Верни меня к жизни

      — И принеси мне его голову! — раздался шипящий голос в телефоне. Виктор невольно закатил глаза, удерживая непослушную жертву в грубом захвате.       — На столе мэра ее поставите, босс? — спросил киллер, доставая из кармана складной нож. — Вам одной уже недостаточно?       Один подобный трофей уже стоял в доме мэра, не на самом видном месте, чтобы пресса вдруг не заметила, но так, чтобы вся преступная банда на собраниях могла его лицезреть. Не самая симпатичная женщина, и Виктору было очень любопытно, чем же она так провинилась перед Кобблпотом, что он настолько потерял контроль.       — Если у тебя вдруг есть другой вариант, как показать, что любимого городом мэра нельзя убивать, сымпровизируй и удиви меня, Виктор! — голос босса, хрипящий из-за режима громкой связи, больно резанул слух, после чего раздались короткие гудки.       — Ты его слышал, сладкий, — киллер улыбнулся, убирая телефон в карман и щелкая ножом, притянул плохо соображающего после избиения мужчину за шиворот к себе и приставил лезвие к его шее. — Голова твоя останется на месте. Но за другие части не ручаюсь…       Искалеченное Виктором тело было лучше любой записки, которую другие представители высшего класса должны были правильно истолковать. Предупреждения лучше и придумать нельзя. Перед тем как выполнить последний приказ босса, Виктор целых полчаса выбивал из неудавшегося политика признание в том, что именно он пытался убить Кобблпота и занять его место, и все это время Пингвин молча слушал все хрипы и крики через лежащий рядом мобильник.       Зсас даже устал от столь тонкого и кропотливого занятия. Но он ценил работу на Пингвина за то, что тот давал ему полную творческую свободу, даже не спрашивая потом о результатах. Кобблпот всецело доверял ему и никогда не проверял. А Зсас еще никогда не подводил.       В остальном же все оставалось как до заключения Пингвина в лечебницу. Преступный мир, благостно загубленный Гилзином, чрезмерно радостно отдался во власть вернувшегося на свое место Кобблпота, но теперь содрогался каждый раз, когда у того начинался очередной психоз. При этом, кажется, бандитам не было никакого дела до уравновешенности их босса, главное, что он щедро платил и держал все в строгом порядке.       Как и раньше, Виктор подчинялся Кобблпоту, развлекаясь тем, что ему разрешено буквально все, но при этом считая босса хоть и не лишенным потрясающей извращенной фантазии (взять ту же голову в кабинете), но, как и прежде, неуравновешенным и чрезмерно истеричным.       Вернувшись на съемную квартиру, которая находилась почти на самой вершине новомодной многоэтажки, где послушно ждали его девочки, перебирающие последнее пополнение оружия, Виктор опустился в кресло и задумался, чем ему заняться в освободившийся промежуток дня.       Перед ним засуетилась Кира. Она так ловко и быстро перебирала патроны, словно желала что-то доказать ему. Киллер медленно, сверху-вниз оглядел ее максимально откровенный наряд, сомневаясь, что существуют настолько короткие кожаные шорты. Кира пришла в его небольшой скромный отряд совсем недавно, вся грязная и отчаявшаяся, какими и приходило большинство его девочек.       Первой, кого Виктор когда-то обучил всему, что знал, была его сестра. Она оказалась слишком способной, выучившись донельзя быстро. А еще совершенно не признавала работу в команде, а также любое руководство над собой. Поэтому, стоило Виктору потерять ее, как он начал собирать себе новых учениц, повторяя все, что когда-то давал сестре. Пытаясь таким образом хоть как-то заменить ее.       Кира наклонилась за ножом, лежащим на полу, изящно выгнувшись.       В основном за его помощью обращались девушки определенных услуг, которым просто надоело гадкое отношение клиентов или хозяина. И поэтому они совершенно не смущались надевать как можно меньше одежды, чтобы она не стесняла движений.       