Вступление к первой части:
Mama, just killed a man, put a gun against his head, (Мама, я убил человека: просто приставил дуло к его голове,) Pulled my trigger, now he’s dead. (Нажал на курок — и он умер). Mama, life had just begun, (Мама, моя жизнь только началась,) But now I’ve gone and thrown it all away. (Но я должен все бросить и уйти.) Mama, didn’t mean to make you cry, (Мама, прошу не плачь,) If I’m not back again this time tomorrow, (Если завтра я не вернусь,) Carry on, carry on as if nothing really matter. (Продолжай жить так, будто ничего не произошло.)
Queen — Bohemian Rhapsody
В детстве Виктория Зсас была обычным ребенком. Веселым, добрым, уступчивым и вежливым, не выделяясь из толпы чем-то особенным. Но ее озорное настроение легко передавалось окружающим, а потому Викторию всегда окружало много друзей. Пока Освальда Кобблпота дети называли маленьким уродцем с безумной мамочкой, Викторию Зсас не могли поделить между собой. Когда маленький Освальд уже был сломлен несправедливой стороной жизни, Виктория только познавала самую светлую ее сторону. И если Готэм медленно и с тонким вкусом выращивал из Освальда Кобблпота психопата, давая ему возможность самому избирать свои цели, то, поддерживая вселенский баланс, Виктория оказалась лишена этой возможности. Готэм сломал ее за один день, даже не дав времени, чтобы найти для себя мечту. Уже в шестнадцать, будучи все еще невинным ребенком, Виктория потеряла родителей, честь и часть рассудка. Яркие краски мира поблекли, погрузив ее в истинную картину Готэма, заставив слишком рано понять его страшную суть. Жизнь уже не казалась веселой. Каждый уголок города наполнился тьмой, внушающей страх, а прохожие превратились в ужасных монстров, желающих проглотить и сожрать. Виктория не доучилась в школе, перестала общаться со сверстниками. Замкнувшись в себе, она отгородилась от общества сотней барьеров, и единственной ее целью стала защита от внешнего мира. Даже Виктору пришлось терпеливо ждать полгода, прежде чем сестра начала с ним говорить. Виктор спас ее от полицейских и психиатров. Они налетели как птицы на добычу, желая разорвать каждый в свою сторону, словно Виктория была необычным подарком Готэма для них. Единственным, кто не мучил допросами, оказался Харви Буллок — будучи еще неопытным, он пытался ее защитить, но не вышло, и детектив погряз в паутине полицейских законов. Несколько раз к Виктории лично заявлялся психиатр Хьюго Стрейндж, убеждавший ее в том, что она больна, и только он может излечить ее, пока не поздно. Говорил, что изобрел собственный метод по избавлению от зла в голове. Этот безумный доктор пугал сестру больше всех, и Виктору пришлось приложить усилия, чтобы тот отстал. Однако к торжеству Стрейнджа и несчастью Виктории, тот оказался прав. В ее мыслях крепко засела фобия, твердившая, что каждый человек, которого она видит, способен причинить зло просто так. И Виктория впадала в панику, не зная, как защититься. Решение оказалось простым — сидеть дома и не выходить на улицу. Целый год Виктория прожила в двух комнатах, вздрагивая от испуга каждый раз, когда в дверь стучал сосед, когда раздавалась ругань из квартиры сверху и даже тогда, когда заходил брат. В конце концов, устав смотреть на забившуюся в угол сестру и вспомнив давний совет босса, Виктор предложил ей присоединиться к его профессии. Постепенно, шаг за шагом, не давя слишком активно, боясь спугнуть, он погружал ее в свой мир. Виктор решил, что, если сестру постоянно преследует страх, нужно просто дать ей постоянную защиту. И не в своем лице, как бы ему отчаянно того ни хотелось. Раз эта фобия засела глубоко в голове, только сама Виктория могла избавиться от нее. Поэтому, когда она привыкла к необычному миру, скрытому в темноте Готэма, брат дал ей оружие. Лучшую гарантию безопасности от людей. И черно-белый мир Виктории вновь окрасился цветом. Но в этот раз калейдоскоп красок повернулся в противоположную сторону. Теперь она видела мир в совершенно ином оттенке. Первое убийство не сломало ее, как сделало бы это с любым нормальным человеком. Виктория уже была поломана, и ее разум попросту начал чиниться. Собираться заново в новую форму. Первое убийство оживило. Сняло груз воспоминаний, который она пыталась спрятать в самые глубины подсознания. Виктория быстро училась и всего через несколько лет уже ничем не уступала брату в навыках. Когда сестре исполнился двадцать один, Виктор представил ее дону Фальконе, и босс мафии решил, что Виктория идеальный человек для работы в тени. Это прекрасно подходило ей. Она была рядом с семьей и могла