Верни меня к жизни

This is day foretold till death do us part (Сегодня, пока мы живы, свершится наша участь,) Now it snows in hell (Пока в аду падает снег.) I’ve gone away but I’ve got you in my hearth (Я уйду, но ты в моем сердце) All frozen and scarred (Замерзшая и вся покрытая рубцами.) Lordi — It snows in hell

      С момента неудачного нападения на Кобблпота прошел почти месяц, и дон Марони, наконец, решил нанести очередной удар. Освальд с полным ярости и обиды взглядом прижимал к груди упавшую в обморок мать, глядя в сторону самодовольно уходящего из его клуба мафиозного босса.       «Какой психопат будет втыкать в человека нож снова и снова?»       Слова вертелись в голове, разрывая барьеры, пробуждая в Кобблпоте его истинную сущность. Он едва сдерживал себя.       В его мыслях мелькали сотни вариантов мести, и Освальд зажмурился, подавляя в себе это желание. Все должно было быть не так.       Марони был в ярости от того, что Пингвин оказался жив, а его люди мертвы, а потому решил нанести личный визит и ударить по самому больному.       «Какой психопат будет втыкать в человека нож снова и снова?»       Поцеловав мать в лоб, мужчина погладил ее по волосам. Освальд так усиленно скрывал от нее свой род деятельности, не желая разочаровать, что совсем не подумал о том, что с ней случится, если она все же узнает об этом.       «В какой миг вы поняли, кого вырастили?»       Освальд с ужасом представлял миг, когда мать спросит, являются ли правдой все эти слова. Ведь в ее жизни сын был единственной радостью. Мог ли он разбить тот хрупкий мир, в котором она жила?       «Как узнать, скольких еще убил этот монстр…»       — Освальд, ты в порядке?       Гангстер поднял голову. Над ним склонилась Виктория. В ее широких, подведенных черным глазах читалось беспокойство. Длинные светлые пряди свисали вниз, почти касаясь столика, за которым он сидел.       — Я встретила Марони у входа. Хочешь, догоню его и убью?       Какое соблазнительное предложение. Освальд едва поборол в себе желание согласиться на подобную любезность.       — Нет, его время еще не пришло.       Виктория видела, что Освальд потерянно сидит и смотрит в пустоту, и решила, что ему не помешает помощь.       — Я скажу Бутчу подогнать машину.       Зсас не прислушалась ни к одной просьбе Освальда остаться в клубе, и уселась на переднее сидение. Бутч посмотрел на босса очень многозначительным взглядом и сел следом. Сам Освальд с матерью расположились сзади.       Ехать было далеко, а Бутч, как назло, вел очень медленно. Да и Готэмские ночные пробки заставляли подолгу стоять на перекрестках.       — Кажется, босс задремал, — вполголоса произнес Бутч, поглядывая в зеркало заднего вида. — Не хочешь пристегнуться?       — Нет, — ответила Виктория. Она снизила голос, чтобы не разбудить Освальда, но он по-прежнему звучал холодно.       — А если авария?       — Ремень не спасает от аварии.       Несколько минут они ехали молча. Виктория видела, что Бутч периодически подергивает головой.       — Я заметил, что киллеры часто пренебрегают ремнями безопасности, — Бутч сделал еще одну попытку завязать разговор.       — А ты догадайся, почему, — Виктория улыбнулась одним уголком рта, и Бутч, увидев это, дернул руль, отчего машина вильнула вправо. Раздался гудок Тойоты, в которую он чуть не врезался.       — Дьявол… — выругался Бутч, выравнивая машину. — Не могу на тебя смотреть. Ты на него так похожа!       — Но я же ничего с тобой не делала, — возразила Зсас абсолютно равнодушно. Она давно заметила неприязнь Бутча к ней, просто раньше не задумывалась о том, что на самом деле думает помощник Освальда.       Бутч ничего не ответил. Еще несколько перекрестков они проехали в тишине.       — Мы не пристегиваемся, чтобы была возможность увернуться от выстрела и свобода действий, чтобы стрелять самому. Если ты не понял.       Виктория сама нарушила тишину. Ей вдруг стало неловко от того, что Бутч обвинил ее в том, чего она не делала.       