Верни меня к жизни

      Харви с большим трудом оттащил сопротивляющуюся Зсас от палаты и, заметив на медицинском посту бинты, направился в его сторону. Положив их в карман, он поискал взглядом что-то наподобие пинцета. Найдя его в органайзере у клавиатуры, подхватил его и бросил к бинтам. Уже после этого Буллок поволок Зсас к выходу.       Она уже не вырывалась, когда они вышли на улицу. Патрульная машина стояла прямо у входа, но Харви направился на парковку за больницей, заметив там две машины скорой помощи.       Если Джим управится раньше, у него хватит ума арестовать Зсас, чего Буллоку совершенно не хотелось.       Усадив Викторию на кушетку в блоке для больных, Харви расположился напротив.       — Я расстегну наручники, но только не бей, договорились? — уточнил он, доставая ключи.       Один из браслетов измазался кровью, и Виктория, болезненно скривив лицо, потерла раненое запястье, обиженно глядя на детектива.       — Давай сюда, — Харви достал из кармана бинты. К его удивлению, Виктория без возражений сняла перчатки, закатала рукава и протянула руку. Видимо, их долгое общение все же оставило в ней следы доверия к нему.       — Прямо у сухожилия, — выругался детектив, рассматривая ранение и мысленно проклиная своего напарника. Ведь просил он его не стрелять просто так. А теперь Зсас могла утратить свободу движений в одной руке. — Надо бы доставать осторожно, чтобы не повредить его.       — Как давно ты знаешь, Харви? — спросила Виктория, и рука детектива, сжимающая пинцет, застыла над ее запястьем.       — Три года, — ответил Харви. Он неловко сунул пинцет в рану, отчего Зсас вскрикнула и моментально ударила его по лицу, сбивая шляпу.       — Эй! Я же сказал не бить!       — Да ты хоть раз пули доставал?! — воскликнула на его возражения Виктория, у которой от подобных действий выступили слезы. — Дай сюда!       Она выхватила пинцет из рук смутившегося от стыда детектива и стала рассматривать рану. У нее самой не было такого большого опыта, так как обычно, если ее все же задевала пуля, помогал Виктор.       Брат безжалостно заставлял терпеть боль, пока доставал пули, а потом зашивал раны. Этот процесс она ненавидела. Пусть лучше останется большой шрам, чем терпеть прохождение тонкой иглы сквозь собственную кожу.       А вот у Харви явно совершенно не было опыта по этой части.       Везунчик детектив.       Виктория со вздохом вспомнила, как с ее ранением справился Освальд, и улыбнулась. Единственное приятное извлечение пули в ее жизни.       — Я расследовал одно из убийств, — продолжил Харви, поднимая и отряхивая шляпу, — только дон Фальконе намекнул мне, что я должен положить это дело в ящик с нераскрытыми делами. Но я увидел тебя. Как ловко ты пристрелила того мужика. И все понял.       — А почему молчал? — Виктория, закусив губу, ухватилась за основание пули и потянула. Металл неохотно поддался и двинулся, отчего у нее потемнело в глазах, но Виктория стойко продолжала тянуть, пока пуля не выскользнула из раны с противным хлюпаньем. Киллер судорожно выдохнула. Она попыталась сжать и разжать пальцы, но у нее не вышло. Онемевшая рука не хотела слушаться.       — Может, чем-то смазать? — неловко спросил Харви, оглядываясь по сторонам.       — Заматывай так, — произнесла Зсас. Все, чего ей хотелось, больше не видеть то, что открывалось на обозрение.       Развернув бинт, детектив начал аккуратно и не слишком туго, заматывать бледное окровавленное запястье.       — Я молчал, потому что не знал, что сказать, — ответил Харви. — Эй, Виктория, ты вроде как киллер, ну и как тебе там живется?       В ответ Зсас усмехнулась. Действительно, в такой ситуации и говорить было нечего. Она тоже не понимала, что ответить, если он вдруг скажет, что знает о ее профессии.       — Пару раз в полиции пытались выйти на тебя, когда ты была не совсем осторожна, но я, как мог, заметал следы. Не хотел, чтобы тебя поймали.       — Почему?       — Еще этого тебе не хватало, — тихо ответил Харви, мгновенно вспоминая, как впервые увидел лежащую на полу Зсас, выбив дверь ее квартиры. Он едва мог закрепить бинт задрожавшими руками.       — Господи, Харви, вас в полиции совсем медицине не учат? — Виктория в раздражении выхватила бинт из рук детектива и, обернув несколько раз вокруг ладони и большого пальца, разорвала кончик пополам, завязав не слишком аккуратный узел.       