заглушать боль в израненной душе с оружием в руках. Зсас стала своенравной, капризной и не желала играть по правилам. Поэтому не сидела послушно за спиной Фальконе, как брат, пытаясь заслужить его любовь. Она была ей не нужна. Не бегала по городу, желая преподнести дону подарок, чтобы получить уважение. Оно было ей не нужно. Виктория не нуждалась ни в чем, кроме как в утолении собственной боли. Фальконе оказался не против подобного дополнения к Виктору. Его устраивали ее навыки, а на характер ему было плевать. Виктория, словно беспризорный ребенок, бродила в кругах мафии, отгороженная от других запретами дона и предоставленная сама себе. В один из таких дней она ушла с собрания тогда, когда этого захотелось ей. Никто не возразил, будто она — пустое место. Может, так оно и было, но Зсас не задумывалась о подобных вещах, потому что пустые раздумья ни к чему не приводили. Вопросы о финансах, поднятые на собрании, казались слишком скучными и совершенно непонятными. К тому же на этот вечер она строила абсолютно другие планы. Зсас вышагивала по улицам Готэма, держа путь в небогатый западный район. Транспортом она всегда пренебрегала, ведь там было слишком тесно. От фобии Виктория частично излечилась, но внутри все равно сидело опасение к окружающим людям, поэтому она предпочитала одиночество и уединение, максимально абстрагируясь от мира. Небо темнело, обрамляясь уже давно привычными тучами, намекая, что детские часы заканчиваются и скоро начнется время для творения грязных дел. Впрочем, подобное в Готэме происходило круглосуточно. Даже сейчас Виктория услышала крик о помощи, но проигнорировала его, продолжив путь. Настроение у нее было приподнятое и веселое. Еще с утра Виктория пребывала в сладком предвкушении. Годы тренировок, несколько месяцев поисков и неплохие связи — и вот, выявилось местоположение ублюдков, которые убили родителей и развлеклись с ней рядом с их телами. В том, что их до сих пор не нашли, не было ничего удивительного. Каждый бандит города — а Виктория с некоторых пор относилась к этому скромному кругу — понимал, как работает полиция Готэма. Не появился еще тот полицейский, который навел бы в городе порядок. Присвистывая, Виктория добралась до нужного адреса. Полуразрушенное здание, в некоторых местах выбиты окна. Даже идиот сумел бы понять, что здесь можно скрыться от чужих глаз, но только не коррумпированная полиция. Зсас остановилась на углу дома и достала пачку сигарет. Перед важным делом не мешало привести нервы в порядок. Уже много лет назад никотин стал ее пагубной зависимостью, от которой она не могла и не хотела избавляться. Пара минут удовольствия и легкость в голове, разве можно от такого отказаться? И для чего? Точно не ради того, чтобы жить дольше. Выпустив дым, Виктория поправила мешающие волосы и проверила, на месте ли оружие. Нужно было сделать хвост, чтобы длинные кудри не мешались, но она, как назло, порвала последнюю резинку еще два дня назад. Любимый пистолет лежал во внутреннем кармане кожаной куртки, прилегая к мягкой ткани черной рубашки. Бросив остатки сигареты прямо на дорогу, не обратив внимания на то, что урна была совсем рядом, Виктория выдохнула и направилась в дом. Она остановилась в подъезде, напротив квартиры, в которой должны находиться люди из той банды. И здесь навязчивые воспоминания, так долго и упорно подавляемые усилием воли, дали о себе знать, заставив замешкаться. Казалось бы, очень просто найти своих обидчиков и всего лишь убить во имя мести. Особенно, когда сердце так жаждет этого. Но на деле все получалось иначе. Замешательство дорого ей обошлось. Стоило Виктории собраться с мыслями, как эхо разнесло по подъезду звук неровных, пошаркивающих, неприятно громких шагов. Зсас выругалась и поспешила спрятаться за стеной, разделявшей между собой этажи. Ее не должны заметить. Покровительство мафии не означало, что в городе можно творить все, что вздумается. К тому же о планах мести не знал никто, даже Виктор. Это был личный кошмар Виктории, ее желание, и она не желала, чтобы кто-то становился свидетелем кровавой расправы. Зсас надеялась, что сосед или кто бы то ни был не поднимется выше нужного этажа, а если поднимется, то не заметит ее. Не хотелось лишних жертв. Даже в лице самого обычного жильца. Шаги смолкли, и Виктория выглянула из своего укрытия. Перед нужной квартирой остановился невысокий мужчина в черном костюме. Незнакомец стоял спиной, и в его заведенных за спину руках находилась розовая коробка, перевязанная кружевной лентой. Зсас проследила за тем, как дверь открылась, и огромный бандит