Она прекрасно знала, как брат проделывает свою воспитательную терапию, и понимала, чем пугает Бутча. Виктор однажды показывал, как правильно это делать. Помощнику Освальда было, за что ненавидеть ее брата.       — И ты попадала в такую ситуацию? — спросил Гилзин, поворачивая руль, не отрывая взгляда от дороги.       — Нет, — ответила Виктория и улыбнулась. — Но это было бы весело.       Бутч в очередной раз подумал, что брат и сестра Зсас просто на голову больные, и ни Кобблпот, ни Фальконе не должны связываться с такими. Но, видимо, криминальные боссы видели в подобных киллерах особую пользу.       В зеркале заднего вида он заметил, что Освальд задумчиво смотрит в окно, не обращая внимания на их пустой диалог.       — Послушай, — обратился он к Зсас, понижая голос, — босс немного странный, да?       — В каком смысле? — Виктория отвернулась от окна и посмотрела на Бутча. В этот раз он стойко выдержал ее безумный взгляд.       — Ну, знаешь… — и Бутч скривил лицо. — Ты и без меня слышала, что говорят ребята.       Машина остановилась на очередном светофоре. Еще раз глянув в зеркало, Бутч встретился взглядом с горящими ненавистью глазами Кобблпота. Он прекрасно знал, что босс это ему припомнит. Однако Освальд молчал, а значит, и ему был интересен ответ.       — Ты сама знаешь, что я просто не могу ослушаться его приказа, — вновь обратился к задумавшейся Виктории Бутч. — Но ты-то зачем помогаешь ему? Он так много тебе платит?       — Чтобы ты понимал, Бутч, — произнесла Зсас, наклоняясь к бывшему человеку Фиш Муни и поднимая один уголок рта. — Я умею делать все то же, что и Виктор. И получаю от этого такое же удовольствие.       Гилзин неровно задышал, прекрасно поняв намек. Воспоминания о Викторе до сих пор являлись в ночных кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту. К тому же он лично видел, как Зсас ни за что застрелила Тони Франческо.       — Езжай, Бутч, зеленый свет.       Освальд слышал каждое слово. Ему было плевать на то, что Бутч решил, что он уснул.       В такой ситуации это было бы невозможно. Сна не было ни в одном глазу.       Сперва светская беседа помощников его не интересовала. Но потом он услышал, что пытался сделать Бутч. И был удивлен, что тот не побоялся. Ни его, ни Виктории. Что-то от прежнего Бутча в нем все же осталось.       Освальд собирался поговорить с ним об этом позже. Сейчас ему было не до помощника, и тот, очевидно, это чувствовал.       Когда машина остановилась около дома, Бутч предложил ему помощь с Гертрудой.       — Я сам, — отрезал Освальд, не желая помощи от Бутча в данных обстоятельствах, хотя с трудом удерживал мать на руках. — Займись клубом.       — А как насчет моей помощи? — спросила Виктория, которая слишком быстро оказалась рядом, в то время как Бутч уже уехал.       — Я, правда, сам справлюсь, — уверил ее Кобблпот.       Виктория пожала плечами и развернулась, собираясь уходить. Освальд точно знал, что мать не проснется до самого утра, а ему придется кругами мерить квартиру, борясь с желанием мстить всему миру. А потом клясться матери в том, что он не убийца.       — Как насчет прогулки? — тихо обратился он к Виктории. Меньше всего ему хотелось оставаться одному.       — Почему бы и нет? — Виктория с улыбкой развернулась.       — Тогда жди меня здесь.       Улицы Готэма были пропитаны холодом наступившей зимы. Фонари уже не горели, и переулки окутались мраком, а крохотные шапки снега на асфальте блестели недостаточно для того, чтобы освещать все вокруг.       Виктория прислонилась к периодически мигающему фонарному столбу, и поправила сползший длинный фиолетовый шарф.       Очередной подарок от Виктора.       Мантию, испорченную Кобблпотом, пришлось выбросить, и на смену ей пришла другая — теплая длинная и с капюшоном, перетянутая на талии кожаным ремнем.       Киллер со смущенной улыбкой ждала Освальда. Ей всегда было приятно находиться рядом, а теперь, когда он предложил свою компанию сам, она чувствовала волнение.       