Полюбовавшись на их совместное творчество, Виктория снова натянула на руки перчатки, не желая даже смотреть на свою руку.       — Что ж, приятно было побеседовать, мне пора, — она хотела встать, не желая больше слушать детектива, но он удержал ее.       — Куда ты собралась? Джим арестует тебя, как только ты появишься. Или снова выстрелит.       — И что, мне теперь бояться его? — Зсас высокомерно подняла брови, становясь до ужаса похожей на своего брата. Правда, у того брови напрочь отсутствовали, что добавляло им некоторое различие.       — Виктория, я очень виноват перед тобой, позволь мне хоть что-то сделать…       — В чем виноват?       Детектив Буллок замешкался, терзая собственную шляпу пальцами, не зная, как правильно подобрать слова.       — Я знал, что в тот день твоих родителей убьют, — выдавил из себя, наконец, детектив.       Виктория издала горький стон. У нее уже не было ни сил, ни желания слушать очередные признания о том злополучном дне.       Эти гадкие новости расползались в ее мыслях словно гидра. Стоило отрубить одну голову — убить банду убийц — как снова выросли две: Фиш Муни и дон Фальконе. Стоило убрать Фиш Муни, как на ее месте вдруг оказался Харви.       Также и преступность разрасталась в Готэме, подобно болезни или какому-то непонятному существу. Стоило убить кого-то, как в этот же миг рождался новый преступник. Погубили родителей, и вот их дети уже безумцы, готовые лишать жизни всех подряд.       Этот процесс невозможно было остановить. Зло и насилие порождают только зло и насилие.       Не было ни единого случая, когда после убийства родился бы герой, а не очередной злодей.       — Харви, прошу, не нужно, — Виктория не хотела слушать очередное подтверждение о несправедливости этой жизни. Она уже поняла это один раз, поэтому не желала повторения. Но детектив не прислушался к ее просьбе.       — В то время я был с Фиш, и она говорила мне о предстоящем убийстве. Я ведь тогда уже был копом, а она была моим информатором. Но она ясно дала мне понять, что будет, если я попытаюсь вмешаться. Я испугался, я не мог в одиночку пойти против Фальконе. Только когда я увидел тебя там, я понял, к чему все это приводит. Уже через несколько дней я бросил Фиш, но осознание того, что я делал для нее, к чему все это приводило, до сих пор преследует меня.       Виктория оттолкнула держащего ее детектива и выскочила из машины скорой.       Ни на минуту не забывая, что не одна, она побежала в сторону больницы и увидела, как от нее удаляется патрульная машина. За рулем сидел Джеймс Гордон, а рядом с ним гордо восседал по-прежнему живой глава мафии.       Харви догнал ее и схватил за локоть, разворачивая к себе.       — Виктория, я сделаю все, чтобы загладить вину перед тобой!       Детектив Буллок так долго хранил эти слова в себе, стараясь подавить терзающие его мысли при помощи алкоголя, что теперь, когда представился шанс, не мог остановиться.       Он всегда чувствовал вину за то, что знал и не вмешался. За то, что был продажным копом.       И Виктория была олицетворением его позора, живым примером того, что происходит, когда полицейский поддается мафии.       Харви понимал, почему Зсас жаждет убить дона. Он понимал, почему не может позволить ей сделать это, давая Джиму возможность спасать Кармайна.       Это угнетало еще сильнее, и бедный полицейский был готов волосы на себе рвать из-за того, что вновь не на ее стороне.       Зсас достала пистолет, целясь в него. Харви всегда был для нее просто полицейским, не выходящим за рамки принципов всех остальных представителей данной профессии.       Она и не ожидала от него ничего иного.       Предательство со стороны Фальконе потревожило намного больше. Ведь он при этом использовал ее и брата.       А это было подло и непростительно.       Харви же оказывался лишь очередной беспомощной пешкой. Почти такой же, как и она, но менее пострадавшим в силу унизительной покорности.       — Мне ничего не нужно, — произнесла Виктория, лишая его любой возможности загладить вину, — во всяком случае, от тебя.       Детектив Буллок хотел утешить самого себя. Желал избавиться от грызущих мук совести. Только Виктории невозможно было помочь, и он понимал, что это чувство останется с ним навсегда.       Оставив детектива одного, Зсас побежала в сторону уехавшей машины. В конце концов, он долгое время помогал ей. Этого она тоже не могла забыть.       — Но ты все же можешь мне помочь, — крикнула она в его сторону.

