.:розы распускаются в ночи.

- Смотри на меня, Диего, не закрывай глаза. Нельзя терять сознание. - Ты ведь любишь меня, да? Джайро, пожалуйста, не говори мне, что ты меня не любишь... Диего лежит головой на сложенных в позу «лотос» ногах Джайро. Британец смотрит на итальянца снизу вверх, старается не шевелиться: головная боль ещё сильнее ударит сразу же. Джайро перебинтовывает разбитую голову Диего, осторожно закрывает белоснежными бинтами весьма серьёзную рану. Они быстро окрашиваются в красный, багровый цвет. Глаза сами собой закрываются: то ли от тяжести усталости, то ли по какому-то своему желанию. Брандо тихо стонет от боли, когда Цеппели проводит рукой по его груди: Джайро делает это нежно, но задевает несколько ран. Приходится открыть глаза. В вечерней полутьме сложно что-то рассмотреть, особенно если обстоятельства буквально приковывают тебя всем телом к земле. Жалобный взгляд голубых глаз устремляется на лицо Джайро, еле выискивая в тёплых зелёных глазах ответ всего на один вопрос: - Я умру..? - Я не знаю, Диего. Цеппели закрепляет бинты, проводит по волосам Брандо: пряди, слипшиеся благодаря застывшей крови, с пылью на них, практически полностью перекрывающей золотой отблеск. Те волосы, которые Джайро так нравится перебирать по ночам, когда Диего вдруг засыпает у него на груди, те самые волосы, которые каждый раз лезут Диего в лицо, закрывая его губы, и которые нужно постоянно отмахивать. Те самые мягкие пряди, что сейчас скрыты кровью, болью и даже страхом, но которые Джайро, кажется, знает до каждой волосинки на затылке, превратились в нечто неузнаваемое. - Почему ты молчишь..? Диего ранен: сердце его раскалывается на куски, большие и маленькие, рассыпается стеклянными, мёртвыми осколками. За прошедшие минуты Диего ранен, вероятно, сильнее, чем во все прошлые разы. Слёзы сами собой текут из голубых глаз, выстилая влажные дорожки на щеках, капли боли душевной задерживаются на подбородке и падают на горящую от ссадин грудь. Он просит спокойствия, не говорит ничего: тихо плачет. Диего плачет, но Джайро в точности не говорит ни слова — обдумывает, что сейчас вообще делать. - Почему, Джайро, ты молчишь..? - Я обдумываю... — Джайро наклоняется ко лбу Диего и мягко целует его, утирает слёзы. — Я хочу сказать всё правильно, предельно понятно и чтобы у нас потом... Не было вопросов, вот. Диего, просто... Готовься к худшему уже сейчас: мы посреди пустыря, ты ранен, но до ближайшего населённого пункта неясно, сколько ехать. Может, час, может и пару дней: но всё время в пути тебе будет тяжело. Я не смогу сделать ничего больше, чем просто перебинтовывать твои раны, промывать их... Но я люблю тебя, я не позволю тебе умереть, нет. Как бы тяжело не было нам, но я помогу тебе. Я люблю тебя, Диего. Ты веришь мне? - Верю... — Брандо слабо улыбается, когда Цеппели проводит рукой по его щеке. Джайро припадает спиной к стоящему позади камню: что делать дальше — совсем неясно. Раны Диего серьёзные, Цеппели осознаёт это. Сколько времени у них осталось, сколько сил или хотя бы мотивации и желания — итальянец закрывает глаза, прикидывая примерные проценты. Что делать дальше — этого не подскажет ни звёздное небо, ни кто-либо другой. Им нужно как-то сесть на лошадей, как-то доехать: но Джайро точно не даст умереть Диего, нет, не на его руках и не в этом поганом месте.