Кобблпот появился достаточно быстро, сжимая в руках любимый зонт. Кажется, без него ему было совсем тяжело ходить, потому что Виктория редко видела его без этого постоянного атрибута.       — Куда дама желает пойти? — осведомился Освальд.       Виктория задумалась.       — Может, в парк?       — Парк Готэма ночью, что может быть лучше? — саркастично произнес Кобблпот.       Гангстер и киллер медленно прогуливались в сторону парка, каждый погруженный в собственные мысли.       Освальд уже забыл, когда он в последний раз так гулял. Без цели. И пусть теперь приходилось опираться на зонт, чтобы не чувствовать удушающей боли, прогулка приносила удовольствие. Потому что впервые он был не один.       Кобблпоту было очень интересно, о чем в это самое время думала Виктория. Была ли рада его обществу так же сильно, как он?       Виктория ощущала долгожданное спокойствие. Ее душа чувствовала безопасность рядом с этим человеком, а фобия засыпала мирным сном, слушая неровные постукивания зонта о покрытый снегом асфальт.       Виктория достала сигарету и закурила. Освальд с удовольствием отметил, что она так и не потеряла его зажигалку.       — Будешь? — неожиданно для него Зсас протянула сигареты ему.       — Оу, я не… — Кобблпот вежливо улыбнулся и поднял руки в отрицательном жесте, собираясь сказать давно заученную фразу.       — Я знаю, что ты куришь, — Виктория внимательно наблюдала за тем, как на лице Кобблпота появляется растерянное выражение, и он раздумывает, что ответить. У него всегда был готов для каждого правильный ответ, но здесь она застала его врасплох.       — Как? — наконец, сдался Освальд, забирая пачку из рук киллера.       — Мятные леденцы не перекрывают запах, — ответила она и улыбнулась.       Кобблпот прикурил, выдохнул дым в морозный воздух и впервые за день расслабленно вздохнул. В следующее мгновение он рассмеялся. Легко и непринужденно. Так, как не смеялся уже очень давно. Без приторного наигрывания.       — Ты первая, кто мне об этом говорит, — признал он, гадая, только ли Виктория знала об этом.       — Я просто наблюдательная, — Зсас, казалось, не придавала этому особого значения.       Освальд в очередной раз засмотрелся на нее.       С того дня, как она спасла ему жизнь, он постоянно наблюдал. Стоило Виктории появиться в клубе, и все его внимание переключалось исключительно на нее.       И впервые Освальд заметил, что на самом деле киллер заходит к нему не так часто. Ему бы хотелось видеть ее каждый день.       Кобблпот все чаще обращал внимание на то, как изящно Зсас поправляет длинные волосы, как нервно улыбается и как элегантно закидывает ногу на ногу, сидя на высоком барном стуле.       Виктория и раньше делала все то же самое, но только теперь Освальд понимал, как привлекательно все это выглядит.       Вероятно, долгие взгляды в сторону Зсас заметил и его помощник, желающий этой ночью показать Кобблпоту, что на самом деле та думает о нем. Однако она не поддалась на эту бессмысленную провокацию.       Виктория была далека от этого мира, постоянно находясь где-то глубоко в своих мыслях. Она была не такой, как все окружающие люди. Для него Виктория была особенной.       — Что-то не так? — Виктория обеспокоенно повернулась к нему, и Освальд понял, что смотрел на нее слишком долго.       — Все в порядке, — ответил он.       Виктория была очень красивой. Слишком красивой для такого, как Кобблпот. Очень далекой для того, у кого никогда не было друга.       Показались высокие железные ворота парка. В темноте они напоминали оскал огромного монстра. Освальд провел Викторию через ворота, и они направились вдоль мгновенно окруживших деревьев.       Виктория заметила, как сильно сжал губы Освальд, и спохватилась о том, что они прошли слишком много, а ее спутник не совсем здоров.       — Может, сядем? — предложила она, указывая на ближайшую скамейку. Кобблпот облегченно кивнул, услышав это предложение. С наступлением холодов боль в ноге стала сильнее.       