***

      Делегация из Джима Гордона, Кармайна Фальконе и Освальда Кобблпота оказалась на старом складе главы мафии, находившегося в доках, всего лишь за полчаса, успев уйти из больницы раньше, чем там оказалась полиция.       Еще в машине поверженный Освальд пришел в себя и, скрипя зубами, слушал диалог детектива и дона. Гордон уверял Фальконе, что, несмотря на то, что тот глава мафии, он намного меньшее зло, чем Пингвин, а потому Джеймс поможет тому вернуть его власть над городом.       Освальд лишь презрительно фыркнул на подобное мнение. Хотел бы детектив справедливости на самом деле, то воспользовался бы моментом и подождал, пока мафия перебьет друг друга самостоятельно и исчезнет из города.       Но Гордон, лишенный любимого значка, уповал на помощь Готэмской главы, открыто встав на его сторону.       На складе их ждал приятный сюрприз. Фиш Муни с огромной, неизвестно откуда взявшейся бандой.       Она сильно изменилась с момента своего побега. Похудела, подтянулась. И даже лишилась глаза. Голубая подделка ярко искажала ее прекрасный образ, делая еще страшнее и влиятельнее. Мафиози стала намного хладнокровнее и спокойнее, а значит, с ней случилось что-то по-настоящему ужасное.       К крюку под потолком Пингвина привязывала какая-то девчонка-подросток с короткими кудряшками, убранными в несуразный ирокез, такой же, какой был на голове Фиш Муни. Она довольно наблюдала за ним и детективом Гордоном.       Освальд даже злиться не стал на ребенка. Будь девочка без оружия, а он не связан, она бы не ухмылялась так нагло.       Не слушая пререкания детектива с этой девчонкой, он заметил, как Фиш отвела в сторону Бутча, который непонятно откуда оказался на этом складе. Видимо, уже успел встретить ее и предать Освальда.       Нужно было проверить, все еще ли он слушает его приказы.       Фиш ласково провела рукой по шраму на его лбу, и тот с силой сжал ее запястье, качая головой.       Да, Пингвин прекрасно знал, что Муни жива, ведь именно она поспособствовала тому, что Марони чуть не убил его.       Это было не страшно. Это было даже кстати.       Она любезно предоставила ему возможность убить ее самому, и Освальд терпеливо ждал момента, когда сможет лично расправиться с ней.       Несмотря на то, что, выполняя просьбу Виктории, Освальд позволил ей лично отомстить дону Фальконе, Фиш он бы ей ни за что не отдал. Она была его личным врагом, и только он мог вонзить нож в ее трепещущее сердце.       — Что ты сделал с Бутчем, пернатый садист? — процедила Фиш, подходя к нему вплотную и глядя на него искусственным глазом.       — Уверяю тебя… — устало начал Освальд, но удар Фиш, сильнее обычного, перебил его. По губам заструилась кровь, так как у этой стервы, как всегда, были длиннющие когти, и Освальд слизал ее, с ненавистью глядя на Фиш.       — Я лично покончу с тобой, как только все это закончится, — злобно шепнула она ему прямо на ухо.       Дон Марони в сопровождении нескольких десятков своих людей появился на складе лишь с наступлением вечера. Он величественно, с победоносно поднятой головой пересекал склад в темном пиджаке, накинутом на плечи. На его лице сияла столь радостная улыбка, что Освальда перекосило от омерзения.       Полдня проведя в связанном положении, с гудящей после удара Гордона головой, он успел устать и почти уснуть. Но появление Марони взбодрило его, как и всегда.       — Фиш! Моя дорогая, моя любимая! — он приблизился к мафиози, заключая ее в крепкие объятия. Муни сдержано промолчала. Она и в самом деле изменилась.       Кобблпот не обратил должного внимания на их приветствие и теплую беседу. Его взгляд был прикован к Виктории, стоящей в кругу людей Марони. Она сжимала пистолет в левой руке, так как правую покалечил Джим Гордон.       