Королева моего сердца

       Задумчивая Маринетт сидела в мягком кресле, расположенном близко к окну, оттого создававшее прекрасное место для разглядывания местных ландшафтов. Ночь приближалась, последние проблески заката скрывались в слепящей тьме, которая не озарялась даже ночной повелительницей и её стражами — луной и звёздами. Из-за этого разум темноволосой был пленен томительной и безысходной скукой, и подкрепляла её Хлоя, говорившая на протяжении двух часов лишь об одном.        — Боже мой, насколько напыщен этот Ким! — возмущение вырывалось из уст принцессы, становилось больше с каждой секундой, но до сих пор не достигало своего апогея, — Ты не представляешь, Мари, что за чушь он плел!        Придворная дама, уставшая от однообразных замечаний, лишь слабенько качала головой и иногда выражала поддержку всех суждений госпожи словами: «Верно», «Вы правы, принцесса» и «Тут я тоже с вами согласна».        Если в самом начале разговор был весьма интересным, и обсуждение было уместным, то сейчас Хлоя руководствовалась не доводами рассудка, а излишними и необузданными эмоциями. И только в первые полчаса их беседы раскрывались любопытные черты характера герцога Ле Тьена и проливался свет на его действия во время их совместной прогулки со светловолосой девушкой. Потеряв всякую остававшуюся внимательность к фразам Хлои, которые так и срывались с её надутых алых губ, Маринетт ещё раз про себя повторила рассказ принцессы о их хождении за цветком.        — Право, Мари, я отнеслась скептически к нему уже в первые минуты нашего пикника. Как дурно с его стороны вести беседу про Аснанию и только про неё! Мы, к его сведению, имеем много интересующих тем для обсуждения, но, Боже мой, его рот не затыкался ни на миг! — с жаром вещала Хлоя, как только они вошли в покои.        — Не могу не согласиться, — тогда ещё воодушевленная Мари принимала участие в обсуждении нового знакомого, — А как вульгарно он проявлял к вам внимание, просто бесстыдство!        — Признаю, эти ухаживания были слишком навязчивые, — принцесса разделила мнение фрейлины, — Точнее, он перешёл всякие границы дозволенного, так откровенно флиртовать! Пф! Что за дерзость! — с выражением Хлоя признавала безнравственностью всякий знак его склонности к ней, — Но, позволь мне рассказать, что случилось, когда Адриан «помог» мне и вынудил проводить Кима до этих чертовых цветов! И, всё же, Адриан с детства страдал от такого плохого чувства юмора, которое осталось у него по сей день, судя по его выходке!        Переведя дыхание и фыркнув пару раз, светловолосая начала свое повествование:        — В первые минуты нашего уединения я чувствовала себя крайне неудобно. Я в мыслях сетовала на кузена, который предательски отправил меня с Кимом и, тем самым, лишил всякой надежды на то, что я проведу этот вечер в отличной компании, — фраза была подкреплена горестным вздохом, — Он всё время говорил что-то о своей коллекции, которую, по её словам, он собирал уж десять лет. Всё время он использовал какие-то научные ботанические термины, в которых, признаться, я совершенно запуталась. Верно, если бы я когда-нибудь занялась ботаникой, я знала бы и понимала всё то, о чём он мне рассказывал. Но, ей-богу, цветы меня интересуют лишь как объект очарования для глаз и услада для обоняния. Но, впрочем, я отошла от главного.        Вообще, цветки франтации цветут лишь в конце мая-июня, но цветут красиво. В саде им уделено лишь небольшое место, но и этого вполне достаточно. Их бутоны очень пахучи, но при этом имеют сиреневатый оттенок, переходящий в голубой. Как помнишь, лишь одного упоминания о них хватило герцогу Ле Тьену, чтобы вспыхнуть, но какой восторг он испытал, когда увидел их воочию. Наверно, я впервые услышала столь разнообразные эпитеты, применяемые к растениям, да и вообще, к самой природе. Мне кажется, Ким бы стал неплохим писателем-романистом, но его бы произведения содержали больше пустой хвальбы, нежели морали.        После этой бессодержательной болтовни, он наконец-то осмелился сорвать один цветок. Но вдруг, в его разуме возникла мысль, чтобы я собственноручно сорвала ему это растение. Он лебезил передо мной, верещал, что для него будет честью держать в своём гербарии цветок, сорванный мною — прекрасною принцессой, — при упоминании «прекрасной принцессы» Хлоя передернулась, — Была бы у меня полная свобода в действиях, я бы сказала ему отнюдь не приличные слова и ушла в тот же час, но долг принцессы и светской леди, да и в целом воспитанного человека требовал от меня мягкого соглашения и исполнения столь «ненавязчивой» просьбы.       