Однако эти девочки мало интересовали Виктора, поэтому он даже слишком спокойно относился к их одежде и телодвижениям. Было бы слишком проблематично спать с собственными подчиненными, Зсас был уверен, что это вызвало бы лишние привязанности, а в дальнейшем и проблемы.       Громко хлопнула входная дверь, заставив Виктора мгновенно повернуть голову в сторону шума.       — Где ты был?! — в квартире раздался знакомый требовательный голос, который заставил киллера в удивлении расширить и без того большие глаза.       — Лапочка? — спросил он, когда сестра встала перед ним, скрестив руки на груди. — Ты как открыла дверь?       На ее крик из соседней комнаты выскочили трое девочек, но Виктор сухо махнул им рукой, заставляя вернуться к работе. Судя по понимающим взглядам, они узнали ее. Ну или просто решили не вмешиваться, ему было плевать.       — Ты серьезно? — Виктория скептично подняла брови, мол «кто меня этому научил?» — Я ждала тебя все утро.       — Я работал, — Виктор закинул ноги на журнальный столик. — Птичке с раннего утра захотелось свежей крови.       Киллер заметил на лице сестры странное выражение, которое он даже не смог интерпретировать. То ли удивление, то ли сожаление. Или вообще ярость.       — Ты кто такая и что здесь делаешь? — Кира совершенно неожиданно встала между ним и сестрой в угрожающую позу.       Виктория закатила глаза совсем так же, как до этого делал брат, и достала пистолет нарочито медленно, словно давала ей шанс. Последовал выстрел, и Кира с визгом упала на пол, придерживая пальцами кровоточащую голень.       — Она новенькая? — спросила Зсас. — С правилами еще не знакома?       — Она еще учится, — Виктор посмотрел на то, как жалобно Кира поглядела на него, умоляя о помощи, но даже не двинулся в ее сторону. Сама виновата — первый, кто лезет в драку, и получает первую пулю. — Но можно ли ее винить? Она видит тебя в первый раз.       Зсас наблюдал за тем, как безучастно его сестра рассматривает Киру, корчащуюся на полу. В комнату вновь заглянули, и Виктор сделал жест, чтобы Киру увели. С оказанием помощи и вытаскиванием пуль здесь были знакомы все. Как раз будет занятие, чтобы не подслушивать семейный разговор.       — Разве в этом виновата я? Скорее ее неосведомленность. У тебя не было возможности нас познакомить, ведь ты бросил меня на целый год! — Виктория повысила голос, срываясь на обвинения. — Где ты был?!       — Скрывался, потому что Кобблпота поймала полиция. Все разбежались, куда могли, никто не хотел работать на Гилзина. В особенности я. Ты в курсе, как он избавился от программы?       — Это была Табита, — Виктория махнула рукой. — А ты даже не подумал, что было со мной? Ни разу со мной не связался, ни сообщения, ни звонка!       — С тобой же все в порядке, какие претензии? — Виктор встал с кресла. В нем уже начинала закипать ярость. Больше всего он не любил, когда на него повышали голос. — Ты уже большая девочка. Для чего я тебя учил? Для развлечения? Нет, чтобы в такие моменты ты могла выжить без меня!       Он искренне не понимал, в чем проблема и чего сестра хотела от него. Она ведь сама в свое время отдалилась, несмотря на все его попытки обеспечить ей нормальную жизнь. Да, он не знал, чем Виктория занимается, но это не означало, что ему при этом все равно.       — А где забота? — Виктория подняла пистолет и выстрелила в пол рядом с братом. Жест не агрессивный, требующий скорее привлечения внимания. Виктор сам часто так делал, когда сестра была маленькой и отвлекалась, не слушая его нравоучения.       Зсас сделал несколько шагов, ловя сестру за руку и выбивая пистолет из ее пальцев.       — Все, что я делал для тебя, было заботой!..       Виктор завис на полуслове, нащупав пальцами тонкие шрамы и медленно переводя немигающий взгляд на них. Сестра попыталась вырваться из его хватки, чтобы спрятать руку, больше по привычке, чем от нежелания демонстрировать ему их, но Виктор был сильнее, сжав ладонь и не давая ей этого сделать.       — Оу, лапочка, как давно ты этим занимаешься? — спросил он упавшим голосом, моментально растеряв всю вспыхнувшую ярость и с нездоровым интересом разглядывая ее кожу.       — Давно, — уклончиво ответила Виктория, отводя глаза. Если брат обвинит ее в чем-то, у нее будет лишний повод уйти раз и навсегда.       Вместо ответа Виктор лишь потянулся свободной рукой к руке, которой все еще держал Викторию, и расстегнул пуговицу на манжете рубашки. Он медленно закатал рукав, оголяя собственные шрамы. Все его предплечье было выцарапано до отсутствия свободного места. Каждый шрам был напоминанием о чьей-то оконченной жизни. Пятая линия перечеркивала четыре предыдущих. Все было ровно, в строгой упорядоченной системе.       Он крепко держал сестру за руку, и их шрамы соединялись между собой, сплетаясь в единый рисунок, обоим напоминающий об общей боли. Боли утраты. Утраты родителей и собственного разума. Частицы себя, которую они пытались заполнить.       Виктории не потребовался вопрос, давно ли? И так было понятно, что начали они в одно время.       Практически все окружение Виктора знало об этой странной привычке, но он всегда прятал шрамы под одеждой, никому не демонстрируя свою личную боль, укладывая ее на самую глубину, словно так ее отголоски не могли доноситься до его сознания. Он лишь знал, что она есть, но не чувствовал ее, так как вся она растворялась в ощущениях только что вспоротой кожи.       Виктория же наоборот слишком долго боролась сама с собой, прячась от мира, пытаясь забыться внутри собственного разума и запереть боль глубоко внутри. Теперь же одним только жестом в виде закатанных рукавов она открыла все то, что терзало так долго. И только так она смогла забыть об этом, демонстрируя свою боль и побеждая ее.       — Можно я скажу, что на самом деле я все время был с тобой? — спросил Виктор, сбросив маску сдержанности и впервые почувствовав единение с сестрой. Забывшись в смерти родителей, он и забыл, что потерял не всю семью. Однако его голос даже сейчас не приобрел красок, оставаясь холодным и безжизненным.       — Можешь, — Виктория беглым изучающим движением провела по шрамам на руке брата. — Трудно сказать по-другому, ведь я все время думала о тебе. В отличие от тебя.       Она, наконец, выдернула руку, разрушая волшебный момент единения, и Виктор, словно застуканный за чем-то неприличным и интимным, быстро вернул рукав рубашки на прежнее место.       Виктор не умел извиняться, так же как и выражать чувства. И Виктория прекрасно об этом знала. Развернувшись в сторону выхода, она пожалела, что пришла сюда в надежде отыскать поддержку и помощь. Ее брат был сломан не меньше, чем она сама, и ему так же требовалось спасение. Поэтому он никак не мог помочь ей.       — Увидимся, — бросила она, направляясь к выходу из квартиры.

***

      Виктория догадывалась, что Освальд заставит убить ее клиента именно Виктора. Не только потому, что брат был лучшим оружием в его арсенале, а еще потому, что разум Пингвина обладал страстной тягой к символизму любого рода, и Зсас знала об этом лучше всех. А потому, когда Виктор сообщил ей, чем занимался, пока она высматривала его с крыши соседнего здания, где он обосновал свое логово, Виктория едва не застонала от досады.       Освальд не стал просить Викторию убить клиента самой, так как после этого ее репутация как киллера сильно бы упала. И люди мэра тоже оставались на местах. Однако мстительная расправа была совершена руками именно Виктора Зсаса. Какая вообще разница, какой из Зсасов убьет беднягу? Для Освальда вот она была.       Все это действо смешалось в какую-то извращенную стратегию, и Виктория кривилась от жестокости Освальда ко всему окружающему и при этом от одновременно разрывающей ее изнутри безропотной любви к нему. В любом виде. Хоть жаждущего власти владельца клуба, хоть больного Аркхема, хоть мстительного мэра и предводителя мафии на полставки.       Что угодно стиралось в ее голове, стоило ей увидеть его чарующую улыбку.       