Освальд невольно дернулся вперед, увидев, насколько бледна и растеряна киллер, но ему помешала веревка.       «Что детектив Буллок сделал с ней?»       На Виктории совсем не было лица. Она по-особому пусто и безразлично осматривала помещение. Ее глаза, обычно такие безумные и пугающие, сияли отчаянием и болью.       Она, наконец, посмотрела в его сторону, и они встретились взглядами. Освальд вцепился в веревку, которой были связаны его руки, глядя на Викторию, ожидая сам не зная чего. Она склонила голову набок и едва кивнула в сторону болтающих Марони и Муни.       Освальд прислушался к их разговору и понял, на что намекнула Зсас.       Ее отчаянный взгляд ясно дал ему понять: они не могут проиграть просто так, без борьбы. Только не после того, что пережили. Много чего было поставлено на кон.       — Фиш, — окликнул он, и та, на удивление, обернулась, прислушиваясь к его словам. Еще в тот день, в ресторане, он понял, каковы отношения Муни с доном Марони, и сейчас их диалог в точности повторялся. И Освальд понял, на что нужно надавить. — Марони убьет тебя, как только расправится с Фальконе. Поверь мне, я ведь всегда уважал тебя, между тобой и Марони я всегда выберу тебя. Ты можешь убить меня, ради Бога, но не трогай Фальконе, только он сможет защитить тебя.       И вот, спустя столько времени, даже после его предательства, она снова прислушивается к его словам, вновь верит ему. А во всем виноваты ослепляющая ее ненависть к Марони и слишком высокое самомнение дона.       Виновато то, что они вновь недооценивают его. Пусть он схвачен, связан, но все еще не повержен.       Джим Гордон и Фальконе смотрели на него, как на идиота, не понимая, чего он пытается добиться этим бредом. А Виктория расплылась в довольной улыбке, прекрасно понимая его план.       — Кем я прихожусь тебе, Сал? — спросила Фиш, слишком легко поддаваясь на манипуляцию Освальда.       Виктория была готова рассмеяться от того, что происходило между Марони и Муни. При еще живом Фальконе они уже начали делить власть, не желая отдавать ее целиком.       Освальд всегда видел слабости людей, искусно играя на них, и сейчас всего лишь парой фраз в очередной раз попал в самую точку.       После того, как тело Сальваторе упало на землю от выстрела Фиш, на несколько минут склад заполнился тишиной. А в следующее мгновение люди Марони с криками выхватили пушки и побежали на людей Муни.       Виктория отошла от этого клубка из людей, направляясь в сторону связанных пленников. Бросив взгляд на Фальконе, она подбежала к Освальду и стянула веревку с крюка.       Скрываясь с Пингвином с поля боя, Зсас заметила, что Харви помогает Гордону и Фальконе, разрезая их веревки, и поджала губы.       Они вышли на улицу, и Освальд устало прислонился к холодной металлической стене склада, жадно вдыхая свежий воздух. Так как ножа у Зсас не оказалось, она вручную принялась развязывать веревки, которыми были связаны запястья Освальда. Одной рукой это получалось не слишком успешно и быстро.       — Ты в порядке? — спросил он, обеспокоенно склоняясь над ней.       — Сам ведь видишь, что живая.       — Я не об этом, — стоило веревкам упасть, как Освальд схватил Викторию за плечи и притянул к себе. Она застыла, но не стала вырываться и кричать, как делала это, когда ее держал детектив Буллок. — Как рука? Как ты здесь оказалась? Детектив отпустил тебя?       — Пистолет не могу держать, — произнесла Виктория, стягивая перчатку и показывая Освальду окровавленные бинты, а потом снова надевая ее и не замечая его виноватого взгляда. — Хорошо, что умею стрелять другой рукой. Харви подсказал, что вас можно найти через Марони. Дон был настолько рад моему предложению о помощи, что даже не спросил, зачем я это делаю. Видимо решил, что от Фальконе и так все отвернулись.       