Я сорвала, и тем самым привела в истинное восхищение, хотя, называя его истинным, я, право, малость переборщила. После, я кое-как уговорила его пойти обратно, и мы в невероятно медленном и утомляющем темпе дошли до того места, где началось наше скромное мероприятие. Признаю, Мари, эта прогулка была такой тягостной для меня, как никакая другая в моей пока ещё недолгой жизни. И её я явно буду помнить во всех её тягостных и мрачных красках еще ох какое долгое время. Боже милостивый, не дай еще раз мне оказаться в подобной ситуации! — этой фразой и закончился доселе интригующий воображение Мари рассказ.        Но вернёмся к настоящему времени. Не в силах больше терпеть очередные сетования Хлои, Маринетт решила хоть как-то спасти себя из коварного плена принцессы. Конечно, в голове темноволосой формулировка этой цели была представлена несколько иначе: она хотела избавить госпожу от дурных мыслей и излишних соображений на счёт гостя короля Франции, вредящих всякому эмоциональному состоянию наследницы рода Буржуа. Впрочем, независимо изложения столь благородного желания помочь себе и Хлое, фрейлина имела единый помысел, который уже знала, как претворить в жизнь.        — Я просто возмущена! И с какой целью он делает визит моему дяде, ведь…        — Принцесса, — ласково и мягко прервала её темноволосая, — Может, чаю?        — Да-да, Мари, чай — лучшее средство для подпитки наших умозаключений, и как я сразу не подумала, о столь приятной и простой вещи, как горячий чай? — светловолосая выразила поддержку, на что и рассчитывала её придворная дама, — Лола, сделай-ка нам…        — Нет, не стоит беспокоить Лолу, госпожа, — возразила Мари и легонько тронула за плечо Хлою, будто успокаивая её неистовый пыл, — Давайте это сделаю я. Вы ведь знаете, что я обладаю особыми знаниями в различных травах и сумею сделать чай, который настроит нас на долгие плодотворные размышления.        Правда, рыжеволосая служанка уже пришла на зов наследницы Буржуа, но Маринетт строгим взглядом дала понять, что Лола в этой комнате лишняя.        — Да, ты опять права, моя дорогая подруга. Но, раз уж Лола здесь, то пусть принесёт кипяток.        Вскоре, придворная дама уже перебирала в руках различные травы, ища подходящие. Добавив в кипяток, который томился в небольшом чайничке, мелиссу и порядочного количества тимьяна, фрейлина преподнесла напиток светловолосой.        Проверенное сочетание не заставило долго ждать результата. После первой чашки Хлоя почувствовала некоторое успокоение и уже оставила пустую болтовню, лишь изредка что-то негромко изрекая. После второй чашки принцесса почувствовала лёгкую сонную пелену на глазах, а после третьей и вовсе немедленно позвала горничных, чтобы те готовили ей спальное место. Из последних сил она извинялась перед Мари, что она не докончила из-за своей внезапной усталости и изнеможения их диалог. Темноволосая лишь добродушно кивала и просила принцессу не повторять слова извинения.        Выйдя за дверь от покоев Хлои, Мари шумно выдохнула и улыбнулась. Сколько раз с помощью элементарных знаний в травоведении она выручала себя и Хлою из подобных напряженных и импульсивных ситуаций. От очередной думы отвлёк собственный зевок. Она признала, что травы взяли верх над чувствами светловолосой, но это отнюдь не значило, что затронет этот эффект лишь её. Темноволосая за компанию наслаждалась горячим питьём, и две выпитые ею чашки заметно подкосили придворную даму. Без того уставшая, теперь и под действием успокаивающего отвара, она добрела до своей спальни.        Единственная служанка помогла скинуть тянущую вниз одежду, переодеться в сорочку, умыть лицо теплой водой и подготовить постель ко сну. Не желая тратить драгоценные минуты сна, Маринетт, лишь прилегшая на кровать, провалилась в царство Морфея.        