Поэтому Виктория не смогла отказать ему, когда он, сжимая ее в объятиях, нашептывал на ухо умоляющие и одновременно требовательные просьбы сказать имя своего заказчика, не отпуская ее, пока она не сдалась.       Можно ли вообще было отказать ему, когда он так нежно дотрагивался до нее, прося всего лишь об одном слове?       Конечно, нет.       Освальд не отпустил ее, пока не добился обещания вернуться к нему и не пропадать надолго, как это было в те времена, когда он управлял клубом. Но тогда Виктория просто боялась надоесть ему и теперь была только рада провести с ним, насколько это было возможно, больше времени. Они и так слишком много его потеряли, и пора было наверстывать упущенное.       А потому она явилась в особняк мэра на следующий же вечер, после того как должным образом отошла от встречи с братом. Совершенное ей открытие несколько выбило ее из привычного состояния. Странное, теплое и нежное чувство к брату рождалось в груди, когда Виктория вспоминала о том, как на самом деле они оказались близки. Не фактически, конечно, все-таки не виделись почти год, но зато духовно. На этом уровне они оказались ближе, чем она думала. Это заставляло Викторию простить холодность брата и чувствовать, что теперь ответственен не только он за нее. Она ведь уже большая девочка, и теперь может нести ответственность за его благополучие и жизнь.       Приближаясь к особняку на новеньком байке, Виктория все больше вспоминала последнюю встречу с Освальдом.       Конечно, она с самого начала не думала его убивать! Киллер восприняла этот нелепый заказ (кто вообще только додумался до того, что Кобблпота так легко убить) как самую подходящую возможность увидеться с ним.       Его горячие прикосновения заставили ее моментально позабыть все обиды, и Виктория думала лишь о том, как приятно находиться в таких крепких и безопасных объятиях.       Для нее не было неожиданностью, что Освальд хотел чего-то большего, в конце концов, он был взрослым мужчиной. Даже наоборот, мысль о том, что Кобблпот хочет ее, отдалась в ней неуместным желанием. Было до удивления приятно осознавать, что кто-то проявил к ней… подобного рода… любовь?       Однако она не успела как следует подумать о том, как это называется на самом деле, потому что воспоминания напомнили о себе слишком внезапно, слишком болезненно, и в одно мгновение возбуждающие прикосновения превратились в мучительную пытку.       Она пыталась оправдаться перед Освальдом, так как он совершенно неправильно, как всегда в собственной изощренной манере, воспринял это. Виктория на самом деле просто не знала, как доказать ему искренность собственных чувств.       Зсас окончательно запуталась, не зная, как себя вести, и стоило ей оказаться дома, как на ее руке уже появился свежий шрам. К моменту встречи с Виктором он еще не успел должным образом сойтись, а потому она закусила губу, чтобы не зашипеть от боли, когда брат изучающе провел по нему пальцами.       Припарковавшись, Виктория направилась к большим тяжелым воротам. Конечно, дом мэра и главы мафии нуждался в предельной защите, но немного поразмыслив, она решила, что за ограду не так сложно попасть. Просто сейчас ей было лень этим заниматься.       У ворот стояла охрана, и Виктория с удивлением увидела знакомые лица из прошлой жизни. Один из охранников уже хотел задать ей пару вопросов, но другой, который узнал любимую убийцу Пингвина, быстро пресек эту попытку, моментально пропуская ее. Помнил, наверное, что она нетерпеливая и любит пускать в ход оружие без всякой причины.       Сейчас Виктория бы так не сделала, она же в гостях.       По дороге, которая оказалась длиннее, чем ей показалась изначально, она успела задуматься о том, что охрана сильно оплошала, пустив в дом киллера в связи с последней попыткой убийства, но ведь ее брат работал на Кобблпота. Наверное, им тяжело разбираться во всем этом. Надо бы сказать об этом Освальду, чтобы подумал на досуге.       — А вот и ты! — без лишней радости воскликнула Виктория, увидев знакомую фигуру, двигающуюся ей навстречу по дорожке, ведущей к дому мэра.       