Освальд облегченно выдохнул и прижал Викторию к себе, радуясь, что с ней все в порядке. Но ощущая, как слабо она уперлась в его грудь раненой рукой, мгновенно отпустил.       Освальд чувствовал, что перегибал, но он так испугался за нее, когда услышал ее крик после выстрела…       — Что будем делать? — спросила Зсас, которая сама не имела ни малейшего понятия о том, что происходит и как поступить. Она полностью надеялась на то, что друг ей подскажет. По его губам стекала струя крови, которую он периодически облизывал.       Освальд прислушался. Звуки выстрелов стихли, и наступила тишина. Был слышен только плеск волн, яростно бьющихся о причал.       — Это не конец, — произнес он, сжимая кулаки. Он снова был полон сил и решимости, словно почерпнул их от одного присутствия Виктории рядом. — Власть будет моей, чего бы мне это не стоило! Я лично заберу ее из их мертвых рук.       Освальд решительно схватил Викторию за руку и потянул за собой, направляясь в сторону склада. Но услышав шипение, он спохватился о ее ране и выпустил, однако киллер продолжала следовать за ним.       Зайдя через заднюю дверь, он уже слышал, как Фальконе добровольно сдается и отдает власть Фиш, а та победоносно смеется.       Нет, только не ей! Он не отдаст ничего в руки этой женщины, в течение двух лет унижавшей его каждый день.       Освальд схватил автомат, лежащий неподалеку, и, не имея должного опыта, зажал курок, слыша беспорядочную очередь, и начал стрелять во все стороны.       Люди, словно сломанные куклы, падали один за другим, попадая под бесконечные пули, пока, наконец, на ногах не остался лишь один.       Патроны закончились, и Освальд бросил ненужное оружие на землю. Вытащив из-за пояса какого-то лежащего мертвого бандита пистолет, он нацелился на выжившего и выстрелил, не обращая внимания на громкое умоляющее «нет!», которое тот прокричал.       Освальд огляделся, но так и не увидел желанного трупа мисс Муни.       — Фиш! — его крик вышел истеричным, сорвавшись на высокие ноты. После этого он услышал цоканье каблуков и увидел, как Муни бежит вверх по лестнице.       Повернувшись в другую сторону, он заметил, как в дверях склада скрываются детективы вместе с Фальконе.       — Забудь про детективов, — сказал он Виктории, застывшей за его спиной, указывая в сторону двери. — Фальконе только твой.       С этими словами он развернулся и направился за Фиш. Она задолжала ему.       Виктория проводила Кобблпота неуверенным взглядом, не зная, последовать ли за ним, чтобы помочь, или пойти за Фальконе и, наконец, отомстить. С земли поднялся Бутч и, зажимая кровоточащее бедро, направился к лестнице.       Отвернувшись, надеясь, что Бутч поможет Освальду, Виктория побежала к выходу.       Машина, в которой сидели детективы и глава мафии, уже отъезжала, когда Виктория, выбежав на улицу, достала пистолет и стала, не целясь, стрелять по лобовому стеклу. Раздались треск и визг колес, и в следующую секунду дверь раскрылась, и из машины вывалился Джеймс Гордон.       Он встал перед Викторией, в то время, как Харви выкрутил машину и нажал на газ. Та стала отдаляться.       — Нет! Нет! Нет! — каждый свой выкрик Зсас сопровождала выстрелом сквозь детектива, попадая по машине, но, так и не задевая желанного пассажира. В этом состоянии ей было наплевать попадет ли она в Харви или детектива Гордона. Виктория видела, как причина всех ее страданий удаляется от нее, и в последней попытке пыталась хотя бы задеть его.       Детектив Гордон остановил ее, сбив с ног и повалив на землю, когда она побежала за машиной. Виктория с ненавистью ударила его в колено, заставив осесть на землю, и вскочила на ноги.       