втянул незнакомца в помещение. Идя на дело своей мести, Виктория уже заранее знала, кого предстоит убить. Она изучила найденные дела и помнила все характеристики. Но неожиданно возникшего на лестничной клетке мужчину она не знала. Его появление сломало намеченный план, и Виктория, не зная, что теперь делать, принялась ждать. Спустя полчаса незнакомец вышел на площадку, брезгливо отряхивая длинные полы модного пиджака. На его лице застыла алчная кривая усмешка, от которой Викторию передернуло. «До чего же жуткий…» Стоило ему скрыться за первым лестничным пролетом, как Виктория метнулась в квартиру, надеясь, что неправильно растолковала эту усмешку. В ней слишком явно различалось то, что Виктория так надеялась почувствовать сама. Но опасения подтвердились. Вся банда, которую Зсас с таким трудом выслеживала, лежала мёртвой на полу. У каждого в руке было по надкусанному пирожному, а изо рта текла белая пена. Виктория в ярости пнула раскрытую розовую коробку с остатками десерта, и по комнате разнесся удушающий запах ванили. — Сукин сын! Злости и обиде не было предела. Единственной целью, ради которой Виктория жила все это время, являлась месть. Желание увидеть ужас в глазах этих мерзавцев, когда она будет всаживать пули в их черепушки. И теперь жизнь слишком быстро лишилась всякого смысла. Оборвалась последняя нить, слабо удерживающая Викторию на грани нормальности. Какой-то случайный проходимец вырвал шанс на возмездие прямо у нее из-под носа. Он убил их, пока она стояла совсем рядом, за стеной. И тут в мыслях неудачливой мстительницы возник бессвязный, но навязчивый вопрос: Зачем? Мелкие безымянные бандиты, ненависть к которым может быть разве что у нее. Зачем кому-то убивать их столь необычным способом? Это точно не отмщение. Их отравили, значит, хотели попусту избавиться, убрать с дороги. Для чего? Виктория знала почти всех членов мафии, но того незнакомца в черном костюме видела впервые. Кто он, и для чего ему нужна была их смерть? Подчиняясь скорее интуиции, чем логике, Зсас пустилась в погоню, не зная, что собиралась найти. И, к счастью, хоть с чем-то в этот день ей повезло — она догнала убийцу всего через пару кварталов. …Освальд Кобблпот оказался невероятно рад тому, насколько все хорошо обернулось. Ему донельзя надоело работать на провонявшей рыбой кухне, а потому его безупречная игра окупилась сполна, благодаря чему он шагнул на одну ступень выше. Маленькая, но, безусловно, важная победа. Дон Марони был так уверен в своем покровительстве над Освальдом, что без труда поверил во всю идеально сплетенную ложь. Он недооценивал молодого амбициозного работника, что сыграло тому, несомненно, на руку. И последним аккордом удачной партии стало устранение нанятой банды, чтобы они под пытками вдруг не выдали, кто их нанял. Кобблпот продумал каждую мелочь, заметя за собой абсолютно все следы. Освальду все еще не привык к тому, как неправильно срослись переломанные Фиш Муни кости на ноге. Приходилось ковылять, перенося вес на здоровую. Было неприятно, а временами больно, но пока это совершенно не волновало. С этим он мог разобраться позже. В конце концов, даже мамочка не заметила, как драгоценный сынок вдруг начал хромать. — Приветик, — раздался хладнокровный голос над ухом, и первое, что увидел Освальд — пистолет, приставленный к его лицу. Поддавшись шоку, молодой гангстер застыл и только спустя несколько секунд осознал, что происходит. Перед ним стояла невысокая девушка с длинными светлыми кудрями, облаченная в черный комбинезон. Она улыбалась одним уголком рта, а в темных глазах, раскрытых неестественно широко, плескались злость вперемешку с острой безуминкой. Освальд сглотнул. Кому могла понадобиться его смерть? К тому же от рук киллера. Ответ был только один. — Ты работаешь на Фиш? На лице Виктории отразилось непонимание. Она хоть и слышала когда-то это имя, но совершенно не поняла, о ком шла речь. Незнакомец оказался из мафии. Это запутало еще больше. Теперь Зсас совсем не понимала, с чего вдруг ему понадобилось убивать мелкую банду. — Что тебе нужно? — продолжил Освальд и заметил, что Зсас совсем зависла. Виктория сама не знала, что ей нужно. Убить за то, что он расправился с ее обидчиками? Она не видела в этом смысла и понимала, что это ничего не изменит. Просто спросить, почему он их отравил? Зсас сомневалась, что тот ответит. Она понятия не имела, зачем догнала его. Видимо, не нужно доверять своей интуиции. Минутная задумчивость неудачливой убийцы дала Освальду преимущество. Он проворно подскочил к ней, не обращая внимания на стрельнувшую в колене боль, и