Эдвард неуверенно посмотрел по сторонам, словно чего-то опасаясь, а потом радостно посмотрел на нее.       — Рад тебя видеть! — Нигма, как всегда, широко и лучезарно улыбнулся, останавливаясь перед Викторией. Его волосы были уложены назад в новой стильной прическе, а привычные свитер с рубашкой сменились темно зеленым строгим костюмом. Эдвард словно выглядел иначе, но одновременно оставался прежним.       — Правда? — Виктория скептично подняла брови, скрестив руки на груди. — Поэтому первым делом ты нашел меня, когда Освальд вытащил тебя из Аркхема?       Нигма, казалось, обиделся на ее сарказм.       — Это было несколько… неудобно, — уклончиво ответил он, стеснительно пряча взгляд. — Мистер Пингвин немного… ревнив.       — Он ревнует тебя и запрещает общаться? — удивленно спросила Виктория.       — Боже, Виктория, до чего же ты… — воскликнул Эдвард, всплескивая руками и желая в очередной раз сказать «тупая». Потом он взял себя в руки. — Не ревнует он меня и ничего мне не запрещает. Просто забудь об этом.       Они направились в сторону дома прогулочным шагом.       — Как я могу?! Я столько месяцев тебя навещала, а ты даже смс-ку не написал, когда вышел.       В Виктории бушевала новая обида. Мало того, что о ней забыл родной брат, но он хотя бы всегда был таким. Но друг, с которым они вместе прошли через преступление, которого она так бережно навещала в лечебнице. Забыл про нее, так же как и Виктор.       — Я не мог, — ответил Эдвард. На самом деле он не то что бы не вспоминал. У него было несколько порывов связаться с ней, но он слишком отчетливо помнил намек Пингвина в Аркхеме и решил, что теплое местечко у кресла мэра будет лучше, чем сомнительная дружба с неуравновешенной убийцей. Пусть даже ее общество было приятней, чем компания капризного главы мафии. — Забудь уже об этом. Ты знаешь, что кто-то пытался убить Освальда, и что сделал твой брат с этим беднягой?       — К великому сожалению, — с обидой выдохнула Зсас. — Хотя по мне это перебор, но Виктор не может остановиться, если начнет.       Эдвард решил, что Виктория и сама не лучше своего брата, но счел правильным промолчать на этот счет. Он опасливо огляделся, боясь вновь увидеть собственную ненавистную тень.       — Это не первый случай, — произнес Эдвард, — уже пятый за месяц. У тебя это был первый заказ на Освальда?       — Разумеется, — Виктория выглядела удивленной. — Стала бы я пять раз пытаться его убить?       Эдвард задумался.       — Пять разных политиков и пять разных киллеров, — прошептал он себе под нос, бегая глазами из стороны в сторону. — Очевидно, кто-то просто не знал, что ты не убьешь Пингвина.       — Эдди, ты пугаешь меня, — Виктория остановилась у самых дверей, с опаской поглядывая на Нигму. Он еще никогда не пугал ее, но сейчас что-то в нем было не то. Что-то… Она не могла понять, что именно, все словно было прежним. Но чувствовала какой-то подвох. На интуитивном уровне. Как жертва чувствует хищника, подсознательно не подходя к нему близко.       — Просто у меня есть теория… — Нигма словно отмер и широко улыбнулся. — Ты ведь пришла увидеться с Освальдом? Его сейчас нет, он уехал к Барбаре.       — К кому? — переспросила Виктория.       — Барбара Кин. Ей теперь принадлежит клуб. Они что-то вроде партнеров по бизнесу. Хотя по мне он просто ждет подходящего случая добраться до Табиты. Просто так убить ее не может, а потому изворачивается, как умеет.       Эдвард с удовольствием заметил недобрый огонек в как всегда чрезмерно накрашенных глазах киллера.       — Однако вы оба ревнивые, — заметил он, усмехнувшись. — Подожди его, если хочешь. Я с удовольствием составлю тебе компанию и поделюсь некоторыми идеями, мои дела на сегодня все равно закончены.       С этими словами Эдвард Нигма открыл дверь и сделал приглашающий жест.       