.:розы распускаются в ночи.

Джонни тихо-тихо дремлет в объятьях Джайро, когда на горизонте появляются первые лучи восходящего солнца. Они ещё слабые: небо лишь окрашивается тёмно-голубым, но светлеет с каждой минутой. Рассвет обещает быть ярким, может быть, даже оранжево-жёлтым, с примесью красного и розового. Джайро любит рассветы, но ещё больше он любит смотреть, как огоньки восходящих и начинающих своё господство на небе лучей играются в светлых волосах Джонни. Сейчас тот самый момент: любовь и все остальные нежные чувства Джайро ощущаются в миллион раз острее на рассвете. Именно ради этих минут он не спит, хотя последние часы так сильно мечтает об отдыхе. Лучи мягко падают на локоны Джонни: его волосы, вероятно, не самые чистые и свежие в этом мире (и уж точно не как у принцессы из мультиков), ведь они каждый день преодолевают столько трудностей, потихоньку начинают блестеть огненно-жёлтым, по-настоящему тёплым цветом. Свет играется по своим правилам, впрочем, сейчас это не самое важное. Джайро жалеет, что он никак не может запечатлеть эту столь трогательную картину, а только запоминать, запоминать и запоминать её, чтобы затем прокручивать у себя в памяти до следующего такого прекрасного рассвета. Небо тем временем действительно окрашивается в жёлтые и рыжие цвета - совсем как и блондинистые волосы Джонни. С каждой секундой небо становится всё цветнее и цветнее, а волосы Джостара всё прекраснее и прекраснее. Джонни тихо сопит: его спокойное и сонное дыхание разрушает идеальную тишину, но никто этому не противится. Парень лишь чуть сильнее прижимается к Цеппели, чтобы продлить последние минуты своего покоя — вот-вот на лицо упадут солнечные лучи и разбудят его. И Джайро понимает эти тихие жесты, полные чего-то самого нежного в этом мире, что дарует надежду и волю двигаться дальше, для того, чтобы потом показать глупому мальчишке Джонни весь этот мир, целиком и полностью. Чтобы потом доказать этому глупому ребёнку, что он, чёрт возьми, достоин большего, чем сам о себе думает. Чтобы доказать ему, что он совсем не обуза для Джайро. - С тех самых пор, — тихо, чтобы не разбудить Джонни, шепчет Джайро, — как мы с тобой встретились, я никак не мог понять причину всего того, что со мной происходило. Происходило и происходит даже сейчас, мой глупый мальчик Джонни, но я хочу признаться в этом... Я, чёрт возьми, люблю тебя так сильно, как не любил ещё ничего и никого в этом мире и, вероятно, не люблю и даже никогда не полюблю. Я бы не кидался этими словами всем подряд, надеюсь, хоть этому ты веришь... И сейчас, наблюдая за твоим спокойным сном в моих руках, я, наверное, наконец-то могу позволить себе признать и сказать это: я самый счастливый человек в нашем отчаявшемся мире. И пусть ты почему-то считаешь, что ты лишь обуза для меня, но это не так: просто скажи мне, как я могу убедить тебя в обратном — если бы я только знал, малыш Джонни, я бы сделал всё, чтобы тебе стало легче. Хотя и незнание тоже не мешает: я столько раз пытался и ещё попытаюсь доказать тебе это, что ты потеряешь счёт моих попыток. Впрочем, надеюсь, ты уже оставил свои мысли о том, сколько же их было. Проходит ещё пара молчаливых минут, но Джайро наслаждается каждой из них: он осматривает золотистые пряди, что будто бы выгорают на рассвете, а каждый волосок отливает той уникальной сотней оттенков, что только существует в нашем мире. Наверное, Джайро ещё ни разу не замечал столько удивительных мелочей лишь в одном Джонни: только вот рассвет, кажется, лишь способствует этому. Он как нечто, что очень-очень помогает всему прекрасному в груди расцвести. Но лучи наконец-то попадают на бледное лицо Джонни: от этого момента, увы, нельзя никак скрыться. Джостар просыпается, сонно открывая глаза и теперь неуверенно смотря на Цеппели. Джонни прикидывает, сколько прошло времени и сколько у них осталось, ведь, судя по позе и заспанным, но всё ещё таким же ярким зелёным глазам, Джайро совсем не спал, хоть так желает этого. - Доброе утро... — Джонни неуверенно прижимается к груди Джайро, выслушивая его сердцебиение. — Ты ведь не спал, правда? - Доброе, Джонни. Нет, просто ты так мило уснул у меня на груди. Я не хотел рушить твой и без того беспокойный сон, так что остался тут... Возле тлеющего костра. Джонни оглядывается, прищурив глаза — солнечные лучи ведь падают, рассыпаясь на все цвета радуги в кружеве длинных ресниц Джостара. И правда: они сидят возле остатков костра, всё ещё сохраняющих немного тепла, Джайро, прислонившись спиной к дереву, гладит по спине Джонни, но не доходит до парализованной части, понимая, что ничего не произойдёт. Печальная картина, наверное, самая печальная из всех, что когда-либо осознавал Джонни. - Тебе стоит отдохнуть, Джайро. Поменяемся местами? - У меня затекло всё тело... — Наигранно жалуется Цеппели, чуть улыбнувшись. — Тебе не тяжело будет? Я просто не хочу расправлять палатку. - Всё в порядке, правда. Они быстро меняются местами — сейчас каждая тихая минута уходящего спокойствия на счету, она так сильно важна. Теперь Джайро оказывается в объятьях Джонни и он остро ощущает, что не был готов такой волне чувств. Что-то внутри дерёт его сознание, но усталость берёт верх. Цеппели засыпает, вслушиваясь в ритм сердца Джостара. Он чуть удобнее устраивается, но даже яркое солнце ему не мешает, а лишь вызывает улыбку сквозь сон. Длинные волосы Джайро светятся в утренних лучах, отливая золотом, кажется, во всём мире. И Джонни вдруг начинает жалеть, что не может запечатлеть эту прекрасную картину.