Усевшись, Освальд аккуратно поставил зонтик рядом. Погода выдалась ясная, хоть и прохладная. Но теплое пальто согревало.       — Ты думал о том, что будешь делать, когда добьешься чего хочешь? — спросила Виктория, вновь закуривая.       — Управлять Готэмом, — медленно протянул Освальд. Он задумался и вытянул у киллера сигарету для себя.       На самом деле Кобблпот не думал об этом. Лишь желал добиться власти и пока не знал, как собирается удерживать ее. Это казалось слишком далеким, несмотря на то, что в его плане уже был сделан первый шаг.       — Знаешь, я буду рада, если у тебя получится.       — Мне приятно это слышать, — Освальд признательно кивнул.       Подул холодный ветер, и Кобблпот, поежившись, закутался в пальто сильнее. Он почувствовал, как из прически выбилось несколько прядей и упало на лоб.       Услышав, как тихо бормочет ругательства Зсас, Кобблпот заметил, что ветер спутал ее длинные волосы, которые та не любила собирать, и пытается убрать их с лица.       Не удержавшись, Освальд потянулся к ней и нежно, почти не касаясь, убрал волосы со лба, заправляя их за ухо. Он почувствовал, как замерла Зсас, и отвел взгляд.       Сердце Виктории пропустило удар, когда Освальд дотронулся до нее в столь трепетном жесте. Ожидаемая паника спала глубоко в подсознании, а вместо нее было лишь непонятное, но приятное чувство.       Виктория удивленно взглянула на него, не зная, чего ждать дальше. Но Кобблпот вежливо убрал руки и посмотрел в сторону.       Освальд запоминал это мгновение. Пытался оставить в памяти мягкость волос и трепетный взгляд, в удивлении понимая, что влюбился. Для него это оказалось неизвестным, непонятным чувством, но оно неожиданно приятно согревало изнутри.       Кобблпот был уже не мальчик, чтобы пылко признаваться в чувствах или как-то открыто проявлять их. Он понимал, в кого влюбился. Знал, что Виктории пришлось пережить, и каково ей терпеть прикосновения других. Маленькая безумная убийца не хотела, чтобы кто-то вторгался в ее мир, и Освальд уважительно принимал это.       Он был счастлив, что Зсас не оттолкнула его.       Кобблпот прекрасно отдавал себе отчет в том, какой он. В его памяти постоянно всплывали печальные воспоминания, слова других детей. Когда он вырос, кажется, ничего не изменилось. Все то же гнусное прозвище как нельзя лучше характеризовало его личность в глазах других.       Освальд знал, что такого, как он, невозможно полюбить. Гангстер не претендовал на любовь со стороны Зсас, для него было достаточно осознавать, что он впервые влюблен. И пока лишь наслаждался этим открывшимся чувством.       Ему хотелось сделать что-то для Виктории. И у него, в самом деле, было то, что он мог ей дать.       — Виктория, послушай, — Кобблпот замялся, не зная, как начать. Киллер внимательно посмотрела на него. Она казалась такой умиротворенной, что эта идея показалась самым ужасным из того, что он мог сделать в данный момент.       Освальд думал об этом несколько недель. И решил, что даже если Зсас возненавидит его за эти слова, она имеет полное право знать.       — Когда я получил клуб, у меня появился доступ к большому количеству записей. И, разумеется, я изучил их все до единой.       Виктория молча слушала его, не перебивая.       — Ты заинтересовала меня, как киллер. И я поискал о тебе информацию. И нашел только ту, что содержала события пятилетней давности.       Догадавшись, что имеет в виду Освальд, Виктория дернулась, но он жестом попросил дослушать до конца.       — Я увидел некоторое сходство информации. И некоторое расхождение.       Кобблпот сделал паузу, нервно облизнув губы.       — Банда, которую впоследствии я убил вместо тебя, была нанята Фиш Муни.       Зсас в удивлении раскрыла рот, медленно впитывая информацию, данную Освальдом. Она не засомневалась в его словах ни на секунду.       — Ты убил Фиш Муни, — Виктория, нахмурившись, посмотрела Освальду прямо в глаза. — Ты дважды…       Виктория хотела сказать «отомстил за меня», но слова застряли внутри.       