Особняк изнутри, впрочем как и снаружи, показался Виктории преувеличенно готичным. Как нечто карикатурное во всем современном антураже Готэма, не вписывающееся в его истинную композицию. Точно так же, как выглядел в обществе сам Освальд. Этот дом однозначно ему подходил. Охрана, к удивлению, оказалась лишь снаружи, внутри же не было ни единого человека, кроме нее и Эдварда.       — У него на этот счет какой-то особый пунктик в голове, — объяснил этот момент Нигма. — Когда хочет, здесь куча слуг, убирают и готовят, а как что-то щелкнет в голове, сидит абсолютно один и никого не хочет видеть.       — А откуда у него вообще этот дом? — спросила Виктория, рассматривая портрет мужчины, висевший над камином.       — От отца, — Эдвард улыбнулся так, будто знал что-то очень сокровенное. — Это весьма трогательная история…       Из всех комнат Эдвард, конечно, выбрал именно библиотеку. Пока он вел к ней Викторию, усаживал ее за столик и разливал чай, то одновременно рассказывал историю о том, как Освальд приобрел этот особняк. Все, что когда-то услышал от Кобблпота, Нигма практически теми же словами передал Зсас.       — Ты слышала о вирусе Тетча? — спросил он несколько поспешно, резко меняя тему, словно хотел как можно быстрее с кем-то обсудить этот вопрос.       — Это какая-то новая восточная болезнь? — невинно спросила Виктория, отхлебывая слишком горячий чай и обжигаясь. История Эдварда об Освальде и в самом деле показалась ей трогательной.       — Хуже, — ответил Эдвард, поправляя очки. — Это новая чума Готэма. Я сам еще до конца не разобрался, полиция тщательно все скрывает. Но я знаю, что этот вирус опасен, и любой может им заразиться.       — Откуда?       — Собираю информацию по мельчайшим крупицам. Пока я даже не знаю, что вызывает этот вирус и как он передается. Но он принадлежит Джарвису Тетчу, а он тот еще маньяк. Я его видел один раз, вот по кому Аркхем плачет.       Виктория задумчиво поставила на стол чашку с чаем. Она подняла на Эдварда мгновенно поникший взгляд.       — Насколько я знаю тебя, Нигма… Ты сейчас о чем-то меня попросишь?       Эдвард поразился тому, насколько точно она отгадала его намерения.       — Именно, — улыбнулся он, и его взгляд скользнул куда-то за спину Виктории. — Мне нужно попасть в участок и поискать там информацию.       — Ох, я не хочу в участок, там сейчас какая-то анархия, — Виктория поморщилась от одного только упоминания этого места, не обращая внимания на вновь бегающие глаза Эдварда.       — Пожалуйста, Виктория, только ты можешь мне помочь!       — Ты второй после мэра, а помочь тебе могу только я? Не чувствуешь, что что-то не сходится?       — Я пока не хочу вмешивать мистера Пингвина. Он очень нервный от большой нагрузки. Моя работа — не тревожить его по мелочам и делать все самому.       Эдвард лгал. На самом деле он знал, что, узнав о вирусе, Кобблпот непременно захочет его заполучить. А у Нигмы на этот счет были свои планы — изобретение Тетча нужно было ему самому. Он еще не знал, как именно будет его использовать, но предвидел множество приятных перспектив.       В конце концов, он не был создан для вторых ролей, и ему уже надоело стоять в крошечной тени Пингвина.       — К тому же, в свете последних событий, Освальду есть о чем беспокоиться.       — Ах да, покушения, — вспомнила Виктория. Своей болтовней Эдвард успел отвести ее мысли от главной проблемы. — Какая-то там у тебя теория?       Эдвард вздохнул.       — Как ты думаешь, Виктория, пять покушений на убийство подряд можно свести к тому, что Кобблпота просто ненавидят так много людей?       Зсас всерьез задумалась над этим вопросом. На самом деле звучало очень даже правдоподобно.       — Ага, вот и ты думаешь, как Освальд и практически все его люди, — хлопнул в ладоши Нигма, улыбаясь, как победитель. — А вот у меня другое мнение. Освальд очень даже честно победил на выборах, его на самом деле любит народ, и просто так никто не желал бы ему смерти.       — Я очень рада за Освальда, но Эдди, — Виктория свела брови домиком, — тебе не кажется, что твоя паранойя иногда?..       — Я забочусь о нашем общем друге! — обиженно воскликнул Эдвард. — Кто-то хочет его смерти. Кто-то конкретный. Кто-то один, подкупивший тех пятерых, чтобы скрыться за ними, уповая именно на то, что Освальд, как всегда, решит, что все дело во всеобщей неприязни.       Виктория задумалась.       — Кто же должен так сильно желать его смерти? — спросила она Эдварда, принимая во внимание его теорию. Почему бы и нет? Нигма ведь был умным человеком.       — Кто-то, кто осведомлен о слабости Освальда. Кто знает, что Освальд считает себя всеми нелюбимым.       — Думаешь, это кто-то из своих?       Эдвард вновь посмотрел за Викторию и неуверенно облизнул губы.       — У меня был подозреваемый. Но ты сбила мою систему.       — Как?       — Скажи, когда тебя просят убить кого-то, люди знают, что работают с Викторией Зсас?       — Да, — ответила киллер, нахмурившись.       — Странно, что у тебя до сих пор нет проблем с полицией, — пробормотал Эдвард задумчиво. — Если заказчик просил тебя, значит два варианта. Либо этот кто-то на стороне, и это очень сужает круг поисков, так как он не знал о твоих отношениях с Кобблпотом, надеясь, что ты убьешь его. А если это кто-то свой, то он точно знал, что ты не сможешь убить его.       — Тогда для чего это? Просто сообщить о себе?       — Может и так, — поднял брови Эдвард, словно принимая ее вариант в рассмотрение.       — Как давно ты по-настоящему спал, Эдвард? — заботливо спросила Виктория, но Нигма лишь отмахнулся от нее.       — Я доберусь до истины, Виктория, — Эдвард сжал кулак, на этот раз смотря прямо на нее. — Все могут считать меня параноиком, но я найду того, кто пытается убить Освальда и перехитрить меня.

***

      Освальд вернулся домой уже ночью. К тому времени Эдвард уже успел уговорить Викторию помочь ему в деле вируса, а также убедил в своей правоте о покушениях на мэра. Когда Нигма хотел, то мог быть более чем убедительным, не зря же он смог уговорить Кобблпота выиграть выборы без единой взятки. От такого напора Зсас уснула в ожидании на кресле библиотеки.       Эдвард встретил его практически на пороге. Кобблпот хоть и выглядел усталым, но явно был в приподнятом настроении.       — Мистер Пингвин…       — Просто Освальд, — в очередной раз поправил его Кобблпот, снимая пальто.       Нигма уже давно был польщен подобной просьбой, но все никак не решался выполнить ее, не желая переводить их устоявшиеся идеальные рабочие отношения на более дружеский уровень. Если когда-то эта перспектива манила и прельщала его, то теперь слишком пугала. Эдвард сам не знал, почему.       — Тебя ждет Виктория, — произнес Эдвард осторожно. В ответ Пингвин лишь подозрительно прищурился и сжал трость в руках.       — Где?       — В библиотеке. Только она уснула. Все же уже ночь.       Пингвин как-то по-особому выдохнул и, неловко хромая, направился в сторону библиотеки.       — Через пару дней в клубе будет вечеринка, — произнес Освальд на ходу, глядя на Эдварда усталым взглядом. — Я уже равнодушен к этим развлечениям, но должность обязывает присутствовать.       — Я понял, — ответил Нигма на автомате. — Подготовлю все, что нужно.       Эдвард замешкался у дверей, невольно заволновавшись за Викторию. Все же в последнее время Пингвин слишком часто срывался на своих подчиненных, любая мелочь могла вывести его из себя. Но потом подумал, что будет слишком невежливо вмешиваться, а потому тактично закрыл двери и направился наверх. Там была комната, в которой мэр милостиво разрешил оставаться ему на ночь при невозможности вернуться домой.       Иногда Освальду было одиноко в большом пустом доме, и ему совершенно не хотелось оставаться одному.       Эдварда прельщала мысль о том, насколько велико к нему доверие Пингвина, а потому он очень даже радостно принял это предложение. Но это не мешало ему обдумывать, как осторожно и без лишней крови выйти из-под его покровительства.       