Время лечит

      Кира сидела в отведённых ей покоях, баюкая в руках свой топор. Её вещи уже были собраны, и девушка намеревалась сдержать своё обещание. Раны уже затянулись достаточно, чтобы Рагнафорц могла продолжить свой путь. В конце концов, её больше ничего не держало в этом замке. Однако глубоко-глубоко внутри Кира не хотела покидать эту обитель. Но больше остального северянка не хотела оставлять Адриана. Этот хмурый прекрасный блондин всё же запал в душу, хотя сама Кира себе в этом никогда не признается. — Рассвет, — шепнула медновласая, глядя сквозь стеклянную гладь окна на светлеющее полотно небес. Перекинув сумку через плечо, девушка решительно настроилась уходить. Сердце щемило, на глаза наворачивались слёзы, но данное ей слово не может быть нарушено. В конце концов, что у неё осталось в этом мире, кроме чести?       Адриан так и не смог уснуть. Он лежал на постели, глядя на то, как ветер ласкает тюлевый балдахин. Ему не хотелось снова оставаться наедине с собой. Бездна отчаяния и безумия уже медленно, но верно открывала свою бесконечно тёмную пасть. Она уйдет сегодня же, и Адриан об этом знал.       Блондин думал, что будет рад этому, что его оставят в покое. Но нет… Она ещё не покинула замок, а он уже чувствовал своё одиночество. Оно свинцовой тучей довлело над ним. — Ты не сойдешь с ума, — он повторял себе это много раз. Стены величественного замка, наследия его отца, вдруг показались очень маленькими, тесными. Адриану негде было спрятаться от самого себя. На одно лишь мгновение дампир принял мысль о том, чтобы остановить северянку, найти хотя бы одну причину, чтобы задержать ее. Но этот мимолётный позыв был задушен в утробе. «Ей не место здесь», — думал дампир, убеждая в этом, прежде всего, себя.       Всё же блондин поднялся с кровати, чтобы проводить свою гостью. Он обошёл весь замок, но не нашёл Киру. Рагнафорц оставила лишь письмо на своей кровати. Адриан сел на самый край, аккуратно развернул пергамент. Дампир провёл невесомо пальцами по размашистым буквам, чувствуя как внутри всё сжимается.       «Алукард! Я не смогла найти слов прощания, поэтому ты сейчас читаешь это. Я безмерно благодарна тебе за твою доброту. Прошу, не дай тьме поглотить тебя. Мир жесток, и не мне тебе об этом говорить. Я надеюсь, что мы ещё встретимся. С наилучшими пожеланиями, Кира Р. В тумбе для тебя подарок. На память.»       Улыбка тронула напряжённые губы Адриана. Дампир не спешил вставать с кровати, ведь она сохранила для него дивный аромат девичьего тела. Он взглянул на ещё смятые простыни, едва тёплые. Значит, Рагнафорц ушла не так давно. Его тело непроизвольно дёрнулось, но блондин сумел остановить себя. Бесшумно поднявшись с места, Адриан прошёл к прикроватной тумбе. Открыв ящик, он с удивлением обнаружил на дне вырезанную из дерева фигурку волка. Работа вовсе не была искусной, хоть и аккуратной. Но она таила в себе ценность, с которой не сравнился бы и мешок с золотом. — Спасибо тебе, Кира.