Она общалась с этой женщиной, та даже предлагала ей покровительство. Знала ли Фиш, что киллер рядом с ней это та девочка, которую когда-то изнасиловали ее же люди? Вряд ли. Виктория была лишь очередной бесчисленной жертвой. Просто безымянным номером в чьем-то бесконечном списке.       — Это не все, — Освальд внимательно наблюдал за застывшей убийцей. Она резко повернула голову в его сторону. Ее глаза болезненно блестели в темноте, пугая и одновременно очаровывая.       Кобблпот сглотнул вставший в горле комок. Он не хотел причинять ей боль.       — Фиш Муни была только посредником. Она выполняла приказ Фальконе.       Освальд был готов ко всему. К крикам, слезам, даже к бессмысленной стрельбе. Но Виктория лишь замерла, осознавая смысл его слов.       Она несколько минут сидела, застыв, пока ее напряженное тело вдруг не расслабилось, словно его покинула жизнь. Виктория безвольно сползла со скамейки, оседая на землю и закрывая лицо руками.       Кобблпот моментально оказался рядом, не заботясь о том, что штаны и пальто пачкаются землей и снегом, и даже не замечая острой боли в ноге от того, что ему пришлось опуститься на колени.       — Виктория! — он схватил Зсас за плечи, но она не подала никаких признаков жизни. — Вики, пожалуйста, посмотри на меня!       Он потряс ее, но реакции вновь не последовало.       «Она возненавидит меня».       Освальд обхватил Викторию, прижимая к себе, забыв обо всем, что раньше мешало ему это сделать.       «Она имела право знать…»       Виктория не шевелилась, словно он держал мертвое тело. Но Освальд продолжал обнимать ее, игнорируя боль, которую приносило его положение.       Зсас, наконец, подняла голову, и Освальд встретился с ней взглядом. Ее и без того больные глаза увлажнились и покраснели. Но не более. Она не плакала, словно была уже не в силах это делать.       Такая сильная, в его руках она казалась безнадежно слабой. Викторию подкосило осознание предательства, состояния в котором она жила все это время. Мысли о том, что она работала на человека, по вине которого убили родителей, а ее саму…       — Прости, — прошептал Освальд, — прости, что сказал тебе об этом, но я не мог скрывать от тебя…       Виктория молча смотрела на него, словно ожидала чего-то. Чего она хотела от него? Чтобы он избавил ее от боли? Освальд не мог этого сделать.       Этот мир был неправильным. Под наглядной оболочкой скрывался совершенно иной смысл. Друзья оказывались врагами, а закон и порядок представляли собой только ложь.       Виктория жила в неправильном мире. В собственных выдуманных иллюзиях, где она закрылась, пытаясь не замечать, что происходит вокруг. И была не права. Стоило задуматься, и тогда, может быть, она и сама бы все поняла.       Освальд разрушил стену, которую она выстроила вокруг себя. Протянул ей руку и вытащил в настоящий мир. Показав при этом всю его грязную прелесть.       Руки мафии были по локти испачканы кровью, но она имела в городе больше влияния, чем полиция. К ней проявлялось должное уважение.       Это было неправильно. Все было неправильно.       — Освальд, — тихо позвала Зсас. Кобблпот по-прежнему держал ее за плечи и склонился ближе, когда услышал свое имя. Ее глаза были отчаянно пусты, как в первый день их встречи. — Освальд, пообещай мне…       — Что?       Виктория зацепилась пальцами за отвороты его пальто, крепко стискивая, и потянулась к Кобблпоту. Он замер, когда их лица оказались на одном уровне, но Виктория, склонившись к его уху, быстро и хладнокровно зашептала.       От ее слов Освальд только хмурился, но она не могла этого видеть. Несмотря на то, чего просила Виктория, он был готов сделать для нее все что угодно.       — Обещаю, — ответил Кобблпот, когда она отстранилась и вопросительно заглянула ему в глаза.       Виктория озарилась искренней улыбкой, и Освальд не мог не ответить ей взаимностью.       Освальд был готов ради нее на все, и пусть эта просьба не устраивала его, он решил, что исполнит ее.