В приливе адреналина она не замечала боли, которая сковывала все тело. Виктория в отчаянии смотрела, как скрывается ее цель.       — Зачем? Почему?! — воскликнула она, вновь попытавшись ударить ногой детектива, помешавшего ей, но тот, перекатившись, увернулся.       Приставив пистолет к голове лежащего перед ней Джима Гордона, Виктория нажала на курок, но разочарованный пустой щелчок показал, что всю обойму она потратила на бесполезные выстрелы по машине.       В ярости кинув пистолет на землю, Виктория бросилась на детектива, хватая того за шею. Джим Гордон, не ожидая от нее такой силы, схватился за ее запястья. Он едва успевал отбивать удары, которые наносила ему киллер.       Схватив Зсас, Гордон собрал все силы и перевернулся, прижимая ее к земле, нависая над ней и с трудом удерживая руки.       — Ты ведь за справедливость, детектив, — крикнула Виктория, глядя на Гордона.       Джим бешеными глазами смотрел на нее, не понимая, что с ней не так. По щекам Зсас текли слезы, окрашивая их черным цветом размазавшейся подводки. Она смотрела на него с таким безумным отчаянием, что ему стало дурно.       Харви попросил не убивать ее, не арестовывать, и даже Кармайн подтвердил, что это правильное решение. Но что ему было с ней делать?       — Ты за справедливость, но где она?! — в отчаянии требовала ответ Виктория. — Где чертова справедливость в этом городе? Фальконе должен был заплатить за все, но ты только помог ему. Ты ничем не лучше его, ты такой же!       С этими словами она пнула Джима коленом, и, попав в область паха, заставила детектива со стоном сползти с нее.       У Виктории не осталось сил ни на что. Она села, сжимая голову руками, не в силах справиться с тем, что чувствовала в данный момент.       Зсас слышала, как тяжело рядом с ней дышит Джим, пытающийся подняться на ноги после ее удара.       Ей было плевать на все, что он собирался с ней делать.       Она упустила Фальконе. Утратила возможность отмщения.       Проиграла Готэму.       Виктория устало подняла голову. Напротив, не спуская с нее внимательного взгляда, сидел детектив, который, по всей вероятности, не собирался ни уходить, ни нападать.       Между ними повисло молчание. Виктория печально глядела перед собой, лишенная всего, что только было в ее жизни. Она отползла и облокотилась о деревянный столб, примыкающий к пирсу.       Прямо под ней темной мутью плескалась река Готэма, словно отражая в себе его душу.       Умоляла спрыгнуть вниз и забыть обо всем…       Джеймс и Виктория повернули голову в одну сторону, когда раздался громкий удар о бетонную стену склада, а после столь же громкий всплеск. Глаза обоих расширились в мучительном понимании и тайной надежде.       Каждый словно предчувствовал надвигающуюся беду и в молчаливом ожидании смотрел на врага. Гордон надеялся, что Пингвин, наконец, утонул и во второй раз уже не всплывет.       Виктория, снова возвращаясь в реальный мир, осознавала, что во время драки все мысли ушли из ее головы, и теперь на нее навалилось осознание ситуации.       Она вспомнила, как крепко, словно в последний раз, прижал ее к себе Освальд, прежде чем безрассудно броситься навстречу судьбе.       Освальд.       Виктория прижала руки к груди и зажмурилась.       Смог ли он победить или город уничтожил непокорного жителя так же, как сейчас одолел ее?       В мучительной тишине ее сердце пропустило удар. Волнение накрыло с головой, но она не шевелилась, боясь увидеть в воде проплывающий труп последнего человека, который связывал ее с остатками жизни.       И в следующую секунду эту тишину разорвал отчаянный, безумный, полный боли и торжества крик. Он был далек и тих, но Виктория по-особому громко слышала голос Освальда Кобблпота, вещающего:       — Я король Готэма!