***

      Девушка обернулась на замок в последний раз. Из-за высоких крон были видны только острые тёмные шпили, пронзающие лазурное небо. Лес постепенно редел, и Кира вышла на тракт. По нему северянка решила идти до Брашова. На дороге было пустынно, изредка проносилась повозка или одинокий путник верхом. Кира шла по самому краю, нацепив на лицо кусок ткани. — И всё равно хочется вернуться… — девушка проклинала себя за эти мысли, но так просто избавиться от него в своей голове было невозможно. Северянка, даже находясь поблизости с блондином, не могла не думать о нём. Алукард поселился в её мыслях с самой первой встречи, как нечто полубожественное. Но по сути, скорее, конечно, дьявольское.       Кира сопереживала его боли и хотела бы разделить ношу Алукарда, но дампир чётко расставил приоритеты. А Рагнафорц ещё пока ценила собственную жизнь.       По обе стороны от тракта находились перекошенные лачужки, давным-давно заброшенные. Оставленный скот бродил по невспаханным полям. Без человеческого вмешательства всё заросло. И, что удивительно, выглядело умиротворённым.       Пока Кира двигалась вперёд, солнце уже поднялось в зенит и здорово пекло. Северянка упорно шла по истоптанной земле, жуя сорванную травинку. Ей бы не задерживаться на безлюдном тракте. Неприятности, как знать, уже поджидают одинокую путницу. Рагнафорц держала топор наготове. Она проходила мимо пшеничного поля. На солнце колоски казались золотыми. Девушка остановилась, чтобы сорвать один, как тут из особо густого пучка на неё бросился некто несуразный. Судя по размерам, это был ребёнок. — Эй, тише-тише. Я не причиню тебя вреда, — северянка легко оттолкнула незнакомого. — Что ты делаешь здесь один? — мальчик поднял на Киру полный вселенской горечи взгляд изумрудных глаз. — До города несколько миль. Я повторюсь, что ты делаешь здесь один? — Я ничего тебе не скажу! — юнец сорвался с места, медновласая не успела и глазом моргнуть. Она пустилась вдогонку и нагнала сорванца за несколько минут. — Пусти! Пусти! — Я тебя не обижу. Меня зовут Кира. Успокойся! Дьявол! Спокойно! — когда мальчик немного пришёл в себя, Рагнафорц опустила его на землю, сев рядом. — Как твоё имя? Почему ты убежал из дома? Ты живёшь в Брашове? — Звать меня Отто… — Не хочешь мне ничего рассказывать? Ладно. Будь по-твоему. Но мне всё равно нужно вернуть тебя домой. На тракте опасно. — Я не хочу домой.       Отто рассказал Кире всю историю, как на духу. Пусть и не сразу. Было видно, что мальчик особо не доверяет пришлой. На рынке Отто украл яблоко, об этом узнала продавщица, и его матери пришлось заплатить лишние деньги. Когда они пришли домой, мама Отто избила его, поэтому юнец пустился в бега. — Послушай меня, Отто. Мои родители тоже наказывали меня за выходки. И били, и ругали. Но… Сейчас твоя мама очень волнуется. Пойдём до Брашова вместе? Мама простит тебя. — Я не верю тебе. Ты не знаешь мою маму. — Мама — есть мама, Отто. — Тогда почему ты не с мамой сейчас? — девушка не нашлась с ответом, лишь отвела взгляд, пожав плечами. Мальчик понял это по-своему, решив, что родителей северянки нет в живых. Возможно, это уже было правдой… Он хлюпнул носом, прошептав: «Прости». — Не извиняйся за это. Ну, пошли? — паренёк кивнул, но, взяв Киру за руку, свернул с тракта. — Эй, куда мы? — Эдак мы и до утра не успеем. Пойдём!       До города они добрались уже вечером. Домик Отто находился у самой городской стены. Мальчик аккуратно постучал в дверь, а Кира стояла поодаль. На пороге показалась стройная женщина с рыжеватыми волосами, совсем как у мальчишки. Едва увидев сына, та заплакала, бросившись обнимать и целовать ребёнка. От этой картины у Рагнафорц защемило сердце. — Мама, прости меня. Это Кира! Она проводила меня и сказала, что ты простишь меня. Ведь так делают мамы. — Иди в дом, сын. Я благодарю вас за то, что вернули сына домой. Меня зовут Анна. Возможно, я чем-то смогу Вам отплатить? — Что Вы… Ничего не нужно. Я мастер-кузнец, и думала найти здесь кузню… Чтобы поработать… — Так Вам к старосте. Сейчас повернёте направо и держитесь прямо. На краю городской площади с памятником увидите дом из тёмного дерева. Это дом старосты. Только я всё же советую Вам в вечернее время не беспокоить его. Вам есть где остановиться на ночь, Кира? — северянка отрицательно мотнула головой. — Тогда останьтесь у нас. Мы не обеднеем… И я буду только рада… — Большое спасибо!       В жизни Киры появился свет надежды. Ведь над ней не посмеялись, когда она рассказала о своём ремесле. Возможно, Брашов примет северянку… Возможно, ей больше не придётся убегать.