Увидев Викторию, Освальд нежно улыбнулся. Киллер свернулась на кресле, словно котенок. Кобблпот молча сходил с ума от того, насколько невинно порой она выглядела, обычно готовая без вопросов застрелить кого угодно. Этот яркий контраст греха и невинности прельщал его до сладкой внутренней дрожи.       Зсас, словно почувствовав его присутствие, услышав мысли, открыла глаза и резко выпрямилась на кресле. Невинный образ разбился в одно мгновение, превращая ее в убийцу.       — Освальд… — сонно и недоверчиво пробормотала она, произнося это слово по-прежнему долго и протяжно, как делала это при первой встрече. Она всегда по-особенному произносила его имя.       — Доброе утро, солнышко, — Кобблпот саркастично улыбнулся и медленно подошел к креслу.       — Где ты был? — тихо спросила Виктория и вздрогнула, ощущая мерзкое чувство дежавю. — Прости, это не мое дело, не говори…       Освальд тяжело вздохнул и взял ее за руку. Мягко потянул к себе, заставляя подняться с кресла, а потом ловко поменялся с ней местами, вынуждая сесть к нему на колени.       Виктория охнула в ответ на эти действия, но сопротивляться не стала. Наоборот, радостно устроилась поудобнее, стараясь переместить вес на его здоровую ногу.       — Я был в клубе, — спокойно ответил Освальд, мягко обнимая Викторию за талию и едва прижимая ее к себе. — Он, правда, больше не мой, но это временно.       — Эдвард сказал, тебе нужна Табита.       — Да, — глаза Пингвина недобро сверкнули, — и я ее заполучу.       — Почему просто не убьешь? Хочешь, я это сделаю?       — Нет, — Освальд терпеливо улыбнулся и несильно дернул Зсас за растрепавшийся после сна хвостик. — Я сам. Пока она под защитой Барбары, и, если я что-то сделаю открыто, она поставит под сомнение мою должность мэра. Я ведь… честный политик.       Виктория не выдержала и усмехнулась в ответ на это заявление. Пингвин лукаво улыбнулся ей в ответ.       — Не беспокойся о ней, я разберусь, — Пингвин махнул рукой, не желая больше затрагивать эту тему. — Как тебе спалось в доме мэра?       Освальд неосознанно положил свободную руку на колено Виктории и, заметив это, опасливо на нее посмотрел. Но она либо этого не замечала, либо не придавала значения. После сна киллер казалась очень потерянной.       — Так же, как в доме не мэра, — ответила она, улыбаясь.       Викторию неожиданно для нее самой охватил порыв мимолетного счастья. Весь день ее отвергали. Она не была нужна родному брату, человек, которого она считала другом, почти открыто признал, что их дружба носит чрезмерно меркантильный характер, затянутый лишь в собственный мир тайн. И вот остался один лишь Освальд. Ей казалось, что он единственный дает ей внутренний покой, который она ощущала прямо сейчас, прижимаясь к нему. Освальд всегда был честен с ней. Пусть честно пытался убить в самом начале, и даже потом честно бросил ее. Но при этом всегда показывал свою привязанность. А еще терпение и заботу.       И вот он, наконец, после столь длительного времени был здесь, с ней. Что еще было нужно для счастья?       Лишь эти нежные, полные взаимной привязанности отношения.       — Знаешь, Освальд… — начала Виктория, и Пингвин внимательно посмотрел на нее. — Сегодня мне показалась, что во всем Готэме я нужна одному только тебе.       — Что ж, это большая ответственность, — ответил Освальд, задумчиво искривляя губы, — но думаю, я с ней справлюсь.       Виктория счастливо улыбнулась и склонилась, касаясь Кобблпота в невинном поцелуе. Освальд быстро чмокнул ее в ответ, даже не пытаясь зайти дальше, вопреки желаниям собственного тела. Не мог же он приставать к Виктории каждый раз, как видел ее.       Пока Освальд наслаждался моментом невинной близости, чувствуя почти подростковый трепет от того, что он не противен девушке, в которую влюблен, наверху, этажом выше Эдвард Нигма мерил шагами свою комнату.       Он долго размышлял над тем, как поступить, а потом растянулся в предвкушающей улыбке.       — Хорошо, — ответил он, глядя на свое отражение, которое гаденько ему ухмылялось, — в этот раз сделаем так, как хочешь ты.