. Дзюба ступил на газон, споткнулся и обвел взглядом всех присутствующих, кто оторвался от мячей и посмотрел на него. Вчерашние герои глядели волками, забитыми в угол, остальные с придыханием, Семак с удивлением и Кристина с каким-то укором, на который Артему, честно говоря, было вообще насрать. Неожиданно он уловил движение мяча, приближающегося к нему, и пнул его, отправляя в сторону.  — Че вы такие меткие-то вдруг? — Артем находит равновесие после пинка и разводит руки в стороны, чтобы его не потерять. Федя Чалов, отправивший пас, тут же изменился в лице. Остальные ребята думают тоже недолго, понимают, в чем дело и что происходит с тренером. Все те, кто его присутствия не заметил раньше, сейчас образовали вокруг него полукруг, в том числе и помощник тренера. Поворочав головой в разные стороны, Артем увидел, наконец, Акинфеева, также молча стоявшего с правого края, и хотел было что-то сказать, но так удачно заметил Кокорина и Смолова, пытающихся отойти подальше и не привлекать внимания.  — О, Смолов, Коко! — хрипло смеется Артем и скалится. Он настолько пьян, что даже злиться на них не может. Он же так рад их видеть, так их любит. Они же семья, «Метеор», ай-да клуб. — Юлий, нахуй, Цезарь и Ганнибал, твою мать, Барка.  — Чего? Почему-то сравнение этих двух придурков с великими полководцами ужасно смешит опухший мозг тренера, и команде приходится ждать, пока тот просмеется. Ужасное и долгое состояние опьянения заставляет Артема чувствовать себя отвратительным ничтожеством, которое, однако, умеет летать.  — Да ничего, — Артем сплевывает на траву и опасно пошатывается. — Думал я всю ночь, что же сказать вам сегодня, да не придумал ничего интересного. Хотел я нам всем помочь, только вы сами себе помочь не хотите. Не знаю я, кто был в доле, и кто платил вам, я только догадываюсь. И представить боюсь, за сколько же можно купить такие легендарные задницы, звезд самого «Метеора». Парни переглядываются под хриплый смех тренера, но никто не отвечает. На момент мужчине даже кажется, что он чует раскаяние, а потом понимает, что это он рукавом в тарелку с мясной нарезкой угодил. Даже на сто процентов нетрезвым Артем понимает, кто из них виноват, а кто впервые о договоренности слышит, а Игорь Акинфеев смотрит на него прямо и непоколебимо. Неужто и правда не виноват?  — Скажи, Сань, а тебе так же много заплатили, когда из дубля «Динамо» выкупали? Или ты сам, забесплатно пошел? Конечно, Артем был в курсе того, что когда-то давно его выкупили из Москвы. И пусть из дубля, но это все равно в своем роде понижение. По мнению Дзюбы, Саша Кокорин отлично выступал бы там, ведь пусть человек он так себе, но на поле показывал класс. Но сейчас слова тренера парня, кажется, не обижают. Он смотрит смиренно, хоть и пытается держаться орлом, и тихо говорит:  — Вы бы пошли поспали, Артем Сергеич.  — Да не спится мне, котики, — Дзюба еле волочит ногами по траве, все еще удивляясь тому, что трава тут отличного качества. В Москве за такой газон отваливают кучу бабок, а тут сама растет — влага, солнышко, тепло круглый год. — Думаю о вас без конца, как вы тут без меня.  — Да нормально. Хотя бы бухие на тренировку не приходим. Слова Набабкина не задевают тренера — смешат. Ему вообще одновременно ужасно хорошо и ужасно плохо, он не может разделить эти два чувства.  — Ты сравнить решил? Ты меня… — Дзюба заминается и скалится, внутри вскипает неожиданно ущемленное чувство гордости. — Я пьяный, в жопу пьяный, сделаю то, что из вас трезвый никогда.  — Мы видели матч с румынами. Вновь споткнувшись об воздух, Артем оборачивается на левую сторону, и только по глазам понимает, что это сказал Ракицкий. Голоса смешиваются в его голове и создают гул, он вообще не может различать их. Ему как-то иррационально резко делается обидно, ущемленное самолюбие горчит, и Артем не понимает: почему все это происходит с ним? Где он так успел напортачить, что из звезды мирового уровня скатился в это? Пришел пьяный на тренировку, выслушивает какой-то понос от собственных подчиненных и не может утереть им нос? А он может, может! Пьяному ведь и горы по колено, и море лужа. Дзюба подходит к Ярику и смотрит расфокусированным взглядом в его лицо, дышит перегаром и шлепает по лысой голове.  — Румынов он вспомнил, — тренер смеется и ищет глазами мяч. — Дай мяч. Игорь, на которого смотрит Артем, пинает снаряд ему, и мужчина, уже не в состоянии принять ногой, спотыкается и ловит его руками.  — Вставай в раму. И только попробуй не поймать, я тебя в «Балтику» продам, Тер-Штеген, епт.  — В смысле? — переспрашивает вратарь.  — Да без смысла, — Артем практически на корячках добирается до облысевшей одиннадцатиметровой отметки, двоящейся в его глазах. — На спор. Так есть смысл? Какая-то тупая обида заставляет Артема говорить это Игорю, он едва ли соображает вообще, что он делает и что говорит. Но Акинфеев все же на ворота идет, застегивает свои злоебучие перчатки с дряхлой липучкой и неуверенно ожидает, что же будет дальше. А в голове Артема тем временем дебильные вьетнамские флешбеки, какие-то сраные вертолеты, сбрасывающие бомбы на всю его жизнь. Почти два года назад это было. Начало осени, жаркое краснодарское солнце, запах травы, пота и привкус победы на губах. Только все это он сумел проебать в момент, как проебал и этого паренька, мнущегося в воротах. А ведь когда-то Артему казалось, что победа за ним. И что Игорь тоже его. Казалось, в том-то и дело, что казалось. Еле-еле поднявшись на ноги, Артем целует грязный мяч, кладет его на плешивую отметку и нетвердым шагом отходит на несколько метров. Два года разницы, юг, одиннадцать злополучных метров, а какая колоссальная разница между людьми. Тогда он был всеобщим любимчиком, чуть ли не лучшим игроком-сборником, два года подряд лучшим игроком Премьер-Лиги. А сейчас что? Он, едва стоя на ногах, пытается доказать двадцати соплякам и самому себе, что он чего-то стоит. Да нихуя он не стоит после такого. Конечно, в ворота он не попадает. Может, стоило ему в баскетбол играть, раз он такие точные подачи в руки делает? Акинфеев в раме даже не поменял позицию, зато из-за разбега и удара по мячу Артем потерял равновесие и повалился на траву. Пока он поднимался в гробовой тишине, он еще не знал, попал ли, но что-то подсказывало, что нет.  — Ладно. Тогда не забил, сейчас не забил, нормально, — Артем садится на газоне и исподлобья смотрит на подопечных, а потом оборачивается на Игоря. И как же тошно стало ему, когда в глазах этого паренька он увидел жалость. Артему хотелось сблевать от всего происходящего, от этих взглядов, от холодного морского воздуха, от ослепительно яркого солнца, от себя. Кроме прочего, в душе Дзюбы поселилась ненависть к самому себе, от которой он бегал весь этот долгий год, но теперь она его-таки нагнала. Он ничто. Никто.  — Скажете, что потом должен. Коленки саднит от того, сколько раз за последние сутки Артем повалялся на них и померил твердые поверхности. Он встает, с трудом удерживая в равновесии свое двухметровое бестолковое тело, и направляется к выходу из комплекса спиной, а потом оборачивается и с неожиданным весельем кричит:  — Да пошли вы нахрен! Мне Платини руку жал! Титаническими усилиями тренер поднялся по лестнице, чтобы выйти в город, а с каждой пройденной ступенькой его конечности наливались свинцом, а голова злостью. Он вышел с территории, не забыв пнуть урну, которая уже давно ему глаза мозолила. А раз такое дело, то почему бы и не сделать это? Шум и агрессивный пьяный мужик распугали прохожих, а на асфальт вывалился мусор, который отхватил еще несколько пинков от распалившегося мужчины. Утренний город не приветствовал тунеядцев, и Артем в одиночестве змейкой плелся по дороге куда-то, куда он сам не знал. Пыль на асфальте неожиданно оказалась серьезной преградой для тренера, и, не сомневаясь ни секунды, он споткнулся об нее около киоска и стремительно стал падать, грозясь вновь поздороваться с полом. Но его вдруг поймали чьи-то руки, что понял мужчина совсем не сразу.  — Ну чего Вы, Артем Сергеевич? Догнавший его Игорь держал крепко и находился близко, дышал тяжело и будто в самую душу. Артём, вернувший себе равновесие и координацию в пространстве, оттолкнул парня и тот распустил неожиданные объятия. Он чувствовал себя Рэмбо и повелителем времени, потому что то и дело в нем терялся. — Ты че? Один вопрос, а будто всего себя в него вложил. Игорь стоял перед ним в клубной форме и бутсах и недоуменно смотрел на недовольного тренера. — Пить с Вами пойду. Вы же пить идёте? Думать долго мужчине не хотелось, тем более, пререкаться сил у него не было тоже. Так что он, почесав заросший подбородок, опасно покачнулся и кивнул.  — Ты только переоденься, клуб еще больше не позорь. Игорь цокнул, помог Артему опереться об высоченную ограду комплекса, чтобы тот не растянулся на проезжей части, и убежал. Стоять вот так вот долгое время тренеру не хватило духу, поэтому он присел на задницу и оперся спиной, и долго-долго думал. Опять сбежал что ли? Но Игорь появился быстро и весь запыхавшийся, уже в кроссовках и одежде без опознавательных знаков, поднял непослушное пьяное тело и потащил на себе. До ближайшего кафе они дошли быстро и очень вовремя, ведь буквально сразу, как они заняли уютное местечко у окна, пошел ливень. Снова литр водки, немного закуски. Игорь с удовольствием выпил бы чаю или хотя бы кофе, но в эту минуту он просто не мог поступить иначе. Артём болтал о какой-то отстранённой чепухе, медленно доходя до кондиции, а Акинфеев боролся с тошнотой и головокружением. — А ты чего это бухаешь тут? — неожиданно очнулся тренер. — Завтра же тренировка. Игорь фыркнул и налил из кувшина в стопки еще. — У Вас, вообще-то, тоже. Артём взял стопку с крайне задумчивым видом, а потом пожал плечами, мол, действительно, и опрокинул в себя очередные пятьдесят грамм, и с удивлением посмотрел, как Игорь опрокидывает тоже.  — А ты крепкий.  — Я? Ага, стальной, — усмехнулся Игорь и понюхал сухарь. — А Вы? Всегда такой?  — Какой?  — Ну такой. Море по колено, пру как танк, бухаю сквозь слезы. Отвечать Артему не хотелось, да и нечего было, он уставился в окно, по которому снова стекали капли дождя. Погода почти как в любимом Дзюбой Питере. Только что солнце палило, а тут вдруг дождь. Неожиданно ему стало жаль, что он, наконец, сидит тут рядом с Игорем, в кафе, вдвоем. И в такой дебильной ситуации. Пожалел его, видимо, с тренировки убежал, чтобы пьяного в щи мужика жалеть.  — Ладно, — вздохнул Игорь. — Раз уж так сидим, выпиваем… а Вы зачем сюда приехали?  — Я… А, я понял, я что-то сейчас такое по протоколу должен сказать, да?  — Нет. Ну, я же вижу, как Вы здесь один против всех. С ними-то все понятно, им, вроде как, уже ничего не нужно, а Вам зачем-то нужно. Зачем?  — Че ты прикопался-то? Мы же пить сюда пришли, вот сиди и пей. Молчание и тихий звон посуды не разбавляли атмосферы, Артем задумался снова. Казалось, что пик его опьянения пройден давно, и он с каждым граммом начинает трезветь. Только язык понемногу стал развязываться под испытующим взглядом этих блестящих карих глаз. Как же все-таки Артему жаль, что с парнем этим у него ничего не вышло. В холодном и ветреном Новороссийске с ним единственным Дзюба чувствовал себя в своей тарелке, да, видимо, такой неудачник никому не нужен совсем.  — Уехал оттуда, где я уже не нужен. Приехал побеждать. Только, как ты заметил, здесь это никому не надо. Что дальше, не знаю, — Артем покрутил в руках высокую стопку и посмотрел прямо на Игоря. — А у тебя что?  — А что у меня?  — С тобой-то что не так? Столько мужиков вокруг, а ты один. Усмешка, которую выдал Игорь, была не столько горькой, сколько печальной. Не обиделся, не огорчился — тоже задумался.  — Почему один? — протянул он, глядя в окно. — Нахрена отношения, просто чтобы они были?  — А почему нет?  — Знаете, Артем Сергеевич, не знаю, как для Вас, а для меня отношения это очень сложно и тяжело. Не нашел я еще человека, который хотел бы разобраться во мне, а не просто разложить где-нибудь на столе в кабинете. Артем поперхнулся. Это он о нем? И что же он сделал не так? И свидания у них, кажется, были, и ведь сам Игорь тогда был не против, первый поцеловал и спровоцировал, отвечал так охотно и с рвением.  — Вы это на свой счет не воспринимайте только, — грустно улыбнулся Акинфеев и поправил воротник серой толстовки. — Понимаю, никому в чужих тараканах разбираться не хочется. Но лучше я буду один совсем, чем с кем-то и одинок. Артема заворожило то, как парень наматывал шнурок кофты на свой указательный палец раз за разом, а в пьяной голове его никак не складывалась картинка.  — С тобой что-то плохое было, да? — на пробу спросил тренер, облизал сухие губы и постарался собрать все свои дедуктивные способности воедино. На вопрос Игорь не ответил, глаза отвел, а Артем понял, что попал в точку. На виски резко надавила головная боль, в желудке происходило что-то невообразимое, ему показалось, что его вот-вот стошнит. Каким же он был эгоистом. Осознание того, что с этим светлым, пусть и закрытым по нужде мальчишкой, сделали что-то страшное. А он… он же думал, что Игорь с ним поигрался просто. Что передумал. И Артем злился на него, на тренировках срывался.  — Расскажи мне. Это как-то связано с тем, что ты ушел с ЦСКА? Зачем вообще тогда Игорь пошел за ним? Он же вел себя, как последняя свинья с ним, в штаны сразу полез, а потом возненавидел, не разобравшись. Какой же он все-так урод моральный, после такого он и мужчиной назвать себя не мог. Поддавшись непонятному чувству, Артем положил свою ладонь на холодные пальцы Игоря, тарабанящие по гладкой поверхности стола, но Акинфеев вытащил руку и убрал в карман.  — Там долгая история, — ответил он и налил из графина горячительного в обе стопки.  — Ты поэтому избегал меня, да? — Артем подтянул туловище на стуле, чтобы сесть поудобнее, и случайно уронил меню на пол.  — Я просто… — замялся парень со стопкой в руке и закусил губу. — Вы понравились мне очень. И я Вам, я понял. И я подумал, что у нас могло бы что-нибудь быть, но Вы… Вы же уедете потом. А я тут останусь. Я бы так не смог.  — А что бы ты хотел, чтобы у нас было? Опрокинув в себя напиток, Игорь скривился и закашлялся, а потом как-то странно улыбнулся и пальцем пододвинул к Артему его стопку.  — Мы же пить пришли? Вот и пейте. *** Сколько спал Артем, он не осознавал. Только понимал, что просыпаться не хочется вообще, поэтому погружался в сон снова и снова, стоило ему только открыть глаза. Но встать все же пришлось, потому что последние полчаса ему мешал надоедливый солнечный луч, светящий прямо в глаз, жажда и какой-то посторонний шум, ужасно напоминающий сопровождение футбольного матча. Даже во сне футбол его преследует. Продрав глаза, Артем сел в постели, запоздало понимая, что он не дома, ибо ударился лбом об полку. Сматерившись, он встал на ноги и огляделся. Какой-то футбольный ужас. Где он? Все стены обклеены постерами, фотографиями и сувенирами с футболистами, а Дзюба, немного придя в себя, ужаснулся, увидев собственные фотографии. Еще со сборной. Книжки какие-то детские на полках, медаль и грамоты за отличие, шарф «Метеора», учебники. Мозг Артема отказывался воспроизводить последние дни, подкидывал какие-то отрывки, будто издеваясь. За окном явно утро, а последнее, что помнил Артем… Тоже утро. И как он пил с кем-то в кафе. С Игорем, точно. Он пил с Акинфеевым во время утренней тренировки. То есть, он сутки целые проспал? Было бы логично, потому что всю ночь после матча он кутил в городе, но в таком случае, где же сам Игорь? И где Артем? Из окна виднелось море и горы, которые, наверное, были видны из каждого окна в городе, а еще порт и площадка, место совершенно незнакомое. Решив довериться интуиции, Артем пошел на звук и запах еды, вышел в кухню, где уже кто-то копошился. Маленькая светловолосая девочка крутилась по комнате, как юла, от плиты к столу и не отрывая взгляда от телевизора. Путем несложных вычислений, из выкриков комментатора, он понял, что играют ПСЖ и «Марсель», но девочку никак узнать не мог.  — Проснулись? Осознание ударило Артема обухом по голове. Даша, приглаживая одной рукой растрепанные волосы, жевала бутерброд с вареньем, и смотрела на него с хитринкой в глазах. Но Даша ведь… сестра Кристины. А Дзюба вчера ее не видел. Да что, черт возьми, тут происходит?!  — Привет? — здоровается он и садится на табуретку. — А где Игорь?  — А они с Крис уже ушли на работу, — отвечает малая. — Воды? Кусочки пазла, которые были до этого в голове у Артема, неожиданно превратились в рыбу из доминошек. Почему он дома у Кристины и почему Игорь привел его сюда, он никак не понимал и не мог вспомнить.  — А… — начал Артем подбирать правильные слова, но его перебила девочка.  — Кристина со мной спала. А Игорь на ее кровати. Взгляд Дзюбы метнулся на стену, где висела небольшая фотография, запечатлевшая пять человек. Двоих взрослых Артем не узнал, зато Игоря признал сразу — тот же изгиб бровей, умные глаза, только улыбка какая-то другая. Дашка была там куда меньше, а волосы ее были еще светлее, чем сейчас, белые почти. Только Кристина мало изменилась. И изгиб бровей у нее был практически такой же, как у Игоря, и как у мужчины рядом с ними. Как же Артем раньше не догадался?  — Так Игорь ваш брат? Концентрация ахуя в комнате превысила норму, и Артем едва мог закрыть рот от удивления. Даша прыснула от смеха и всучила ему кружку с водой, которая отвлекла его, и мужчина мигом проглотил всю живительную влагу, капельки которой потекли еще и на футболку.  — Долго же вы соображаете. Как у меня дела, не хотите спросить? Пока девчонка рассказывала о своих скучных по ее мнению школьных буднях, Артем аккуратно рассматривал квартиру. Вот он и в обители сразу двух людей, с которыми стал близок за этот период своей жизни. Думать о том, что это дом Игоря, было гораздо интереснее и приятнее, чем то, что тут живет и Кристина, и Даша тоже. Он по крохам пытался собрать информацию, которую пропустил мимо ушей, раз не догадался раньше, что они брат и сестра. Игорь говорил как-то, что живет с сестрами, но собирается съехать. А Крис говорила, что ее брат и отец футболисты. В голове неожиданно всплыл тот вечер, когда после просмотра Эль-Класико, на которое девушка не пришла, он целовался с Акинфеевым на набережной. Ему тогда казалось, что все, парень теперь его, а оно вон, как вышло. Вспоминался потихоньку и тот разговор в кафе, от которого у Артема волосы дыбом встали.  — Артем Сергеич, — позвала его Даша, прервав собственный рассказ о школе. — Вам сестра моя нравится? От неожиданности подобного вопроса Артем чуть не уронил пустую кружку, которую крутил в руках. Он, вроде, никаких поводов так думать не давал, тем более, Кристина и сама хвостом туда-сюда виляет. Что ответить ждущей девочке, Артем не знал. Сказать, что ему больше по душе ее брат, было бы не совсем корректно с его стороны, он в ступоре пожал плечами.  — Я говорю, как женщина она Вам нравится? На стол перед ним опустилась кружка с дымящимся черным кофе с молоком, напоминающим цвет глаз Игоря. И Кристины. Вот почему он вспоминал о парне тогда, когда был с ней — глаза у них похожи очень. Восстанавливая некоторые события, Артем вспомнил, что фамилии у них были точно разные, в другом случае он бы обратил на это внимание.  — Ну, она интересная, — протянул тренер, совсем не зная, как правильно с этого вопроса соскочить.  — Интересные финты у Роналдо. Ладно, я же вижу, что нравится, — улыбнулась Даша и стала делать новый бутерброд, который вскоре оказался на тарелке перед ним. *** Ехать на утреннюю тренировку было уже бесполезно и бессмысленно, так что он пошел домой пешком. Как оказалось, Игорь живет не так далеко от стадиона, а еще что по линии набережной можно выйти куда угодно в этом городе. Она будто артерия, соединяющая все точки города. Приведя себя в порядок дома, приняв душ и сменив пропахшую потом и перегаром одежду, Артем снова отправился в комплекс. Остатки забытых воспоминаний постепенно возвращались, как уходила и головная боль, и также стремительно мужчину пробирал липкий стыд. Надо же, припёрся пьяным на стадион, еще и мастер-классы показать пытался. Ужас какой-то. Интересно, знают ли об инциденте Лариса и Уткин? Уже подходя к центральным воротам Артем заметил, что на поле уже занимается Карпин со своими мальками, снова без мяча. В голове у Дзюбы все крутились те слова о том, что играть нужно хотеть, пока он наблюдал за разминающимися в кругу детьми. Прежде чем войти внутрь, Артем повстречал на своем пути практически всех своих футболистов, каждый из которых прилежно поздоровался и с опущенным в пол взглядом прошел мимо. Насторожило Артема только то, что рядом с выходящим Смоловым привычно не было Кокорина, но мысли об этом ушли на второй план, когда из раздевалки вышел Игорь. Сначала он не заметил его, пока возился со сломанной ручкой, а тренер подошёл к нему вплотную.  — Ой, здравствуйте, — поздоровался Игорь и вздрогнул от неожиданности. — Как спалось? В отличие от самого Артема, Акинфеев выглядел свежо и здорово, от него пахло влагой и шампунем, и тренер, практически прижав его к стене, вдохнул аромат, и тут же резко отошёл на несколько шагов. Еще снова напугать его не хватало.  — Хорошо, спасибо. Только матрас у Дашки жёсткий, поменять бы, — усмехнулся он, разглядывая парня перед собой. — Есть планы какие-то до вечера? Отказываться от разговора Игорь не стал, сам понимал — поговорить стоило, поэтому, выйдя из комплекса и не сговариваясь, они направились на набережную. Только в этот раз Артем сам направил парня влево от стадиона, тогда как обычно они ходили направо.  — Ты не говорил, что Кристина и Дашка твои сестры, — Артему ужасно хотелось задать этот вопрос, потому что он до сих пор не мог до конца поверить в это.  — А вы не спрашивали, — Игорь пожал плечами. — На самом деле, Лариса Владимировна рекомендовала не распространяться особо на эту тему. Кое-что в голове Артема все же не сходилось, но допытываться он не стал — спросит потом. С другой стороны, ему было иррационально страшно, что Игорь о чем-то догадается. Не то чтобы мужчина прямо боялся того, что парнишка догадается о связи Дзюбы с его сестрой, просто… Артем и сам не знал, что «просто», просто не хотел и все. И впредь он такого себе не позволит. То, что после того их случайного раза Кристина не отсвечивала, еще ничего не значило. И уж точно он не хотел, чтобы что-то из этого менялось. Удивительно, но в месте, куда Артём привёл Игоря, тот никогда не был. Небольшое прибрежное кафе до жути нравилось мужчине, и ему было приятно, что парень тоже его оценил. — А почему здесь? Ветер гонял тучи по серому небу и задувал за шиворот, Артем поежился и расправил воротник, дабы защитить шею, и оглянулся вокруг. Заметив на лестнице Армена, который что-то колдовал над вывеской, которая стерлась настолько, что текст было прочитать невозможно, Артем махнул рукой и крикнул:  — Армен, а что такое офсайд? — Дзюба ярко улыбнулся на хихиканье Игоря.  — Не знаю, это блюдо какое-то мясное? Акинфеев рассмеялся и Артем вслед за ним, а потом попросил армянского мальчишку, племянника хозяина, принести им две чашки напитка, за который тренер любил это заведение в том числе. — Я проводил тут время между тренировками, когда ты не приходил, — сказал Артём, отпивая напиток. — Как там, кстати, твоя подготовка? Этими словами он легко смутил Игоря, ведь оба они понимали, что не приходил он не из-за подготовки.  — Отлично, спасибо, — он тоже отпил и посмотрел вдаль, на горизонт, где небо настолько тёмное, что сливается с краем моря. Они сидели рядом на паллетах прямо на берегу, и беснующееся море грозилось вот-вот добраться до их ног. Если бы Артем дёрнул ногой, то задел бы коленом бедро вратаря, но делать этого не стал. Он же все еще не знал, что произошло с Игорем, что ему пришлось пережить. Было ли это тяжёлое расставание, домогательства, не дай Бог, или еще что-то. В любом другом случае, да будь это хоть та же самая Кристина, Артем бы так себя не вел. Но с парнем ему хотелось быть другим, хотелось ошибку свою понять, загладить вину любым способом.  — Простите, я должен был сразу Вам сказать.  — Это я должен был понять. И хорош «выкать» уже, я не настолько стар.  — Но вы же мой тренер, я не могу «тыкать» Вам, — возразил парень.  — Теперь я уже не знаю, кто я. После вчерашнего я вряд ли могу так себя назвать.  — То есть, ты хочешь уйти?  — А что ты предлагаешь? — спрашивает мужчина и поворачивает голову к парню, смотрит на нахмурившееся прекрасное лицо. — В команде я не авторитет, не пример. Еще и после такой выходки. И перед тобой мне ужасно стыдно. За поведение свое, за ночь такую дурацкую, да и вообще.  — Я думаю, это ты зря, — Игорь натыкается на не понимающую полуулыбку мужчины. — Всегда же проще все бросить, сказать, что не умеешь, чем попытаться. — Им это не нужно. Они готовы клуб свой продать за пару сотен баксов, я с этим уже точно ничего сделать не смогу.  — Вот я и говорю, — хитро и без улыбки произносит Игорь, пьёт напиток.  — Что?  — Проще сказать, что не сможешь, чем попытаться снова. Они ведь не из ненависти к тебе сделали это, они сами не знаю, чего хотят. А ты тренер, твоя задача показать им, научить. А чему ты научить их можешь, если с такими настроениями голову себе забиваешь? — То есть ты хочешь сказать, что футбол им нужен, и мне нужно показать им это? — переспрашивает Артем, чтобы удостовериться в том, что правильно уловил мысль.  — Именно, — кивает мальчишка. — Я не должен был говорить тебе, но парни… они правда раскаиваются.  — Ты знал об этом?  — Нет. Тишина и шуршание ветра прерывает далёкий раскат грома, а в клубах наступающих облаков мелькает одинокая молния.  — А… Лариса о вчерашнем знает? — спрашивает снова мужчина, и он больше почему-то думает о том, что парней снова нужно будет загнать в зал, чем о том, как он будет писать заявление.  — Да. И она отстранила Кокорина. Не зря тренера его отсутствие насторожило. И не было у него внутри какого-либо чувства отмщения, бывшего бы тут так к месту, скорее какое-то беспокойство. Слишком уж слова Игоря Артема вдохновили. А с другой стороны, чем ему еще заняться? Да была не была, попробует снова, если Лара его сегодня же не выгонит в шею.  — Игорь, мы вчера говорили… в общем, я помню все. Я бы хотел извиниться перед тобой, я не думал, что так может быть. Я просто как дурак психанул, когда ты ушел, вообще головой свой не подумал. Прости меня пожалуйста. Извинения эти Артему давались не просто. Он ведь до вчерашнего дня думал, что все это вина Игоря и это он тут жертва. В голову ему почему-то вообще не пришло, что он действительно поторопился, а Игорь оказался не таким доступным, как показалось. Еще тошнее Дзюбе становилось от того, что он решил воспользоваться его собственной сестрой. Об этом вспоминать и думать вообще не хотелось.  — Да ладно, нормально, — отмахнулся Акинфеев. — Я все понимаю.  — Нет, не понимаешь. Я правда хочу в тебе разобраться. Я, может, говорить умно и красиво не умею, но послушать и рядом побыть всегда могу. Ты можешь рассказать мне, если хочешь, я тебя ни за что не осужу, — Артем перекинул ногу через паллет и теперь сидел лицом к Игорю, все еще задумчиво глядящего в горизонт. — Давай попробуем сначала? С дружбы. — Ты правда этого хочешь?  — Сидел бы я сейчас рядом и выворачивал душу, если бы не хотел этого, как думаешь? — спросил он и ни разу не слукавил. Вообще, все разговоры по душам давались ему тяжело, а особенно если ему самому нужно было влезть в чужую. — Мне в этом городе без тебя делать нечего. Если и ты отвернешься от меня, то мне придётся уехать.  — То есть, ты не собирался уезжать? — неожиданно смеётся Игорь и глядит на Артема глазами, в которых, однако, плещется далеко не веселье.  — Я не уеду от тебя. Без тебя не уеду никуда. Артем не знает, откуда в нем столько жертвенности и столько смелости для таких слов, но почему-то, глядя на этого потерянного мальчика, такого же, как он, ему хочется отдать ему всего себя. И видит он в этих карамельных глазах, что Игорь — такой же одинокий и слабый, как и он сам. Только слабы они по-разному. Артем жалок и гадок для самого себя, а самолюбия хоть отбавляй, а Игорь слаб духом, но пытается держаться. Артем не знал, сможет ли как-то помочь ему, но ведь всегда проще сказать, что не сможешь, чем постараться и сделать.