схватил за запястье, пытаясь вырвать оружие из рук. Виктория не привыкла, чтобы жертва тянулась к пистолету, и совершенно не ожидала от столь бледного и худого мужчины такой ловкости. Зсас не выносила чужих прикосновений. Ничьих, в любых проявлениях. Когда кто-то касался ее, фобия одерживала верх, поднимая необоснованную панику. Пистолет выпал из рук, ударился о землю, и Освальд моментально подобрал его, наставляя на хозяйку. Виктория испуганно посмотрела на обидчика. Сперва ее сковал страх, а потом она подумала: «Почему бы и нет?» Смысла в ее жизни не осталось, и если быть откровенной — его никогда и не существовало. Почему бы не покончить с этим раз и навсегда? Она с готовностью опустила руки, приготовившись к выстрелу. Между ними повисло молчание. Лишь где-то вдалеке так и продолжали визжать полицейские сирены. Кобблпот в нерешительности смотрел, как спокойно незнакомка отдавала свою жизнь в его руки. Будь ее целью его смерть, она бы не сдалась так быстро. В глазах плескались отчаяние и неизвестная скрытая мольба. Девочка выглядела беззащитной и слабой, отчего Освальду показалось совершенно нечестным просто застрелить ее в подворотне. Освальд попытался убедить себя, что эта смерть нужна для высшей цели, что жизнь одной девушки не стоит места, которое он собирался получить. После этих мыслей Кобблпот под удивленным взглядом Зсас опустил пистолет. Мысленно проклиная себя, он прохромал в сторону Виктории и обошел ее, надеясь, что больше никогда ее не увидит. Хотя что-то в глубине сознания и подсказывало ему, что это не так. Кричало, умоляло развернуться и спустить курок. Но Кобблпот так и не остановился. Виктория молча и неподвижно смотрела, как незнакомец, имени которого она даже не выяснила, скрывается за поворотом. Казалось, она забыла, как дышать. Чужая жизнь оказалась в его власти, но он оставил ее в живых. И к одному вопросу добавился другой: «Почему?» Пожалел? Мафия никого не жалеет, она беспощадна и безжалостна. А этот мужчина и подавно, ведь там, в квартире, находилось трое мертвых людей. Зсас стояла на одном месте долго, пока не закапал дождь и холодные капли не потекли по щекам, размазывая по лицу подводку. Виктория направилась в сторону дома. По дороге в мыслях снова и снова прокручивался скромный зрительный диалог, смысл которого она так и не смогла понять, как ни старалась. Добравшись до дома, уставшая, промокшая и замерзшая Виктория забралась в ванную и уселась под прохладными струями воды. Она обняла саму себя и разрыдалась. Зсас посмотрела на запястье, на котором выступили три синих пятна — в том месте, где неизвестный так сильно схватил ее. Попытавшись разозлиться за то, что он лишил ее мести, нарушил рамки личного пространства, столь бережно ею охраняемого, Виктория поняла, что просто не может. Ее неожиданно окутало странное непередаваемое спокойствие, которого она не испытывала уже очень давно. — Они мертвы, — произнесла Зсас, задумчиво глядя на светлый кафель ванной комнаты, — мертвы, он убил их. После этих слов Виктория рассмеялась. — Я мучилась пять лет, а он просто взял и убил их! — сквозь смех на глазах выступили слезы. Спустя время, успокоившись и выйдя из ванной, Виктория на ходу вытирала волосы и вдыхала приятный запах сирени, оставшийся после шампуня. В голове витала пустота, пока Зсас заваривала крепкий кофе, добавляя несколько чайных ложек коньяка для крепкого сна. Но стоило заметить синяки на запястье, когда она поднесла чашку ко рту, как в груди вновь всколыхнулись эмоции. В течение последних лет Виктория усиленно училась подавлять все чувства, прятать за маской хладнокровного спокойствия, а потом хоронить в глубинах подсознания. Чувствительный киллер просто не смог бы жить долго. И вот, всего лишь один день, и она вновь теряет контроль над всем, что ощущает. Один плохой день, который может свести с ума. — Может, мне сказать тебе спасибо? — задумалась Виктория, отхлебывая кофе. — Или, может, наоборот, разозлиться и отомстить? Тут же пронеслась вторая мысль. Он так и не убил ее. — Почему? Почему ты меня не убил? Нужно было убить, тогда бы я сейчас не мучилась от такой гадости в мыслях. Кофе с коньяком не дал уснуть. Виктория просидела на кухне всю ночь, задумчиво разглядывая узор на чашке. — Почему?.. Непонятным образом незнакомец пробудил в ней уже давно похороненные чувства. Зсас все больше загоралась мыслью, что должна выяснить мотивы неизвестного убийцы. Это желание навязчивой идеей скреблось в голове, когда спустя пять лет бесцветного существования Виктория поставила перед собой очередную цель. — Я хочу тебя найти…