Крепкий здоровый сон помог восполнить истраченные силы и приобрести энергию на весь грядущий день, обещавшим быть ясным и тёплым. Темноволосая проснулась рано и поспешила начать свою каждодневную рутину. Надев воздушное и оттого милое повседневное небесного оттенка платье с рукавами три четверти, украшенное затейливой белой вышивкой, девушка поспешила освежить себя ароматом любимых духов. Из украшений были лишь уже двухлетнего возраста, но отнюдь не утратившие своего первоначального блеска, жемчужные серьги, подаренные на шестнадцатилетие самой королевой Одри Буржуа.        Заглянув в покои Хлои и удостоверившись о спокойно прошедшей ночи у служанки, дежурившей рядом с кроватью королевской особы, дабы в любую секунду исполнить любой каприз, Маринетт поспешила потратить свободное время на встречу со своей драгоценной подругой Альей.        Ещё вчера подруги договорились о утреннем визите, пока их принцессы спокойно почивают у себя и не нуждаются во всяком сопровождении фрейлин. И теперь, темноволосая намеревалась поскорее добраться до спальни графини Сезер. Мари считала себя уже опытной и не способной заблудиться в запутанных коридорах замка короля Франции, да и путь до Альи был полностью изучен и запомнен в мельчайших, если к тому пошло, подробностей. Проходя мимо небольшой и грубой двери, она знала, что за ней живут горничные Кагами. Две из них девушки возраста восемнадцати-девятнадцати лет служили у принцессы уже год и приехали со своей госпожой из Цуруги, а две другие принадлежали к обслуживающему персоналу французского замка. Тоже молоденькие, поначалу они испытывали значительные неудобства и узнавали нрав Кагами и её давних горничных. Принцессе не нравилось, что новые слуги совсем не разбирались и путались в её распорядке дня, и из-за этого нарушали душевный покой, исключительную пунктуальность, присущую невесте принца, и плодотворность в выполнении её повседневных и особых дел. Всякий, кто имел возможность провести в обществе наследницы Цуруги хотя бы час от всего дня удостоверялся в её любви к труду и отвращении к абсолютному безделью и праздному образу жизни. За те дни, французские девушки убедились в этих общественных суждениях и слухах окончательно.        А за этой белой дверью, более новой и имеющей белый цвет, жила одна из управляющих замка, отвечавшая за это крыло дворца. Женщина хоть и суровая, но предпочитавшая частенько пренебречь своими обязанностями, дабы сыграть партийку в карты или подобных не требующих особого интеллекта и складности ума игр, которые развлекали всякую даму преклонного возраста в часы её безысходного томления.        Так придворная дама провела в лёгком размышлении весь путь, пока, в силу своей глубокой задумчивости и некой растерянности чуть не столкнулась с выходящей из своих покоев ранее названой принцессы Кагами. Та была одета в повседневное, но оттого не менее привлекательное и элегантное платье. Хоть и одета она была поистине изящно и приятно, но лицо выражало тяжкие телесные муки и лишение всяких физических здоровых сил. Тёмные круги, которые пробивались сквозь слой качественной пудры, привезенной с далёкого востока, уведомляли каждого о недомогании королевской особы, как бы она не пыталась скрыть столь постыдный для неё факт. Почему постыдный, скажете вы? Дело в стойкости сложного характера и несгибаемой силы воли. Болеть было страшным унижением для неё. Помимо плотской боли, она испытывала весьма крепкое предубеждение насчёт себя, и из-за этого моральное состояние оставляло желать лучшего.        При встрече, Мари недоуменно удивилась, что несильные головные боли, как рассказал Адриан вчера, способны настолько подкосить Кагами. Впрочем, настроение принцессы было тоже отнюдь не прекрасным.        При виде темноволосой в потускневших глазах невесты кронпринца вновь разыгрался недобрый огонёк, но тело Кагами не дало ей долго сохранять столь грозный вид.        — Могла бы быть осторожнее, — презрительно укорила та, когда столкнулась с плечом Маринетт, которая присела в реверансе.        — Прошу прощения, Ваше Высочество.        Помедлив, кронпринцесса Цуруги намеревалась уйти, но неведомое любопытство и попытка уколоть «бывшую любовницу своего будущего мужа», какой считала её принцесса, заставили остановиться и с испытывающим взглядом надменно проговорить следующие слова:        — Как поживает принцесса Хлоя? Вы, наверняка, вчера знатно повеселились на свежем воздухе, да?        — Со здоровьем моей госпожи всё хорошо, благодарю вас за столь любезную заботу, — как можно вежливее заверила придворная дама, — Вчерашний вечер был хорош, компания интересная, лишь сожалею я и все вчерашние гости, что вы не присутствовали там.        — Ха! — лицо принцессы Цуруги исказилось в ехидной и притом скептической насмешке, — Тебе самой не противна твоя гнусная и ненужная лесть? Ты? Сожалеешь? Вздор. Ты только во снах видишь, чтобы я исчезла, а ты вновь заняла мысли принца.        — Принцесса, прошу подумайте, о чем вы…        — Нет, ты послушай, — королевская особа приблизилась к темноволосой деве и склонилась над её лицом, шепотом процедила, — Тебе повезло, что ты ещё находишься в этом замке, дрянь. Я прекрасно знаю, что ты спала с моим будущим мужем, и поверь, после нашего брака твоего духа здесь не появится.        — Вы говорите сущий бред, — впервые за долгое время в глазах Мари можно было прочитать необузданный гнев, который скопился от поступков её соперницы, — Как вы могли подумать о том, что я веду столь распутный образ жизни? Как? Вы не имеете право наносить мне такое тяжкое оскорбление! Я придворная дама кронпринцессы королевства Буржуа, унизив меня, вы унизите принцессу. А такого вам никто не простит, поверьте.        После этих слов, Кагами яростно прожигала взглядом Маринетт, но сохраняла удушающую тишину. Атмосфера между этими двумя была невероятно гнетущей. Наверное, Мари бы предпочла, чтобы Кагами начала вновь истошно кричать и ругаться, нежели наблюдать принцессу в таком тягостном и мрачном молчании. Но придворная дама держалась. Стойко стояла, не смыкая век и не позволяя себя ни единую слабость во внешнем виде и душевном плане.        Темноволосая не знает, сколько длилась эта неизмеримая пытка. Но в один момент кронпринцесса отвела взгляд и переменила выражение лица на всецело безразличное и бесстрастное. Теперь, она не замечала фрейлину. Не видя преимуществ пребывать в этом месте дальше, Кагами покинула место их встречи первая. Проигнорировав всякие правила этикета, Мари даже не попыталась отвесить королевской особе прощальный реверанс, да и та никоем образом не нуждалась в такой притворной любезности.        Недавно казавшееся добрым утро принесло столько неприятных и мучительных волнений, сколько обычно не приносил месяц. Темноволосая дева на несколько минут замерла, пытаясь отдышаться и привести свои смятенные и озабоченные чувства в порядок. Наконец, вспомнив, что Алья наверняка ждёт свою подругу, Мари решилась отправиться дальше и закончить этот недлинный, но напряженный путь.        Она слабо постучала в покои графини Сезер, так как на уверенный стук не хватало всяких сил. Дверь тотчас была открыта.        — Мари, где ты пропадала? — каштановолосая со всей присущей ей дружелюбностью приветствовала придворную даму Хлои.        — Я немного задержалась из-за неоконченных дел… — неохотно отвечала та, приходилось врать, дабы скрыть произошедшее.        — Ох уж эта работа фрейлины, — рассмеялась Сезер и, взяв за руку подругу, подвела её к креслам. Рядом с удобными сидениями располагался небольшой столик, на котором уже стоял пахучий чай со сладостями, — Садись и пробуй! Они очень вкусные, Мари, очень!        Маринетт с превеликой радостью и неким облегчением приняла предложение. Вкушая сладкие лакомства и наслаждаясь лавандовым чаем, стресс, приобретенный за начало дня, стал пропадать. Всё-таки почивать в обществе близких людей — лучшее лекарство от всякой душевной болезни и хандры, Мари охотно признала это высказывание верным.        — Так, Мари, — сказала Алья, усевшись поудобнее, — Как тебе наш новый знакомый?        — Ты о герцоге Ле Тьене? — вяло промямлила темноволосая. Теперь с этим именем были связаны неприятные воспоминания в виде обсуждения его личных качеств с принцессой Хлоей.        — Да, я про него, — подтвердила каштановолосая, — Вижу, ты уже досыта наполнена суждениями о его характере и моральных устоях, да?        — От тебя не скроешь, Алья… — со слабой улыбкой заметила фрейлина.        — Но позволь мне обсудить не его личность, а цель его визита в общем. Вряд-ли Хлоя об этом заговаривала так же серьёзно, как о его натуре?        — Принцесса выразила лишь недоумение и не высказала особого интереса об обсуждении цели его визита, — вздохнув, произнесла Маринетт, — Да и впрочем, она не обладает такими знаниями.        — А мне кажется, я догадываюсь, — Алья хитро перевела взгляд на подругу, не решаясь продолжать, с целью подогреть нарастающий интерес и заставить поразмыслить на эту тему и её.        — Я не понимаю, о чём ты, — к сожалению, темноволосая не была готова к таким долгим умственным рассуждениям насчёт Кима в данный момент. Сезер, в конечном счёте, рискнула высказать свои идеи:        — Итак, первый вариант — самый примитивный и скучный — он приехал решать всякие государственные дела, порученные ему в надежде скорого выполнения его любезным и уважаемым дядей — королём Аснании.        — Разве это не истинная цель его поездки во Францию? — со сомнением обронила фрейлина светловолосой принцессы.        — По моему мнению, это одна из его задач. Ты не думала, почему он оказывает столь большое внимание Хлое, демонстрируя чрезмерную для приятелей склонность?        — Она привлекательная кронпринцесса богатейшего королевства с изящными манерами и высоким уровнем личных качеств, — размеренно изрекла Мари, не видя в своей фразе ничего того, что не подходило под описании светловолосой, — Как и все, он просто питает к ней нежные чувства.        — Я согласна, — Сезер одобрительно кивнула головой, — Но не хочет ли он чего-то большего, чем обычное кокетство и флирт, которые присуще таким коротким влюбленностям?        — Что ты имеешь в виду? — не понимая полностью, но подсознательно имея предположения, в какую сторону клонит подруга, спросила Маринетт.        — Я про брак, Мари, — уверенно сообщила фрейлина Кагами, — Он будет просить руки принцессы Хлои.        Мари поперхнулась чаем, который она пригубила до этого. Эти слова казались дикими в первые секунды, совершенно безрассудными и не доказанными не единым доводом рассудка. Но с каждой новой минутой, переосмысляя все возможности такой перспективы, она понимала, что догадка не была взята из неправильных и романтичных фантазий, которыми зачастую обладают простые деревенские девчушки, пересказав друг другу десятки историй о долгой, крепкой любви.        — Н...Но это невозможно! — с жаром заверяла темноволосая, — Бред! Он — герцог, а она — наследница могучей страны! Король Андре ни за что не согласится на такой невыгодный и позорный брак!        — Он пока герцог, Мари. Король Аснании стар, и время ни к кому не милостиво. Вскоре, он тихо, да благословит его Господь, уйдёт в мир иной, не оставляя в этом мире прямого наследника. И, конечно, я уверенна, что завещание уже написано в пользу Кима. Он ближайший родственник и любимейший племянник старика. Немудрено, что через год-два он станет законным правителем земель Аснании, — продолжала каштановолосая, пока её подруга осознавала, насколько верны эти догадки, как постепенно из случайных мыслей они становятся полноправными факторами.        — Нет, я просто отказываюсь в это верить… — промямлила Маринетт, в то время как послышался стук в дверь.        — Леди Алья, леди Маринетт, — служанка на пороге присела в поклоне, — Леди Алья, мне передали поручение сообщить вам, что леди Лила ищет вас и нуждается в вашей скорой помощи.        — Чертова Росси, — тихо прокляла Лилу вторая фрейлина Кагами, но слова эти не были никем услышаны: служанка была слишком далеко, а Мари отказывалась что-либо слышать, предпочтя погрузиться в невеселые раздумья.        — Дорогая, милая Мари, — нежно обратилась к ней Алья, — Прости, что вынуждена покинуть тебя. Увидимся на завтраке.        Тепло попрощавшись, подруги расстались. Одна унеслась вслед за слугой, а другая решила как можно скорее добраться до своих покоев, искренне надеясь на милость небес не встретить никого на своём пути.        Маринетт почти бежала по коридорам, не ведая, куда идёт, машинально поворачивая в нужную сторону. В её мыслях была лишь возможный брак Хлои.        Нет. Это поистине невероятная вещь, оттого и абсолютно устрашающая разум юной фрейлины. Она не могла представить Кима на месте супруга Хлои, да и вообще, встречался ли ей такой человек, который достоин был бы прожить с принцессой всю жизнь? Ответ всегда был отрицательным, а сейчас он обретал более значимый вес.        Нет. Хлоя не сможет. Не сможет выйти замуж не из-за тёплого и в то же время горячего и страстного чувства, которое будет пленять её на протяжении долгих лет. Брак по договору не для неё. Хоть и такие союзы — обычное дело для любой дочери монахов, но это было настоящим кошмаром для светловолосой. Вспоминая совсем детские, юношеские и совсем недавние разговоры, затрагивающие эту тему, Мари видела перед собой образ госпожи: не хотя, принцесса признаётся, что её жизнь станет кошмаром, если она выйдет замуж по настоянию родителей; после всякого бала все намеки отца с матерью на того или иного богатого кандидата на руку светловолосой принимались в штыки, та вздрагивала и еле сохраняла самообладание; перед сном кронпринцесса Буржуа питала сладостные и светлые надежды на благоразумие её матушки и отца.        Все эти лихорадочные и тягостные думы были невыносимыми. Хотелось убежать от них, заняться любой грязной работой, чтобы забыть о их существовании. И работа появилась.        — Леди Маринетт, — перед васильковыми глазами появилось знакомое лицо — одна из постоянных слуг Хлои, — Госпожа Хлоя ищет вас, леди.        Прибыв в покои дочери короля Буржуа, Мари увидела стоящую перед зеркалом, ещё не совсем проснувшуюся, лучезарную Хлою.        — Мари, дорогая! — восторженно воскликнула, увидев свою фрейлину, та.        Под лучами солнца, с растрепанными светлыми локонами из-за сна Хлоя казалась ангелом. Темноволосая невольно улыбнулась. Тёмные догадки отошли на второй план. «Не время вспоминать о плохом,» — твердила она про себя. Несмотря на все возможные беды, они пройдут это вместе.        — Мне выбрать молочные цвета или остановиться на медовом? — знакомый голос светловолосой вывел из раздумий Маринетт.        Наконец-то для темноволосой начался обычный ясный день.        Хлоя с Маринетт входили в трапезную. Завтрак уже ожидали старший и младший герцог Лейф, принц Адриан и король Андре. Хлоя нашла место рядом с отцом и светловолосым кузеном.        — Где матушка? — удивленно осведомилась она у отца, зная, что Одри всегда приходит вместе с супругом.        — Она сказала, что задержится, я не стал её торопить, — спокойно ответил король.        — А Кагами? Она явится на утреннюю трапезу, или головные боли остались? — теперь уже вопрос был задан кронпринцу.        — Я не знаю, — не очень охотно признал Агрест, — Но я надеюсь, что её состояние улучшилось.        — Я тоже, — ответила кузина, пытаясь поддержать брата.        Вскоре к их обществу присоединился и герцог Ким. При его виде Хлоя позволила себе недовольно вздохнуть, а Мари вздрогнула, вспоминая разговор с Альей, объектом обсуждения которого был этот молодой человек. Вспоминая о каштановолосой, на ум приходила её госпожа — Кагами. Вот уж с кем пересекаться не хотелось, так это с той королевской персоной. Вряд-ли бы их новое столкновение стало бы более дружелюбным нежели прошлые.        Двери вновь распахнулись. На этот раз они пускали на порог хозяина замка — Габриэля. Все присутствующие встали в знак уважения. С его появлением означало, что больше в этот зал никто не войдёт, а значит, Кагами и, как ни странно это звучало, королева Одри не будут на завтраке.        Светловолосая принцесса неслабо озаботилась, не обнаружив свою мать среди присутствующих. Папенька успокаивал её, говорил, что возможно, королева не явилась из-за пустяковых причин, но точно уж не из-за недомогания — такое он бы знал. Но беспокойство не хотело покидать светлую головку Хлои.        Только знать хотела приступить к блюдам, как стражники пускали последнюю гостью. На удивление, это была совсем не королева стиля. Пришла Кагами.        Такая же бледная, как ранним утром, в тёмно-синем платье, оттеняющим её светлый болезненный оттенок лица, но всё же придавая ей определенной статности, которая всегда присутствовала во взгляде и движениях. На шее переливалось брильянтовое колье, приковывая к себе внимание всех окружающих. Она присела в глубоком учтивом поклоне перед королём.        — Прошу прощение, Ваше Величество, за опоздание.        — Не стоит, дитя. Ты очень бледна, с твоим здоровьем всё хорошо? — басистый ледяной голос проговорил эти слова. Казалось, что он беспокоится о её состоянии, но на самом деле вряд-ли что-либо заботило Габриэля в этой жизни уже на протяжении многих лет. Этот вопрос был сущей формальностью без всяких искренних чувств.        — Я чувствую себя удовлетворительно, поверьте, Ваше Величество, - монотонно вымолвила ожидаемые слова невеста принца.        — Чудесно, присаживайся.        Так, погруженный в холод и мрак своей души, каждый стал безмолвно вкушать поданные яства.